– Только посмотрю меню.
Официант принес меню. Маллиген взял стакан, отпил и стал читать. Меню менялось не часто, и он знал его наизусть. Он как раз размышлял, взять ли запеченных крабов, как вдруг окно напротив его столика разлетелось вдребезги.
Маллиген не успел понять, что стекло разбила пуля, потому что она разбила и второе препятствие, которым была его височная кость.
* * *
Если бы пришлось классифицировать все происшедшие убийства по десятичной шкале, то смерть Бланш Леттиджер равнялась бы нулю, смерть Сала Палумбо – двум, а Энтони Форрест и Рэндольф Норден тянули уже на три или даже четыре.
Эндрю Маллиген, уткнувшись носом в свой стакан, отправил “смертомер” на отметку семь и восемь десятых.
В городе были две крупные вечерние газеты: одна большого, другая малого формата – за одинаковую цену (пусть читатель выбирает!). Обе были омерзительны. Газета большого формата всегда печатала заголовки красным, а другая – синим, потому что эта газета была либерального направления, но не хотела казаться слишком либеральной и не хотела, чтобы думали, будто она поддерживает отношения с красным цветом. Заголовок большой газеты гласил: “Снайпер убивает прокурора”, а красный подзаголовок – “Победы Маллигена, страница 5”. В маленькой газете самым жирным синим заголовком было: “Убийство Маллигена”, а на самом верху страницы было написано: “Прокурор-забияка, статья Аньес Лавли, страница 33”.
Но то, о чем кричали эти заголовки, было совсем неважно, ибо помощник прокурора Эндрю Маллиген потихоньку остывал на мраморном столе морга, в то время как сам прокурор, некто Картер Коул, менялся в цвете от синего до алого при известии, что одного из его помощников, к сожалению, застрелили в самый разгар процесса, в момент, когда он потягивал виски.
Прокурор схватился за телефон и позвонил шефу полиции, чтобы узнать, “куда мы идем, черт побери, если в этом городе весьма уважаемый и драгоценный помощник прокурора даже не может зайти в ресторан выпить виски, не получив пулю в лоб”. Шеф полиции заверил его, что пустит в ход все средства, чтобы добиться результатов, повесил трубку, а потом позвонил дивизионному комиссару.
Шеф полиции осведомился у комиссара, “куда, черт побери, мы придем, если в этом городе весьма уважаемый и драгоценный помощник прокурора не может зайти в ресторан, не получив пулю в лоб вместе с виски”. Дивизионный комиссар заверил, что пустит в ход все средства, чтобы добиться результатов, повесил трубку и позвонил лейтенанту Питеру Бернсу в восемьдесят седьмой комиссариат.
Лейтенант Питер Бернс напомнил комиссару, что как раз утром он звонил и просил помощи, так как это дело принимало опасные масштабы, людей убивали просто как мух, включая драгоценных помощников прокурора, получающих пулю в лоб, и так далее. Дивизионный комиссар заверил лейтенанта Бернса, что тут же сделает все необходимое, чтобы этот “как его? Капелло?” получил помощь. Он понизил голос и сказал буквально следующее:
– Пусть это останется между нами, Пит, но сам прокурор недоволен ситуацией.
А в это время Эндрю Маллигена тихо и мирно резали на куски – искали потерянную пулю, которая оказалась от “Ремингтона-308”... Надо же, как интересно! Эндрю Маллиген умер, не узнав, что Карелла и Мейер из восемьдесят седьмого комиссариата искали таинственного пария, коллекционировавшего скальпы честных граждан. Он так же не узнал, до какой степени его собственная смерть помогла полиции.
Уже в полночь этого дня Карелла получил в помощь несколько команд детективов из всех комиссариатов города. Теперь в его распоряжении была целая маленькая армия.
Ей оставалось только выбить противника с занимаемых позиций.
Глава 10
Время шло, и это свидетельствовало о том, что следствие топчется на месте. Правда, с того дня, когда Эндрю Маллиген выпил свой последний скотч, убийств больше не было, но время уходило, и возвращение Берта Клинга в родной комиссариат – Берта, беловолосого, пышущего здоровьем, загоревшего под лучами отпускного солнца, – свидетельствовало именно об этом. Лейтенант Бернс, который терпеть не мог свежих и бодрых людей, поспешил подключить его к расследованию.
Седьмого мая, во второй половине дня, в то время как Мейер и Карелла допрашивали миссис О’Греди – очаровательную маленькую женщину, присутствовавшую при кончине Сальваторе Палумбо, – Берт Клинг, сидя в комиссариате, изучал досье снайпера, чтобы быть в курсе дела. Он едва поднял голову, когда в дежурку вошла молоденькая блондинка.
Мейер и Карелла сидели в гостиной маленького двухэтажного домика в районе Риверхед. Миссис О’Греди поила их кофе, пытаясь в подробностях припомнить все происшедшее в последние минуты жизни Сальваторе Палумбо.
– Мне кажется, он взвешивал фрукты. Молоко? Сахар?
– Мне – черный, – сказал Мейер.
– Детектив Карелла?
– Немного того и другого.
– Я должна называть вас детектив Карелла, мистер Карелла или как-то еще?
– Как вам нравится.
– Тогда, с вашего позволения, я буду звать вас мистер Карелла. Когда я называю вас детективом, мне кажется, что вы назовете меня женщиной О’Греди. Хорошо?
– Отлично, миссис О’Греди. Вы говорите, он взвешивал фрукты. А потом? Я знаю, что мы уже обо всем этом говорили, но...
– Потом он упал на свой лоток и соскользнул на землю. А я, кажется, закричала.
– Вы слышали выстрел, миссис О’Греди? В какой момент?
– Как раз перед тем как поезд въехал на станцию.
– Какой поезд?
– Метро. Наверху, на платформе.
– Значит, поезд въезжал на станцию; когда выстрелили в мистера Палумбо?
– Видите ли, я ведь не знаю толком, в каком порядке все произошло, – сказала миссис О’Греди. – Я хочу сказать, что слышала выстрел, но в тот момент я не поняла, выстрел это, или треск мотора, или лопнувшая шина. Ведь когда покупаешь фрукты, не ждешь выстрела, не так ли? Поэтому, хотя я и слышала выстрел, я не подумала, что Сэл – мистер Палумбо получил пулю. Я подумала, что у него плохо с сердцем или что-то вроде того, когда увидела, что он падает... А потом все эти скачущие фрукты... и, конечно, я увидела, как у него по затылку течет кровь. Вот тогда-то я, наверное, и связала этот выстрел и то, что Сэл... нет, я не знала, что он мертв... Ну, ранен, по крайней мере.
– А метро?
– Честное слово... Все произошло так быстро... Поезд подходил... по крайней мере, я так думала, а может, он отъезжал... И выстрел, и раненый Сэл на земле. Все случилось так быстро, и я не могу сказать, что было за чем. Бедняга!
– Значит, вы не знаете, подъезжал или отъезжал поезд?
– Именно так. Но он ехал, я уверена. Он не стоял у платформы.
– Вы видели кого-нибудь на платформе, миссис О’Греди?
– Нет. Я даже не посмотрела. Сначала я подумала, что это треск мотора или что-то в этом духе. Мне даже в голову не пришло, что могли стрелять из ружья. Мне незачем было смотреть по сторонам. Я покупала фрукты и вовсе не обратила бы внимания на выстрел. Я поняла это только потом, поразмыслив после смерти Сала, если вы понимаете, что я хочу сказать. В конце концов, мне кажется, что я слышала выстрел, – заключила миссис О’Греди.
– Это вполне возможно, – ответил, улыбаясь, Карелла. – Мы справимся у контролера этой станции. Во всяком случае, миссис О’Греди, большое вам спасибо, вы были очень любезны.
– Это был очаровательный мужчина, – вздохнула миссис О’Греди, – честное слово, очаровательный мужчина.
* * *
Контролер станции, находящийся над магазином Палумбо, уж никак не был очаровательным мужчиной. Это был старый и ворчливый маньяк, который задал им хлопот, как только они подошли к окошечку.
– Сколько? – спросил он сразу.
– Чего сколько? – спросил Мейер.
– Читать не умеете? Уточните количество билетов.
– Нам билеты не нужны.
– Карта метро весит вон там, на стене, – сказал контролер. – Мне не платят за то, что я даю справки.
– А за сотрудничество с полицией вам платят? – спросил Карелла любезно.
– С кем?
– С полицией, – сказал Мейер, показывая свой жетон.
– Что там у вас написано? Я немного близорук.
– Там написано: “Детектив полиции”, – ответил Мейер.
– Хорошо. Чего вы хотите?
– Узнать, как лучше добраться до Кэррузерс-стрит, Калмз Пойнт, – сказал Карелла.
– Никогда не слышал о такой!
– Неудивительно, я только что ее придумал, – сказал Карелла.
– Я вижу, вы просто пройдохи.
– Нет, бойскауты, ищем сокровища. Нам велели привести медведя, впавшего в спячку. Вы – первый, которого мы встретили сегодня.
– Смешно, – произнес контролер мрачно. – Очень смешно.
– Как вас зовут? – спросил Карелла.
– Квентин. Хотите мне устроить неприятности? Я ведь тоже служащий, знаете ли. Не очень-то любезно доставлять неприятности коллеге.
– Ваше имя, мистер Квентин?
– Стэн. И что с того? – Старик подозрительно покосился на Мейера. – А вот вас как звать?
Мейер, отец которого в припадке веселости дал ему еще и имя Мейер, поспешил ответить:
– Давайте-ка лучше оставим имена в покое, мистер Квентин. Мы хотели только задать вам несколько вопросов о том, что произошло на прошлой неделе там, внизу. Хорошо?
– Итальяшка, которого пристрелили, вы это хотите сказать? – спросил Квентин. – Ну и что? Я ведь даже его не знаю.
– А откуда вы взяли, что он итальянец?
– Прочитал в газетах. – Он повернулся к Мейеру: – Вы можете мне сказать, что такого особенного в имени Стэн Квентин?
– Расскажите нам о дне убийства.
– А сказать-то нечего. Ну, выстрелили в него там внизу, вот и все.
– Стреляли с этой платформы, мистер Квентин, – сказал Мейер. – Если это докажут, то обвинить могут вас.
– Смешно, – ответил Квентин.
– А почему бы и нет?
– Почему нет? Я вот вашу бляху не могу толком разглядеть с двух метров, как же вы хотите, чтобы я застрелил этого парня внизу на улице?
– Вы могли использовать оптический прицел, мистер Квентин.
– Конечно. Я мог бы быть и губернатором штата, почему бы и нет?
– Вы не видели кого-нибудь на платформе с ружьем?
– Скажите, – спросил Квентин, – вы меня совсем не поняли? Я плохо вижу, сечете? Другого такого косоглазого еще поискать.
– А что же вы очки-то не носите? – спросил Карелла.
– С ума сошли! Мне это всю рожу искорежит, – совершенно серьезно ответил Квентин.
– А как же вы видите, какие деньги вам дают? – спросил Мейер.
– Я их прямо к глазам подношу.
– Хорошо, давайте уточним: если бы кто-нибудь пришел сюда с ружьем, вы бы не увидели, что он несет. Так?
– Вам еще разжевать нужно? – возмутился Квентин.
– Лучше скажите, мистер Квентин, у вас есть расписание поездов? – спросил Мейер.
– В метро не вывешивают расписания. Должны бы знать.
– Конечно, знаю. Но разве служащим не выдают расписание? Вы знаете, когда приходят и уходят поезда? Может, вы любезно согласитесь рассказать нам?
– Конечно. Про все поезда, которые сюда приходят?
– Нет, только те, которые приходят и уходят около полудня по направлению к пригороду.
– В будние дни? Около полудня?
– Именно.
– Есть поезд, который приходит в одиннадцать пятьдесят семь и уходит через тридцать секунд. Следующий приходит в двенадцать ноль три.
– А уходит?
– Также примерно через тридцать секунд. Они только открывают двери, чтобы люди успели выйти и войти, и сразу же уезжают. А чего вы хотите? Это же метро, а не Восточный экспресс.
– А ваши уши, мистер Квентин?
– Мои... что?
– Ваши уши? Вы не слышали выстрела около полудня, в тот день, когда был убит мистер Палумбо?
– Это какой день был?
– Первое мая.
– Вы мне число говорите, а я вас про день спрашиваю. Я дни по названиям запоминаю.
– Это был вторник.
– Неделю назад?
– Завтра как раз будет неделя.
– Нет, я не слышал выстрела в день, когда завтра как раз будет неделя.
– Спасибо, мистер Квентин, – сказал Мейер, – ваше содействие было просто драгоценным.
* * *
Выйдя на улицу, Мейер спросил Кареллу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18