Отсюда до земли двадцать пять секунд свободного падения. И не надейся, что раскроется парашют.
Остальные члены экипажа воззрились на него в немом изумлении. Они вообще не понимали, зачем начальство навязало им этого чужака и какие функции он должен выполнять. Но ситуация для них была так же ясна, как и для Селезнева. Если пустить все на самотек, то шансы Яны выжить приближаются к нулю. Но теперь чужак взял инициативу на себя, и для остальных это было благом.
Все члены этого экипажа, кроме Селезнева, входили в недавно созданную «Летную группу Антитеррористического центра». Группа предназначалась как раз для таких случаев — когда террористы захватывают самолет на земле и требуют предоставить им экипаж. Члены «Летной группы» должны выполнять требования террористов, но в критических ситуациях их задачей становится максимально возможное снижение риска для заложников и содействие группам захвата в случае штурма.
Сейчас ситуация была явно критической, а экипаж не знал, что делать. И Селезнев стал действовать в одиночку, принимая на себя главный удар. Ведь если Яна все-таки погибнет, то вся ответственность за несанкционированное вмешательство будет возложена на Селезнева. А если ее удастся спасти, то победа будет общей. У победы всегда много отцов…
Командир самолета дал своим людям знак не вмешиваться, а из салона донесся крик Крокодила:
— Ты что сказал, падла?! Да я сейчас на куски ее разорву, ты понял!
— Я понял. Это ты не понимаешь. Ты думаешь, мы из милиции или из ФСБ? А ничего подобного. Ты попал, парень. Ты влип, дальше некуда. Мы — «Львиное сердце», и хотим отомстить за тех парней, которых ты убил.
Эти слова, сказанные очень спокойным тоном, совершенно ошеломили Крокодила. Он отпустил Яну и опустил пистолет, и в этот момент его можно было брать голыми руками или снять одним пистолетным выстрелом.
Но к тому моменту, когда второй пилот достал из тайника пистолет и прицелился, Крокодил уже опомнился, опять приставил свой ствол к голове Яны и укрылся за ее спиной.
А Селезнев тем временем продолжал:
— Ты можешь убить ее, меня, всех нас. В любом случае ты покойник. Есть только один способ, при котором ты умрешь не сегодня. Сдавайся, и тогда я гарантирую тебе суд с адвокатом и право на помилование. Думай! И поосторожнее с пистолетом. Если он выстрелит, ты проживешь не больше трех секунд.
Наступила затяжная пауза. Самолет уже летел над Москвой и через открытые десантные ворота были видны ее огни. Далеко на востоке занимался рассвет.
— А теперь слушай меня! — крикнул вдруг Крокодил. Селезнев махнул рукой второму пилоту, чтобы тот опустил пистолет. А Крокодил, по-прежнему укрываясь за спиной Яны, безучастной ко всему происходящему, продолжал: — Все вы сволочи и идиоты. Что вам стоило просто отдать мне деньги?! Никто бы тогда не погиб. Это вы все виноваты. Вы вели себя неправильно. А я не хотел никого убивать. Я хотел только миллион долларов. Это же несправедливо, что У Горенского он есть, а у меня нет…
Речь его становилась все надрывнее и под конец почти перешла в рыдание. Селезнев решил, что противник сломлен. Он вышел из кабины и медленно направился в хвост самолета, где за спиной стоящей со скованными сзади руками обнаженной Яны прятался плачущий похититель.
Но тот внезапно подавил начавшуюся истерику и, направив на Селезнева свой пистолет, глухо скомандовал:
— Стой там!
Селезнев остановился и поднял руки перед собой, показывая, что в них нет оружия.
— Я сдамся, — сказал Крокодил лишенным эмоций голосом. — Но не тебе и не твоей кодле. Иди в кабину и скажи, пусть разворачивают самолет. Мы летим обратно. Передай: я сдамся тому менту, который был у меня в заложниках. Только ему.
79
— Черт побери, где Сажин?!
Короленко был зол. Мало того, что самолет с преступником и заложницей возвращается в город — что само по себе добавляет головной боли местным правоохранительным службам, — так Кружилин вдобавок заявляет, что согласен сдаться только Сажину и никому другому. А Сажин, как назло, пропал неизвестно куда.
— Самолет будет здесь через полтора часа. Мне надо, чтобы к этому времени Сажин был в аэропорту. Как вы это сделаете, меня не интересует!
Так сказал Короленко Ростовцеву и добавил:
— Можешь поднять на ноги весь угрозыск. С Кирсановым я договорился. Мы наконец можем взять этого подонка, и ты уж меня не подведи.
Начальник городского угрозыска Кирсанов уже названивал своим подчиненным, приказывая им заняться поисками Сажина.
Вины самого Сажина во всем этом не было никакой. Он не находился на дежурстве и не был задействован в операции, в заложники пошел по собственной инициативе, а когда события на летном поле закончились, тихо ушел, никому ни слова не сказав.
Ростовцев получил приказ Короленко по телефону. Он все еще находился в центральной городской больнице, в первой травматологии. Казанову только что кончили оперировать. «Жить будет, говорить тоже», — сказал врач, но теперь это было уже не актуально.
Ростовцев вышел из первой травматологии, предполагая, что найти Сажина в миллионном городе будет непросто. Скорее всего он отправился снимать стресс после событий на летном поле — а ночных питейных заведений д городе немало, и еще больше девушек без комплексов, которые с радостью помогут красавчику Юре избавиться от всех и всяческих стрессов.
Раздумывая над тем, куда направиться в первую очередь, Ростовцев перешел из первого травматологического отделения во второе. Между ними была определенная разница. Например, людей с огнестрельными ранениями, как правило, лечили в первой травматологии, и ее заведующий был по таким ранениям большой специалист. А вот жертвы автомобильных аварий попадали во вторую травматологию, равно как и пациенты, упавшие с большой высоты или поскользнувшиеся на гололеде.
Ростовцеву совершенно ни к чему было заходить во вторую травматологию — главный выход был в Другой стороне. Но какой-то подсознательный импульс заставил его повернуть именно сюда.
В розыске не бывает мелочей. Ростовцев знал, что во второй травматологии лежит Коля Демин — свидетель по делу, которое ведет Сажин. Вернее, Ростовцев вряд ли помнил об этом и тем более не думал, что Юра среди ночи, после нескольких часов на мушке у террористов, пойдет в гости к свидетелю, чьи показания ему, в общем-то, и не нужны. Но где-то в подсознании Ростовцева засела информация, что Коля Демин лежит здесь, и одновременно там же, в этом самом подсознании, пульсировало предположение: «А вдруг…»
Сажин, выходя из палаты, столкнулся с Ростовцевым прямо нос к носу.
— О! — воскликнул он негромко, — Ты что тут делаешь?
— Тебя ищу, — ответил Ростовцев. — А ты что тут делаешь?
— Разговор двух идиотов, — констатировал Сажин и открыл дверь палаты пошире.
Там рядом с кроватью Коли Демина сидела босая девушка в одной рокерской куртке на голове тело. Она держала Колю за руку и, казалось, спала, откинувшись на спинку стула.
А вот Коля не спал. Он повернул голову и спросил:
— Второго взяли?
— Нет еще, — сказал Ростовцев. — Не беспокойся, возьмем.
— Яна жива?
— Да.
Ростовцев отошел от двери и поманил Сажина за собой.
— К вопросу о взятии второго, — сказал он Юре тихо, чтобы не услышал Коля. — Ребята в самолете каким-то образом убедили его сдаться.
— Интересно, каким?
— Интересно другое. Он хочет сдаться тебе.
— Мне?
— Именно тебе. И никому другому. Так что поехали быстро. Осталось чуть больше часа.
— Действительно, интересно. С чего бы?
— Психология, Юра. Элементарная психология. Он держал тебя на мушке, но не убил. И теперь надеется, что ты его тоже не убьешь.
— Весело. Ну, поехали.
— Эй! Юра, я с тобой! — Оксана уже стояла в дверях палаты, одергивая куртку.
— Прекрати и не выдумывай, — ответил Сажин. — Возвращайся к своему Коле, и живите долго и счастливо.
— Коля сказал, чтобы я ехала с тобой. Я должна это увидеть. Хотя бы издали.
— О, черт! И как это меня угораздило. Работал себе тихо, расследовал мелкие хулиганства, никому не мешал. Нет — в герои потянуло…
Они уже шли по коридору втроем, и Сажин ворчал просто так, чтобы не молчать, а Ростовцев прервал его ворчание, сообщив:
— На легкую жизнь больше не надейся. Кирсанов собирается взять тебя в угрозыск. Так что будешь работать под моим началом. Готовься.
— Вот только этого мне не хватало!
— Именно этого тебе и не хватало, — заявила Оксана, усаживаясь в машину.
— Тебя забыл спросить, — огрызнулся Юра, а Ростовцев молча завел мотор и нажал на газ.
80
— Открой люк! — крикнул Крокодил пилоту, когда, по его расчетам, самолет должен был приблизиться к городу. — Открывай люк, снижайся и не вздумай садиться, пока я не скажу. Делай круги над городом.
До города они еще не долетели, но пилот послушно начал снижение и открыл десантные ворота.
Утро уже вступило в свои права, и Крокодил узнавал знакомые места. Самолет находился к юго-западу от города, и чуть в стороне, слева по курсу, проходило Западное шоссе, а с другой стороны, за правым крылом, промелькнул Белогорск. Вот Русакове — и первая утренняя электричка как раз подходит к станции.
Город остался слева от самолета, на севере. Они пролетели над Капитоновкой, постепенно снижаясь и явно заходя на глиссаду. Аэропорт был уже совсем рядом.
— Не приземляться! — снова крикнул Крокодил. — Я сказал, делай круги над городом!
— Я не понял, ты сдаешься или нет? — спросил из кабины Селезнев.
— Я повторяю — делай круги над городом, или она полетит вниз.
— Не зли его, — сказал командир Селезневу.
— Хорошо, — объявил Селезнев. — Мы будем кружить над городом. Но помни: если она полетит вниз, ты проживешь после этого не больше минуты.
Самолет заложил плавный вираж и ушел в сторону от аэропорта. Внизу замелькали городские улицы.
Крокодил освободил Яну от наручников. Скорее всего, он в этот момент совершенно не думал о Яне и, казалось, снова забыл, что должен прикрываться ею от возможных агрессивных действий экипажа. Крокодилу нужен был мешок с деньгами,
Похититель опять полностью раскрылся, и его легко можно было застрелить или взять голыми руками. Если бы еще Яна отошла от метр подальше. Но она стояла совсем рядом с Крокодилом, машинально растирая затекшие руки и глядя в пространство.
А Крокодил раскрыл мешок и стал срывать обертки с денежных пачек и пускать банкноты по ветру. За самолетом потянулся зеленый шлейф.
Сверху лежали настоящие деньги, и принадлежали они большей частью «Львиному сердцу» и отдельным его сотрудникам. По идее, Селезнев должен был беречь эти деньги, как зеницу ока, но он решил не рисковать. Потому что победителей не судят, и если Крокодила удастся взять живым и без эксцессов, то про улетевшие пятьдесят тысяч баксов никто и не вспомнит. К тому же в седовском фонде такую сумму вполне можно наскрести, и Седов уже подтвердил, что готов возместить все расходы.
Командир самолета, закладывая виражи, старался не слишком удаляться от аэропорта и городских окраин на случай, если что-нибудь плохое все-таки случится. Если самолету придется падать, то пусть он лучше упадет в чистом поле, а не в спальном районе города. Тем более что Крокодил перестал обращать внимание на пейзаж внизу.
А внизу вновь промелькнуло летное поле и взлетно-посадочные полосы. Изумрудное облако, состоящее из банкнот, повисло над аэропортом.
— Юра, он деньгами кидается, — сказала Оксана Светлова Сажину, когда первые бумажки достигли земли.
— Вижу, — ответил Юра и поймал одну из порхающих купюр.
— Юра, а чьи это деньги?
Сажин спокойно сунул стодолларовую банкноту в карман и сказал:
— Ничьи. Добросовестная находка.
Когда Крокодилу надоело рвать обертку пачек, он стал расшвыривать пачки целиком — но теперь это были уже фальшивки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37