Человек, знающий Заборина, легко мог предположить, что генеральный директор «Глобуса» запаникует и поостережется чинить неприятности вдове. А вдруг ее покровитель или покровители действительно способны осуществить угрозу.
Когда Тараканов поклялся чуть ли не через «век воли не видать», что это не он организовал злосчастный звонок, Заборин ничуть не успокоился и еще более решительно отказался дать санкцию на отстрел вдовы.
Теперь Тараканов решил добыть доказательства, что звонок устроил этот самый Толик Кленов. Вернее, что он сам и звонил. Ну и заодно представить свидетельства, что упомянутый Толик безопасен, как ягненок. Хотя на кой черт нужны свидетельства — достаточно посмотреть на его улыбающуюся рожу.
Но Заборин не верит улыбающимся рожам. Его подозрительность порой доходит до маниакальной степени — только вот подозревает он вечно не тех, кого надо. В нынешней ситуации самый опасный человек — Ирина. Мало ли что Лесников мог разболтать ей по пьяни или в постели.
Эта Ирина вообще змея. Правильно Заборин ее не любит. Плохо только, что после этого звонка и еще после всего того бреда, который Ирина выдала ментам, Заборин боится идти на радикальные меры.
А без радикальных мер не обойтись. Ради денег Ирина способна загубить все так отлично налаженное дело.
И отдать ей эти проклятые деньги, оставить за ней лесниковскую долю и выплачивать тихо-мирно дивиденды — тоже не выход. Фирма, конечно, не обеднеет, но ведь Ирина почувствует слабину и захочет большего.
Змеи — они все такие. Сколько ее ни корми — а она все зубы точит.
* * *
ОНОН и привлеченное к расследованию аферы с зеленым горошком из Германии региональное управление по борьбе с организованной преступностью работали как бы на пустом месте, с нуля. Достоверным фактом было только то, что у наркоторговца Колокольцева нашли две банки с горошком от фирмы «Брокендорф» и пакетиками с наркотиком на дне.
Все остальное можно было отнести к разряду домыслов. Правда, за несколько дней удалось установить, что горошек от «Брокендорфа» в город завозят только две фирмы. Причем одна — ООО «Глобус» — доставляет его напрямую из Германии, а другая — АОЗТ «Перун» — покупает у более крупных оптовиков в Москве.
Понятно, что мафии проще ввозить наркотики напрямую, чем использовать какого-то московского посредника — однако это лишь умозаключение, а не доказательство, которое позволило бы развернуть против «Глобуса» активные оперативно-следственные действия.
А слежка за Лутовиновым, который мог навести на нужные доказательства, некоторое время ничего не давала, и сыщики уже стали беспокоиться: уж не отошел ли он временно от дел, узнав об аресте своего клиента и контрагента Колокольцева.
Может, Лутовинов действительно выжидал — но наблюдение за ним вели аккуратно, и наркоторговец ничего не заподозрил. А потому успокоился и сделал интересный звонок по сотовому телефону.
Даже если бы он не назначил встречу, оперативники, имевшие доступ к станции сотовой связи, смогли бы вычислить абонента по номеру. Но Лутовинов встречу назначил, и через несколько часов пасущие его инстанции уже знали, с кем он собрался пообщаться наедине.
Пристроить «жучок» к одежде Лутовинова так и не удалось — летом это вообще непросто, потому что одежда легкая, и подслушивающее устройство легко обнаружить. Кроме того, Лутовинов оказался очень непостоянен в одежде — у него было столько рубашек и штанов, что навесить «жучки» на все не смогло бы даже ЦРУ.
По этой причине разговор Лутовинова с его визави остался для ОНОН и РУОП тайной. Но собеседник Лутовинова был интересен сам по себе, поскольку работал он не где-нибудь, а в охранной фирме «Ястреб», в должности охранника.
А самое главное — сумка Лутовинова после беседы с этим охранником сделалась заметно тяжелее, чем до разговора. Это было заметно даже невооруженным взглядом.
— Придется его брать, — предположил офицер, ответственный за операцию.
Чтобы установить на законном основании наблюдение за собеседником Лутовинова, требовались если не прямые улики, то как минимум косвенные свидетельства его причастности к преступлению. Сейчас таких свидетельств не было. Но если Лутовинов будет задержан, и в его сумке окажутся банки со «смешинками», то повод организовать наблюдение за охранником Семеновым появится — а это может дать весьма перспективную нить.
Однако у этой идеи были и недостатки. Если люди из «Ястреба» быстро узнают об аресте Лутовинова, они могут принять контрмеры.
Тут вариантов два. Либо они попытаются через своих покровителей в мэрии, а может быть, еще выше, надавить на ОНОН и РУОП, чтобы те не лезли в дела «Ястреба» и «Глобуса». Но РУОП — не городской угрозыск, на него не так просто надавить, особенно из мэрии, с которой он уж вовсе никак не связан. Это городской милиции приходится считаться с городскими властями, а у регионального управления по борьбе с организованной преступностью, как и у областного отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, таких барьеров нету.
Поэтому более вероятен другой вариант: узнав об аресте Лутовинова, «ястребы» занервничают и займутся сокрытием улик и заметанием следов. А это сыщикам только на руку. Чем больше преступник нервничает, тем больше ошибок он совершает, а ошибки преступника — это залог успеха розыскника.
Капитан Борисов, руоповец, ответственный за операцию, посоветовался со своим начальством и с коллегами из ОНОН и вынес вердикт:
— Будем брать.
* * *
Лутовинова взяли без труда и почти незаметно для окружающих. Встреча с Семеновым происходила вечером, домой он шел уже почти ночью, проходил через темные переулки, и в одном из них к нему подкатила машина, из нее выскочили оперативники, подхватили клиента под белые руки, затолкали на заднее сиденье вместе с сумкой и увезли.
Процедура заняла секунды три и совершена была между двумя заводами, обнесенными глухой стеной, при полном отсутствии прохожих. Со стороны Лутовинова было опрометчиво бродить в таких местах в одиночку, даже имея в кармане пистолет и обладая отменной реакцией.
Несмотря на быстроту и натиск бойцов РУОП, Лутовинов успел потянуться к оружию — но попытка эта была успешно пресечена.
В сумке у него действительно оказались банки с зеленым горошком. Целых шестнадцать штук.
Их торжественно вскрыли и нашли то, что и ожидали найти. Смешинки на очень солидную сумму. Ориентировочно — тридцать две тысячи долларов.
Первый допрос длился всего полчаса. В первые пятнадцать минут Лутовинов утверждал, что банки он нашел на улице, но потом перестал, и уже через два часа после окончания допроса у следователя было достаточно доказательств, чтобы вынести постановление о наружном наблюдении за гражданином Семеновым и прослушивании его телефонных разговоров. Этот документ по новому уголовно-процессуальному кодексу нуждался в судебном утверждении, но с уточнением — суд обязан рассматривать дела такого рода в срочном порядке. На утверждение потребовалось еще два часа на следующее утро, после чего Семенов, который еще ни о чем не подозревал и ни от кого не скрывался, был взят под наблюдение.
А через неделю оперуполномоченный Сажин, который регулярно названивал друзьям в ОНОН и интересовался новостями, дождался, наконец, интересных вестей.
Оказалось, что «Ястреб» ведет активную слежку за вдовой Юрия Лесникова. Подслушивает ее телефонные разговоры, пасут ее днем и ночью и без стеснения обсуждают причины этой активности.
Друг передал Сажину копию интересной записи, сделанной в квартире Семенова, где ребята из «Ястреба» собрались немного выпить и расслабиться с девочками.
Голоса не идентифицировались, но тема разговора была интересна сама по себе.
— Шеф хочет грохнуть эту Ирину, — говорил один, — а Заборин не дает. Боится. Он и так у ментов под колпаком.
— А что Ирина сделала шефу? — интересовался другой.
— Похоже, Лесник разболтал ей что-то про наши дела. А может и нет, но шеф думает, что лучше подстраховаться.
— Слушай, а кто грохнул самого Лесника? Кто-то из наших?
— Черт его знает. Может, сам шеф.
— А чего они не поделили?
— Да не знаю я. Бабки, наверно. А если Лесник болтал о делах направо и налево, то и за это могли грохнуть. Нас это не касается.
— А бабу он тоже сам уберет? Или нам поручит?
— Если поручит — сделаем. Какие проблемы?
Слушая эту пленку, Сажин радовался, как ребенок, выкрикивал «Йес! Йес! Йес!!!» и демонстрировал американский победный жест: рука согнута в локте и пальцы сжаты в кулак.
— Мы их сделали! — воскликнул он, явившись с этой пленкой к Ростовцеву.
Ростовцев, однако, не разделял этого восторга.
— Сначала надо доказать, что именно их шеф застрелил Лесникова. И еще разобраться — кого именно они называют шефом. Тут ведь две кандидатуры: директор «Ястреба» Балабеев и еще Тараканов, которому они все время звонят.
— Я ставлю на Тараканова. Балабеев не похож на человека, который способен убить кого-то собственноручно.
— Один черт. Все равно доказательств у нас нет. Мало ли о чем шестерки по пьяни болтают — тем более при бабах.
— Об этом они болтали без баб. Видишь — разговор резко оборвался. Это как раз привезли шлюх.
— Какая разница. Все равно: весь этот разговор — сплошные «может быть».
— Но согласись — эта нить крепче, чем все, что у нас были.
— Согласен. Но работы тут еще выше головы. И черт его знает, как к ней подступиться.
* * *
Тараканов нашел, как подступиться к Заборину, чтобы без ссоры и ненужной нервотрепки получить у него разрешение на ликвидацию Ирины Лесниковой. Он просто дал генеральному директору «Глобуса» послушать голос Толика Кленова.
Конечно, Толик, звоня Заборину с угрозами, старался говорить измененным голосом. Но, как видно, изменил его недостаточно. Во всяком случае, Заборин этот голос сразу узнал. И спросил:
— Ну и кто он такой?
— Никто, — ответил Тараканов, но тут же добавил. — Сам он никто, но может оказаться «шестеркой» на службе у серьезных людей. Настолько серьезных, что они могут доставить нам массу неприятностей, если мы вовремя не перехватим инициативу.
Тараканов не был обычным бандитом. он ни разу не сидел и не любил уголовный жаргон.
У нас в стране менеджеры часто изъясняются языком зоны. А этот бандит изъяснялся языком менеджеров и чувствовал себя в любом обществе, как рыба в воде. Разве только словечко «шестерка» то и дело мелькало в разговоре — но оно давно уже стало достоянием широкой общественности и литературного языка.
— Ты не выяснил, чьей «шестеркой» он может быть? — поинтересовался Заборин.
— Это не самое важное на сегодняшний день, — ответил Тараканов. — Главное сейчас — устранить Ирину.
— Почему Ирину? Мы ведь говорим о Кленове.
— Убрать шестерку никогда не поздно. Главное — Ирина может продать свою долю не нам, а кому-то постороннему. Представляешь, что тогда будет?
Надо сказать, Тараканов на самом деле этого боялся. Из-за упущений в Уставе фирмы по прихоти этой взбалмошной бабы посторонние могли получить доступ к документам «Глобуса». Или, скорее, не доступ, а право на него. Чтобы осуществить это право, им пришлось бы побороться и повозиться — но сама по себе возня очень негативно сказывается на такой тонкой материи, как торговля наркотиками.
Однако как ни старался Тараканов, прямой команды на ликвидацию Ирины Заборин так и не дал. Он лишь сказал в конце концов:
— Делай что хочешь. Но имей в виду: я ничего не знаю.
Заборин как в воду глядел. Ничего не знать — было для него в этой ситуации наилучшим выходом. Как раз в это самое время Ростовцев, оценив еще раз психологический портрет Заборина решился на психическую атаку.
А Заборин был из тех людей, которые выдерживают психические атаки с трудом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13