Я ответил, что не верю, тут другое, она от меня что-то скрывает. Лейла страшно разозлилась и ушла. Сегодня я ей звонил в надежде уговорить изменить решение, но она, оказывается, умерла еще до того, как я снял трубку…
Подождав немного, чтобы дать ему время отхлебнуть скотча, я сказал:
— У нее была татуировка на правой руке. Вы знаете, что это означает?
— Татуировка?! — вскричал он, вытаращив глаза. — У Лейлы никогда не было на руке татуировки!
— Между тем она была, когда Лейлу нашли. Она представляет собой букву «S», перечеркнутую, как знак доллара, но только одной вертикальной чертой. Черта волнистая и оканчивается головой змеи. Вам это ничего не напоминает?
Бонд категорически затряс головой.
— Значит, татуировка была сделана недавно. Не представляю зачем. Подумать только!
— А другая девушка? Ее подруга в салоне красоты?
Ее звали Анжела Маркой?
— Нет, сэр, — твердо ответил он. — Ее звали Ольга Кельнер.
— Вам ни о чем не говорит имя Анжела Маркой?
— Нет, сэр.
Нельзя получить сразу все, подумал я.
— Как называется салон красоты, в котором работали Ольга Кельнер и Лейла?
— «Салон красоты Вэйл-Хейтс».
— Очень оригинально! Вы, случайно, не знаете домашний адрес Ольги Кельнер?
— Нет, очень сожалею, лейтенант.
— Вы считаете, у Лейлы были неприятности и поэтому она уехала?
— Думаю, да. Даже уверен. Во всяком случае, не я тому причиной. Если она и боялась, то не меня.
— Вы думаете, что она боялась? Чего-нибудь или кого-нибудь?
— Иначе зачем бы ей исчезать так неожиданно?
— У вас нет никаких предположений?
— Нет, — удрученно ответил он. — В последние месяцы она выкинула меня из своей жизни. Теперь я жалею, что не добился от нее правды, не постарался узнать, что с ней происходило. Сейчас уже поздно строить гипотезы… Ее не вернешь.
— Боюсь, что так, мистер Бонд. Вы больше ничего не вспомните? Какую-нибудь мелочь? Дорога любая деталь.
— Боюсь, что нет, лейтенант, ничего.
— Вы дадите мне ваш здешний адрес?
— Я остановился в отеле «Вагнер». Знаете?
— Да.
— Боюсь, что это не слишком хороший отель. — Он печально улыбнулся. — Но я не могу себе позволить лучший.
Он достал бумажник и протянул мне.
— Вы, наверное, захотите проверить мои документы.
— Спасибо.
Я осмотрел содержимое бумажника. Там были водительские права, два письма, квитанция отеля и около тридцати долларов. Я все ему вернул.
— Понимаю, как все это ужасно для вас, мистер Бонд. Я провожу вас в отель. Но завтра утром зайдите в отдел убийств и повторите все, что вы мне рассказа ли, лейтенанту Хаммонду. Он застенографирует ваши показания, и вы их подпишете.
— Хорошо.
Я налил ему еще выпить, а потом отвез в отель. По дороге я расспросил его о самых интересных, в смысле развлечений, местах Вэйл-Хейтс.
— Там есть новый отель на пляже, — сказал он. — «Пират». Роскошный и, наверное, очень дорогой. С полдюжины достаточно шикарных баров и несколько ночных клубов. Все это построено в течение года. Лезут из кожи, чтобы привлечь туристов.
— Это интересно.
— Не уверен, что это хорошо, — сказал он нерешительно. — Город теряет свою индивидуальность. Он уже наводнен кучей подозрительных типов. Видимо, их привлекают деньги туристов. Говорят, что на берегу моря построят казино.
— Это фатальная неизбежность. Бороться бесполезно.
Я остановился перед отелем.
— Спасибо, лейтенант, — сказал Бонд. — С вашей стороны было очень любезно проводить меня.
— Пустяки! Не забудьте повидаться с лейтенантом Хаммондом завтра утром. И еще окажите мне маленькую услугу.
— Какую же?
— Дело поручено лейтенанту Хаммонду. Я же принадлежу к службе шерифа и провожу расследование не совсем официально. Мне не хотелось бы задевать чувствительность лейтенанта Хаммонда…
— Я понимаю…
— Вам не будет трудно обойти молчанием нашу беседу? Скажите, что прочитали об убийстве в утренних газетах и пришли прямо в отдел к Хаммонду. Он будет доволен, и его самолюбие не пострадает.
— Договорились, лейтенант! — с жаром вскричал Бонд. — Рассчитывайте на меня!
— Большое спасибо, — сказал я.
Я вернулся домой, позвонил в «Пират»и заказал на ночь комнату. Бросил кое-какие шмотки в чемодан и вышел.
Было семь тридцать вечера, когда я выехал на шоссе, ведущее в Вэйл-Хейтс. Я рассчитывал, что выиграл у Хаммонда пятнадцать часов. Теперь я его переиграю.
Глава 4
Я одолел шестьдесят километров, отделявших меня от Вэйл-Хейтс, за сорок минут и, не останавливаясь, проехал мимо «Пирата», во всем соответствующего описанию Бонда. Через три квартала, напротив салона красоты, я остановил машину и вышел.
Заведение было закрыто, но на первом этаже была квартира с отдельным входом. Я позвонил. Открыла женщина лет пятидесяти с не правдоподобно розовыми волосами. На ней был обтягивающий шелковый халат.
— Что вы желаете? — спросила она холодно.
— Мне надо увидеть Ольгу Кельнер. Это очень важно. Надеюсь, вы мне поможете и дадите ее адрес.
— Нет, — сухо ответила она. — И никто в Вэйл-Хейтс вам его не даст.
— Не понимаю, — сказал я. — Она ведь работает в салоне красоты?
— Работала, вы хотите сказать! — торжествующе воскликнула она. — Еще неделю тому назад… А потом просто-напросто испарилась. Даже не получила свои деньги. Как видно, она попала в какую-то грязную историю.
— А вы не знаете, куда она могла уехать?
— Абсолютно не представляю.
Я хотел улыбнуться, но смог только кисло скривиться.
— Не можете ли вы описать ее?
— Раз вы ее ищете, вы должны знать, какая она из себя! Не правда ли? — Ее глазки-пуговки воинственно заблестели.
— Сейчас объясню, — сказал я. — Она удрала, не заплатив по обязательствам. Я из кредитного общества и пытаюсь ее найти.
— Ax вот как? — Она, казалось, была в восторге от такой новости. — Ну, это меня не удивляет! Ладно: она блондинка, пепельная, почти белая. Довольно хорошо сложена… Аппетитная, скажем так. — Она фыркнула. — Во всяком случае, мужчины чувствительны к такого рода красоте… На мой взгляд, она слишком непристойна…
— У вас, случайно, нет ее фото?
— Фото? Ее? — Она презрительно засмеялась. — Зачем мне?
— О, это я так просто спросил. Вы еще что-нибудь о ней можете сказать? Высокая она, маленькая?
— Средняя, по-моему. — Она громко засопела. Видимо, у нее были аденоиды или гайморит. — Сексуальная девица. Вы понимаете, что я хочу сказать? Это проявлялось в ее походке, в манере одеваться… Платья всегда чересчур облегающие… Точно не определишь, но, когда это есть, чувствуешь безошибочно.
— В самом деле, тут уж не ошибешься, — поддержал я.
— Больше я ничего не знаю. Так вы говорите, она удрала, не заплатив по обязательствам? Это меня не удивляет! Такое в ее стиле! Не удивлюсь, если она задолжала всем магазинам города!
— Меня тоже не удивит, — сказал я. — Спасибо за вашу любезность.
— Не за что. Надеюсь, вы ее найдете. Она сыграла со мной грязную шутку, удрав таким образом. Уже вторая работница, которую я потеряла за последний месяц. Эти современные девицы не чувствуют никакой ответственности перед работой и хозяином. А у меня все часы расписаны на две недели вперед, и клиентки, едва переступив порог, требуют, чтобы о них заботились! До чего же эти девушки…
— Да, конечно, — пробормотал я и стал отступать, провожаемый ее несмолкающей болтовней.
Сев за руль «остина», я закурил. В сущности, мои пятнадцать часов преимущества мало что дали. Ольга Кельнер удрала, как и Лейла Кросс. Чуть позднее. На две недели. Что могло заставить ее убежать?
Может быть, висевшая над ней угроза, — если таковая была, — внезапно конкретизировалась, обрела зримый образ, как в случае с Лейлой? В таком случае, возможно, ее труп лежит в каком-нибудь переулке Вэйл-Хейтс и ждет, чтобы его обнаружили. Неприятная перспектива. Службе шерифа и так хватает трупов.
Развернувшись, я поехал к «Пирату». Служащий отеля отогнал мою машину в гараж. Посыльный выхватил у меня чемоданчик, и мы вместе вошли в отель. Я расписался в регистрационной книге, взял ключ и последовал за посыльным в свою комнату. За доллар выкупил чемодан, что не слишком огорчило посыльного, и решил выпить стаканчик.
Когда я спустился в лифте на нижний этаж, то был приятно удивлен предоставленным мне выбором: столовая в европейском стиле, гриль-бар, кафе, открытое до четырех часов утра, три эстрады и, сверх того, еще два обычных бара. Выбрав меньший из двух, главным образом потому, что он был почти пуст, я сел на хромированный табурет и заказал скотч со льдом. Бармен был молод, хотя глаза его выглядели на двадцать лет старше. Он подал мне скотч и спросил, остановился ли я в отеле. На мой утвердительный ответ он сообщил, что я могу получить счет за выпивку, который будет приписан к общему счету. Я вдруг почувствовал, что близок к разгадке.
— Давно не был здесь, Вэйл-Хейтс здорово изменился.
— Да, сэр, — радостно ответил он, — местность немного оживилась.
— Вы живете здесь?
— С рождения. Когда я был мальчишкой, это была настоящая дыра. Но теперь хоть на что-то похоже.
— Кажется, на берегу моря собираются построить казино?
Он с энтузиазмом согласился:
— Точно, сэр, и я думаю, что работы начнутся скоро, потому что Эли Кауфман уже три месяца здесь, а он приехал не для того, чтобы дышать морским воздухом!
— Кауфман?
Он посмотрел на меня, как будто я с луны свалился.
— Кауфман — самый влиятельный человек в Лос-Анджелесе, — снисходительно объяснил он. — У него прекрасный дом на холме. И три машины. Да какие!
Белый «кадиллак», «тандерберд» последней модели и «линкольн-континенталь». Посмотреть только, как они выстраиваются на аллее. Чудо!
— Как я понимаю, у этого парня не один доллар в кармане!
— У Кауфмана? — Он захохотал. — Скажите — не один миллион!
— Когда имеешь столько, можно себе ни в чем не отказывать.
— Я думаю!
Он бросился на другой конец стойки обслужить еще одного клиента, а я потягивал свой скотч и думал о том, что дома выпивка обошлась бы дешевле и можно было бы послушать любимую пластинку. Но что делать? Я был в Вэйл-Хейтс, и, следовательно, надо устроиться поудобнее здесь.
Прошел час. Бар заполнился. Я выпил уже четыре стакана. Когда прикончил последний, то протянул руку за чеком и карандашом. Бармен на другом конце стойки обслуживал новых клиентов.
Я подписал счет, добавил чаевые и стал ждать. Бармен задерживался. Я машинально стал черкать по бумаге. Через пять минут он подошел.
— Извините, сэр. Повторить?
— Да, спасибо.
Он бросил в стакан несколько кубиков льда, налил скотч и пододвинул ко мне. Его рука протянулась, чтобы взять счет, но вдруг остановилась.
Я поднял на него глаза. Он выглядел озадаченным.
— Не обращайте внимания на мои каракули. Это я по привычке.
— Хорошо, сэр.
На счете я нарисовал машину, как это сделал бы пятилетний ребенок, и каллиграфически выписал рядом номер моей комнаты. Еще я изобразил бородатый профиль, с круглым глазом и дурацким выражением, и знак доллара, пересеченный извилистой линией со змеиной головой на конце.
На все это бармен и смотрел.
Пальцы его сомкнулись на счете и стянули под стойку.
— Комната двести пять, сэр, — почтительно сказал он. — Когда вам будет угодно?
— Когда? — повторил я глупо.
— В любой час, когда захотите, сэр, — пробормотал он.
Мы играли в игру, правила которой мне были неизвестны. Я машинально взглянул на часы: пятнадцать минут одиннадцатого.
— Одиннадцать часов? — предложил я.
— Да, сэр, одиннадцать часов, хорошо, сэр, спасибо.
Он отошел обслуживать клиента, оставив меня наедине с дурацким изображением, которое мне показывало зеркало напротив.
Решительно, тут пахло жареным.
Не была ли верной туманная мысль Хаммонда, что татуировка является эмблемой секты? Может быть, когда пробьет одиннадцать, бармен натянет маску «вуду»и предложит мне заняться колдовством, втыкая иголки в восковые куклы… Может быть… Но зачем все эти предположения?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Подождав немного, чтобы дать ему время отхлебнуть скотча, я сказал:
— У нее была татуировка на правой руке. Вы знаете, что это означает?
— Татуировка?! — вскричал он, вытаращив глаза. — У Лейлы никогда не было на руке татуировки!
— Между тем она была, когда Лейлу нашли. Она представляет собой букву «S», перечеркнутую, как знак доллара, но только одной вертикальной чертой. Черта волнистая и оканчивается головой змеи. Вам это ничего не напоминает?
Бонд категорически затряс головой.
— Значит, татуировка была сделана недавно. Не представляю зачем. Подумать только!
— А другая девушка? Ее подруга в салоне красоты?
Ее звали Анжела Маркой?
— Нет, сэр, — твердо ответил он. — Ее звали Ольга Кельнер.
— Вам ни о чем не говорит имя Анжела Маркой?
— Нет, сэр.
Нельзя получить сразу все, подумал я.
— Как называется салон красоты, в котором работали Ольга Кельнер и Лейла?
— «Салон красоты Вэйл-Хейтс».
— Очень оригинально! Вы, случайно, не знаете домашний адрес Ольги Кельнер?
— Нет, очень сожалею, лейтенант.
— Вы считаете, у Лейлы были неприятности и поэтому она уехала?
— Думаю, да. Даже уверен. Во всяком случае, не я тому причиной. Если она и боялась, то не меня.
— Вы думаете, что она боялась? Чего-нибудь или кого-нибудь?
— Иначе зачем бы ей исчезать так неожиданно?
— У вас нет никаких предположений?
— Нет, — удрученно ответил он. — В последние месяцы она выкинула меня из своей жизни. Теперь я жалею, что не добился от нее правды, не постарался узнать, что с ней происходило. Сейчас уже поздно строить гипотезы… Ее не вернешь.
— Боюсь, что так, мистер Бонд. Вы больше ничего не вспомните? Какую-нибудь мелочь? Дорога любая деталь.
— Боюсь, что нет, лейтенант, ничего.
— Вы дадите мне ваш здешний адрес?
— Я остановился в отеле «Вагнер». Знаете?
— Да.
— Боюсь, что это не слишком хороший отель. — Он печально улыбнулся. — Но я не могу себе позволить лучший.
Он достал бумажник и протянул мне.
— Вы, наверное, захотите проверить мои документы.
— Спасибо.
Я осмотрел содержимое бумажника. Там были водительские права, два письма, квитанция отеля и около тридцати долларов. Я все ему вернул.
— Понимаю, как все это ужасно для вас, мистер Бонд. Я провожу вас в отель. Но завтра утром зайдите в отдел убийств и повторите все, что вы мне рассказа ли, лейтенанту Хаммонду. Он застенографирует ваши показания, и вы их подпишете.
— Хорошо.
Я налил ему еще выпить, а потом отвез в отель. По дороге я расспросил его о самых интересных, в смысле развлечений, местах Вэйл-Хейтс.
— Там есть новый отель на пляже, — сказал он. — «Пират». Роскошный и, наверное, очень дорогой. С полдюжины достаточно шикарных баров и несколько ночных клубов. Все это построено в течение года. Лезут из кожи, чтобы привлечь туристов.
— Это интересно.
— Не уверен, что это хорошо, — сказал он нерешительно. — Город теряет свою индивидуальность. Он уже наводнен кучей подозрительных типов. Видимо, их привлекают деньги туристов. Говорят, что на берегу моря построят казино.
— Это фатальная неизбежность. Бороться бесполезно.
Я остановился перед отелем.
— Спасибо, лейтенант, — сказал Бонд. — С вашей стороны было очень любезно проводить меня.
— Пустяки! Не забудьте повидаться с лейтенантом Хаммондом завтра утром. И еще окажите мне маленькую услугу.
— Какую же?
— Дело поручено лейтенанту Хаммонду. Я же принадлежу к службе шерифа и провожу расследование не совсем официально. Мне не хотелось бы задевать чувствительность лейтенанта Хаммонда…
— Я понимаю…
— Вам не будет трудно обойти молчанием нашу беседу? Скажите, что прочитали об убийстве в утренних газетах и пришли прямо в отдел к Хаммонду. Он будет доволен, и его самолюбие не пострадает.
— Договорились, лейтенант! — с жаром вскричал Бонд. — Рассчитывайте на меня!
— Большое спасибо, — сказал я.
Я вернулся домой, позвонил в «Пират»и заказал на ночь комнату. Бросил кое-какие шмотки в чемодан и вышел.
Было семь тридцать вечера, когда я выехал на шоссе, ведущее в Вэйл-Хейтс. Я рассчитывал, что выиграл у Хаммонда пятнадцать часов. Теперь я его переиграю.
Глава 4
Я одолел шестьдесят километров, отделявших меня от Вэйл-Хейтс, за сорок минут и, не останавливаясь, проехал мимо «Пирата», во всем соответствующего описанию Бонда. Через три квартала, напротив салона красоты, я остановил машину и вышел.
Заведение было закрыто, но на первом этаже была квартира с отдельным входом. Я позвонил. Открыла женщина лет пятидесяти с не правдоподобно розовыми волосами. На ней был обтягивающий шелковый халат.
— Что вы желаете? — спросила она холодно.
— Мне надо увидеть Ольгу Кельнер. Это очень важно. Надеюсь, вы мне поможете и дадите ее адрес.
— Нет, — сухо ответила она. — И никто в Вэйл-Хейтс вам его не даст.
— Не понимаю, — сказал я. — Она ведь работает в салоне красоты?
— Работала, вы хотите сказать! — торжествующе воскликнула она. — Еще неделю тому назад… А потом просто-напросто испарилась. Даже не получила свои деньги. Как видно, она попала в какую-то грязную историю.
— А вы не знаете, куда она могла уехать?
— Абсолютно не представляю.
Я хотел улыбнуться, но смог только кисло скривиться.
— Не можете ли вы описать ее?
— Раз вы ее ищете, вы должны знать, какая она из себя! Не правда ли? — Ее глазки-пуговки воинственно заблестели.
— Сейчас объясню, — сказал я. — Она удрала, не заплатив по обязательствам. Я из кредитного общества и пытаюсь ее найти.
— Ax вот как? — Она, казалось, была в восторге от такой новости. — Ну, это меня не удивляет! Ладно: она блондинка, пепельная, почти белая. Довольно хорошо сложена… Аппетитная, скажем так. — Она фыркнула. — Во всяком случае, мужчины чувствительны к такого рода красоте… На мой взгляд, она слишком непристойна…
— У вас, случайно, нет ее фото?
— Фото? Ее? — Она презрительно засмеялась. — Зачем мне?
— О, это я так просто спросил. Вы еще что-нибудь о ней можете сказать? Высокая она, маленькая?
— Средняя, по-моему. — Она громко засопела. Видимо, у нее были аденоиды или гайморит. — Сексуальная девица. Вы понимаете, что я хочу сказать? Это проявлялось в ее походке, в манере одеваться… Платья всегда чересчур облегающие… Точно не определишь, но, когда это есть, чувствуешь безошибочно.
— В самом деле, тут уж не ошибешься, — поддержал я.
— Больше я ничего не знаю. Так вы говорите, она удрала, не заплатив по обязательствам? Это меня не удивляет! Такое в ее стиле! Не удивлюсь, если она задолжала всем магазинам города!
— Меня тоже не удивит, — сказал я. — Спасибо за вашу любезность.
— Не за что. Надеюсь, вы ее найдете. Она сыграла со мной грязную шутку, удрав таким образом. Уже вторая работница, которую я потеряла за последний месяц. Эти современные девицы не чувствуют никакой ответственности перед работой и хозяином. А у меня все часы расписаны на две недели вперед, и клиентки, едва переступив порог, требуют, чтобы о них заботились! До чего же эти девушки…
— Да, конечно, — пробормотал я и стал отступать, провожаемый ее несмолкающей болтовней.
Сев за руль «остина», я закурил. В сущности, мои пятнадцать часов преимущества мало что дали. Ольга Кельнер удрала, как и Лейла Кросс. Чуть позднее. На две недели. Что могло заставить ее убежать?
Может быть, висевшая над ней угроза, — если таковая была, — внезапно конкретизировалась, обрела зримый образ, как в случае с Лейлой? В таком случае, возможно, ее труп лежит в каком-нибудь переулке Вэйл-Хейтс и ждет, чтобы его обнаружили. Неприятная перспектива. Службе шерифа и так хватает трупов.
Развернувшись, я поехал к «Пирату». Служащий отеля отогнал мою машину в гараж. Посыльный выхватил у меня чемоданчик, и мы вместе вошли в отель. Я расписался в регистрационной книге, взял ключ и последовал за посыльным в свою комнату. За доллар выкупил чемодан, что не слишком огорчило посыльного, и решил выпить стаканчик.
Когда я спустился в лифте на нижний этаж, то был приятно удивлен предоставленным мне выбором: столовая в европейском стиле, гриль-бар, кафе, открытое до четырех часов утра, три эстрады и, сверх того, еще два обычных бара. Выбрав меньший из двух, главным образом потому, что он был почти пуст, я сел на хромированный табурет и заказал скотч со льдом. Бармен был молод, хотя глаза его выглядели на двадцать лет старше. Он подал мне скотч и спросил, остановился ли я в отеле. На мой утвердительный ответ он сообщил, что я могу получить счет за выпивку, который будет приписан к общему счету. Я вдруг почувствовал, что близок к разгадке.
— Давно не был здесь, Вэйл-Хейтс здорово изменился.
— Да, сэр, — радостно ответил он, — местность немного оживилась.
— Вы живете здесь?
— С рождения. Когда я был мальчишкой, это была настоящая дыра. Но теперь хоть на что-то похоже.
— Кажется, на берегу моря собираются построить казино?
Он с энтузиазмом согласился:
— Точно, сэр, и я думаю, что работы начнутся скоро, потому что Эли Кауфман уже три месяца здесь, а он приехал не для того, чтобы дышать морским воздухом!
— Кауфман?
Он посмотрел на меня, как будто я с луны свалился.
— Кауфман — самый влиятельный человек в Лос-Анджелесе, — снисходительно объяснил он. — У него прекрасный дом на холме. И три машины. Да какие!
Белый «кадиллак», «тандерберд» последней модели и «линкольн-континенталь». Посмотреть только, как они выстраиваются на аллее. Чудо!
— Как я понимаю, у этого парня не один доллар в кармане!
— У Кауфмана? — Он захохотал. — Скажите — не один миллион!
— Когда имеешь столько, можно себе ни в чем не отказывать.
— Я думаю!
Он бросился на другой конец стойки обслужить еще одного клиента, а я потягивал свой скотч и думал о том, что дома выпивка обошлась бы дешевле и можно было бы послушать любимую пластинку. Но что делать? Я был в Вэйл-Хейтс, и, следовательно, надо устроиться поудобнее здесь.
Прошел час. Бар заполнился. Я выпил уже четыре стакана. Когда прикончил последний, то протянул руку за чеком и карандашом. Бармен на другом конце стойки обслуживал новых клиентов.
Я подписал счет, добавил чаевые и стал ждать. Бармен задерживался. Я машинально стал черкать по бумаге. Через пять минут он подошел.
— Извините, сэр. Повторить?
— Да, спасибо.
Он бросил в стакан несколько кубиков льда, налил скотч и пододвинул ко мне. Его рука протянулась, чтобы взять счет, но вдруг остановилась.
Я поднял на него глаза. Он выглядел озадаченным.
— Не обращайте внимания на мои каракули. Это я по привычке.
— Хорошо, сэр.
На счете я нарисовал машину, как это сделал бы пятилетний ребенок, и каллиграфически выписал рядом номер моей комнаты. Еще я изобразил бородатый профиль, с круглым глазом и дурацким выражением, и знак доллара, пересеченный извилистой линией со змеиной головой на конце.
На все это бармен и смотрел.
Пальцы его сомкнулись на счете и стянули под стойку.
— Комната двести пять, сэр, — почтительно сказал он. — Когда вам будет угодно?
— Когда? — повторил я глупо.
— В любой час, когда захотите, сэр, — пробормотал он.
Мы играли в игру, правила которой мне были неизвестны. Я машинально взглянул на часы: пятнадцать минут одиннадцатого.
— Одиннадцать часов? — предложил я.
— Да, сэр, одиннадцать часов, хорошо, сэр, спасибо.
Он отошел обслуживать клиента, оставив меня наедине с дурацким изображением, которое мне показывало зеркало напротив.
Решительно, тут пахло жареным.
Не была ли верной туманная мысль Хаммонда, что татуировка является эмблемой секты? Может быть, когда пробьет одиннадцать, бармен натянет маску «вуду»и предложит мне заняться колдовством, втыкая иголки в восковые куклы… Может быть… Но зачем все эти предположения?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18