Поэтому все обитатели закрытой авиабазы в Неваде, едва увидев его, сразу решили — цээрушник.
Вывод был не вполне логичен. До этого типа на базу уже прибыло четверо цээрушников, которые не скрывали свою принадлежность к организации и при этом все, как один, были нормальными парнями. Но стереотип мышления — это такая штука, которая всегда свое возьмет. Если человек похож на шпиона, значит, окружающие непременно будут считать его именно шпионом и никем иным. Поэтому, кстати, разведслужбы всех стран стараются таких людей к себе на службу не брать.
Молодого человека со шпионским выражением лица звали Лайонелом Бакстером, и привез его на базу лично государственный секретарь Соединенных Штатов. За каким чертом его (госсекретаря) принесло на базу, ни генерал Дуглас, ни его подчиненные так и не поняли. Помочь он ничем не мог, а единственный серьезный вопрос, решение которого требовало участия Госдепартамента, заключался в снятии профессора Лемье с борта «Эльдорадо».
На вопрос генерала Дугласа, можно ли прямо потребовать у перуанских властей выдачи профессора и добиться выполнения этого требования, госсекретарь ответил так:
— Закон не дает нам такой возможности. До тех пор, пока мы не докажем, что Лемье разгласил государственную тайну, мы не можем требовать выдать его нам как преступника. Есть еще один путь: доказать, что перуанцы удерживают профессора силой. Но я так понял, что последние переговоры с ним доказывают как раз обратное. Он добровольно поднялся на борт «Эльдорадо» и не хочет возвращаться в Штаты.
— Еще бы, — буркнул себе под нос генерал, представляя, что бы он лично сделал с беглым профессором, попади тот ему в руки.
— Попробуйте найти какой-нибудь материал для обвинения, — посоветовал госсекретарь. — Неуплата налогов, сексуальные домогательства, кража секретных документов… Кстати, он ничего не украл?
— При нем не было никаких документов, — сказал полковник Ричардсон. — Но старший группы сопровождения вез с собой какие-то бумаги и компьютерные носители.
— Что с ним стало? С ним и с документами?
— Неизвестно, сэр. Он выпрыгнул из самолета вместе со всеми, и до настоящего момента его не нашли. Но по инструкции он должен при малейшей опасности включить механизм уничтожения содержимого чемоданчика.
— А почему бы не предположить, что эти документы украл профессор… — вслух подумал генерал Дуглас.
— Предполагайте что хотите, — с характерным для всех удачливых политиков цинизмом сказал госсекретарь. — Только помните, что дело будет разбираться в суде, а сфабрикованных доказательств там не любят.
— Кроме того, капитан Палмер мог и не уничтожить документы, — заметил Ричардсон. — Вдруг он был ранен или погиб. Или просто забыл. В экстремальной ситуации даже у тренированных людей бывают стрессы…
— А что это были за бумаги? — поинтересовался Дуглас.
— Копия проекта гавайской станции слежения и сопутствующие документы. А также компакт-диск с четвертью управляющих кодов «Янг-Игла».
— Что?! — воскликнул генерал.
— Без трех других дисков этот бесполезен. К тому же похитители не могли им воспользоваться — он ведь исчез позже.
Генерал поморщился. Ему уже до крайности надоели заверения Ричардсона и его людей о том, что все необходимые меры безопасности были соблюдены и случившееся находится за гранью того, что можно было предусмотреть. Генерал в эти заверения нисколько не верил. После того как он познакомился с инженерной командой профессора Лемье, Дуглас удивлялся только одному — почему этот спутник украли только теперь, а не сразу же после старта. Однако говорить на эту тему генералу тоже надоело, и он промолчал.
Только после отъезда госсекретаря генерал дал выход накопившемуся раздражению, излив его почему-то на голову ни в чем не повинного Бакстера, — наверное, в этом была виновата шпионская внешность последнего.
— Ну и где этот ваш Палмер, черт побери?! — заорал генерал, заставив молодого дипломата вздрогнуть. — Акула его, что ли, съела!
44
Капитана Палмера — старшего группы сопровождения профессора Лемье — съела акула.
При падении на воду он до крови поранил левую руку, к которой наручником был прикован чемоданчик с секретной документацией. Наручник, собственно, и был в этом виноват.
По идее Палмер должен был включить механизм, открывающий наручник и одновременно уничтожающий содержимое чемоданчика, еще в самолете. Но в горячке, сопровождавшей выталкивание профессора из лайнера, он этого не сделал, а потом стало и вовсе не до того. В салон влетел возбужденный второй пилот и заорал:
— Сейчас грохнемся! Прыгать всем быстро!!!
Все быстро попрыгали, и Палмер опять не успел набрать ликвидационный шифр.
Полет на парашюте оказался слишком коротким, а приводнение было вдвойне неудачным. Палмера оглушило волной, и он не заметил даже, как к нему подобралась акула.
Акулы, как известно, чуют кровь за много километров, даже если крови той всего несколько капель.
Белая акула, поднявшись из глубины по кровавому следу, мгновенно перекусила капитана Палмера пополам. Но вопреки надеждам генерала Дугласа, она не стала его доедать. Акуле не нравилась штормовая погода, и она, полакомившись человечиной, опять ушла на глубину.
Несмотря на поток крови, выплеснувшийся в воду после акульего укуса, другие акулы не рискнули подняться прямо к бушующей поверхности океана, а позднее, когда буря стихла, в теле Палмера (вернее, его верхней части) крови уже не осталось, и оно перестало привлекать акул.
Повинуясь течениям, которые в этой части Тихого океана движутся в основном с запада на восток, изуродованное тело в спасательном жилете дрейфовало в сторону Полинезии и тянуло за собой чемоданчик с неуничтоженными секретными документами.
45
Убийство стоит недорого. Сравнительно, конечно. При этом чем серьезнее ожидаемые последствия, тем дороже оно обойдется. То есть заказать убийство зловредной тещи бабы Дуси на несколько порядков дешевле, чем убрать главаря мафии. Потому что за убийцей бабы Дуси будет гоняться только пара оперов из ближайшего рай отдела милиции, а за киллером, завалившим главаря мафии, станет, хоть и не очень усердно, охотиться РУОП, а с другой стороны, им вплотную займется и сама мафия.
Денег, которые покойный Борис Аркадьевич Малей оставил своей вдове, хватило бы на то, чтобы угробить тысячу зловредных тещ, а заодно столько же свекровей со всеми чадами и домочадцами — и при этом не обеднеть.
Между тем у Натальи Борисовны, вдовы покойного, была всего одна свекровь — Бармалеева мама, и ее Нутелла вовсе не хотела убивать.
В недоделанной вдовьей голове роились совсем другие мысли.
Убить следовало Серого Волка и его приспешника Гоблина, и тогда — ну конечно же — вся мафия мгновенно сдастся на милость законной наследницы — жены Бармалея.
Так думала недоубитая горем вдова, попутно размышляя, как бы провернуть это дело поэффектнее, чтобы и рыбку съесть, и на перо не наколоться.
Даже своими куриными мозгами Наталья Борисовна была в состоянии сообразить, что раз ухлопали самого Бармалея, то и она сама не может считать себя особой неприкосновенной. То есть действовать следовало осторожно — а как именно, вдова не имела ни малейшего понятия. А потому отправилась прямиком к специалистам — благо, последние были под рукой.
— Сашенька, мне очень мешают два человека, — сообщила она как бы между делом Саше Башкирову по прозвищу Пиранья, очень милому молодому человеку, на совести которого было несколько десятков трупов.
Сашенька когда-то, еще при жизни Бармалея, был любовником Нутеллы. Бармалей относился к этому философски: чем чаще жена трахается, тем меньше она ревнует. Пиранья тоже не клялся Наталье Борисовне в вечной любви и верности и не обещал уничтожать всех ее врагов по первому слову. Но Наталья Борисовна этого и не требовала. Она хотела просто сделать заказ. Пиранья это понял и отнесся к ее словам по-деловому.
— Я беру дорого и деньги прошу вперед.
— Я знаю. У меня есть деньги.
— У тебя будут деньги, когда тебе отдадут Бармалеево наследство. И если отдадут, — уточнил Пиранья, сделав ударение на слове «если».
— Пускай попробуют не отдать.
— Э-э. Мозги ты будешь парить вяленой селедке, а не мне. Если у тебя такие проблемы, что ты идешь с ними ко мне — значит, дело совсем плохо и наследство вот-вот уплывет. А я в долг не работаю.
— Да не в наследстве дело. Все Борины деньги отходят ко мне, однозначно. Да у меня и сейчас деньги есть, заплатить тебе хватит.
— Ты цены знаешь?
— Знаю. Я же не дура.
«Дура», — подумал Пиранья, но вслух сказал нечто, предполагающее у собеседницы наличие мозгов:
— Раз ты обратилась ко мне, а не к Бармалеевым гориллам, значит, тебе нужен классный специалист. Кого ты задумала грохнуть?
На самом деле Нутелла ни о чем таком не думала и отправилась к Пиранье только потому, что он первый пришел ей на ум. Разница между классным киллером и громилой, которому для одного попадания в цель надо выпустить целый рожок из автомата, не казалась ей существенной.
Но Пиранья был действительно хорошим специалистом и разбирался не только в оружии и методах его применения, но и в психологии людей. Он знал, когда можно нахамить, а когда необходимо польстить. Иногда он считал нужным делать намеки, нацеленные на повышение самооценки собеседника, даже если не был уверен, что собеседник эти намеки поймет.
— Первый — это Гоблин, начальник охраны моего ранчо.
Насмотревшись латиноамериканских сериалов, Наталья Борисовна именовала особняк Бармалея с прилегающей к нему территорией именно так и никак иначе.
— Да, это cepьезно — с трудом удержавшись от улыбки, кивнул головой киллер и добавил: — Только если он не собирается отобрать у тебя ранчо, то чем же он тебе мешает? Уволь его и все. Зачем убивать?
— Это мое дело — зачем. Обидел он меня — вот зачем. А уволить его я не могу. Его Волк начальником охраны к себе взял, и они оба теперь против меня.
Нутелла вознамерилась заплакать, но намерение ее выглядело несколько театрально, и Пиранья снова с трудом удержался от улыбки.
— Это еще серьезнее. Неужели нельзя решить дело миром?
— Нельзя, — отрезала Нутелла, мгновенно перестав плакать. — Его обязательно надо убить.
Пиранья задумался. Он был вольным стрелком и ни перед кем не имел долгосрочных обязательств. На Бармалея он работал несколько раз, но всегда по разовым заказам с оплатой вперед. С Серым Волком он контактировал, но никаких добрых чувств к нему не питал. Так что моральных препятствий к выполнению заказа безутешной вдовы не было. А вот технических трудностей — выше головы.
— А ты знаешь, что за убийство двух и более человек полагается пожизненное заключение? — спросил киллер строгим тоном. — И вдовы авторитетов тоже подпадают под действие уголовного кодекса.
Эта мысль, очевидно, не приходила Наталье Борисовне в голову. Ей всегда казалось, что брак с Бармалеем — это самая надежная охранная грамота от любого преследования как со стороны преступного мира, так и со стороны закона.
— Как?.. — задохнулась она от негодования. — Да кто меня посмеет тронуть! И вообще, я же не буду никого убивать.
— Тот, кто платит, считается организатором убийства и получает обычно на всю катушку. Иногда даже больше, чем исполнители.
— Но ты ведь не скажешь про меня, если тебя поймают, — с надеждой пробормотала Нутелла.
— За страховку плата отдельная, — покачал головой Пиранья. — Если придется доставать меня с нар, это дорого обойдется. Очень дорого.
Теперь призадумалась Нутелла. Ей стало страшно. То, что убийства не всегда остаются безнаказанными, было для нее открытием, а в тюрьму ей не хотелось до крайности. Раньше она считала, что в тюрьму садятся только дураки, которые грохнули кого-то по пьяни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Вывод был не вполне логичен. До этого типа на базу уже прибыло четверо цээрушников, которые не скрывали свою принадлежность к организации и при этом все, как один, были нормальными парнями. Но стереотип мышления — это такая штука, которая всегда свое возьмет. Если человек похож на шпиона, значит, окружающие непременно будут считать его именно шпионом и никем иным. Поэтому, кстати, разведслужбы всех стран стараются таких людей к себе на службу не брать.
Молодого человека со шпионским выражением лица звали Лайонелом Бакстером, и привез его на базу лично государственный секретарь Соединенных Штатов. За каким чертом его (госсекретаря) принесло на базу, ни генерал Дуглас, ни его подчиненные так и не поняли. Помочь он ничем не мог, а единственный серьезный вопрос, решение которого требовало участия Госдепартамента, заключался в снятии профессора Лемье с борта «Эльдорадо».
На вопрос генерала Дугласа, можно ли прямо потребовать у перуанских властей выдачи профессора и добиться выполнения этого требования, госсекретарь ответил так:
— Закон не дает нам такой возможности. До тех пор, пока мы не докажем, что Лемье разгласил государственную тайну, мы не можем требовать выдать его нам как преступника. Есть еще один путь: доказать, что перуанцы удерживают профессора силой. Но я так понял, что последние переговоры с ним доказывают как раз обратное. Он добровольно поднялся на борт «Эльдорадо» и не хочет возвращаться в Штаты.
— Еще бы, — буркнул себе под нос генерал, представляя, что бы он лично сделал с беглым профессором, попади тот ему в руки.
— Попробуйте найти какой-нибудь материал для обвинения, — посоветовал госсекретарь. — Неуплата налогов, сексуальные домогательства, кража секретных документов… Кстати, он ничего не украл?
— При нем не было никаких документов, — сказал полковник Ричардсон. — Но старший группы сопровождения вез с собой какие-то бумаги и компьютерные носители.
— Что с ним стало? С ним и с документами?
— Неизвестно, сэр. Он выпрыгнул из самолета вместе со всеми, и до настоящего момента его не нашли. Но по инструкции он должен при малейшей опасности включить механизм уничтожения содержимого чемоданчика.
— А почему бы не предположить, что эти документы украл профессор… — вслух подумал генерал Дуглас.
— Предполагайте что хотите, — с характерным для всех удачливых политиков цинизмом сказал госсекретарь. — Только помните, что дело будет разбираться в суде, а сфабрикованных доказательств там не любят.
— Кроме того, капитан Палмер мог и не уничтожить документы, — заметил Ричардсон. — Вдруг он был ранен или погиб. Или просто забыл. В экстремальной ситуации даже у тренированных людей бывают стрессы…
— А что это были за бумаги? — поинтересовался Дуглас.
— Копия проекта гавайской станции слежения и сопутствующие документы. А также компакт-диск с четвертью управляющих кодов «Янг-Игла».
— Что?! — воскликнул генерал.
— Без трех других дисков этот бесполезен. К тому же похитители не могли им воспользоваться — он ведь исчез позже.
Генерал поморщился. Ему уже до крайности надоели заверения Ричардсона и его людей о том, что все необходимые меры безопасности были соблюдены и случившееся находится за гранью того, что можно было предусмотреть. Генерал в эти заверения нисколько не верил. После того как он познакомился с инженерной командой профессора Лемье, Дуглас удивлялся только одному — почему этот спутник украли только теперь, а не сразу же после старта. Однако говорить на эту тему генералу тоже надоело, и он промолчал.
Только после отъезда госсекретаря генерал дал выход накопившемуся раздражению, излив его почему-то на голову ни в чем не повинного Бакстера, — наверное, в этом была виновата шпионская внешность последнего.
— Ну и где этот ваш Палмер, черт побери?! — заорал генерал, заставив молодого дипломата вздрогнуть. — Акула его, что ли, съела!
44
Капитана Палмера — старшего группы сопровождения профессора Лемье — съела акула.
При падении на воду он до крови поранил левую руку, к которой наручником был прикован чемоданчик с секретной документацией. Наручник, собственно, и был в этом виноват.
По идее Палмер должен был включить механизм, открывающий наручник и одновременно уничтожающий содержимое чемоданчика, еще в самолете. Но в горячке, сопровождавшей выталкивание профессора из лайнера, он этого не сделал, а потом стало и вовсе не до того. В салон влетел возбужденный второй пилот и заорал:
— Сейчас грохнемся! Прыгать всем быстро!!!
Все быстро попрыгали, и Палмер опять не успел набрать ликвидационный шифр.
Полет на парашюте оказался слишком коротким, а приводнение было вдвойне неудачным. Палмера оглушило волной, и он не заметил даже, как к нему подобралась акула.
Акулы, как известно, чуют кровь за много километров, даже если крови той всего несколько капель.
Белая акула, поднявшись из глубины по кровавому следу, мгновенно перекусила капитана Палмера пополам. Но вопреки надеждам генерала Дугласа, она не стала его доедать. Акуле не нравилась штормовая погода, и она, полакомившись человечиной, опять ушла на глубину.
Несмотря на поток крови, выплеснувшийся в воду после акульего укуса, другие акулы не рискнули подняться прямо к бушующей поверхности океана, а позднее, когда буря стихла, в теле Палмера (вернее, его верхней части) крови уже не осталось, и оно перестало привлекать акул.
Повинуясь течениям, которые в этой части Тихого океана движутся в основном с запада на восток, изуродованное тело в спасательном жилете дрейфовало в сторону Полинезии и тянуло за собой чемоданчик с неуничтоженными секретными документами.
45
Убийство стоит недорого. Сравнительно, конечно. При этом чем серьезнее ожидаемые последствия, тем дороже оно обойдется. То есть заказать убийство зловредной тещи бабы Дуси на несколько порядков дешевле, чем убрать главаря мафии. Потому что за убийцей бабы Дуси будет гоняться только пара оперов из ближайшего рай отдела милиции, а за киллером, завалившим главаря мафии, станет, хоть и не очень усердно, охотиться РУОП, а с другой стороны, им вплотную займется и сама мафия.
Денег, которые покойный Борис Аркадьевич Малей оставил своей вдове, хватило бы на то, чтобы угробить тысячу зловредных тещ, а заодно столько же свекровей со всеми чадами и домочадцами — и при этом не обеднеть.
Между тем у Натальи Борисовны, вдовы покойного, была всего одна свекровь — Бармалеева мама, и ее Нутелла вовсе не хотела убивать.
В недоделанной вдовьей голове роились совсем другие мысли.
Убить следовало Серого Волка и его приспешника Гоблина, и тогда — ну конечно же — вся мафия мгновенно сдастся на милость законной наследницы — жены Бармалея.
Так думала недоубитая горем вдова, попутно размышляя, как бы провернуть это дело поэффектнее, чтобы и рыбку съесть, и на перо не наколоться.
Даже своими куриными мозгами Наталья Борисовна была в состоянии сообразить, что раз ухлопали самого Бармалея, то и она сама не может считать себя особой неприкосновенной. То есть действовать следовало осторожно — а как именно, вдова не имела ни малейшего понятия. А потому отправилась прямиком к специалистам — благо, последние были под рукой.
— Сашенька, мне очень мешают два человека, — сообщила она как бы между делом Саше Башкирову по прозвищу Пиранья, очень милому молодому человеку, на совести которого было несколько десятков трупов.
Сашенька когда-то, еще при жизни Бармалея, был любовником Нутеллы. Бармалей относился к этому философски: чем чаще жена трахается, тем меньше она ревнует. Пиранья тоже не клялся Наталье Борисовне в вечной любви и верности и не обещал уничтожать всех ее врагов по первому слову. Но Наталья Борисовна этого и не требовала. Она хотела просто сделать заказ. Пиранья это понял и отнесся к ее словам по-деловому.
— Я беру дорого и деньги прошу вперед.
— Я знаю. У меня есть деньги.
— У тебя будут деньги, когда тебе отдадут Бармалеево наследство. И если отдадут, — уточнил Пиранья, сделав ударение на слове «если».
— Пускай попробуют не отдать.
— Э-э. Мозги ты будешь парить вяленой селедке, а не мне. Если у тебя такие проблемы, что ты идешь с ними ко мне — значит, дело совсем плохо и наследство вот-вот уплывет. А я в долг не работаю.
— Да не в наследстве дело. Все Борины деньги отходят ко мне, однозначно. Да у меня и сейчас деньги есть, заплатить тебе хватит.
— Ты цены знаешь?
— Знаю. Я же не дура.
«Дура», — подумал Пиранья, но вслух сказал нечто, предполагающее у собеседницы наличие мозгов:
— Раз ты обратилась ко мне, а не к Бармалеевым гориллам, значит, тебе нужен классный специалист. Кого ты задумала грохнуть?
На самом деле Нутелла ни о чем таком не думала и отправилась к Пиранье только потому, что он первый пришел ей на ум. Разница между классным киллером и громилой, которому для одного попадания в цель надо выпустить целый рожок из автомата, не казалась ей существенной.
Но Пиранья был действительно хорошим специалистом и разбирался не только в оружии и методах его применения, но и в психологии людей. Он знал, когда можно нахамить, а когда необходимо польстить. Иногда он считал нужным делать намеки, нацеленные на повышение самооценки собеседника, даже если не был уверен, что собеседник эти намеки поймет.
— Первый — это Гоблин, начальник охраны моего ранчо.
Насмотревшись латиноамериканских сериалов, Наталья Борисовна именовала особняк Бармалея с прилегающей к нему территорией именно так и никак иначе.
— Да, это cepьезно — с трудом удержавшись от улыбки, кивнул головой киллер и добавил: — Только если он не собирается отобрать у тебя ранчо, то чем же он тебе мешает? Уволь его и все. Зачем убивать?
— Это мое дело — зачем. Обидел он меня — вот зачем. А уволить его я не могу. Его Волк начальником охраны к себе взял, и они оба теперь против меня.
Нутелла вознамерилась заплакать, но намерение ее выглядело несколько театрально, и Пиранья снова с трудом удержался от улыбки.
— Это еще серьезнее. Неужели нельзя решить дело миром?
— Нельзя, — отрезала Нутелла, мгновенно перестав плакать. — Его обязательно надо убить.
Пиранья задумался. Он был вольным стрелком и ни перед кем не имел долгосрочных обязательств. На Бармалея он работал несколько раз, но всегда по разовым заказам с оплатой вперед. С Серым Волком он контактировал, но никаких добрых чувств к нему не питал. Так что моральных препятствий к выполнению заказа безутешной вдовы не было. А вот технических трудностей — выше головы.
— А ты знаешь, что за убийство двух и более человек полагается пожизненное заключение? — спросил киллер строгим тоном. — И вдовы авторитетов тоже подпадают под действие уголовного кодекса.
Эта мысль, очевидно, не приходила Наталье Борисовне в голову. Ей всегда казалось, что брак с Бармалеем — это самая надежная охранная грамота от любого преследования как со стороны преступного мира, так и со стороны закона.
— Как?.. — задохнулась она от негодования. — Да кто меня посмеет тронуть! И вообще, я же не буду никого убивать.
— Тот, кто платит, считается организатором убийства и получает обычно на всю катушку. Иногда даже больше, чем исполнители.
— Но ты ведь не скажешь про меня, если тебя поймают, — с надеждой пробормотала Нутелла.
— За страховку плата отдельная, — покачал головой Пиранья. — Если придется доставать меня с нар, это дорого обойдется. Очень дорого.
Теперь призадумалась Нутелла. Ей стало страшно. То, что убийства не всегда остаются безнаказанными, было для нее открытием, а в тюрьму ей не хотелось до крайности. Раньше она считала, что в тюрьму садятся только дураки, которые грохнули кого-то по пьяни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58