Руку от затылка она не отнимала: наверное, боль усилилась.
— Я кое-что вспомнила, — прошептала Селестина, снова садясь на песок. — Я вспомнила этого чудовищного паука на стене... Но тогда... там... он не казался мне чудовищным. Наоборот, он мне нравился. Я хотела уснуть на алтаре...
Тихие слезы полились из ее глаз.
— Я что... испорченная?
— Не сходи с ума! — прикрикнула я на нее. — Тебя загипнотизировали или вкололи какой-нибудь дряни. Лучше расскажи, что было, когда я уснула.
— Да, ты уснула... Я лежала рядом. Потом подумала, что для первого раза солнца может оказаться слишком много, и встала. Пошла к скале, где лежала наша одежда. Нагнулась, чтобы взять юбку... А дальше... Ничего не помню... Нет, был чей-то голос. Мне говорили, что я должна делать. И я делала. Я была уверена, что поступаю так, как надо. Понимаешь? Никто меня не принуждал.
Неожиданно она опять вскочила на ноги.
— Мэвис! Я боюсь! Кто-то взялся за меня всерьез!
— В таком случае тебе надо уехать отсюда.
Я тоже поднялась.
— Но... как же мюзикл?
— Уложи вещи и отправляйся немедленно. Я поеду с тобой. А мюзикл мы пошлем к чертям собачьим.
— Нет, я не могу подвести маму и остальных... — жалобно сказала Селестина.
— Но ты сама говорила мне, что карьера кинозвезды тебя не прельщает, что ты боишься выходить на сцену, тебя трясет от одной мысли о сотнях зрителей...
— Это так, но, Мэвис, я ведь поклялась, что выясню все про своего отца. Сегодня мы обе были в подвале... В том подвале, где, очевидно, была убита Мэри Блендинг. Ты разве не поняла этого? Я лежала на алтаре, на котором когда-то лежала несчастная Мэри... Я уже начинаю верить, что ночью с тобой действительно разговаривал сам мистер Олтон Эсквит. Он утверждал, что Джон Меннинг был тогда в подвале. Не убивал, но присутствовал. Значит, видел, кто убивал. Я должна во всем этом разобраться и понять... Виновен мой отец или нет? А что если убийца заставил моего отца держать язык за зубами? Что если он его шантажировал? Призрак Олтона Эсквита уверен, что мой отец виновен. Поэтому он предупреждал: за грехи отцов ответят их дети. Вот видишь, все сбывается: кто-то уже приучает меня к алтарю. К тому, что я — агнец на заклание...
Она замолчала. И несмотря на то, что день был жаркий, по спине моей прокатилась судорога.
— Я не могу уехать отсюда, Мэвис, — печально произнесла Селестина.
— Да... Наверное, ты права. Но если ты останешься, то подвергнешь свою жизнь опасности.
— Опасность... — Селестина вздохнула. — Это касается нас обеих. Вспомни предупреждение Агаты.
— Я не отношусь к нему серьезно.
— И зря... Агата говорила про некие святыни. Возможно, про алтарь в подвале? А паук, который уже сплел свою паутину?
— Астарот! — ахнула я.
— Агате что-то известно. Если бы только нам удалось вытянуть из нее хоть немного сведений об этом доме... Старуха еще не совсем выжила из ума и знает много.
— Как ты заставишь ее говорить? Будешь пытать? — невесело усмехнулась я.
— А почему бы и нет, — проворчала Селестина.
— Ладно... Если ты не собираешься уезжать, пора возвращаться в дом. Сделаем вид, что ничего не случилось.
— Ты права, Мэвис.
— Как ты себя чувствуешь?
— Затылок побаливает, а в остальном — ничего. Однако меня мучает то, что я все время пытаюсь вспомнить происшедшее, и... не могу.
— Со временем — вспомнишь, — пообещала я. — Одевайся.
— Знаешь, Мэвис... Во мне поселился страх — кто-то умеет управлять мной, может оказывать влияние, заставляет совершать поступки... Это такое неприятное ощущение, что я готова завыть, как собака.
— Можешь повыть немного, пока на пляже никого, кроме меня, нет. А потом соберись с силами и выкинь всю эту дурь из головы.
— Ты права.
Она оделась, и по тропинке мы направились к дому. Судя по солнцу, время близилось к обеду.
— У тебя кошмар ночью, у меня кошмар днем... — Селестина попробовала рассмеяться. — Во что мы, Мэвис, вляпались?
— Такое чувство, что ты и я стали персонажами какой-то книги.
— "Приключения Мэвис в Стране чудес"?
— Или «Селестина в Стране ошибок».
Настроение наше с каждым шагом поднималось, страхи отступали.
— Ну и кого мы встретим сейчас на этой тропинке? Джинна? Фею?
— Бойскаута! — ответила Селестина и звонко рассмеялась.
— Причем голого, — добавила я.
Глава 7
Мы вернулись в дом без приключений. Повезло: ни в гостиной, ни на лестнице никого не было. Селестина сказала, что хочет немного полежать, а я — что хочу принять душ, и мы разошлись по своим комнатам.
Растираясь после душа полотенцем, я поняла, что сожгла и спину, и плечи, и... все остальное. Кожа покраснела и саднила. Это была расплата за воздушные ванны голышом. Я поняла, что сегодня и завтра мне придется очень осторожно садиться на стулья и в кресла.
У меня в запасе был один классный наряд, выдержанный в морском стиле: полосатые шорты и майка-тельняшка. То, что надо. Я даже представить себе не могла, что моя обгорелая попка будет зажата мини-юбкой. А ведь еще придется скрещивать ноги, как только Бэнкрофт повернется в мою сторону. Нет, сейчас мне нужны свободные одежды! Я надела шорты, расправила майку, расчесала свою гриву и вышла.
Проходя мимо комнаты Нины Фарр, я неожиданно остановилась и, подчиняясь внутреннему импульсу, постучала:
— Можно к вам?
— А, это вы, Мэвис... Входите.
Нина и Уолтер, сидя за небольшим столиком, играли в карты. Впрочем, подойдя поближе, я обнаружила, что карты у них необычные — большие, да и картинки какие-то диковинные.
— Мисс Зейдлиц, вы не знаете, где Селестина? — холодно спросила Нина, не отрываясь от игры. — Я не видела ее с самого утра.
— Мы были с Селестиной на пляже, купались... А сейчас она отдыхает в своей комнате.
— Вот как!
Нина соизволила взглянуть на меня. Голос ее потеплел.
— Значит, вы, Мэвис, все-таки присматриваете за ней... Похвально.
— А же говорил тебе! — воскликнул мистер Томчик. — Мисс Зейдлиц весьма ответственно относится к своей работе. Ты слышала, что сказала Селестина за завтраком? Мэвис даже спала в ее комнате!
— Именно об этом я и хочу поговорить с вами, милочка.
Нина искоса взглянула на меня и отложила карты. Я присела на пуфик, стоявший возле столика.
— Говорят, вы видели призрак Олтона Эсквита. Это правда?
— Не знаю, кого я видела... Призрак или живое существо... Возможно, это был ночной кошмар, и ничего более.
— Я все хочу услышать из ваших уст. Расскажите обо всем подробно. И не упускайте ни одной детали, какой бы ничтожной она вам ни казалась.
Нина откинулась на спинку кресла. Я описала свое ночное видение, вспомнила, что говорил призрак Эсквита и даже упомянула, что он растаял в синей дымке. Несколько раз на протяжении моего монолога Нина и Уолтер обменялись многозначительными взглядами.
Я закончила и замолчала. Фарр и Томчик тоже молчали. Пауза затягивалась. Наконец Уолтер изрек:
— Все-таки она видела Олтона... Описание очень точное.
— Точнее не бывает... Мэвис, вы видели хоть один фильм с участием Эсквита?
Ее резкий тон насторожил меня.
— Нет, — робко ответила я.
— За последние тридцать лет немые фильмы с Эсквитом не крутили ни в одном кинотеатре, это мне известно доподлинно, — заметил Уолтер.
— Хм... Но я не верю в то, что призраки существуют! — Нина сжала правую руку в кулак и, произнося очередное слово, взмахивала кулаком, словно загоняла гвозди в доску. — Я не верю в призраков, которые приходят к живым и сообщают свою программу действий. Тот, кого вы, Мэвис, видели, — очень странный призрак. Он сразу объявил, что убийца Мэри Блендинг жив и находится где-то поблизости и что мой бывший муж причастен к смерти Мэри. Потом он начал пугать вас тем, что возмездие за грехи отцов должно пасть на головы детей. Проще говоря, Селестина в ответе за своего отца Джона Меннинга и поэтому должна помочь призраку поймать и наказать настоящего убийцу. Это не просто программа — это хорошо продуманный план мести. Разве не так?
— Да, похоже... — промямлила я.
— И это мне категорически не нравится!
Нина посмотрела на Уолтера Томчика так, словно убийцей и одновременно призраком-шантажистом был именно он.
— Я во всей этой истории, — продолжала Нина, — вижу стремление втянуть Селестину в какую-то грязную историю.
— В таком случае... — Уолтер подпрыгнул. — Сейчас же складываем вещи и уезжаем! Мэвис, предупредите Селестину.
— Мистер Томчик, — сказала я, — Селестина и думать не хочет об отъезде. Я уговаривала ее, но безрезультатно. Она хочет оставаться здесь, в этом доме, до тех пор, пока во всем не разберется и не восстановит доброе имя отца.
— Ну вот, видите! — вскричала Нина. — Разве это не заговор против Селестины? Сделано все, чтобы она не смогла уехать отсюда!
— Успокойся, дорогая, ты воспринимаешь все слишком субъективно, — защебетал Уолтер, вновь напомнив мне какую-то птичку. — Селестина скоро и думать забудет о призраке и о том, что он упомянул имя ее отца. Кстати, очень хорошо, что Мэвис вмешалась в эту историю. Было бы гораздо хуже, если бы призрак посетил саму Селестину. Кто знает, чего он ей наговорил бы.
— В любом случае моя девочка находится под впечатлением...
Нина тяжело вздохнула.
— Мы, трое, должны окружить ее заботой и вниманием, — сказал Уолтер.
— Извините, наверное, я вмешиваюсь не в свое дело... — я закусила губу. — И все же... Почему вы каждый год привозили Селестину в этот дом?
— Не я ее привозила, а мой бывший муженек, чтоб он перевернулся в гробу! — заорала Нина. — Он имел право общаться с дочерью один месяц в году. Джон привозил Селестину сюда, к своему другу Алексу. Я протестовала, говорила, что дом пользуется дурной славой, а Джон смеялся и отвечал, что никто не запретит ему и дочери навещать старых друзей.
Заявление экс-кинозвезды поставило меня в тупик.
— Разве дело обстояло... именно так? — растерянно произнесла я.
— А что дало вам повод усомниться? — вкрадчиво спросила Нина.
— Селестина рассказывала мне... Наверное, я превратно истолковала ее слова.
— Конечно, превратно.
— Крайне сожалею... А что это за карты у вас на столике? Игральные?
Я была вынуждена срочно менять тему разговора, ибо он начал приобретать характер скандала.
— Нет, это карты для гадания, — смягчилась Нина. — Уолтер обнаружил в себе дар прорицателя. Он предсказывает будущее.
— Да?
Я стала разыгрывать из себя дурочку. Уолтер захихикал:
— Мэвис, вылучите как-нибудь свободную минутку и приходите... Я вам погадаю.
Его глазки стали масляными. Если бы не присутствие Нины, старичок, несомненно, проявил бы надо мной опеку. Я уже сталкивалась с подобным. Эти «опекуны» такие активные и любознательные...
— Спасибо, мистер Томчик, — пробормотала я. — Действительно, как-нибудь забреду к вам... Не беспокойтесь...
— Мэвис, вы уверены, что сейчас с Селестиной все в порядке? — одернула меня Нина.
— А как иначе!
— Почему же она не зашла ко мне?
— Устала. Мы очень долго загорали, плавали, ныряли...
— Ладно. Уолтер, продолжим. Вот здесь сошлись девятка пик и валет. Что бы это значило?
Я встала и выскользнула за дверь.
Гостиная была пуста. Я выглянула в окно и увидела, что Иган Ганн стоит возле озерца точно так же и на том же месте, что и я утром. Композитор смотрел на темную воду с таким мрачным видом, словно хотел утопиться.
Я вышла из дома и, боясь напугать Игана так, как это сделала со мной Селестина, окликнула его издали.
Он повернулся на мой голос и без энтузиазма произнес:
— Это вы, Мэвис...
Иган глянул на меня поверх стекол очков и отвернулся к воде.
— Где это вы были? Спали?
— Нет, купалась вместе с Селестиной.
— Значит, это вы увели Селестину с репетиции? Не признавайтесь Алексу — он страшно разозлен.
— Я тут ни при чем. Она сбежала с репетиции, потому что устала от криков и трескотни.
— Да, что есть, то есть. Все перегрызлись и теперь разговаривают друг с другом сквозь зубы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19