Отсюда в 1942 году должно было начаться освобождение Крыма – так считали десантники, которых высадили на захваченный немцами берег. Но... на самом деле они выполняли лишь роль смертников. Никто не собирался их поддерживать ни с моря, ни с воздуха. Отвлекающий маневр – так это называется в военной терминологии. Основной удар был нанесен в Новороссийске, – этот удар потом послужил основой для сладенькой легенды о Малой Земле. Десантников предали дважды. В первый раз – когда они высадились, захватили плацдарм и тщетно ожидали, когда же подоспеют основные силы. Они погибли почти все, сброшенные в море. Последние из них отстреливались, уже стоя по пояс в воде. Во второй раз их предали, когда забыли даже о том, что на месте сражения стоит памятник.
Артем Прищепов и сам в какой-то степени был героем-десантником. С грустью смотрел он на приметы разрушения и забвения, проглядывавшие отовсюду, и думал о том, как коротка человеческая память. Может быть, пройдет несколько десятилетий, и то, что когда-то сделал он и парни, служившие под началом Александра Бондаровича, тоже предадут забвению. "Нас и так уже многие теперь критикуют, ругают и даже ненавидят, а мы ведь были простыми солдатами и выполняли свой долг, – подумал Артем Прищепов. – За что же нас ругать?
Ведь мы никого не предали и никого не обманули.
Обманули нас".
Артем вздохнул. От его приподнятого настроения не осталось и следа. Они с Рахметом сейчас тоже находились на своего рода плацдарме. Артем решился восстать малыми силами против могучего противника. В этой схватке он был совсем один – на Мамаева надежда была очень слабая. Банкир скорее являлся живым инструментом в этой игре, чем реальным игроком. К тому же он мог поддерживать Артема только до тех пор, пока это было ему выгодно. О том, как он поведет себя в другой обстановке, Артем мог только догадываться, и догадки эти не вызывали оптимизма. Впереди маячило только одно плохое.
Артем опять осмотрелся.
Внезапно Артем увидел небольшой военно-морской катер, который стремительно несся к берегу.
На корме развевался немного подзабытый со времен Афганистана советский флаг, которым пользуются на Черном море российские моряки.
Ну вот, оказывается, не все забыли героев. Вот плывут морячки, чтобы поклониться праху своих славных боевых предшественников. Катер несся так стремительно, что казалось, будто он совсем не погружается в воду, а скользит по ней, словно по твердому скользкому льду.
– Смотри, – показал Артем Мамаеву на катер, – как хорошо идет!
– Хорошо, – кивнул Мамаев, который и сам давно наблюдал за этим катером. – Это за нами.
Давай к берегу.
Катер, на который они быстренько погрузились, – правда, набрав при этом в ботинки немалое количество воды, – бодро вынес их в открытое море. И когда Артем уже начал мрачно подсчитывать, через какое время они доберутся таким образом до Турции или куда там еще собрался Мамаев, прямо перед ними показался вдруг красавец миноносец.
Не очень большой, но изящный корабль выглядел довольно внушительно, – куда внушительнее, чем катер. И все-таки, поднимаясь по крутому трапу, Артем сильно сомневался в том, что скоростные качества этой игрушки могут их хоть в какой-то степени устроить. Стоило им подняться на борт этого чуда военно-морской техники, как их тут же, не задерживая ни на минуту, провели на корму. Миноносец развернулся носом в открытое море и на всех парах помчался прочь от берега. На корме уже готовился к взлету маленький сине-белый вертолетик с эмблемами военно-морского флота на раздвоенном хвосте. Только тут Артем сумел по достоинству оценить невероятное хитроумие и предусмотрительность своего временного напарника, а точнее, попутчика.
– Может, хоть поедите на дорожку? – трубным голосом спросил у них приземистый длинноусый капитан-лейтенант. – А то как-то невежливо отпускать друзей голодными. Давай, Рахмет. В пять минут кок расстарается. У него-то уже все готово, только на плиту поставить...
Рахмет посмотрел на Артема, улыбнулся и, не спрашивая его согласия, кивнул:
– Давай. А то неизвестно, когда еще перехватить-то доведется. Парня я накормил, а сам от волнения что-то позабыл покушать.
– Вот это другое дело! – радостно пробасил капитан-лейтенант. – Прошу в кают-компанию. Мы сейчас мигом все устроим.
– Пошли, – дернул Мамаев Артема за рукав, – пошли. А то обидим.
Артем есть не хотел, но, боясь и в самом деле обидеть, прошел в кают-компанию и там, совершенно неожиданно для себя самого, еще раз хорошенько, с аппетитом позавтракал. Морской воздух, как сообщил при этом Мамаев, безотказно возбуждает аппетит. Артем сам убедился в справедливости его слов.
Кроме возбуждения аппетита, морской воздух еще и целительно действовал на нервную систему.
И Артем, и Мамаев успокоились и действовали теперь слаженно и дружно, как старые друзья. Впрочем, таковыми они могли считать себя с полным основанием.
Завтрак, как и обещал капитан, занял у них очень мало времени, и вскоре они уже летели над темной свинцовой водой на крохотном, незаметном с берега простым глазом вертолете в сторону Адлера.
– Далековато, – вздохнул пилот, которым оказался все тот же капитан-лейтенант, сменивший морскую фуражку на авиационный шлем, а шинель на кожаную куртку. – Ну да чего для друзей не сделаешь.
– А дальше как? – прокричал Мамаев, стараясь перекрыть голосом шум двигателя. – Я предлагаю переночевать. Веселый, спокойный город и рейсов на Москву сколько угодно.
– Нам в Москву нужно срочно! – прокричал в ответ Артем. – Развлечемся потом!
– В Москву сразу опасно! – крикнул в ответ Рахмет. – Они нас могли выследить!
– Опоздаем! – не сдавался Артем. – Без спешки ничего не получится, нельзя!
Рахмет покачал головой:
– На вечерок бы только!
– Ты что, у себя в Ялте развлечься не можешь?
– В Ялте меня каждая собака знает, надоело.
– Рахмет, некогда...
Рахмет опять покачал головой, а потом, вдруг решительно кивнул:
– Ладно! Раз надо, значит, надо! Так и решим: из Адлера без задержки двигаем в Москву! Тебе куда в Москве надо, Артем?
– На Большую Ордынку, – ни секунды не раздумывая, ответил Артем. Он очень хорошо помнил, где жила его Машенька.
* * *
Он и вправду хорошо помнил дом Машеньки – четырехэтажный, большой и мрачный. Машенька жила на четвертом этаже в доставшейся ей по наследству от матери крохотной однокомнатной квартирке. Когда-то, в сущности, еще совсем недавно, она доставила ему в этой квартирке немало радостей, – как, впрочем, и огорчений. А потом именно здесь Артем Прищепов внезапно почувствовал, что сходит с ума и если не сбежит, то перестанет быть самим собой. И Артем сбежал, думая, что больше сюда не вернется. Впрочем, в гости он потом приходил довольно часто, но оставаться больше чем на ночь не рисковал. Любовью свои отношения с Машей Артем не называл. И вот он пришел сюда вновь, да еще в компании Мамаева. Они осторожно поднялись по лестнице и остановились перед дверью в квартиру Машеньки.
Вот она, та самая обшарпанная дверь с большим старомодным замком, ключ от которого все еще валяется где-то в разграбленном офисе в Москве.
Дверь была чуть-чуть приоткрыта, словно приглашала Артема войти. Словно Машенька могла догадаться, что он явится вот так нежданно-негаданно, и этой открытой дверью решила облегчить ему шаг через порог – довольно нелегкий для него шаг.
Как-никак в последний раз они поссорились, и все из-за того же – Прищепов не соглашался оставаться у нее дольше, чем на одну ночь.
– Это здесь? – спросил Мамаев, удивленный промедлением Артема.
– Здесь, – кивнул Артем.
– Так что же мы стоим? – пожал плечами Рахмет; – Только время тратим. Входи давай.
Он уже протянул руку, чтобы толкнуть незапертую дверь, но тут Артем жестом остановил его.
– Погоди, – прошептал Артем.
– Что такое? – удивился Рахмет. – Ты что, передумал? Зачем мы тогда в Москву спешили? Не из-за моих же дел ты не мог один вечер подождать?
Но Артем не ответил. Банда поручил ему узнать, кто мог интересоваться его медицинской картой в поликлинике, но говорить об этом Мамаеву Артем не хотел. Он внимательно рассматривал дверь и внезапно спросил Рахмета:
– У тебя есть пистолет?
– Нет, – пожал плечами Рахмет, – зачем он мне? В машине оставил.
– Вот и у меня нет, – вздохнул Артем, – а ведь не помешал бы.
Неожиданно Артем прижался к стене и, жестом приказав Мамаеву сделать то же самое, ногой распахнул дверь. Артем ожидал, что сейчас же им навстречу раздадутся выстрелы, но этого не произошло. Тогда, сделав Мамаеву знак оставаться на месте, Артем осторожно вошел в квартиру, в любое мгновение ожидая нападения.
Он и сам, наверное, не мог бы объяснить толком, что вызвало у него подозрение. Сначала Артема не насторожило то, что дверь, ведущая в квартиру, приоткрыта. Наоборот, он воспринял это как сигнал к возвращению туда, откуда он бежал после ссоры.
Однако стоило ему сосредоточиться, как он сразу же вспомнил, что Машенька, как и любая женщина, которая долго жила одна, без постоянного присутствия мужчины, маниакально боялась всяких извращенцев и насильников. Мужчины, желающие попользоваться ее беззащитностью, чудились ей везде, в каждом человеке, у которого что-то болталось между ног. Артему, когда он жил у Маши, всегда приходилось подолгу стучать в дверь, прежде чем Маша решалась открыть, особенно если он возвращался поздно. Потому-то Машенька и дала Артему второй ключ, чтобы как-то себя успокоить.
Она знала, что теперь ему по крайней мере не придется стучаться, если он вдруг захочет войти. Она даже повесила на кольцо с ключами медную бляшку, на которой было выгравировано: «Дорогому Артему для собственного спокойствия». Именно из-за этой бляшки Артем и не оставил ключ здесь, когда в последний раз уходил из квартиры. Надпись на бляшке ему нравилась и льстила его самолюбию. Поэтому Артем сразу понял, что сама Машенька никак не могла оставить дверь открытой.
Самым правильным теперь было бы просто оставить все как есть и убраться отсюда подобру-поздорову. Само то дело, которым Артем занимался, принуждало его к этому. Ему нельзя было рисковать. И все-таки Артем вошел в квартиру. Поступить по-другому означало предать девушку еще раз, а это было невозможно.
Пройдя по короткому коридорчику, Артем вошел в комнату и увидел то, чего так боялся и что тем не менее все-таки ожидал увидеть. Он сразу же отвернулся, схватившись за голову, и постоял так немного. Ему во чтобы то ни стало следовало взять себя в руки, а сделать это было трудно, невероятно трудно.
Слишком уж страшной смертью погибла ни в чем не повинная девушка...
Артем с трудом подавил приступ рвоты. И нужно же было два раза завтракать, подумалось ему вдруг совершенно некстати. Но он все-таки сумел сдержаться и, осторожно ступая, приблизился к кровати, на которой, раскинув руки, лежала мертвая Маша Она лежала на спине совершенно голая. Было очевидно, что перед смертью ее пытали – избивали, резали ножами, жгли окурками, протыкали чем-то острым руки и ноги. От нее очень сильно хотели что-то узнать. Артем сразу же понял, что пытки – не проявления извращенного воображения маньяка, хотя убийцы и пытались симулировать преступление на сексуальной почве.
Девушку допрашивали. Именно допрашивали!
О чем? Сейчас угадать это было нелегко, но Артем подумал, что скорее всего о том же, о чем и он спрашивал ее ночью по телефону. А ведь Маша очень хотела приехать к нему на море, а он не пригласил ее. Если бы он только мог знать!.. Если бы он только мог знать, чем это для нее кончится, то увез бы ее куда угодно. Бросил бы все и отправился с ней на край света, хоть в дикие джунгли.
Ну и пусть она была восторженной надоедой, – что из того? Надоедала-то она ему, никого больше не трогала. Он этим зверям покажет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54