– Эй, бля, криволапый! – вдруг сорвалось с языка у Алтайца, когда острое лезвие опасной брит вы распоров кожу в районе кадыка, мягко вошло внутрь.
Он резко дернулся и ошарашенно посмотрел сначала на парикмахера, а потом – на стоящих по обе стороны здоровенных вертухаев.
Их лица были спокойны, как каменные изваяния.
Сбежавшая из раны алая кровь, смешавшись с мыльным сгустком, крупной каплей упала на лежащее на плечах застиранное тюремное полотенце, а попавшая в свежий порез пена стала нестерпимо жечь. Степан внезапно вспомнил подробности смерти одного из средневековых королей, зарезанного в одно прекрасное солнечное утро собственным цирюльником.
Не может быть, чтобы его… вот так просто… за каких-то пару часов до суда…
– Извините, – лениво пробормотал старик, вытирая расплывающееся на шее заключенного кровавое пятно. – Я уже заканчиваю.
На мгновение прикрыв веки. Алтаец облегченно вздохнул. Рано еще прощаться с жизнью. Он слишком многого не сделал, не успел. Взять хотя бы этого краснорожего ублюдка-вертухая. После всего, что он вытворял в этой камере, оставлять его в живых никак нельзя.
Ворон
Найти мошенника Германа Иванько в пятимиллионном городе оказалось не очень сложно.
Доблестные милицейские сыскари, объявившие на него всероссийский розыск, почему-то полагали, что этот хитрозадый хмырь, благополучно кинувший почти сто двадцать тысяч человек, немедленно после закрытия конторы поспешил покинуть слякотный Питер и осел где-нибудь в тихом солнечном Сочи, с кругленькой суммой в закромах.
Возможно, абсолютное большинство всех прочих кидал, промышлявших «трудоустройством за границей», «быстрым оформлением виз в Америку», «приемом вкладов» и прочими модными в последние годы способами обувания доверчивых лохов, именно так и поступали. С тем лишь нюансом, что многие коммерсанты такого рода предпочитали зарубежные «юга» отечественным.
Однако небольшая по объему, но вполне ценная информации об этом мошеннике, – за некоторое вознаграждение и обязательство молчать, – в приватном порядке полученная Вороном под видом частного детектива, убеждала в обратном. На основе показаний бывших сотрудников созданного Иванько фонда «Наследие» Сергей пришел к выводу – интеллигентного вида молодой человек с чеховской бородкой до сих пор находится где-то в городе. Хотя, не будучи оригиналом, тоже готовится к скорому отбытию.
Сделать такой вывод смог бы любой следователь, с должным прилежанием относящийся к своей работе. Но, судя по результатам дела, назначенный официальным сыскарем молодой плюгавенький лейтенантик к гениям розыска не принадлежал…
После коротких разговоров с экс-работниками «Наследия», каждый из которых стоил Ворону сотню «зеленых», он узнал, что шеф «накопительного фонда» имеет потрясающую любовницу. С ней аферист, согласно случайно подслушанному секретаршей телефонному разговору, собирается в самое ближайшее время податься за бугор, едва «…закончится этот козлиный марафон и нарисуется нужное количество „капусты“ для открытия банковского депозита и покупки дома в Монако».
Пикантность же момента состояла в следующем-столь вожделенная Германом Иванько барышня с пышным бюстом, загорелой кожей, длинными стройными ногами и редким именем Диана до сих пор работала танцовщицей в пип-шоу «Амазонки». Она имела контракт, который заканчивался спустя месяц после внезапного исчезновения всех денег со счетов «Наследия» вместе с симпатягой директором. Согласно договору, по завершении выступлений Диане, регулярно получающей скромные полторы сотни долларов в неделю, причитался щедрый гонорар в размере десяти тысяч обозначенных выше денежных знаков. Ни одна разумная танцовщица, отработавшая год в эротическом клубе, не откажется от такой премии, за четыре недели до окончания контракта смывшись за кордон с дружком-кидалой.
Действительно, прибрав к рукам вклады доверчивых людишек, жених может некоторое время и подождать – ничего с ним не случится!
Еще двести долларов, данных на лапу одному из работающих в пип-шоу «Амазонки» танцоров-педиков, позволили Ворону узнать домашний адрес стриптизерши. По словам того же плясуна, она уже упаковывала чемоданы и готовилась буквально на следующий день после окончания контракта вместе с неким импресарио отбыть к теплому Средиземному морю, якобы на новое место работы в шоу дорогого казино в Монте-Карло.
Что ж, предположения Ворона определенно подтверждались. Диане оставалось выйти на круглую сцену ночного клуба в костюме Евы всего три раза, а значит, нужно действовать.
…Он запарковал свою боевую «восьмерку» в нескольких шагах от длинной арки, под тенью раскидистого тополя, ровно в два часа ночи и, закурив сигарету, принялся ждать танцовщицу.
Алтаец
Взять хотя бы этого краснорожего ублюдка-вертухая, подумал Бронский. После всего, что он вытворял в этой камере, оставлять его в живых никак нельзя.
В тесном, рассчитанном едва ли на двадцать человек, зале районного суда было нестерпимо душно из-за массового скопления людей и ярких ламп, установленных съемочными группами нескольких питерских телеканалов. По «настоятельному требованию общественности» слушания резонансного уголовного дела были открытыми. И кроме фигурантов, так или иначе пристегнутых к этому громкому судебному процессу над одним из лидеров организованной преступности Питера, в зале было несколько знакомых фиксатых и бритоголовых физий из числа братишек, а также полным-полно совершенно чужих и Алтайцу, и сидящему рядом с ним на скамье подсудимых Фролу людей.
Но больше всех Алтайца заинтересовал стоящий у противоположной стены и не спускающий с него внимательных глаз высокий парень лет двадцати семи, в черных джинсах, серой битловке и модном сейчас пиджаке цвета «соль с перцем». Этого пацана, работающего на телеканале «КТВ», Алтаец узнал моментально, поскольку неоднократно видел его по ящику в офисе своего ночного клуба «Три карты» или на огромном экране демонстрационного телевизора «Сони» в трехэтажном особняке на берегу Финского залива.
Игорь Родников вел самую скандально известную в Питере программу «Криминал-Информ». Серия его репортажей о разборках вокруг трастовой компании «Эверест» и о пресловутом палаче Вороне буквально всколыхнули не только безмозглый плебс, но даже привыкшую ко всему на свете братву и воров в законе.
Шоковые документальные кадры о разборке во Фрунзенском универмаге и казни наемного убийцы по кличке Механик, показанные Родниковым миллионам зрителей, а также упорные слухи, что Пегаса и Бизона завалил не кто иной, как тот же ужасный Ворон, окончательно убедили многих скептиков в существовании профессионала-одиночки, который открыто объявил с телеэкрана кровавую войну всему питерскому криминалитету.
Алтаец же относился к меньшинству и был твердо уверен, что хитрожопого Пегаса с придурком Бизоном замочили исключительно менты из РУБОПа, и ненавидел этого журналиста, смеясь над доверяющими его сказочкам трусами. В отличие от наделавших в штаны бритоголовых пехотинцев и прочего пугливого и впечатлительного быдла, он не сомневался – Игорь Родников выполняет ментовский заказ, а пресловутый палач в черной маске – один из сотрудников спецподразделения МВД, из которого остающийся за кадром хитрый продюсер решил сделать страшилку для братвы.
– Смотри, на, какие мы с тобой популярные, на!.. – прервав мимолетные размышления «папы», прохрипел Фрол, в очередной раз смачно сплюнув под ноги и сложив руки перед грудью. – Прямо как Бельмондо! Эй, козел, зенки проглядишь!..
– Заткнись, придурок, – мрачно зыркнув в сторону нарочито безмятежного бригадира, процедил сквозь зубы Алтаец. – Если бы ты, коз-зел паршивый не лоханулся и вовремя распознал в покупателе волыны мусора, мы бы сейчас рожами перед толпой не стрекотали. Гиена…
– Да ты че, в натуре, отец! Я же не знал ничего, бля буду! – едва не подпрыгнул на скамейке Фрол, недопустимо борзо замахав перед лицом авторитета распальцовочкой. – Ты че, меня, своего лучшего друга, за стукача держишь, да?!
– Я сказал – засохни, – понизив голос, предупредил Алтаец. – Твое счастье, сука, что нас в разных камерах держали.
– Да че волну гонишь, папа?! – всерьез набычившись, зашипел Фрол. – Какого хера…
Стоящие рядом с запертой клеткой два вооруженных автоматами мента даже не успели моргнуть глазом, как жилистый, словно с загнанными под кожу узловатыми веревками, кулак Бронского со всего размаху въехал Фролу снизу в челюсть, с глухим чавкающим звуком сбив его на пол, будто деревянную кеглю.
По залу прошел ропот, кто-то из присутствующих братков тихо присвистнул, а быстро оправившиеся от столь странного происшествия менты понимающе переглянулись, с трудом сдерживая проступившие на рожах улыбки. Потом громко рявкнули для приличия и, многозначительно направив автоматы на главного подсудимого, подождали, пока поверженный и прилюдно униженный Фрол встанет с заплеванного им же самим грязного пола и, пробормотав что-то нечленораздельное в адрес босса, займет свое место в противоположном углу закутка.
Едва закончился инцидент, как некий женский голос надрывно выпалил знаменитую фразу «Встать, суд идет!», и небольшое душное помещение наполнилось скрипом, шорохом и приглушенным бормотанием.
Через открывшуюся в стене белую дверь в зал заседаний не спеша вошли и заняли свои места двое серьезного вида мужчин в очках и невысокая рыжая женщина, облаченные в темные судейские балахоны…
Шуты гороховые, мысленно фыркнул Алтаец, по требованию мента поднявшись на ноги. Он не чувствовал ни страха, ни злости – ничего. Только полное опустошение, словно из него в буквальном смысле выпотрошили душу.
И вдруг его в очередной раз прошедшийся по залу взгляд вырвал из толпы незнакомых, безликих и словно бы не существующих людей высокую светловолосую женщину в темных очках. В ней он не без труда узнал ту единственную, о которой не переставая думал все эти долгие месяцы предварительного заключения в одиночной камере следственного изолятора.
От удивления Алтаец даже слегка приоткрыл рот, застыв как пещерный соляной столб. И немудрено – если бы не сердце, откликнувшееся острой ноющей болью, то узнать в этой располневшей, чужой женщине свою великолепную любовницу и верного бодигарда Лану он ни за что бы не смог. Как же сильно она изменилась… Или это просто умело подобранный грим? А живот? Неужели… Неужели она беременна? И специально пришла, чтобы он заметил ее и узнал правду… Ну конечно, черт побери!
Сглотнув подступивший к горлу ком, Алтаец вдруг почувствовал, что она пристально смотрит на него из-под черных стекол, и едва заметно кивнул. И тут же тонкие, накрашенные розовой помадой мягкие губы, к которым он столько раз прикасался раньше и которые так умопомрачительно и нежно ласкали его наливающуюся, звенящую и пылающую в предвкушении взрыва плоть, ответили ему мгновенной улыбкой.
– Подсудимый, я к вам обращаюсь! – донеслось до сознания Алтайца, словно из бездонного колодца.
Он встрепенулся, огляделся по сторонам и, сообразив, чего от него хотят, встал, пригладив руками, одна из которых все еще болела от соприкосновения с челюстью Фрола, седеющие на висках короткие волосы и повернулся к разглядывающим его с каменными рожами судьям.
– Подсудимый, признаете ли вы, что являетесь лидером так называемой зареченской преступной группировки? – с деловым видом изрек один из мужиков в балахоне, указательным пальцем быстро поправив съехавшие на кончик носа очки с огромными выпуклыми линзами.
Подняв руку, в дело вмешался адвокат. Получив разрешение на реплику, он остановил на своем клиенте внимательный взгляд, для солидности откашлялся и, выдержав длинную эффектную паузу, начал говорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46