Потом поискал глазами на приборной доске кнопку стартера.
Чертовой кнопки просто не было!
Тут я вспомнил, что в этом проклятом «бьюике» чертов стартер расположен под педалью газа. Мне оставалось только расслабиться и заснуть; увы, я знал, что никогда не проснусь, если не буду действовать, и притом быстро. Держа ногу на сцеплении, я ухитрился нагнуться достаточно низко, чтобы нажать руками на акселератор — как раз в тот момент, когда луч фонаря осветил машину.
К счастью, мотор еще не остыл и завелся моментально. Поскольку ручка подсоса была вытянута полностью, мотор оглушительно заревел, а я начал отпускать педаль сцепления прежде, чем выпрямился и положил руки на рулевое колесо. Я стукнулся головой о руль и одновременно услышал треск выстрела. Пуля пробила заднее стекло и шлепнулась о спинку переднего сиденья справа от меня в тот миг, когда внезапное ускорение машины вжало меня в спинку сиденья.
Да хоть бы меня снесло начисто с сиденья, лишь бы убраться отсюда. Так я думал в ту минуту, однако я быстро поумнел. Что толку удирать от этих мазуриков, если я растеряю свои мозги, свалившись с машиной в пропасть.
Двигатель продолжал разгоняться, и было уже поздно жалеть, что я не выдвинул ручку газа лишь наполовину. Машина ускоряла бег, а впереди уже виднелся крутой поворот вправо, в который я ни за что бы не вписался, если бы не снизил скорость. Это было бы чистое самоубийство.
Я пытался рулить связанными руками, и машина металась от одной стороны узкой дороги к другой, набирая бешеную скорость с каждой секундой, и мотор ревел все более оглушительно. Я мчался на первой передаче быстрее, чем когда-либо в жизни, а проклятый поворот был уже совсем близко.
Завопив, как ненормальный, я вцепился в руль и оторвал ноги от пола, потом ударил ими по педали газа, опустил ступни на педаль тормоза и крутанул руль вправо. По тормозам я жахнул от души и почувствовал, как шины вгрызлись в дорогу и заверещали, но не видел даже, куда меня несло. Резкий поворот швырнул меня на дверцу, однако я удержал ступни на тормозе Я сумел остановиться. Левое крыло врезалось в каменистый склон холма, и машина замерла на обочине дороги с заглохшим мотором. Внезапная тишина показалась мне почти сверхъестественной, впрочем ненадолго. Раздался выстрел, и по ветровому стеклу прямо перед моим лицом разбежались трещины. Мои «приятели» не отказались от намерения достать меня.
Я бросил взгляд в зеркало заднего вида, но ничего не смог разглядеть на извивавшейся позади меня дороге. Однако, посмотрев через правое плечо, я заметил свет, мечущийся по дороге в сотне футов от меня. Пока я разглядывал его, рядом с лучом света возникла вспышка, и тут же послышался треск выстрела. Пуля не попала в машину, но парни приближались, и в следующий раз...
Я проделывал привычные движения, все время чувствуя бесполезность своих усилий. Левое крыло за что-то зацепилось, и мне пришлось бы как следует повертеться, чтобы высвободиться. Но времени на выкрутасы не было, даже если бы я не был связан.
Я все же привел «бьюик» в движение, проделав то же самое, что и раньше, но только включил заднюю передачу.
Вцепившись в руль, я обернулся, чуть отпустил педаль сцепления и стал ждать, а стремительно возраставший рев двигателя все сильнее бил меня по ушам.
Парень с фонарем — наверняка это был Датч — уже приближался, а в прыгающем свете фонаря я разглядел мощную фигуру Флема, бегущего по пятам.
Когда Датч был уже футах в пятнадцати от машины я полностью отпустил сцепление.
Обернувшись и следя за обоими, я судорожно сжимал руль; машина прыгнула назад. Датч уже не мог остановиться Он мчался во всю прыть, вероятно, с одной мыслью в голове: «Достать Скотта». Я видел, как он вскинул перед собой руки и как его рот раскрылся в крике, потом он шмякнулся о багажник моей машины со звуком, от которого мне стало не по себе. Однако я не остановился. Я продолжал ехать, пока Флем не издал жуткий вопль почти бабьим голосом. Во второй раз послышался глухой удар, и вопль прекратился.
Я ухитрился остановить машину, не скатившись с дороги и не заглушив мотор, переключил передачу и медленно поехал вперед. Два помятых неподвижных тела лежали в десяти футах друг от друга на дороге.
Я оставил их там.
Глава 18
Очень тихо и осторожно я добрался до Малхолланд-Драйв, удалившись, насколько мог, от типов, привезших меня сюда, чтобы прикончить. Остановившись, я открыл бардачок и обнаружил там свой револьвер, хотя искал другое. Мне нужен был нож или что-то острое, чтобы освободить от веревок руки и ноги.
Ножа не было, но я нашел отвертку с достаточно острым концом, чтобы разодрать веревки. Наконец я избавился от пут, нормальное кровообращение начало восстанавливаться, и в моих руках и ногах запульсировала боль.
Все тело болело, горело и было покрыто кровоподтеками во многих местах. Левое плечо онемело, саднил левый бок, на котором я ободрал кожу при прыжке из машины. Руки мои тоже были ободраны, челюсть ныла, голова раскалывалась, а новый габардиновый костюм пришел в полную негодность. Но я был счастлив, ибо был жив.
Я нашел какие-то тряпки и тщательно обтер задний бампер машины. Потом посидел немного, наслаждаясь сигаретой. Докурив, я сунул мой тридцать восьмой в кобуру, включил скорость и поехал в Голливуд — в полный очарования и развлечений Голливуд.
Я был в довольно плачевном состоянии, и, если я собирался и дальше крутиться на этой чертовой карусели, мне необходимо было подзаправиться. Я подъехал к одной из закусочных «Карпентер» на открытом воздухе и припарковался с края, где бы я не бросался в глаза.
Девушка в ловко пригнанной униформе подошла взять заказ. Когда я повернул к ней лицо, у нее отвисла челюсть и вытаращились глаза. Тут я вспомнил, как, должно быть, выглядят мое лицо и одежда.
Я постарался изобразить естественную улыбку и пояснил:
— Летающая тарелка. Ничего особенного. Принесите мне сандвич с бифштексом и бутылку пива.
— Да, сэр. С луком?
Мне это показалось забавным — мне ли беспокоиться о запахе изо рта?
— Ага, много луку.
Она уже поворачивалась, когда я ее остановил:
— Еще одно: у вас найдется газета? Да, и поторопитесь. Я очень спешу.
Достав пятерку из бумажника, я протянул ее и сказал, чтобы она оставила себе сдачу как компенсацию за быстрое обслуживание.
Она улыбнулась и пообещала:
— Я все сделаю бегом. Какую газету?
— Ту, что с фотографией на первой странице.
Она поняла, что мне надо. Ее улыбающийся рот порочно скривился в уголках. Но тут ее взгляд упал на пулевое отверстие в ветровом стекле, и все повторилось сначала: улыбка исчезла, челюсть отвисла, а глаза вытаращились.
— Не обращайте внимания. — Я кивнул на дырку, причем моя шея явно заскрипела. — ФБР.
— Да, сэр. — Она поспешно удалилась.
Через минуту она вернулась с газетой. Я пролистал ее, пытаясь обдумать ситуацию, пока официантка не принесла еду. Я тут же отъехал из опасения, что она позвонит в ФБР и сообщит, что здесь находится их спецагент в жутком состоянии.
Поскольку мне и самому было неизвестно, куда я так тороплюсь, я запарковал машину под уличным фонарем и с жадностью проглотил сандвич. Потом, потягивая пиво, стал размышлять над событиями двух последних дней. Я взглянул на часы: стекло разбито, но, как ни удивительно, они продолжали идти и показывали одиннадцать. Примерно в это время две ночи назад я услышал жуткий вопль с верхней площадки лестницы в особняке Фелдспена в разгар костюмированного бала. Многое случилось за прошедшие сорок восемь часов, а я все еще не имел ни малейшего понятия об убийце.
При каждом движении я, казалось, вновь ощущал боль, и чем больше я думал о полученных мною ударах и ссадинах, тем сильнее закипал. И чем чаще я вспоминал Брэйна и его грязный рэкет, тем в сильнейшую ярость впадал. И хотя я был чертовски раздосадован, голова моя была ясной, и мне вдруг подумалось, что не стоило оставлять Датча и Флема валяющимися на краю темной дороги, как пару мертвых золотых рыбок.
Поэтому я подъехал к другой забегаловке под открытым небом, увидев там в углу, возле автостоянки, телефонную кабину, и припарковался вплотную к ней, чтобы не светиться в толпе, как нечто забытое похоронным бюро. Найдя монетку, я набрал 1-4057 — номер, записанный Мэйсом на спичечном коробке утром у его бассейна.
Ответил сам Мэйс.
— Хэлло, Мэйс? Здесь Шелл Скотт.
— Что? — взревел он. — Ты где, черт тебя побери?
— Я не покойник и не валяюсь в канаве, как тебе хотелось бы.
Прошла пара секунд, прежде чем он снова заговорил:
— О чем ты, Скотт? Что за идиотские шуточки?
— Идиотские?
— Идиотские, идиотские.
— Ты еще скажи, что не посылал своих мальчиков наделать во мне дырок. — Я был слишком утомлен, поэтому мой голос вряд ли звучал саркастически.
— Да что с тобой, черт возьми? Ей-богу, не посылал. Мне ни к чему дырки в тебе. Я просто хотел тебя видеть. Насчет проклятой газеты. Какого дьявола...
Я прервал его:
— Ладно, приятель, вот что я тебе скажу. В следующий раз, когда захочешь повидать меня, не посылай своих мальчиков, приезжай сам.
— Послушай, чурбан! — прорычал он. — Я требую, чтобы ты приехал ко мне. Жду твоих объяснений.
— Сейчас у меня нет ни времени, ни желания, Мэйс. Что касается газеты, я не имею к этому никакого отношения. Если бы ты пораскинул мозгами, сам бы понял. А теперь ответь мне на...
— Черта с два я тебе отвечу! — проревел он. — Приезжай немедленно и объяснись.
Я вздохнул:
— Ты хочешь, чтобы я повесил трубку?
Он заворчал и зашипел, но промолчал. Я продолжил:
— Скажи мне вот что. Ты очень близок с Вандрой? Сегодня я имел возможность увидеть ее в неглиже прежде... — Я сделал паузу и мысленно простонал: — Чем погас свет.
Услышав, как он громко рассмеялся на другом конце линии, я проворчал:
— Успокойся и послушай. Ты прекрасно знаешь, что не тело Вандры изображено на картине, фотографии с которой продают по всему Лос-Анджелесу. Она не настолько хорошо сложена.
Мои барабанные перепонки чуть не прогнулись вовнутрь, когда Мэйс завопил, обещая оторвать мне конечности. Когда он немного утих, я сказал:
— Мне наплевать, даже если она носит фальшивый зад. Я хочу лишь прояснить кое-что. Остынь. Это может быть важно.
Он покипел еще с минуту и рявкнул:
— О'кей, башка! Какие у тебя проблемы?
— Ты ведь знаешь, что на картине только лицо Вандры, так?
— Так. И что?
— Держу пари, ты в курсе насчет натурщицы для всего остального. Так?
— Так, черт побери! Это маленькая убийца и шантажистка Холли Уилсон. Черт, я видел, как она позировала. Эта...
Я прервал его:
— Хватит. У меня нет времени. Вандра знает, кто позировал для картины?
— Нет. Зачем ей говорить? Ни к чему ей влезать в мои дела. Уверен, она знает только то, что это не она. Но какая тут связь?
— Может, никакой. Брэйн пытался шантажировать Вандру той картиной, так?
Он проговорил медленно, с придыханием:
— Не вижу, с какого бока это тебя касается, Скотт.
— Ради Бога, ответь только «да» или «нет». И тогда я, может, скажу тебе, где твои мальчики.
— Кто мои?
— Датч и Флем. Твои подручные.
— О чем ты толкуешь?
— Они не вернутся домой, Мэйс. Так «да» или «нет»? Я и сам догадываюсь, но хочу быть уверенным.
Помолчав с минуту, он сказал:
— Ну что ж. Возможно, Брэйн и пытался ее шантажировать. Что с того? И что там с Датчем и Флемом?
— Они надумали прикончить меня. Может, ты знал про это, может, нет. Сейчас они валяются на дороге в Бенедикт-Каньон.
— Где?
— Во всяком случае, там я их оставил.
— Что произошло?
— Мне пришлось пристукнуть парней их собственной машиной. Не знаю точно, в каком они состоянии. Но надеюсь, что они сдохли.
Он немало удивился:
— Что ты с ними сделал?
— Пристукнул машиной.
— Чем-чем?
Трубку я швырнул так, что у него, наверное, едва не лопнули барабанные перепонки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Чертовой кнопки просто не было!
Тут я вспомнил, что в этом проклятом «бьюике» чертов стартер расположен под педалью газа. Мне оставалось только расслабиться и заснуть; увы, я знал, что никогда не проснусь, если не буду действовать, и притом быстро. Держа ногу на сцеплении, я ухитрился нагнуться достаточно низко, чтобы нажать руками на акселератор — как раз в тот момент, когда луч фонаря осветил машину.
К счастью, мотор еще не остыл и завелся моментально. Поскольку ручка подсоса была вытянута полностью, мотор оглушительно заревел, а я начал отпускать педаль сцепления прежде, чем выпрямился и положил руки на рулевое колесо. Я стукнулся головой о руль и одновременно услышал треск выстрела. Пуля пробила заднее стекло и шлепнулась о спинку переднего сиденья справа от меня в тот миг, когда внезапное ускорение машины вжало меня в спинку сиденья.
Да хоть бы меня снесло начисто с сиденья, лишь бы убраться отсюда. Так я думал в ту минуту, однако я быстро поумнел. Что толку удирать от этих мазуриков, если я растеряю свои мозги, свалившись с машиной в пропасть.
Двигатель продолжал разгоняться, и было уже поздно жалеть, что я не выдвинул ручку газа лишь наполовину. Машина ускоряла бег, а впереди уже виднелся крутой поворот вправо, в который я ни за что бы не вписался, если бы не снизил скорость. Это было бы чистое самоубийство.
Я пытался рулить связанными руками, и машина металась от одной стороны узкой дороги к другой, набирая бешеную скорость с каждой секундой, и мотор ревел все более оглушительно. Я мчался на первой передаче быстрее, чем когда-либо в жизни, а проклятый поворот был уже совсем близко.
Завопив, как ненормальный, я вцепился в руль и оторвал ноги от пола, потом ударил ими по педали газа, опустил ступни на педаль тормоза и крутанул руль вправо. По тормозам я жахнул от души и почувствовал, как шины вгрызлись в дорогу и заверещали, но не видел даже, куда меня несло. Резкий поворот швырнул меня на дверцу, однако я удержал ступни на тормозе Я сумел остановиться. Левое крыло врезалось в каменистый склон холма, и машина замерла на обочине дороги с заглохшим мотором. Внезапная тишина показалась мне почти сверхъестественной, впрочем ненадолго. Раздался выстрел, и по ветровому стеклу прямо перед моим лицом разбежались трещины. Мои «приятели» не отказались от намерения достать меня.
Я бросил взгляд в зеркало заднего вида, но ничего не смог разглядеть на извивавшейся позади меня дороге. Однако, посмотрев через правое плечо, я заметил свет, мечущийся по дороге в сотне футов от меня. Пока я разглядывал его, рядом с лучом света возникла вспышка, и тут же послышался треск выстрела. Пуля не попала в машину, но парни приближались, и в следующий раз...
Я проделывал привычные движения, все время чувствуя бесполезность своих усилий. Левое крыло за что-то зацепилось, и мне пришлось бы как следует повертеться, чтобы высвободиться. Но времени на выкрутасы не было, даже если бы я не был связан.
Я все же привел «бьюик» в движение, проделав то же самое, что и раньше, но только включил заднюю передачу.
Вцепившись в руль, я обернулся, чуть отпустил педаль сцепления и стал ждать, а стремительно возраставший рев двигателя все сильнее бил меня по ушам.
Парень с фонарем — наверняка это был Датч — уже приближался, а в прыгающем свете фонаря я разглядел мощную фигуру Флема, бегущего по пятам.
Когда Датч был уже футах в пятнадцати от машины я полностью отпустил сцепление.
Обернувшись и следя за обоими, я судорожно сжимал руль; машина прыгнула назад. Датч уже не мог остановиться Он мчался во всю прыть, вероятно, с одной мыслью в голове: «Достать Скотта». Я видел, как он вскинул перед собой руки и как его рот раскрылся в крике, потом он шмякнулся о багажник моей машины со звуком, от которого мне стало не по себе. Однако я не остановился. Я продолжал ехать, пока Флем не издал жуткий вопль почти бабьим голосом. Во второй раз послышался глухой удар, и вопль прекратился.
Я ухитрился остановить машину, не скатившись с дороги и не заглушив мотор, переключил передачу и медленно поехал вперед. Два помятых неподвижных тела лежали в десяти футах друг от друга на дороге.
Я оставил их там.
Глава 18
Очень тихо и осторожно я добрался до Малхолланд-Драйв, удалившись, насколько мог, от типов, привезших меня сюда, чтобы прикончить. Остановившись, я открыл бардачок и обнаружил там свой револьвер, хотя искал другое. Мне нужен был нож или что-то острое, чтобы освободить от веревок руки и ноги.
Ножа не было, но я нашел отвертку с достаточно острым концом, чтобы разодрать веревки. Наконец я избавился от пут, нормальное кровообращение начало восстанавливаться, и в моих руках и ногах запульсировала боль.
Все тело болело, горело и было покрыто кровоподтеками во многих местах. Левое плечо онемело, саднил левый бок, на котором я ободрал кожу при прыжке из машины. Руки мои тоже были ободраны, челюсть ныла, голова раскалывалась, а новый габардиновый костюм пришел в полную негодность. Но я был счастлив, ибо был жив.
Я нашел какие-то тряпки и тщательно обтер задний бампер машины. Потом посидел немного, наслаждаясь сигаретой. Докурив, я сунул мой тридцать восьмой в кобуру, включил скорость и поехал в Голливуд — в полный очарования и развлечений Голливуд.
Я был в довольно плачевном состоянии, и, если я собирался и дальше крутиться на этой чертовой карусели, мне необходимо было подзаправиться. Я подъехал к одной из закусочных «Карпентер» на открытом воздухе и припарковался с края, где бы я не бросался в глаза.
Девушка в ловко пригнанной униформе подошла взять заказ. Когда я повернул к ней лицо, у нее отвисла челюсть и вытаращились глаза. Тут я вспомнил, как, должно быть, выглядят мое лицо и одежда.
Я постарался изобразить естественную улыбку и пояснил:
— Летающая тарелка. Ничего особенного. Принесите мне сандвич с бифштексом и бутылку пива.
— Да, сэр. С луком?
Мне это показалось забавным — мне ли беспокоиться о запахе изо рта?
— Ага, много луку.
Она уже поворачивалась, когда я ее остановил:
— Еще одно: у вас найдется газета? Да, и поторопитесь. Я очень спешу.
Достав пятерку из бумажника, я протянул ее и сказал, чтобы она оставила себе сдачу как компенсацию за быстрое обслуживание.
Она улыбнулась и пообещала:
— Я все сделаю бегом. Какую газету?
— Ту, что с фотографией на первой странице.
Она поняла, что мне надо. Ее улыбающийся рот порочно скривился в уголках. Но тут ее взгляд упал на пулевое отверстие в ветровом стекле, и все повторилось сначала: улыбка исчезла, челюсть отвисла, а глаза вытаращились.
— Не обращайте внимания. — Я кивнул на дырку, причем моя шея явно заскрипела. — ФБР.
— Да, сэр. — Она поспешно удалилась.
Через минуту она вернулась с газетой. Я пролистал ее, пытаясь обдумать ситуацию, пока официантка не принесла еду. Я тут же отъехал из опасения, что она позвонит в ФБР и сообщит, что здесь находится их спецагент в жутком состоянии.
Поскольку мне и самому было неизвестно, куда я так тороплюсь, я запарковал машину под уличным фонарем и с жадностью проглотил сандвич. Потом, потягивая пиво, стал размышлять над событиями двух последних дней. Я взглянул на часы: стекло разбито, но, как ни удивительно, они продолжали идти и показывали одиннадцать. Примерно в это время две ночи назад я услышал жуткий вопль с верхней площадки лестницы в особняке Фелдспена в разгар костюмированного бала. Многое случилось за прошедшие сорок восемь часов, а я все еще не имел ни малейшего понятия об убийце.
При каждом движении я, казалось, вновь ощущал боль, и чем больше я думал о полученных мною ударах и ссадинах, тем сильнее закипал. И чем чаще я вспоминал Брэйна и его грязный рэкет, тем в сильнейшую ярость впадал. И хотя я был чертовски раздосадован, голова моя была ясной, и мне вдруг подумалось, что не стоило оставлять Датча и Флема валяющимися на краю темной дороги, как пару мертвых золотых рыбок.
Поэтому я подъехал к другой забегаловке под открытым небом, увидев там в углу, возле автостоянки, телефонную кабину, и припарковался вплотную к ней, чтобы не светиться в толпе, как нечто забытое похоронным бюро. Найдя монетку, я набрал 1-4057 — номер, записанный Мэйсом на спичечном коробке утром у его бассейна.
Ответил сам Мэйс.
— Хэлло, Мэйс? Здесь Шелл Скотт.
— Что? — взревел он. — Ты где, черт тебя побери?
— Я не покойник и не валяюсь в канаве, как тебе хотелось бы.
Прошла пара секунд, прежде чем он снова заговорил:
— О чем ты, Скотт? Что за идиотские шуточки?
— Идиотские?
— Идиотские, идиотские.
— Ты еще скажи, что не посылал своих мальчиков наделать во мне дырок. — Я был слишком утомлен, поэтому мой голос вряд ли звучал саркастически.
— Да что с тобой, черт возьми? Ей-богу, не посылал. Мне ни к чему дырки в тебе. Я просто хотел тебя видеть. Насчет проклятой газеты. Какого дьявола...
Я прервал его:
— Ладно, приятель, вот что я тебе скажу. В следующий раз, когда захочешь повидать меня, не посылай своих мальчиков, приезжай сам.
— Послушай, чурбан! — прорычал он. — Я требую, чтобы ты приехал ко мне. Жду твоих объяснений.
— Сейчас у меня нет ни времени, ни желания, Мэйс. Что касается газеты, я не имею к этому никакого отношения. Если бы ты пораскинул мозгами, сам бы понял. А теперь ответь мне на...
— Черта с два я тебе отвечу! — проревел он. — Приезжай немедленно и объяснись.
Я вздохнул:
— Ты хочешь, чтобы я повесил трубку?
Он заворчал и зашипел, но промолчал. Я продолжил:
— Скажи мне вот что. Ты очень близок с Вандрой? Сегодня я имел возможность увидеть ее в неглиже прежде... — Я сделал паузу и мысленно простонал: — Чем погас свет.
Услышав, как он громко рассмеялся на другом конце линии, я проворчал:
— Успокойся и послушай. Ты прекрасно знаешь, что не тело Вандры изображено на картине, фотографии с которой продают по всему Лос-Анджелесу. Она не настолько хорошо сложена.
Мои барабанные перепонки чуть не прогнулись вовнутрь, когда Мэйс завопил, обещая оторвать мне конечности. Когда он немного утих, я сказал:
— Мне наплевать, даже если она носит фальшивый зад. Я хочу лишь прояснить кое-что. Остынь. Это может быть важно.
Он покипел еще с минуту и рявкнул:
— О'кей, башка! Какие у тебя проблемы?
— Ты ведь знаешь, что на картине только лицо Вандры, так?
— Так. И что?
— Держу пари, ты в курсе насчет натурщицы для всего остального. Так?
— Так, черт побери! Это маленькая убийца и шантажистка Холли Уилсон. Черт, я видел, как она позировала. Эта...
Я прервал его:
— Хватит. У меня нет времени. Вандра знает, кто позировал для картины?
— Нет. Зачем ей говорить? Ни к чему ей влезать в мои дела. Уверен, она знает только то, что это не она. Но какая тут связь?
— Может, никакой. Брэйн пытался шантажировать Вандру той картиной, так?
Он проговорил медленно, с придыханием:
— Не вижу, с какого бока это тебя касается, Скотт.
— Ради Бога, ответь только «да» или «нет». И тогда я, может, скажу тебе, где твои мальчики.
— Кто мои?
— Датч и Флем. Твои подручные.
— О чем ты толкуешь?
— Они не вернутся домой, Мэйс. Так «да» или «нет»? Я и сам догадываюсь, но хочу быть уверенным.
Помолчав с минуту, он сказал:
— Ну что ж. Возможно, Брэйн и пытался ее шантажировать. Что с того? И что там с Датчем и Флемом?
— Они надумали прикончить меня. Может, ты знал про это, может, нет. Сейчас они валяются на дороге в Бенедикт-Каньон.
— Где?
— Во всяком случае, там я их оставил.
— Что произошло?
— Мне пришлось пристукнуть парней их собственной машиной. Не знаю точно, в каком они состоянии. Но надеюсь, что они сдохли.
Он немало удивился:
— Что ты с ними сделал?
— Пристукнул машиной.
— Чем-чем?
Трубку я швырнул так, что у него, наверное, едва не лопнули барабанные перепонки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24