Глава 7
Сузи вернулась через час с большой битком набитой сумкой. Выражение лица у нее было загадочное. Я хотел помочь ей, но она покачала головой. Тем не менее я прошел следом за ней на кухню и стал наблюдать, как она вынимает продукты. Среди прочего там были толстые антрекоты, замороженные овощи, молоко.
— Я хочу тебе кое-что рассказать, та наконец заявила она. — Но сперва приготовлю еду. Будь любезен, повесь мою шубу.
Я отправился с ее манто в прихожую, а когда вернулся, Сузи уже ставила овощи в духовку. Затем открыла банку со шпинатом и тоже отправила разогреваться. Потом заварила кофе.
Прислонившись к холодильнику, я наблюдал, как она орудовала. На высоких каблуках Сузи была одного роста со мной, трикотажное платье соблазнительно обтягивало ее фигуру.
— Думаю, нам придется немного подождать, пока оттает мясо, — сказала она.
— В таком случае, может быть, немного выпить? — предложил я, открывая холодильник и наливая ей коктейль. — Вот, возьми и расскажи свои новости.
— А ты не будешь пить?
— Я уже выпил немного. Дальнейшее может меня доконать.
Мы устроились в гостиной. Сузи сняла туфли и положила ноги на подушку.
Серые, немного циничные глаза оживленно поблескивали.
— Я разузнала кое-что интересное о Парселе. Вроде бы он покончил жизнь самоубийством, но я теперь совсем не уверена в этом.
— Именно для этого ты и ходила в библиотеку?
— Да, чтобы посмотреть газеты за те дни. Потом позвонила одному моему другу в «Экспресс». Он репортер по уголовным делам и лично знал Парсела… Передай мне мою сумку. Ирландец!
Я протянул ей сумочку, и она вынула оттуда записную книжку.
— Вот… Официально было объявлено, что он покончил с собой, но полиция никогда не была в этом уверена… Ланиган достаточно хорошо описал мне Парсела, сказав, что тот был холоден, как рукоятка кинжала. Это был жесткий, но воспитанный человек. Один из немногих в полиции, кто получил университетское образование. Он уже три года был женат на хорошенькой женщине и ждал повышения по службе. У него было отличное здоровье, начальство не имело к нему никаких претензий. За десять лет службы в полиции он убил двух человек, но я думаю, что это нормально для полицейского. Во всяком случае, Парсел не потерял от этого сон. К тому же застреленные им оба были опасными преступниками, и убил он их, защищаясь.
Она помолчала и отпила коктейль.
— Дойдем и до самоубийства. Жил Парсел в богатом квартале, в хорошем доме.
Квартал этот называется Белхевен и находится в десяти милях от центра города…
— Мне знаком этот район, — вставил я. — Там односемейные коттеджи, каждый по три-четыре комнаты. Стоят они тысяч по пятнадцать, не меньше.
— В таком случае ты знаешь также, где расположен их торговый центр. Я покупала там сегодня мясо. Итак, Парсел жил на одной из центральных улиц, на Уинстон-Драйв, 2531. Магазины торгового центра находятся рядом с его домом.
— Значит, там нетрудно припарковаться и проникнуть к нему через черный ход?
— Я бы не сказала. Весь этот район хорошо освещен, а сады окружены деревянными заборами, увитыми плющом.
Дверей там довольно много, но все они запираются. А на воротах дома Парсела был к тому же висячий замок. Конечно, при необходимости можно перелезть через забор, но по вечерам там всегда много народу, убийцу заметили бы.
Самоубийство произошло ночью 28 января, то есть около трех недель тому назад. Миссис Парсел ушла с соседкой в кино около восьми часов. После ухода жены к Парселу зашел сосед, и какое-то время они болтали друг с другом, смотрели по телевизору состязания по боксу — часов до девяти или до начала десятого. После этого Парселу позвонил его шеф, лейтенант Шрейвер, по какому-то служебному вопросу. Он показал, что Парсел говорил с ним совершенно нормальным тоном, а через сорок минут — если верить утверждениям экспертов — покончил с собой. Соседи ближайших домов слышали выстрел в начале одиннадцатого. Они, правда, думали, что это лопнула шина у автомобиля, и не придали этому значения.
В кинотеатре, где была супруга Парсела, демонстрировались сразу два фильма, так что, когда она вернулась домой, было уже за полночь. Миссис Парсел поставила машину в гараж, и здесь обе женщины распрощались. Но соседка не успела дойти до своего дома, как услышала крик миссис Парсел и увидела, как она выбежала из своего коттеджа. Через три минуты появилась полиция. Она нашла Парсела лежащим на письменном столе, застреленным из его собственного револьвера 38-го калибра. Кобура висела в шкафу в передней, куда он всегда вешал ее, когда возвращался домой. Револьвер валялся у его ног. На нем не обнаружили никаких отпечатков, кроме отпечатков самого Парсела, кстати сказать, тоже очень слабых. Не было видно и следов борьбы;
Ничто не указывало на то, что к нему кто-то приходил. Черный ход был заперт, там висел замок, и никто не видел посетителей у парадного входа. Несчастный случай тоже исключается, поскольку все принадлежности для чистки оружия находились на кухне. Записки самоубийца не оставил, но на столе, под его толовой, лежал лист бумаги и ручка. Создавалось впечатление, будто он собирался что-то написать, но в последний момент передумал.
Все рассказанное было мне плохо понятно.
— Ну и что ты обо всем этом думаешь? — спросил я.
— Думаю, что его убили.
— Почему?
— По разным причинам. Висячий замок еще ни о чем не говорит. Он мог быть повешен и после убийства. Предположим, Парсел остался дома один и ждал женщину. В таком случае он мог оставить черный ход открытым…
— Но как же она потом вышла?
— Рискуя многим, могла выйти и через парадную дверь. Ведь до аллеи всего несколько ярдов. А в одиннадцать вечера в том районе не так уж многолюдно.
— Предположим… А дальше?
— Ведь без причины самоубийства не происходят. И во всяком случае не за сорок минут. Ну, скажем, так мог бы поступить муж, узнавший об измене любимой жены. Но семья у Парсела была вполне нормальная, его жена утверждает, что не замечала в поведении мужа ничего необычного.
— Все это сложно… Но почему вообще мы говорим о Парселе? Не вижу никакой связи со Стедманом. Разве что они работали в одной группе по расследованию убийств…
Сузи подняла руку с сигаретой:
— ..И оба они были убиты. Пожалуйста, не забывай этого! Кроме того, их, видимо, связывало кое-что еще. Помнишь, что Парсел убил двух человек?
— Да, ну и что?
— А то, что один из них был застрелен Парселом в присутствии Стедмана 22 декабря! Не правда ли, слишком много совпадений? А после этого не проходит и месяца, как Парсел кончает жизнь самоубийством, а еще через три недели убивают Стедмана…
Я широко раскрыл глаза от удивления.
— Но ведь это же должна была увидеть и проверить полиция! Совпадения действительно странные!
— Полиция проверяла, но, видно, не очень старательно. Кроме того, они уверены, что Стедмана убил ты.
Я встал, прошелся по комнате и опять вернулся на свое место.
— Все равно, они должны были проверить все варианты.
— Разумеется. Но они ничего не обнаружили. Человек, которого застрелил Парсел, был обыкновенным преступником. Звали его Денни Баллард. Его «послужной список» был довольно красноречив: вооруженные грабежи и всякие другие грехи помельче. Когда они пришли к нему снять показания, тот схватился за оружие. Парсел просто вынужден был его застрелить. В целях самообороны.
— У этого Денни была семья?
Сузи покачала головой:
— Только брат. Кажется, моряк. Его зовут Рэй Баллард. Но он куда-то исчез.
Его обвинили в ограблении и убийстве.
С тех пор Рэя никто больше не видел.
Исчез бесследно.
Я закурил.
— Любовницы тоже не было?
— Насчет любовницы — дело другое.
Не знаю наверное, но, видимо, какая-то девица все-таки была. А если исходить из того, что оба полицейских убиты и обстоятельства, сопутствующие этому, довольно сходны, то очень плохо, что никто, кроме Ланигана, не заподозрил никакой женщины.
— Думаю, мне нужно найти ту, про которую говорил Рэд. У него глаз наметанный, он не случайно обратил на нее внимание.
— Правильно. Только я не знаю, что мы можем сделать, даже если ее найдем.
Хотя я почти уверена, что это она… Как бы то ни было, раньше понедельника тебе все равно на улице показываться нельзя. С таким лицом тебя схватят немедленно.
Сузи поджарила антрекоты. После ужина мы немного послушали музыку и последние известия. Полиция продолжала прочесывать город.
Вскоре мы легли спать. В постели Сузи была великолепна. Не знаю, как ей удавалось обходиться долгое время без мужчин.
Она была переполнена огнем и страстью.
Правда, после длительных стонов опять впала в черную меланхолию. С ней всегда была ее тоска, и тут уж ничем нельзя было помочь. Мне пока не представилось возможности выяснить, что ее мучило, — в основном мы опять же говорили о моем положении и о загадочном убийстве Стедмана.
Посреди ночи я вдруг проснулся и увидел, что Сузи нет рядом. Я зажег свет и посмотрел на часы: начало четвертого.
Дверь в гостиную была открыта. Я надел пижаму и отправился посмотреть, в чем дело. Все лампы в гостиной были зажжены. Сузи сидела посреди комнаты прямо на ковре. На ней была лишь темная юбка. На расстоянии двух-трех метров от нее стояла серебряная ваза, в которую она бросала карты, куря при этом черную сигарету — мексиканскую или кубинскую. Рядом на ковре стояла бутылка виски. Сузи была пьяна, как говорится, в стельку.
Услышав шум, она подняла на меня мутные глаза:
— Что, Ирландец, тоже не спится?
— Угу.
Я сел рядом с ней на ковер. Она бросила очередную карту в вазу, но промахнулась. Потом неожиданно грубо выругалась.
— Что с тобой? — поинтересовался я.
— Со мной? Ровным счетом ничего.
Она исподлобья посмотрела на меня, наполнила свой бокал и протянула мне бутылку.
— В этой жизни все время приходится удовлетворять свою плоть — не одним, так другим.
Она замолчала, икнула и с торжеством посмотрела на свою голую грудь.
— Кстати, о плоти… У тебя уже была такая рослая, как я? И массивная? Сто сорок фунтов… Я имею в виду, для удовлетворения твоих потребностей?
— Тебе не кажется, что лучше не касаться таких вопросов?
Но Сузи и не ожидала ответа.
— Ты что же, не хочешь виски? Тогда, может, бенедектина? Марихуану? Мое тело? Все, что угодно! На выбор!
Она покачнулась. Я поддержал ее и отнес в спальню. Сам не знаю, как мне это удалось. Уложив Сузи в постель, я накрыл ее одеялом.
— Не забудьте факельщика, дамы и господа! — пробормотала она, погружаясь в сон.
На следующий день мы проснулись около полудня. Сузи выглядела мрачнее тучи, жаловалась на головную боль.
— Пить надо меньше! — заметил я тоном ворчливого мужа, однако не решился спросить, что означало ее ночное поведение. И хотя я уже не первый раз видел Сузи пьяной, не хотелось думать, что она просто-напросто обычная алкоголичка, предпочитающая напиваться в одиночку.
После плотного завтрака Сузи несколько отошла, повеселела, и тогда, усадив ее в гостиной на диван, я повелительно приказал:
— Ладно, давай рассказывай, что с тобой происходит.
— Не знаю, ты вряд ли поймешь, — ответила она, зажигая сигарету. — Да сейчас и не время копаться в моих делах, хватает твоих…
— Рассказывай! — приказал я со злостью.
К моему удивлению, Сузи закрыла лицо руками и горько расплакалась.
Про себя я давно знал, что отношусь к той категории мужчин, которые не способны переносить женских слез — меня они немедленно обескураживают, размягчают, буквально рвут мое сердце. В нашем коротком браке моя жена даже научилась этим ловко пользоваться. Стоило ей лишь уронить слезу, и я уже был готов все простить, все отдать, со всем согласиться. Но тут какой-то совсем другой случай. Я сел рядом с Сузи, крепко обнял ее и дал ей вволю выплакаться в мою пижаму.
— Ну, ну, — лепетал я в растерянности, — ты такая сильная, такая мужественная женщина, храбрая, находчивая…
Но Сузи только еще пуще зарыдала, как ребенок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18