Хотя опера была одноактной, сделали антракт. Может, из-за денег клиентов, чтобы те почувствовали, что не зря их заплатили, может, для разнообразия. В любом случае, когда зажгли свет, Алекс вздохнул с облегчением.
– Осталась худшая половина, – сказал он, ухмыляясь. – Что вы думаете обо всем этом?
– Великолепно! – сказал я искренне.
– Первый раз ее ставили в Метрополитен-опера году в 1906, по-моему. Она продержалась всего пару вечеров – стали кричать о морали и всем таком прочем. «Надушенный декоданс» – отозвался о ней один критик. Неплохо, а?
– Отвечу после танца, – пообещал я ему.
Я пошел к Марго и встретил по дороге Рекса Тибольта. Судя по всему, он не особенно обрадовался нашей встрече.
– Как дела, Рекс? – вежливо спросил я.
– Отлично, – буркнул он. – Послушайте, Бойд… По поводу прошлого вечера. Я… – он внезапно замолчал, уставившись на что-то позади меня, затем быстро ушел.
Я повернулся и увидел Эрла Харви. Поперек переносицы у него красовался белый пластырь, подчеркивающий грязный цвет ого глаз.
– Какого черта вы здесь делаете за сценой? – заорал он.
– Защищаю интересы своего клиента, Эрл, – спокойно сказал я. – Вдруг ты захочешь близко подойти к ней, тогда я еще раз врежу тебе, чтобы твоему носу не было скучно!
Его лицо потемнело, он уже открыл было рот, чтобы сказать что-то злое, но вдруг передумал и быстро удалился.
К тому времени, когда я добрался до гардеробной Марго, ей пора уже было возвращаться на сцену, так что мне осталось только проводить ее.
Вторая часть оперы была даже лучше, чем первая. Танец Донны Альберты был таким откровенным, что публика затаила дыхание. Во всем театре воцарилась полная тишина. Напряжение нарастало с каждым сбрасываемым покрывалом. Наконец последнее из них мягко упало на пол, оставив ее в крошечном телесного цвета бюстгальтере и трусиках, которые были почти не видны публике. Ее голова медленно наклонилась к Ироду, и ее бесподобно изогнутое тело застыло в просьбе. Под ярким белым светом ее тело превратилось в мраморную статую, в которую вдохнул жизнь какой-то языческий бог.
– Боже! – хрипло воскликнул Алекс, нажимая сразу пять кнопок на своей клавиатуре. – Она могла бы заработать миллион в эстрадном шоу!
Чувствовалась, что аудитории после всего этого потребовалось минут пять, чтобы снова начать понимать происходящее. Мне тоже. Саломея потребовала голову Иоанна Крестителя, и Ирод почувствовал первые угрызения совести. Лампы постепенно погасли, и палач исчез в темном провале посредине сцены, который должен был обозначать дверь в темницу, где был заключен Иоанн. А когда Саломея потребовала принести ей голову Иоанна, свет на сцене полностью погас. Через пять секунд луч голубого света озарил напряженную, опустившуюся на колени Саломею перед темным провалом. Дрожь пробежала по публике, когда рука палача медленно появилась из темноты, неся серебряный плоский поднос, на котором покоилась голова Иоанна. Я вспомнил, как Рекс Тибольт говорил мне, что гипсовая голова была чертовски точной копией, – так оно и было. Саломея схватила ее и тут же уронила.
– Черт! – в отчаянье пробормотал Алекс. – Знал, что кто-нибудь обязательно разобьет ее. Но почему в день премьеры?
Донна Альберта стояла на месте не двигаясь, словно парализованная, и вдруг – рухнула на пол.
– Господи! – Алекс начал остервенело нажимать кнопки. – Что бы я сделал, если бы это случилось со мной?
В течение последующих десяти секунд на сцене ничего не происходило. Наконец Луис Наварре разгадал неистовую подсказку Алекса, и действие дотащилось до развязки, когда солдаты ринулись на сцену, погребая Саломею под щитами.
Занавес упал под оглушительные аплодисменты публики, но его больше не поднимали. Я последовал за Алексом, который ринулся на сцену к тесной кучке людей, столпившихся вокруг неподвижного тела Донны. Когда я пробрался внутрь, Марго стояла около нее на коленях. Она посмотрела на меня с надеждой.
– С ней все в порядке. Просто обморок – и все.
– Думаете? Может, она заболела? – с волнением спросил Наварре.
– Нервы, – ответила Марго. – Когда она взяла голову… – ее голос оборвался, когда она посмотрела на голову, лежавшую на полу рядом с Донной Альбертой. Даже под гримом было видно, как побледнело лицо Марго, в глазах застыл ужас.
– Что такое? – настойчиво спрашивал Алекс. – Что случилось?
Марго подняла трясущуюся руку и показала – голова Иоанна лежала в темной блестящей луже.
– Кровь? – недоверчиво прохрипел Алекс.
10
Лейтенант Чейз посмотрел на часы, тяжело вздохнул и с явным отвращением уставился на меня.
– Час ночи, – недовольно сказал он. – Мы проторчим здесь до утра. Рассказывайте еще раз, Бойд.
– Я пришел сюда по приглашению, – терпеливо повторял я. – Меня пригласила Марго Линн. Помощник режиссера может подтвердить, что мы все время находились с ним в его будке, за исключением антракта.
– Госпожа Линн – ваш клиент, не так ли?
– Совершенно верно, – согласился я. – Она нервничала, поэтому захотела, чтобы я был рядом с ней.
– Почему нервничала? – рявкнул Чейз. Я пожал плечами.
– Просто нервничала. С артистами это часто случается.
– У меня такое чувство, что вы не доверяете мне, Бойд, – холодно сказал он. – Если вы знаете что-нибудь из того, чего, не знаю я, то лучше вам сейчас рассказать об этом.
– Если я разузнаю хоть что-нибудь, сразу же сообщу вам, лейтенант, – пообещал я. Кажется, он не очень мне поверил.
– Да? Меня уже тошнит от всего этого! Сначала труп в коробке, который выскакивает, чтобы поприветствовать меня. Теперь отрубленная голова, которую выносят на подносе. – Он медленно покачал головой. – Это просто какой-то маньяк!
– Не могу представить, как это ему удалось, – сказал я. – За сценой все время были люди.
– Под сценой есть проход к той двери, – сказал Чейз. – Во время действия все смотрели только на сцену, так что проникнуть туда не составляло труда. Бутафор положил макет головы и поднос у ступенек, ведущих к двери, – продолжал Чейз. – Это было еще до начала спектакля. Потом, сразу же после антракта, Тибольт зашел в этот проход. Во втором действии Саломея беседовала с ним, когда он находился в темнице. Так?
– Так, – согласился я.
– Еще там некоторое время находился парень, который исполнял роль палача. Он говорит, там было довольно темно. Поднос с головой находился там, где ему и следовало находиться, так что он взял его и принес Донне Альберте на сцену, ни разу не глянув на голову.
– А где было тело? – спросил я.
– Посредине прохода. И никаких признаков оружия. – Чейз снова покачал головой. – Кто бы это ни был, ему надо было воспользоваться топором. Судя по всему, Тибольта обезглавили одним сильным ударом.
– Убийца, наверное, поджидал Тибольта в проходе? – предположил я.
– Похоже, что так, – согласился Чейз. – Дождался, пока Тибольт исполнит последнюю партию, затем вошел в туннель и убил его.
– Отрубить голову, затем подменить макет на подносе… – я нервно поежился. – Представишь это – начнешь бояться темноты!
– Тело оставили возле входа со стороны крыла, – проворчал лейтенант. – Достаточно далеко от двери на сцену, чтобы тот, кто играет палача, ничего не заметил.
Я закурил и попытался представить ситуацию в выгодном для себя свете.
– Надеюсь, это снимает с моей клиентки всякие подозрения? Она находилась на сцене с самого антракта, поэтому никак не смогла бы это сделать.
– Знаю. – Мрачное выражение вернулось на лицо Чейза. – Точно так же, как Наварре и Донна Альберта. Думаю, Кендалла и Тибольта убил один и тот же человек. Второе убийство сужает число подозреваемых до трех: Харви, Касплина и Милз.
– А как насчет их алиби? – спросил я. Чейз фыркнул.
– Харви заявляет, что все время был в кабинете управляющего со своим подчиненным Бенни Картером. Только кто поверит этому Бенни? Отвратительный тип! Касплин уверяет, что Тибольт разговаривал с ним во время антракта, сказал, что у него какое-то срочное, конфиденциальное дело. Поэтому Касплин ждал его в гардеробной, пока тот не исполнит свою партию. Он действительно там сидел, когда кто-то вошел и сообщил ему об убийстве.
– Вы верите этому? – спросил я. Чейз пожал плечами.
– Правда это или ложь – нужно доказать. А это будет нелегко.
– Как насчет Хелен Милз?
Его нос неприязненно сморщился.
– Ничего не могу с собой поделать – что-то в этой даме мне положительно не нравится. За этими ее огромными очками ничего невозможно разглядеть. Она утверждает, что премьеры всегда заставляют ее волноваться, поэтому она в одиночестве просидела в гардеробной Донны Альберты, пока все не закончилось.
– Всего трое подозреваемых – не так уж плохо, лейтенант, – глупо сказал я.
– Может, вы уже все разгадали, умник? – рявкнул он. – Мотивы там, и все остальное, а?
Я смешался.
– Извините. Хотел вас немного подбодрить.
– Не надо! – прорычал он. – Я тоже думал, что трое подозреваемых – это просто. Как бы не так! Мы прибыли через пятнадцать минут после вашего звонка. Швейцар клянется, что никто не выходил из театра за это время. Десяток моих людей прочесали за сценой каждый дюйм, но так и не нашли орудие убийства. Подумайте, Бойд, куда можно спрятать такой большой предмет, которым можно отрубить голову одним ударом?
– Сочувствую, лейтенант, – сказал я.
Чейз подозрительно посмотрел на меня.
– Вы даже не представляете, как вам повезло, Бойд, что у вас такое железное алиби!
– Может, поискать связующий мотив между двумя убийствами? – предложил я.
– Убирайтесь отсюда ко всем чертям и не отнимайте у меня время! – взревел он.
Я был уже на полпути к двери, когда он заорал снова:
– Вы последний в списке. Думаю, остальным теперь не имеет смысла торчать здесь, – скажите, что они могут идти домой.
– Хорошо, лейтенант, – вежливо ответил я.
Я взялся за ручку двери, когда он снова заговорил. Голос его смягчился.
– Бойд?
– Лейтенант? – я устало повернул голову и посмотрел на него.
– Кто-то сломал Харви нос, но он не говорит кто, – вкрадчиво продолжал Чейз. – У Бенни Картера ужасный кровоподтек на носу, и он тоже не говорит, кто это сделал. Забавное совпадение, а?
– Мне смеяться?
– Не знаешь, кто это сделал?
– Нет, – невинно ответил я. – Почему вы думаете, что я знаю?
– Только такой дешевый частный детектив, как ты, будет применять силовые приемы, вот почему!
– Может, они подрались между собой, лейтенант? – предположил я.
Он задумался. В его глазах появилось мечтательное выражение.
– После того как я закончу с этим делом, я и тобой займусь, Бойд. И тогда я так вмажу по твоей голове, что ты позавидуешь Тибольту.
– А я-то думал, что я вам нравлюсь, лейтенант, – саркастически сказал я и поторопился выйти из кабинета, прежде чем Чейз смог мне ответить.
Я вернулся в гардеробную к несчастным актерам, которые ждали доброго слова от Чейза, и сказал, что они могут расходиться по домам.
* * *
Было без четверти два, когда мы добрались до моей квартиры. Я стал смешивать виски со льдом, а Марго благодарно плюхнулась в ближайшее кресло. Я подал ей виски, сел на софу напротив нее и поднял бокал.
– Предлагаю выпить до дна.
– Аминь! – поддержала она, поднося бокал к губам. – Наконец-то мне полегчало, – сказала она через пять секунд. – Это была ужасная ночь!
– Пожалуй, – согласился я. – Зато теперь ты можешь быть спокойна – у тебя железное алиби. Ты все время была на сцене, так что Чейз тебя больше не подозревает.
– Отлично, – сказала она без особого энтузиазма. Потом пристально посмотрела на меня. – Дэнни, ты говорил ему о Харви и шантаже?
– Нет еще, – сказал я. – Сначала мне нужно твое заявление.
Марго допила виски, вытянулась в кресле и закрыла глаза.
– Дэнни, ты догадываешься, почему убили Рекса, да?
– Нет, – честно сознался я. – А ты?
– По-моему, это так просто, – сказала она, понизив голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19