Она совсем не может спать, ничего не ест. Она вас уважает и прислушивается к вашим советам.
Поднимаясь по лестнице, я содрогнулся. Весь этот дом, еще совсем недавно наполненный жизнерадостностью Ронни, сейчас казался пустой скорлупой. Джонсон проводил меня до комнаты Анни, открыл дверь и сказал:
– Вы посмотрите, мисс Анни, кого я привел к вам. Я сейчас принесу кофе, и вы позавтракаете.
Я чувствовал себя не в своей тарелке. Что Анни думала обо мне? Скорее всего она считала меня отцом чудовища. А для меня каждый человек был потенциальным врагом, охотящимся за жизнью Билла. Даже на Анни я смотрел с подозрением.
Но разве это Анни? Передо мной сидела, откинувшись на подушки, старуха. Она выглядела, как смертельно больной человек. Но никакой враждебности на ее лице не было.
В спальне Анни мне приходилось бывать и ранее. Я сразу же заметил, что в этой комнате что-то изменилось. Я стал присматриваться и, наконец, понял, что со столика Анни исчезли две фотографии: Ронни и ее умершего жениха. Анни, наверное, убрала их, и это говорило о том, что жизнь ее больше не имеет смысла.
Она указала мне на край кровати. Я сел.
– Ты знаешь, Анни, что я чувствую. Ведь я любил Ронни.
– Да, ты был ему искренним другом.
– И он мне тоже. Но ты не должна сурово осуждать Билла. Он не убивал Ронни.
Она посмотрела на меня с изумлением.
– Но, Жак…
– Вчера вечером я думал, что это сделал он. Но потом он мне все рассказал. Револьвер он взял с собой не для того, чтобы убить. Просто он был в таком состоянии… Это бравада мальчишки. Ронни прав, что выбросил его из дома. Но Билл не убивал. Он вышел отсюда за час до убийства и оставил револьвер здесь.
В этот момент единственной моей целью было убедить Анни. Я вспомнил уверенный взгляд Транта, бегающие глаза Артура Фридлянда и подумал о людях, читающих сейчас газеты и осуждающих Билла. Поэтому мне хотелось убедить в его невиновности хотя бы одного человека.
– Но ведь они его арестовали, – возразила она.
– Да, у Транта имеются доказательства, а у меня их пока нет. Но я докажу, что Билл не убивал. Анни, ты хочешь мне помочь?
– Каким образом?
– Может быть, ты вспомнишь еще какие-нибудь факты. Что ты делала после того, как мы встретились в холле?
– Понимаешь, Жак, я была испугана. Какая ужасная сцена с Биллом! Я хотела пройти за тобой в гостиную, но Ронни… я никогда не видела его в таком состоянии… Когда же я услышала ругань в твой адрес и его угрозы уничтожить издательство, то ушла в свою комнату. Но оставаться одна я не могла и отправилась к Гвендолен Снейгли.
– Гвендолен?
– Да. Она приглашала меня на ужин. Мы уже давно дружим. Когда я вернулась, то увидела тебя и полицию.
– Больше ты ничего не знаешь? Вошел Джонсон с дымящимся кофе.
– Спасибо, Джонсон, я выпью кофе. Ты можешь идти. Когда он вышел, она тихо спросила:
– Ты в самом деле уверен, что Билл не виноват?
– Конечно.
– Но ведь ты же сам его выдал. Так мне сказали. Когда ты пришел, увидел распростертого Ронни и револьвер, то вызвал полицию.
– Да, тогда я считал, что он должен расплатиться за это. Пойми меня. Эта история с Фелицией, мои с ним ссоры… Я думал: какая мать, такой и сын. И из-за этого погиб и Ронни! Я простить себе этого не могу!
– Жак, почему ты все время берешь на себя вину других? Ты выдал Билла, потому что думал, что он убил Ронни. Это была твоя обязанность, за что же ты себя мучишь?
– Да, я замечательный человек, ведь моя жена выскочила в окно, а сына арестовали по обвинению в убийстве!
– Жак, почему ты эти грехи взваливаешь на свои плечи? По-твоему, во всем виноват ты. Все кругом безупречны, а ты один виноват. Это все из-за Фелиции? Ох, если бы ты мог понять…
– Что понять?
– Ты любил Фелицию. Это была удивительная любовь. А сейчас?
– Что сейчас?
– Сейчас ты ненавидишь и ее, и себя. Ты все обратил против себя.
– Я стараюсь не думать о ней.
– Но это тебя угнетает. Это повлияло на твои отношения с Биллом.
– Анни! Давай прекратим. Фелиция – это старая история.
– Потому что она умерла? – придирчиво спросила Анни. – Значит, и Ронни тоже старая история?
– Нет, конечно. Анни, мне надо увидеться с Жанной. Может быть, она что-нибудь знает?
– До свидания, Жак, но не очень-то надейся… Что прошло, того не вернешь. Но должна же я о ком-то заботиться. Кроме тебя, у меня никого не осталось.
ГЛАВА 15
Я вышел, с грустью думая о доброй Анни, ее чуткости и последней фразе: «Не очень-то надейся, Жак…» Что это могло означать? Она была уверена в виновности Билла?
Я позвонил к Лейгтонам. Дверь открыла Нора. У нее был очень усталый вид, будто она не спала всю ночь. На ней был передник. «Как это для нее характерно, – подумал я. Даже если мир перевернется, Нора Лейгтон все равно будет обслуживать других».
– Можно мне увидеться с Жанной? – спросил я. – Пожалуйста. У вас есть новости о вашем сыне?
– Пока ничего нового.
– Я надеюсь, что мы еще встретимся. Я очень огорчена. Меня беспокоит Жанна. Ведь я не должна была допустить этого замужества. Она так молода! Разве она разбиралась в своих чувствах? Эти уговоры Филлис… ну и Базиль, для которого открылись новые горизонты…
В коридоре раздались шаги, и грубый голос леди Филлис спросил:
– Нора, кто пришел?
Она выплыла из коридора с сигаретой в руке, а увидев меня, словно остолбенела.
– Что вы здесь делаете?
– Мистер Дулитч пришел к Жанне, Филлис, – ответила за меня Нора.
Филлис, не обращая на нее внимания, сказала, глядя на меня с отвращением:
– Какой вы прекрасный отец! Это называется воспитанием по-американски? Дай любимому дитяти все, что он пожелает. Если он пожелает жену друга – пожалуйста. Вы уже давно обо всем знали. Полицейский рассказал нам вчера вечером. Почему же вы не удержали их? Если вы сами такой растяпа, то почему не предупредили нас?
– Филлис, умоляю… – тихо пробормотала Нора. – Он же пробовал…
– Пробовал!? И это как раз сейчас, когда Базиль хорошо устроился! Какая-то идиотская суматоха! Ведь Базиль начал новую книгу. Боже мой! И это – Америка!
Я больше не желал ее слушать. Меня не интересовали неудобства Базиля Лейгтона. Я отвернулся от этого скорпиона – Филлис и обратился к Норе:
– Вы проводите меня к Жанне?
– Конечно.
Филлис что-то презрительно буркнула и ушла.
– Не обижайтесь на Филлис, – говорила Нора. – Вы ее не понимаете. Я раньше тоже не понимала. Ведь в Базиле – вся ее жизнь. У нее никогда ничего не было. Она жила в селе с матерью, прикованной к постели. В творчестве Базиля смысл ее жизни. Да и Базиль – надломленный человек.
Я попытался представить себе Базиля надломленным, но у меня ничего не получилось.
Нора открыла дверь, и мы вошли. Жанна стояла у окна в новом черном платье. Услышав шаги, она обернулась.
– Мистер Дулитч!
– Здравствуйте, Жанна.
– Мама, оставь нас.
– Хорошо…
Нора вышла, закрыв за собой дверь. Жанна подошла ко мне.
– Вы его видели?
– Да, вчера ночью. Я пошел с ним, когда его арестовали.
– Как он себя чувствует?
– Он пережил тяжелые минуты, Жанна. Она схватила меня за руки.
– Скажите, что нам делать?
– Постараемся его спасти. – Каким образом?
– Прежде всего расскажи мне все подробно. Вчера ты говорила, что Ронни закрыл тебя в комнате сразу же после моего ухода, а Билл сказал мне, что ты была в гостиной, когда он вернулся с револьвером.
– Билл сказал вам об этом?
– Да.
– Но вы не сообщили это полиции?
– Билл сам им рассказал.
Жанна побледнела еще больше. Я опасался обморока.
– Значит, он признался?
– О чем ты говоришь?
– Но ведь вы сказали, что он все рассказал…
– Конечно, все: как пришел сюда с револьвером, как ты взяла его у него, как Ронни вышвырнул Билла. Ведь так это было?
– Да. По телефону я не говорила вам, что присутствовала при этом. Я думала, для Билла будет лучше, если я этого не скажу, и они никогда не узнают, что он приходил сюда с револьвером.
– Но ведь этого нельзя было скрыть. Револьвер лежал возле Ронни. А Петер и Ирис знали, что он взял его у них.
– Теперь я понимаю, – тихо промолвила Жанна.
– Расскажи мне подробно, как все произошло.
– После вашего ухода Ронни оставался у камина. Пришел Джонсон. Он, очевидно, услышал звук разбитой статуэтки и хотел убрать. Никто ничего не говорил. Джонсон опустился на колени и стал собирать осколки фарфора. Когда он уходил, Ронни крикнул: «Джонсон, можешь взять сегодня выходной!» Джонсон поблагодарил и ушел. Таким образом Ронни избавился от его присутствия.
– А зачем?
– Я была очень зла. До этой безобразной сцены я чувствовала за собой вину и искренне хотела покончить со всем, но вчера, когда увидела Ронни в бешенстве и услышала, как он ругает вас, я перестала чувствовать себя виноватой. У меня словно открылись глаза. Я считала Ронни самым добрым, благородным и интеллигентным. Но вдруг увидела, каков он на самом деле. Он был готов уничтожить даже вас, своего лучшего друга, только за то, что затронули его самолюбие. Если бы его гнев обрушился только на нас с Биллом, я поняла бы это. Но вы! Я подумала: это чудовище! Билл прав! Мы смотрели друг на друга, и молчание было страшным. Я старалась убедить себя, что он не может быть настолько злым, чтобы стремиться уничтожить вас. Должно быть, он сказал это в порыве злобы. Но нет! Он бросился к телефону и позвонил адвокату.
– Артуру Фридлянду?
– Да. Но его не было, а тому, с кем он говорил, Ронни сказал: «Передайте, чтобы он пришел немедленно, как только вернется. Скажите ему, что это очень важное дело. Я хочу прекратить существование фирмы „Шелдон и Дулитч“ и отменить завещание».
Так вот, оказывается, почему Артур холодно отнесся к моей просьбе о помощи!
Я представил эту сцену. Ронни был оскорблен и хотел найти выход для душившей его злобы. Но я не верил, что он смог бы довести свой план до конца, а если бы и сделал это, то на следующий день прибежал бы ко мне и с виноватой улыбкой сказал: «Привет, старина, меня немного занесло, правда?»
Жанна продолжала:
– Положив трубку, он снова обратился ко мне: «Надеюсь, ты довольна? Скоро наступит момент, когда я совсем уничтожу семью Дулитч. Очень неплохое достижение для девятнадцатилетней девушки, которая всего три недели назад кормила цыплят, не правда ли?» Как я его ненавидела. Я посмотрела ему в глаза и сказала: «Ты не можешь так поступить с Жаком Дулитчем, что он тебе сделал плохого?» А он зло усмехнулся: «Как что? Жак дал жизнь Биллу. Уже этого вполне достаточно». Я поняла, что это конец. Никакие силы не заставят меня оставаться под одной крышей с этим чудовищем. Я оставила его в гостиной, а сама побежал наверх, укладывать вещи. В голове у меня была только одна мысль: «Наконец я буду с Биллом». Минут через двадцать пришел Ронни. Он спросил: «Что ты делаешь?» Я ответила, что собираю вещи и ухожу к Биллу. Нет слов, чтобы передать вам, что с ним произошло. Он рычал, ругался ужасными словами, кричал, что я в жизни больше не увижу Билла, что прикажет всех нас выслать из Америки. Внизу позвонили. Он сказал: «Это Артур. Ты должна быть здесь. Я не могу менять завещание без любимой жены». Он оставил меня в гостиной, а сам пошел открывать дверь. Вот тогда он вернулся с Биллом, у которого в руке был револьвер.
С этого момента ее рассказ полностью совпадал со словами моего сына.
– Я хотела сказать Биллу, что ухожу вместе с ним. Меня сдержал револьвер и… как Билл мог позволить избивать себя? Я убежала наверх, остановилась у чемодана, но делать ничего не могла. Я слышала, как Ронни тащил Билла по лестнице, но выйти к ним у меня уже не было сил… Вернулся Ронни. Он скалил зубы, как гиена, и шипел: «Конец твоему рыцарю…» Потом вышел и закрыл дверь моей комнаты на ключ.
В первый раз у меня блеснула надежда.
– Ты слышала, как он тащил Билла по лестнице и как за ним захлопнулась дверь?
– Да.
Я нашел свидетеля! Но все было слишком хорошо и просто, чтобы этому поверили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Поднимаясь по лестнице, я содрогнулся. Весь этот дом, еще совсем недавно наполненный жизнерадостностью Ронни, сейчас казался пустой скорлупой. Джонсон проводил меня до комнаты Анни, открыл дверь и сказал:
– Вы посмотрите, мисс Анни, кого я привел к вам. Я сейчас принесу кофе, и вы позавтракаете.
Я чувствовал себя не в своей тарелке. Что Анни думала обо мне? Скорее всего она считала меня отцом чудовища. А для меня каждый человек был потенциальным врагом, охотящимся за жизнью Билла. Даже на Анни я смотрел с подозрением.
Но разве это Анни? Передо мной сидела, откинувшись на подушки, старуха. Она выглядела, как смертельно больной человек. Но никакой враждебности на ее лице не было.
В спальне Анни мне приходилось бывать и ранее. Я сразу же заметил, что в этой комнате что-то изменилось. Я стал присматриваться и, наконец, понял, что со столика Анни исчезли две фотографии: Ронни и ее умершего жениха. Анни, наверное, убрала их, и это говорило о том, что жизнь ее больше не имеет смысла.
Она указала мне на край кровати. Я сел.
– Ты знаешь, Анни, что я чувствую. Ведь я любил Ронни.
– Да, ты был ему искренним другом.
– И он мне тоже. Но ты не должна сурово осуждать Билла. Он не убивал Ронни.
Она посмотрела на меня с изумлением.
– Но, Жак…
– Вчера вечером я думал, что это сделал он. Но потом он мне все рассказал. Револьвер он взял с собой не для того, чтобы убить. Просто он был в таком состоянии… Это бравада мальчишки. Ронни прав, что выбросил его из дома. Но Билл не убивал. Он вышел отсюда за час до убийства и оставил револьвер здесь.
В этот момент единственной моей целью было убедить Анни. Я вспомнил уверенный взгляд Транта, бегающие глаза Артура Фридлянда и подумал о людях, читающих сейчас газеты и осуждающих Билла. Поэтому мне хотелось убедить в его невиновности хотя бы одного человека.
– Но ведь они его арестовали, – возразила она.
– Да, у Транта имеются доказательства, а у меня их пока нет. Но я докажу, что Билл не убивал. Анни, ты хочешь мне помочь?
– Каким образом?
– Может быть, ты вспомнишь еще какие-нибудь факты. Что ты делала после того, как мы встретились в холле?
– Понимаешь, Жак, я была испугана. Какая ужасная сцена с Биллом! Я хотела пройти за тобой в гостиную, но Ронни… я никогда не видела его в таком состоянии… Когда же я услышала ругань в твой адрес и его угрозы уничтожить издательство, то ушла в свою комнату. Но оставаться одна я не могла и отправилась к Гвендолен Снейгли.
– Гвендолен?
– Да. Она приглашала меня на ужин. Мы уже давно дружим. Когда я вернулась, то увидела тебя и полицию.
– Больше ты ничего не знаешь? Вошел Джонсон с дымящимся кофе.
– Спасибо, Джонсон, я выпью кофе. Ты можешь идти. Когда он вышел, она тихо спросила:
– Ты в самом деле уверен, что Билл не виноват?
– Конечно.
– Но ведь ты же сам его выдал. Так мне сказали. Когда ты пришел, увидел распростертого Ронни и револьвер, то вызвал полицию.
– Да, тогда я считал, что он должен расплатиться за это. Пойми меня. Эта история с Фелицией, мои с ним ссоры… Я думал: какая мать, такой и сын. И из-за этого погиб и Ронни! Я простить себе этого не могу!
– Жак, почему ты все время берешь на себя вину других? Ты выдал Билла, потому что думал, что он убил Ронни. Это была твоя обязанность, за что же ты себя мучишь?
– Да, я замечательный человек, ведь моя жена выскочила в окно, а сына арестовали по обвинению в убийстве!
– Жак, почему ты эти грехи взваливаешь на свои плечи? По-твоему, во всем виноват ты. Все кругом безупречны, а ты один виноват. Это все из-за Фелиции? Ох, если бы ты мог понять…
– Что понять?
– Ты любил Фелицию. Это была удивительная любовь. А сейчас?
– Что сейчас?
– Сейчас ты ненавидишь и ее, и себя. Ты все обратил против себя.
– Я стараюсь не думать о ней.
– Но это тебя угнетает. Это повлияло на твои отношения с Биллом.
– Анни! Давай прекратим. Фелиция – это старая история.
– Потому что она умерла? – придирчиво спросила Анни. – Значит, и Ронни тоже старая история?
– Нет, конечно. Анни, мне надо увидеться с Жанной. Может быть, она что-нибудь знает?
– До свидания, Жак, но не очень-то надейся… Что прошло, того не вернешь. Но должна же я о ком-то заботиться. Кроме тебя, у меня никого не осталось.
ГЛАВА 15
Я вышел, с грустью думая о доброй Анни, ее чуткости и последней фразе: «Не очень-то надейся, Жак…» Что это могло означать? Она была уверена в виновности Билла?
Я позвонил к Лейгтонам. Дверь открыла Нора. У нее был очень усталый вид, будто она не спала всю ночь. На ней был передник. «Как это для нее характерно, – подумал я. Даже если мир перевернется, Нора Лейгтон все равно будет обслуживать других».
– Можно мне увидеться с Жанной? – спросил я. – Пожалуйста. У вас есть новости о вашем сыне?
– Пока ничего нового.
– Я надеюсь, что мы еще встретимся. Я очень огорчена. Меня беспокоит Жанна. Ведь я не должна была допустить этого замужества. Она так молода! Разве она разбиралась в своих чувствах? Эти уговоры Филлис… ну и Базиль, для которого открылись новые горизонты…
В коридоре раздались шаги, и грубый голос леди Филлис спросил:
– Нора, кто пришел?
Она выплыла из коридора с сигаретой в руке, а увидев меня, словно остолбенела.
– Что вы здесь делаете?
– Мистер Дулитч пришел к Жанне, Филлис, – ответила за меня Нора.
Филлис, не обращая на нее внимания, сказала, глядя на меня с отвращением:
– Какой вы прекрасный отец! Это называется воспитанием по-американски? Дай любимому дитяти все, что он пожелает. Если он пожелает жену друга – пожалуйста. Вы уже давно обо всем знали. Полицейский рассказал нам вчера вечером. Почему же вы не удержали их? Если вы сами такой растяпа, то почему не предупредили нас?
– Филлис, умоляю… – тихо пробормотала Нора. – Он же пробовал…
– Пробовал!? И это как раз сейчас, когда Базиль хорошо устроился! Какая-то идиотская суматоха! Ведь Базиль начал новую книгу. Боже мой! И это – Америка!
Я больше не желал ее слушать. Меня не интересовали неудобства Базиля Лейгтона. Я отвернулся от этого скорпиона – Филлис и обратился к Норе:
– Вы проводите меня к Жанне?
– Конечно.
Филлис что-то презрительно буркнула и ушла.
– Не обижайтесь на Филлис, – говорила Нора. – Вы ее не понимаете. Я раньше тоже не понимала. Ведь в Базиле – вся ее жизнь. У нее никогда ничего не было. Она жила в селе с матерью, прикованной к постели. В творчестве Базиля смысл ее жизни. Да и Базиль – надломленный человек.
Я попытался представить себе Базиля надломленным, но у меня ничего не получилось.
Нора открыла дверь, и мы вошли. Жанна стояла у окна в новом черном платье. Услышав шаги, она обернулась.
– Мистер Дулитч!
– Здравствуйте, Жанна.
– Мама, оставь нас.
– Хорошо…
Нора вышла, закрыв за собой дверь. Жанна подошла ко мне.
– Вы его видели?
– Да, вчера ночью. Я пошел с ним, когда его арестовали.
– Как он себя чувствует?
– Он пережил тяжелые минуты, Жанна. Она схватила меня за руки.
– Скажите, что нам делать?
– Постараемся его спасти. – Каким образом?
– Прежде всего расскажи мне все подробно. Вчера ты говорила, что Ронни закрыл тебя в комнате сразу же после моего ухода, а Билл сказал мне, что ты была в гостиной, когда он вернулся с револьвером.
– Билл сказал вам об этом?
– Да.
– Но вы не сообщили это полиции?
– Билл сам им рассказал.
Жанна побледнела еще больше. Я опасался обморока.
– Значит, он признался?
– О чем ты говоришь?
– Но ведь вы сказали, что он все рассказал…
– Конечно, все: как пришел сюда с револьвером, как ты взяла его у него, как Ронни вышвырнул Билла. Ведь так это было?
– Да. По телефону я не говорила вам, что присутствовала при этом. Я думала, для Билла будет лучше, если я этого не скажу, и они никогда не узнают, что он приходил сюда с револьвером.
– Но ведь этого нельзя было скрыть. Револьвер лежал возле Ронни. А Петер и Ирис знали, что он взял его у них.
– Теперь я понимаю, – тихо промолвила Жанна.
– Расскажи мне подробно, как все произошло.
– После вашего ухода Ронни оставался у камина. Пришел Джонсон. Он, очевидно, услышал звук разбитой статуэтки и хотел убрать. Никто ничего не говорил. Джонсон опустился на колени и стал собирать осколки фарфора. Когда он уходил, Ронни крикнул: «Джонсон, можешь взять сегодня выходной!» Джонсон поблагодарил и ушел. Таким образом Ронни избавился от его присутствия.
– А зачем?
– Я была очень зла. До этой безобразной сцены я чувствовала за собой вину и искренне хотела покончить со всем, но вчера, когда увидела Ронни в бешенстве и услышала, как он ругает вас, я перестала чувствовать себя виноватой. У меня словно открылись глаза. Я считала Ронни самым добрым, благородным и интеллигентным. Но вдруг увидела, каков он на самом деле. Он был готов уничтожить даже вас, своего лучшего друга, только за то, что затронули его самолюбие. Если бы его гнев обрушился только на нас с Биллом, я поняла бы это. Но вы! Я подумала: это чудовище! Билл прав! Мы смотрели друг на друга, и молчание было страшным. Я старалась убедить себя, что он не может быть настолько злым, чтобы стремиться уничтожить вас. Должно быть, он сказал это в порыве злобы. Но нет! Он бросился к телефону и позвонил адвокату.
– Артуру Фридлянду?
– Да. Но его не было, а тому, с кем он говорил, Ронни сказал: «Передайте, чтобы он пришел немедленно, как только вернется. Скажите ему, что это очень важное дело. Я хочу прекратить существование фирмы „Шелдон и Дулитч“ и отменить завещание».
Так вот, оказывается, почему Артур холодно отнесся к моей просьбе о помощи!
Я представил эту сцену. Ронни был оскорблен и хотел найти выход для душившей его злобы. Но я не верил, что он смог бы довести свой план до конца, а если бы и сделал это, то на следующий день прибежал бы ко мне и с виноватой улыбкой сказал: «Привет, старина, меня немного занесло, правда?»
Жанна продолжала:
– Положив трубку, он снова обратился ко мне: «Надеюсь, ты довольна? Скоро наступит момент, когда я совсем уничтожу семью Дулитч. Очень неплохое достижение для девятнадцатилетней девушки, которая всего три недели назад кормила цыплят, не правда ли?» Как я его ненавидела. Я посмотрела ему в глаза и сказала: «Ты не можешь так поступить с Жаком Дулитчем, что он тебе сделал плохого?» А он зло усмехнулся: «Как что? Жак дал жизнь Биллу. Уже этого вполне достаточно». Я поняла, что это конец. Никакие силы не заставят меня оставаться под одной крышей с этим чудовищем. Я оставила его в гостиной, а сама побежал наверх, укладывать вещи. В голове у меня была только одна мысль: «Наконец я буду с Биллом». Минут через двадцать пришел Ронни. Он спросил: «Что ты делаешь?» Я ответила, что собираю вещи и ухожу к Биллу. Нет слов, чтобы передать вам, что с ним произошло. Он рычал, ругался ужасными словами, кричал, что я в жизни больше не увижу Билла, что прикажет всех нас выслать из Америки. Внизу позвонили. Он сказал: «Это Артур. Ты должна быть здесь. Я не могу менять завещание без любимой жены». Он оставил меня в гостиной, а сам пошел открывать дверь. Вот тогда он вернулся с Биллом, у которого в руке был револьвер.
С этого момента ее рассказ полностью совпадал со словами моего сына.
– Я хотела сказать Биллу, что ухожу вместе с ним. Меня сдержал револьвер и… как Билл мог позволить избивать себя? Я убежала наверх, остановилась у чемодана, но делать ничего не могла. Я слышала, как Ронни тащил Билла по лестнице, но выйти к ним у меня уже не было сил… Вернулся Ронни. Он скалил зубы, как гиена, и шипел: «Конец твоему рыцарю…» Потом вышел и закрыл дверь моей комнаты на ключ.
В первый раз у меня блеснула надежда.
– Ты слышала, как он тащил Билла по лестнице и как за ним захлопнулась дверь?
– Да.
Я нашел свидетеля! Но все было слишком хорошо и просто, чтобы этому поверили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18