Все сохраняли полную невозмутимость.
– Ты этого хочешь, Уолач? – спросил Мейер.
– Вы, может, думаете, что напугали меня? – спросил Уолач.
– С кем ты обедал?
– Один.
– Дубинка не нужна, Мейер. Он сам себя загнал в ловушку.
– Это только ты так думаешь, приятель. Хозяин узнает меня.
– Может быть, удастся заставить его передумать? – заметил Карелла. – Не забывай, мы ищем фраера. Ты что же, думаешь, что какой-то трактирщик нам помешает?
– Он подтвердит, что я там был, – сказал Уолач, но в его голосе уже не было прежней уверенности.
– Честное слово, я на это надеюсь, – сказал Карелла. – А пока суд да дело, мы тебя задержим и предъявим обвинение в убийстве, Уолач. Мы не скажем сразу, что ты сутенер. Прибережем до суда. На присяжных это производит чертовски сильное впечатление.
– Послушайте, – сказал Уолач.
– Да?
– Что вы от меня хотите? Я ее не убивал, и вы это знаете.
– Тогда кто ее убил?
– Какого черта! Откуда я знаю?
– Ты ее знаешь?
– Конечно, я ее знаю. Как же иначе?
– А говорил, что нет.
– Уж и пошутить нельзя! Я ведь не знал, что все так серьезно. К чему такой шум?
– Как давно ты ее знаешь?
– Около двух лет.
– Она уже тогда была проституткой?
– Вы все-таки хотите меня впутать? Откуда я знаю, чем она занималась? Я зарабатываю на жизнь, понемногу играя на бирже. Я жил с ней, вот и все. А чем уж она занималась, это ее дело.
– Ты что, не знал, что она девка?
– Нет.
– Уолач, – сказал Карелла, – тебя возьмут под стражу и предъявят обвинение в убийстве, потому что ты врешь, и на это очень противно смотреть. Так что, за неимением лучшего, удовлетворимся тобой. Ты этого хочешь, Уолач? Или ты все выложишь начистоту, и в этом случае будем считать, что ты честный гражданин, а если и занимаешься сутенерством в свободное время, то это так, случайно. Что скажешь?
Уолач долго молчал, потом произнес:
– Она уже была проституткой, когда мы познакомились.
– Два года назад?
– Да, два.
– Когда ты ее видел в последний раз?
– Позавчера ночью я домой не возвращался. И вчера меня там не было. Днем я ее не видел.
– В котором часу ты ушел из дома накануне?
– Около восьми.
– Куда ты пошел?
– В город. На Риверхед.
– Для чего?
Уолач вздохнул:
– Сыграли партию в картишки. Вас это устраивает?
– Бланш была в квартире, когда ты уходил?
– Да.
– Она тебе ничего не сказала?
– Нет. Она была в комнате с клиентом.
– Это ты ей его привел?
– Вот именно, – сказал Уолач.
– Расскажи нам о Бланш.
– Что вы хотите знать?
– Сколько ей было лет?
– Она говорила, что тридцать пять, но на самом деле ей было сорок один.
– Откуда она? Из каких?
– Откуда-то со Среднего Запада. Оклахома, Айова – почем мне знать. Какая-то дыра.
– Когда она сюда приехала?
– Давно.
– Когда, Уолач?
– До войны. Я не могу точно сказать. Если вам нужна ее подробная биография, поищите в другом месте. Я ее не так уж хорошо знал.
– Зачем она сюда приехала?
– Учиться.
– Где?
– В университете, конечно.
– В каком?
– Рэмси.
– Она там долго оставалась?
– Не знаю.
– Как она стала проституткой?
– Не знаю.
– Ее родители живы?
– Не знаю.
– Она была замужем, разведена, не знаешь?
– Не знаю.
– А что же ты знаешь, Уолач?
– Я знаю, что она была старая и жалкая девка, и возился я с ней только из человеколюбия, ясно? Я знаю, что она была грязная пьянчужка, зануда и самым лучшим для нее было получить пулю в лоб, что и случилось. Понятно? Вот что я знаю.
– Ты отличный парень, Уолач.
– Спасибо, я вас тоже обожаю. Чего вы от меня хотите? Она бы сдохла на тротуаре еще год назад, если бы я не нашел ей крышу. Я был с ней великодушен.
– Еще бы!
– Да, еще бы. Вы что, думаете, она меня миллионером сделала? Кому она была нужна с такое-то рожей? Я ей приводил парней, вот и все. А денег чаще всего от нее и не видел. Когда я приходил, все денежки уже вылетали на выпивку, да и выпивка тоже была тю-тю! Вы думаете, это было так уж весело, а? Попробуйте, увидите!
– Как получилось, что студентка стала проституткой? – спросил Карелла.
– Вы полицейский или социолог? Студенток, ставших проститутками, тут пруд пруди. Спросите в полиции нравов, они вас просветят.
– Оставь в покое полицию нравов, – сказал Мейер. – Не знаешь, кто мог ее убить?
– Нет.
– Доволен, что избавился от нее?
– Еще как! Только это не значит, что это я ее убил. Ну, ребята, вы же сами знаете, что это не так. Так что не стоит терять время.
– Торопишься, Уолач? Партия в картишки?
– Как я вам и говорил.
– Тогда не торопясь. Времени полно.
– Хорошо. Посидим поболтаем. В конце концов, плевать, налогоплательщики заплатят.
– Ты в жизни не платил налогов, Уолач.
– Кто, я? – возмутился Уолач. – Я каждый год плачу государственные налоги и даже федеральные! Так что не вешайте мне лапшу на уши!
– А какую профессию ты указываешь в декларации?
– Снова вы за свое?
– Нет. Вернемся к Бланш. Ты случайно не знаешь – ей угрожали?
– Откуда мне знать? Парни, они все разные. Одни ну просто сосунки – балдеют от своей первой бабы. А есть и такие, кто любит еще и прибить девчонку. В любом случае мужик, который идет к проститутке, уже ненормальный.
– Этот парень, – сказал Мейер, – не сутенер, а просто психолог какой-то!
– О девках я все знаю, – просто сказал Уолач.
– Во всяком случае, о Бланш Леттиджер ты знаешь не так уж много.
– Я вам рассказал все, что знал. Что вы еще хотите?
– Расскажи о ее привычках.
– Каких?
– Во сколько она вставала утром, например.
– Утром? Вы что, смеетесь?
– Хорошо. Тогда днем.
– Обычно она просыпалась между часом и двумя и сразу же пускалась на поиски бутылки.
– Во сколько она проснулась в тот день, когда ее убили?
Уолач улыбнулся и погрозил Карелле пальцем:
– Ага! Вот вы и попались!
– Что? – спросил Карелла.
– Я вам уже сказал, что вчера весь день ее не видел, – ответил Уолач, не переставая улыбаться.
– Я не собирался тебя ловить.
– Все шпики всю жизнь стараются нас поймать.
– Послушай, Уолач, – сказал Карелла, – хорошо, я согласен: ты честный и добропорядочный гражданин и с тобой плохо обращаются. Так что кончим с этим и вернемся к фактам. Меня начинает тошнить от тебя.
– Можно подумать, вы на меня действуете успокаивающе, – ответил Уолач.
– Нет, что он себе думает, этот тип? Он что, в цирке? Думай, что говоришь, подонок, или я тебе морду разобью!
Уолач открыл было рот, но передумал и ничего не сказал. Он только бросил на Мейера злобный взгляд.
– Понял? – проорал Мейер.
– Понял, понял, – ответил Уолач обиженно.
– Итак, она всегда уходила из дому между пятью и половиной шестого?
– Ага.
– Куда она шла?
– Там недалеко есть завод. Ей иногда удавалось подцепить парня, шедшего с работы.
– И так каждый день?
– Нет, но часто. Когда станешь такой, как она, берешь что ни попадя.
– Где этот завод?
– На углу Калвер-авеню и Пятнадцатой Северной.
– Итак, почти каждый день между пятью и половиной шестого она выходила из квартиры и шла к заводу. Так?
– Да.
– Кто, кроме тебя, знал об этом?
– Патрульный полицейский должен был знать, – ответил Уолач, который не мог не выпендриваться. – Может, это он ее... а?
– Осторожно, Уолач...
– Хорошо, хорошо. Нет, я не знаю, кто еще был в курсе. Парень, который ее убил, конечно. Кто угодно мог знать. Надо было только приглядеться.
– Ты нам здорово помог, – сказал Карелла. – Вали отсюда.
– А вы мне весь день испортили, – ответил Уолач.
Он встал, стряхнул пепел с брюк и направился к двери. Мейер изо всей силы дал ему пинка в зад. Но Уолач даже не обернулся. С достоинством он покинул помещение комиссариата.
Глава 7
Итак, полиции пока не удалось добиться хоть каких-нибудь результатов.
Утром, после того как ушел Уолач, детектива предприняли попытку исправить положение, позвонив Самуэлю Готлибу – адвокатская контора “Готлиб, Грэхэм и Норден”. Они осведомились у старшего компаньона, сколько уголовных процессов провел Норден со времени поступления в контору. “Четыре”, – ответил Готлиб и сразу же выдал имена четырех клиентов, уточнив, кто из них был осужден, а кто оправдан. Потом они взялись за составленный миссис Норден список, где фигурировали названия контор, в которых раньше работал Норден. К одиннадцати часам они обзвонили все эти конторы, и черный список пополнился еще двенадцатью именами осужденных клиентов Нордена. Список передали в справочную службу полиции с просьбой выяснить все адреса. Затем они сели в служебную машину и отправились в университет Рэмси в надежде получить хоть какие-нибудь сведения о Бланш Леттиджер, убитой проститутке.
Карелла припарковал машину в запрещенном месте, опустил противосолнечный щиток с надписью “Полиция” и, сопровождаемый Мейером, пошел вверх по аллее.
Они поднялись по ступеням в административное здание. Внутри было прохладно и сумрачно. Службой регистрации заведовала очаровательная шестидесятилетняя дама в хорошо накрахмаленной блузке с оборками и воткнутым в волосы карандашом. Ее звали Мориарти. Узнав, что посетители из полиции, она пошутила:
– Мориарти, позвольте вам представить Шерлока Холмса и Ватсона.
– Карелла и Мейер, – улыбаясь, поправил ее Карелла.
– Чем могу помочь, господа?
– Мы хотели бы получить некоторые сведения о бывшей вашей студентке Бланш Леттиджер.
Изучив регистрационные книги, они узнали, что Бланш Леттиджер в 1940 году, в возрасте восемнадцати лет, действительно поступила в университет Рэмси на факультет театрального искусства и дикции. Был указан адрес ее родителей: Джонсборо, штат Индиана, – городишко недалеко от Кукумо; а также ее временный адрес: 1107, Хорсли Роад. В университете она пробыла только около пяти месяцев, а потом бросила учебу. Этот поступок был довольно странным, потому что оценки у нее были превосходные: три и восемь из четырех. Мисс Мориарти не имела ни малейшего представления о том, что стало с Бланш Леттиджер. Она никогда больше не приходила в университет, никогда не давала о себе знать.
Карелла спросил мисс Мориарти, мог ли остаться в университете кто-нибудь, кто знал Бланш Леттиджер в те времена, когда она была студенткой. Не колеблясь, мисс Мориарти отвела их к профессору Ричардсону, который вел курс театрального искусства и дикции. Ричардсон был тощий старичок. Походкой и жестами он очень напоминал актера шекспировских времен, говорил очень громко, как бы для того, чтобы ребята с галерки получили сполна за свои денежки. Карелла почти с уверенностью мог бы сказать, что каждое слово, которое он таким образом запускал в пространство, обязательно долетало до комиссариата, расположенного на другом конце города.
– Бланш Леттиджер? – спросил он. – Бланш Леттиджер... – Он поднес тонкую руку к львиному лбу, большим и указательным пальцами потеребил переносицу, как бы в молчаливом раздумье, потом покачал головой, поднял на них глаза и сказал: – Да.
– Вы ее помните? – спросил Карелла.
– Да.
Ричардсон повернулся к мисс Мориарти:
– Помните такую труппу – “Парики и котурны”?
– Да, – сказала она.
– Тогда вы должны помнить и “Долгое возвращение”.
– Боюсь, что я этой пьесы, не видела, – тактично сказала мисс Мориарти. – Университетская театральная труппа так плодовита...
– М-м... да. Хорошо, – сказал Ричардсон и повернулся к Карелле: – Я был художественным руководителем этой труппы в течение четырех лет. Бланш играла в этой пьесе.
– “Долгое возвращение”?
– Да. Прелестная девушка. Я ее очень хорошо помню. Это был наш первый спектакль в сезоне. Бланш Леттиджер, да, именно так. Она играла роль... э-э-э... малодобродетельной особы.
– Как это? – спросил Карелла.
– Видите ли... – Ричардсон промолчал, глянул на мисс Мориарти и продолжил: – Одну из проституток.
Карелла и Мейер молча переглянулись.
– Это была очаровательная девушка, – продолжал Ричардсон, – немного скрытная, чуточку меланхоличная, но очаровательная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18