Он видел на своем веку столько ничтожеств, столько продажных шкур, что давно сделался циником.
Дорогин, похоже, проглотил оскорбление.
– Я все делал правильно. А вы меня поторопили с этим диктофоном и все испортили. Теперь Стропило протрезвел и вспомнил, как я его провоцировал на откровенность.
– Мнительность в нашем деле – опасная штука.
Если хочешь знать, те два куска торта своего рода тест, проверка твоего психологического состояния.
Если человек видит все в черном свете, он и в куске торта разглядит оскорбление.
– Правда?
– Конечно, дурачок, – голос стал почти ласковым.
К торту Дорогин так и не прикоснулся, но сделал вид, что покорился своей участи. Главного он добился – сегодня, сейчас от него не потребовали отчета. Какой отчет может дать человек до смерти напуганный, человек, которому мерещится клацанье волчьих зубов?
* * *
На этот раз Вильмессан предупредил, чтобы его звали к телефону, не спрашивая, кто звонит. Броня преуспевающего государственного деятеля, с которой когда-то столкнулась Тамара, треснула, как яичная скорлупа. Теперь Вильмессан чувствовал себя голым, неспособным прикрыть даже срамное место.
Он договорился с начальством о внеочередном отпуске по состоянию здоровья и уже имел на руках авиабилет. Работникам посольств и консульств нет нужды стоять в очереди к кассе, свободные места в самолете для них всегда найдутся, даже за день до вылета.
Вильмессан успокаивал себя: ничего страшного не произошло, он вовремя сориентировался и ускользнул от опасности. Его образцовой карьере ничто не угрожает. И все-таки…
Все четыре года пребывания в Москве он регулярно читал российскую прессу, чтобы лишний раз попрактиковаться в русском языке и быть в курсе последних событий. И постепенно убедился, что ему выпало работать в фантастической стране, где декорации постоянно меняются, Обыденное сегодня может завтра оказаться изысканным, а сегодняшний бредовый сон – обернуться явью.
Об этом интересно читать, за этим интересно наблюдать из окна машины с дипломатическими номерами. Но стоит только окунуться в эту жизнь самому, запутаешься, заблудишься в тумане и пропадешь.
«Баобаб» с его красавцами стриптизерами казался Вильмессану островком западной жизни.
Но он ошибся. Антуан не смог бы объяснить, чего именно испугался. Наверное, искусственной, подстроенной ситуации. Если трое таких разных людей оказались одновременно рядом с ним, значит, план у них был один.
Затем последовал звонок в посольство.
– Да.
– Хотелось все-таки вас услышать. Убедиться, что вы не выбросили мое письмо, не распечатав.
– Не выбросил, – проговорил Вильмессан едва слышно.
– Отнеситесь к нему серьезно. Дело нешуточное, можете мне поверить.
Похоже, незнакомец не знал, как самонадеянно дипломат пренебрег его первым предупреждением.
Канадец не собирался его просвещать.
– Вряд ли это надолго. Но пока еще раз прошу: никуда не отлучайтесь.
Отбой. Закрыв глаза, Вильмессан откинулся в кресле. Даже если завтра незнакомец объявит тревоге отбой, того, что уже произошло, вполне достаточно. Он вновь вспомнил наглую улыбку мулата из «Баобаба», таксиста с уголовной физиономией, девушку с мелкозавитыми волосами, вмиг ставшую похожей на ведьму… Все это долго еще будет сниться, заставляя вскакивать с кровати в холодном поту.
* * *
Дорогин готовился явиться к Стропилу с повинной, проигрывал мысленно ситуацию. Надо точно угадать момент: час назад было еще рано, через час будет поздновато.
Пока еще не время. Не поверит Стропило, что проводник так быстро сдался. Но главное – с Тельцом еще ничего не ясно. Разгадать секрет Олега пока не удавалось.
Дорогин представлял себе молодого долговязого программиста с проштампованным по моде ухом, такого обыкновенного на вид. Представлял, как он пьет кофе, бегает пальцами по клавиатуре. Как мотается из одного офиса в другой на своей игрушечной ярко-зеленой машинке, уверенный, что всех обвел вокруг пальца.
В практике Дорогина такое случалось редко – точно знать имя, фамилию и адрес негодяя и до сих пор не вытряхнуть из него ответ на прямой вопрос. А разве часто встретишь человека, которого ничем невозможно напугать, даже смертью родных? Какая нужна сила воли, чтобы не удариться в бега, оставаться на месте в ожидании того, что к тебе явятся, изобьют ногами, приставят дуло к затылку? Может быть, у него просто от рождения атрофировано чувство страха?
Сославшись на срочные дела, Вера ушла, пообещав появиться к вечеру. Но Дорогин не долго оставался один. Рядом притормозила знакомая иномарка, раздался знакомый голос Шувалова.
– Следишь за мной? – разозлился Сергей.
– Хочешь верь, хочешь нет – это чистое совпадение. Проезжал мимо, увидел тебя с красивой девушкой. Сперва хотел предложить подвезти. Потом решил – не стоит. Когда рядом такая девушка, третий лишний, даже если намерения у него самые благие.
– Угадал. Чего ж не уехал?
– Пока я колебался, вы уже разбежались.
– Она ненадолго ушла, скоро вернется.
– Садись, в машине подождешь. Дождь все-таки. Может, заскочим пока в магазин, выберешь домашний кинотеатр? За полчаса обернемся туда и обратно. Тебе только пальцем ткнуть – и он твой.
«С остальными я худо-бедно, справлюсь, но этот точно меня в гроб загонит со своей благодарностью», – подумал Муму.
– Давай в другой раз.
– В другой так в другой.
– И еще… В следующее «чистое совпадение» я уже точно не поверю.
– Извини. Я, наверное, надоел.
Дорогин вдруг почувствовал угрызения совести.
Уж очень он резок.
– Поехали в твой магазин. Ничего брать не буду, просто посмотрю, как там дело организовано.
Шувалов просиял, и машина моментально тронулась с места, словно опасаясь, что Сергей передумает.
Магазин оказался просторным, со вкусом отделанным. Огромные экраны разномастных телевизоров заполняли полки до самого потолка.
При появлении Шувалова менеджер и продавцы подобрались, встали чуть ли не по стойке смирно.
Сколько лиц у каждого человека! Шувалов отчаявшийся, готовый к самоубийству. Шувалов настырный, надоевший со своей благодарностью.
Шувалов – строгий хозяин, внушающий трепет персоналу…
Большинство телевизоров работало, выдавая четкое качественное изображение. Здесь на одних экранах можно было посмотреть очередной матч чемпионата России по футболу, на других – рекламу стирального порошка. На трех экранах художник разрисовывал кожу обнаженной девушки, уже почти полностью покрытую яркими цветными полосами и кругами.
– Теперь понятно, почему ты так расстраивался. Такой магазин жалко потерять.
Шувалов что-то оживленно говорил, но Муму его уже не слышал. Какое-то странное и вместе с тем уже знакомое чувство шевельнулось внутри.
Будто он нашел еще одну подсказку – вот сейчас, секунду назад. Похожее чувство он испытал в квартире Веры, заметив фиолетовый глазок объектива. А теперь… Куда он должен вернуться взглядом? Или это случилось чуть раньше, у входа в магазин? Нужно восстановить ход мыслей. Словно лунатик, Дорогин вышел на улицу. Итак, сперва он подумал о Шувалове в разных лицах. Потом переступил порог, скользнул взглядом по магазинным полкам. Футбол.., восхищенная хозяйка с пачкой стирального порошка, художник, жаждущий дешевой популярности.., его модель.., обнаженное тело, разрисованное кистью…
Стоп! Вот где собака зарыта!
– Слушай, Шувалов. Можешь прямо сейчас уделить мне пару часов? «Копейка» моя барахлит, а у тебя не тачка, а ковер-самолет.
– Без вопросов, – лицо хозяина магазина осветилось радостью.
– Давненько я не повышал свой культурный уровень. Прокатимся-ка мы с тобой по музеям и галереям.
Шувалов остолбенел от неожиданности, но промолчал, чтобы не разрушить ненароком дорогинское намерение.
– Конечно. В Москве так много интересного.
От посещения известных музеев Дорогин отказался сразу, его не интересовали ни Третьяковка, ни музей имени Пушкина. Небольшие частные галереи современного искусства – это дело другое.
Чем меньше музей, чем дальше он от центра, тем лучше.
Дорогин быстрым шагом переходил из одного зала в другой, интересовался, все ли выставлено.
Может быть, галерее не хватает площадей, чтобы разместить все имеющиеся в ее распоряжении шедевры.
– Шеф просил меня сделать приобретение для его загородного дома. Между нами, он не большой знаток искусства. У него три условия: первое – он хочет иметь скульптуру, второе – она должна помещаться на тумбе вот такого размера и такой высоты, третье – это должно быть изображение какого-нибудь животного. Тошнит меня, говорит, от людей – надоели. А вот животное с удовольствием поставил бы.
За потенциального покупателя цеплялись руками и ногами. Пытались соблазнить баснословно дорогими абстрактными картинами, потом вели в мрачные помещения, где стояли прислоненные к стене холсты без рам и полуразобранные скульптуры, способные вращаться или раскачиваться при подключении к сети.
– Не пойдет. Даже не уговаривайте. Извините, времени у меня в обрез.
После четвертой по счету галереи Дорогин помрачнел и в который уже раз перелистал купленный в киоске небольшой путеводитель по московским музеям и галереям.
Шувалов еще в магазине заподозрил, что Дорогин устроил эту экскурсию по галереям вовсе не для того, чтобы расслабиться, познакомиться с достижениями модных и малоизвестных скульпторов. И покупать он ничего не намерен.
– Музей фарфора не годится, – размышлял Дорогин вслух. – Выставка китайского искусства эпохи Цинь. Уже теплее. Хотя нет, там слишком много народу тусуется. Где у нас заводь потише?
Палец скользил по убористым строчкам, брови хмурились. Шувалов попробовал припомнить самостоятельно:
– Не знаю, написано там или нет, – есть еще музей самоваров.
– Знаю. Но мы поедем вот сюда!
– Музей детского творчества?
– Именно. Под покровительством Всемирного фонда защиты детей.
Морщина на переносице разгладилась, Дорогин даже улыбнулся. Пальцы выдавали нетерпение, беззвучно барабаня по колену.
Вот уж где действительно была тихая заводь!
Сонная тетка в кассе, никаких экскурсоводов, никаких энергичных дам, агитирующих купить, раскошелиться. Забавные, искренние рисунки, гораздо более талантливые и честные, чем творчество взрослых, отчаянно стремящихся замаскировать свою бездарность.
В другой раз Дорогин с удовольствием постоял бы в тишине перед каждым из этих окошек в беззаботный светлый мир. Но сейчас он просто не имел времени. Быстрым шагом прошел из одного зала в другой, затем в третий. В третьем были посетители – учительница привела целый класс.
– За тобой не поспеешь, – отдуваясь, догнал его Шувалов.
Дети шумной гурьбой побежали в следующий зал. Дорогин стоял возле большой раскрашенной статуэтки Бабы Яги с помелом. Но взгляд, как будто против воли, уводило в угол – к коричневому бычку с колокольчиком на шее, с наивными, широко раскрытыми глазами и длинными нарисованными ресницами.
Глава 41
Увидев нагую девушку, раскрашенную художником, Дорогин вдруг сообразил, что с бычком могли проделать точно такую же операцию: замазать золотое туловище и изумрудные глаза толстым слоем краски, превратив талисман в обыкновенную декоративную статуэтку, более или менее талантливо исполненную.
Давно известно, что лучше всего прятать вещь на видном месте, где никому не придет в голову ее искать. Вот и раскрашенного бычка лучше всего хранить среди сотен музейных экспонатов. Конечно, за шедевр Древнего Китая он вряд ли сойдет – первый же эксперт обнаружит подделку. Но что мешает выдать его за творение художника-самоучки и поместить в каком-нибудь Доме народного или детского творчества?
Дорогин не заметил поблизости от Тельца видеокамеры. Тем не менее оптический «глаз» отслеживал местонахождение бычка, но был установлен не снаружи, а в ноздре статуэтки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Дорогин, похоже, проглотил оскорбление.
– Я все делал правильно. А вы меня поторопили с этим диктофоном и все испортили. Теперь Стропило протрезвел и вспомнил, как я его провоцировал на откровенность.
– Мнительность в нашем деле – опасная штука.
Если хочешь знать, те два куска торта своего рода тест, проверка твоего психологического состояния.
Если человек видит все в черном свете, он и в куске торта разглядит оскорбление.
– Правда?
– Конечно, дурачок, – голос стал почти ласковым.
К торту Дорогин так и не прикоснулся, но сделал вид, что покорился своей участи. Главного он добился – сегодня, сейчас от него не потребовали отчета. Какой отчет может дать человек до смерти напуганный, человек, которому мерещится клацанье волчьих зубов?
* * *
На этот раз Вильмессан предупредил, чтобы его звали к телефону, не спрашивая, кто звонит. Броня преуспевающего государственного деятеля, с которой когда-то столкнулась Тамара, треснула, как яичная скорлупа. Теперь Вильмессан чувствовал себя голым, неспособным прикрыть даже срамное место.
Он договорился с начальством о внеочередном отпуске по состоянию здоровья и уже имел на руках авиабилет. Работникам посольств и консульств нет нужды стоять в очереди к кассе, свободные места в самолете для них всегда найдутся, даже за день до вылета.
Вильмессан успокаивал себя: ничего страшного не произошло, он вовремя сориентировался и ускользнул от опасности. Его образцовой карьере ничто не угрожает. И все-таки…
Все четыре года пребывания в Москве он регулярно читал российскую прессу, чтобы лишний раз попрактиковаться в русском языке и быть в курсе последних событий. И постепенно убедился, что ему выпало работать в фантастической стране, где декорации постоянно меняются, Обыденное сегодня может завтра оказаться изысканным, а сегодняшний бредовый сон – обернуться явью.
Об этом интересно читать, за этим интересно наблюдать из окна машины с дипломатическими номерами. Но стоит только окунуться в эту жизнь самому, запутаешься, заблудишься в тумане и пропадешь.
«Баобаб» с его красавцами стриптизерами казался Вильмессану островком западной жизни.
Но он ошибся. Антуан не смог бы объяснить, чего именно испугался. Наверное, искусственной, подстроенной ситуации. Если трое таких разных людей оказались одновременно рядом с ним, значит, план у них был один.
Затем последовал звонок в посольство.
– Да.
– Хотелось все-таки вас услышать. Убедиться, что вы не выбросили мое письмо, не распечатав.
– Не выбросил, – проговорил Вильмессан едва слышно.
– Отнеситесь к нему серьезно. Дело нешуточное, можете мне поверить.
Похоже, незнакомец не знал, как самонадеянно дипломат пренебрег его первым предупреждением.
Канадец не собирался его просвещать.
– Вряд ли это надолго. Но пока еще раз прошу: никуда не отлучайтесь.
Отбой. Закрыв глаза, Вильмессан откинулся в кресле. Даже если завтра незнакомец объявит тревоге отбой, того, что уже произошло, вполне достаточно. Он вновь вспомнил наглую улыбку мулата из «Баобаба», таксиста с уголовной физиономией, девушку с мелкозавитыми волосами, вмиг ставшую похожей на ведьму… Все это долго еще будет сниться, заставляя вскакивать с кровати в холодном поту.
* * *
Дорогин готовился явиться к Стропилу с повинной, проигрывал мысленно ситуацию. Надо точно угадать момент: час назад было еще рано, через час будет поздновато.
Пока еще не время. Не поверит Стропило, что проводник так быстро сдался. Но главное – с Тельцом еще ничего не ясно. Разгадать секрет Олега пока не удавалось.
Дорогин представлял себе молодого долговязого программиста с проштампованным по моде ухом, такого обыкновенного на вид. Представлял, как он пьет кофе, бегает пальцами по клавиатуре. Как мотается из одного офиса в другой на своей игрушечной ярко-зеленой машинке, уверенный, что всех обвел вокруг пальца.
В практике Дорогина такое случалось редко – точно знать имя, фамилию и адрес негодяя и до сих пор не вытряхнуть из него ответ на прямой вопрос. А разве часто встретишь человека, которого ничем невозможно напугать, даже смертью родных? Какая нужна сила воли, чтобы не удариться в бега, оставаться на месте в ожидании того, что к тебе явятся, изобьют ногами, приставят дуло к затылку? Может быть, у него просто от рождения атрофировано чувство страха?
Сославшись на срочные дела, Вера ушла, пообещав появиться к вечеру. Но Дорогин не долго оставался один. Рядом притормозила знакомая иномарка, раздался знакомый голос Шувалова.
– Следишь за мной? – разозлился Сергей.
– Хочешь верь, хочешь нет – это чистое совпадение. Проезжал мимо, увидел тебя с красивой девушкой. Сперва хотел предложить подвезти. Потом решил – не стоит. Когда рядом такая девушка, третий лишний, даже если намерения у него самые благие.
– Угадал. Чего ж не уехал?
– Пока я колебался, вы уже разбежались.
– Она ненадолго ушла, скоро вернется.
– Садись, в машине подождешь. Дождь все-таки. Может, заскочим пока в магазин, выберешь домашний кинотеатр? За полчаса обернемся туда и обратно. Тебе только пальцем ткнуть – и он твой.
«С остальными я худо-бедно, справлюсь, но этот точно меня в гроб загонит со своей благодарностью», – подумал Муму.
– Давай в другой раз.
– В другой так в другой.
– И еще… В следующее «чистое совпадение» я уже точно не поверю.
– Извини. Я, наверное, надоел.
Дорогин вдруг почувствовал угрызения совести.
Уж очень он резок.
– Поехали в твой магазин. Ничего брать не буду, просто посмотрю, как там дело организовано.
Шувалов просиял, и машина моментально тронулась с места, словно опасаясь, что Сергей передумает.
Магазин оказался просторным, со вкусом отделанным. Огромные экраны разномастных телевизоров заполняли полки до самого потолка.
При появлении Шувалова менеджер и продавцы подобрались, встали чуть ли не по стойке смирно.
Сколько лиц у каждого человека! Шувалов отчаявшийся, готовый к самоубийству. Шувалов настырный, надоевший со своей благодарностью.
Шувалов – строгий хозяин, внушающий трепет персоналу…
Большинство телевизоров работало, выдавая четкое качественное изображение. Здесь на одних экранах можно было посмотреть очередной матч чемпионата России по футболу, на других – рекламу стирального порошка. На трех экранах художник разрисовывал кожу обнаженной девушки, уже почти полностью покрытую яркими цветными полосами и кругами.
– Теперь понятно, почему ты так расстраивался. Такой магазин жалко потерять.
Шувалов что-то оживленно говорил, но Муму его уже не слышал. Какое-то странное и вместе с тем уже знакомое чувство шевельнулось внутри.
Будто он нашел еще одну подсказку – вот сейчас, секунду назад. Похожее чувство он испытал в квартире Веры, заметив фиолетовый глазок объектива. А теперь… Куда он должен вернуться взглядом? Или это случилось чуть раньше, у входа в магазин? Нужно восстановить ход мыслей. Словно лунатик, Дорогин вышел на улицу. Итак, сперва он подумал о Шувалове в разных лицах. Потом переступил порог, скользнул взглядом по магазинным полкам. Футбол.., восхищенная хозяйка с пачкой стирального порошка, художник, жаждущий дешевой популярности.., его модель.., обнаженное тело, разрисованное кистью…
Стоп! Вот где собака зарыта!
– Слушай, Шувалов. Можешь прямо сейчас уделить мне пару часов? «Копейка» моя барахлит, а у тебя не тачка, а ковер-самолет.
– Без вопросов, – лицо хозяина магазина осветилось радостью.
– Давненько я не повышал свой культурный уровень. Прокатимся-ка мы с тобой по музеям и галереям.
Шувалов остолбенел от неожиданности, но промолчал, чтобы не разрушить ненароком дорогинское намерение.
– Конечно. В Москве так много интересного.
От посещения известных музеев Дорогин отказался сразу, его не интересовали ни Третьяковка, ни музей имени Пушкина. Небольшие частные галереи современного искусства – это дело другое.
Чем меньше музей, чем дальше он от центра, тем лучше.
Дорогин быстрым шагом переходил из одного зала в другой, интересовался, все ли выставлено.
Может быть, галерее не хватает площадей, чтобы разместить все имеющиеся в ее распоряжении шедевры.
– Шеф просил меня сделать приобретение для его загородного дома. Между нами, он не большой знаток искусства. У него три условия: первое – он хочет иметь скульптуру, второе – она должна помещаться на тумбе вот такого размера и такой высоты, третье – это должно быть изображение какого-нибудь животного. Тошнит меня, говорит, от людей – надоели. А вот животное с удовольствием поставил бы.
За потенциального покупателя цеплялись руками и ногами. Пытались соблазнить баснословно дорогими абстрактными картинами, потом вели в мрачные помещения, где стояли прислоненные к стене холсты без рам и полуразобранные скульптуры, способные вращаться или раскачиваться при подключении к сети.
– Не пойдет. Даже не уговаривайте. Извините, времени у меня в обрез.
После четвертой по счету галереи Дорогин помрачнел и в который уже раз перелистал купленный в киоске небольшой путеводитель по московским музеям и галереям.
Шувалов еще в магазине заподозрил, что Дорогин устроил эту экскурсию по галереям вовсе не для того, чтобы расслабиться, познакомиться с достижениями модных и малоизвестных скульпторов. И покупать он ничего не намерен.
– Музей фарфора не годится, – размышлял Дорогин вслух. – Выставка китайского искусства эпохи Цинь. Уже теплее. Хотя нет, там слишком много народу тусуется. Где у нас заводь потише?
Палец скользил по убористым строчкам, брови хмурились. Шувалов попробовал припомнить самостоятельно:
– Не знаю, написано там или нет, – есть еще музей самоваров.
– Знаю. Но мы поедем вот сюда!
– Музей детского творчества?
– Именно. Под покровительством Всемирного фонда защиты детей.
Морщина на переносице разгладилась, Дорогин даже улыбнулся. Пальцы выдавали нетерпение, беззвучно барабаня по колену.
Вот уж где действительно была тихая заводь!
Сонная тетка в кассе, никаких экскурсоводов, никаких энергичных дам, агитирующих купить, раскошелиться. Забавные, искренние рисунки, гораздо более талантливые и честные, чем творчество взрослых, отчаянно стремящихся замаскировать свою бездарность.
В другой раз Дорогин с удовольствием постоял бы в тишине перед каждым из этих окошек в беззаботный светлый мир. Но сейчас он просто не имел времени. Быстрым шагом прошел из одного зала в другой, затем в третий. В третьем были посетители – учительница привела целый класс.
– За тобой не поспеешь, – отдуваясь, догнал его Шувалов.
Дети шумной гурьбой побежали в следующий зал. Дорогин стоял возле большой раскрашенной статуэтки Бабы Яги с помелом. Но взгляд, как будто против воли, уводило в угол – к коричневому бычку с колокольчиком на шее, с наивными, широко раскрытыми глазами и длинными нарисованными ресницами.
Глава 41
Увидев нагую девушку, раскрашенную художником, Дорогин вдруг сообразил, что с бычком могли проделать точно такую же операцию: замазать золотое туловище и изумрудные глаза толстым слоем краски, превратив талисман в обыкновенную декоративную статуэтку, более или менее талантливо исполненную.
Давно известно, что лучше всего прятать вещь на видном месте, где никому не придет в голову ее искать. Вот и раскрашенного бычка лучше всего хранить среди сотен музейных экспонатов. Конечно, за шедевр Древнего Китая он вряд ли сойдет – первый же эксперт обнаружит подделку. Но что мешает выдать его за творение художника-самоучки и поместить в каком-нибудь Доме народного или детского творчества?
Дорогин не заметил поблизости от Тельца видеокамеры. Тем не менее оптический «глаз» отслеживал местонахождение бычка, но был установлен не снаружи, а в ноздре статуэтки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41