– Прочитал об этом в газетах.
– Но у вас сложилось впечатление, что, кроме вашего брата, она встречалась с другими мужчинами.
– Я пытаюсь разъяснить вам, что она не встречалась с моим братом, по всей вероятности, он просто подобрал ее где-то на улице.
– Мистер Барлоу, у нас есть все основания считать, что он регулярно с ней встречался.
– Какие же основания?
– Что вы сказали?
– Какие такие основания? Я говорю, основания верить...
– Мы уже говорили вам, мистер Барлоу. Мать девушки и ее...
– Ну да, конечно же, девушка... девушка. Но если бы Томми с ней встречался, разве бы он мне об этом не сказал? Собственному брату?
– А вы были очень близки?
– Несомненно, очень, – Барлоу помолчал. – Наши родители умерли, когда мы оба были маленькими. В автомобильной катастрофе, они возвращались домой после свадьбы в Беттауне. Это было много лет назад. Томми было двенадцать, а мне – десять. Одно время мы жили с теткой. А когда выросли, стали жить отдельно.
– В этом доме?
– Нет, этот дом мы купили в прошлом году. Знаете, мы оба стали работать, как только получили документальное разрешение. Мы давно уже копили деньги. До этого мы жили на квартире, в десяти кварталах отсюда. Но в прошлом году мы купили этот дом. Очень хороший. Верно?
– Хороший, – подтвердил Карелла.
– Мы все еще очень много должны за него. Пока еще он принадлежит не столько нам, сколько банку. Но это – славный домик. Как раз на двоих: не слишком велик, но и не слишком мал!
– Теперь, когда ваш брат умер, вы его сохраните? – задал вопрос Мейер.
– Не знаю, я еще не думал об этом. Знаете, трудно свыкнуться с мыслью, что его нет в живых. С тех пор как он умер, я все хожу по дому, ищу все, что с ним связано: старые письма, фотографии, – все, что когда-то было моим братом. Мы с самого детства не расставались. Томми заботился обо мне, как отец. Действительно, так оно и было. Я был слабым ребенком. Я перенес в детстве полиомиелит.
– Понятно!
– Да, у меня был полиомиелит. Даже не верится, знаете ли, что это уже почти все в прошлом. Сейчас, благодаря вакцине, дети редко болеют полиомиелитом. А я перенес его. Думаю, мне повезло. Я легко отделался. Немного хромаю. И только. Вы заметили?
– Да, совсем немного, – деликатно заметил Карелла.
– Да, не слишком заметно, – подтвердил Барлоу и пожал плечами. – Мне это не мешает работать и жить. Я уже с шестнадцати лет работаю и Томми тоже. Как только получил разрешение. Томми плакал, когда у меня был полиомиелит. У меня был сильный озноб, знаете, а мне было всего лишь семь лет, а Томми пришел в спальню и громко рыдал. Он был замечательный парень – мой брат! Без него жизнь здесь будет совсем иной!
– Мистер Барлоу, вы уверены, что он никогда не упоминал даже имени Ирэн Тейер.
– Абсолютно.
– А может быть, он скрывал это от вас?
– С какой стати?
– Не знаю. Может быть, думал, вы с неодобрением отнесетесь к его встречам с замужней женщиной?
– Он не встречался с ней. Я вам уже об этом говорил. К тому же, с каких это пор Томми нуждался в моем одобрении того, что делал? – Он засмеялся коротко, безжалостно. – Томми жил своей жизнью, а я своей. Мы никогда не хитрили друг с другом.
– Тогда, возможно, он встречался с ней, а вы просто...
– Нет.
– ... а вы просто этого не знали. Может быть, просто разговор об этом не заходил? Не представился случай?
– Нет.
– Мистер Барлоу, мы должны верить...
– Говорю же вам, они лгут. Они пытаются скрыть то, что на самом деле произошло в этой комнате. Они утверждают, что мой брат был связан с этой женщиной. Но это не так. Мой брат был слишком умен, чтобы связывать себя... – глаза его внезапно гневно вспыхнули. – Это совсем другое дело! Верно?
– Что именно? – спросил Карелла.
– Мой брат – не болван. Знаете ли, совсем нет. Он бросил среднюю школу, чтобы пойти работать. Это действительно так, но потом пошел учиться в вечернюю и получил диплом. Так что он совсем не невежда!
– На что вы намекаете, мистер Барлоу?
– Ну как же! Вы видели эту фальшивку, записку? Верно?
– Ну, видели.
– А вы помните, как они напечатали слово «своим»?
– А как, мистер Барлоу?
– С орфографической ошибкой. – Он опять покачал головой. – Не похоже это на моего брата. Он знал, как пишется это слово.
– А может быть, это девушка печатала? – высказал предположение Мейер.
– Мой брат не допустил бы, чтобы она напечатала с ошибкой. Послушайте, мой брат не мог покончить жизнь самоубийством. Только и всего! Мне хочется, чтобы вы это наконец-то поняли!
– Кто-то его убил, вы так считаете? – уточнил Карелла.
– Именно так я и думаю, черт побери! – Барлоу нерешительно помолчал, присматриваясь к ним, затем хитро усмехнулся: – А разве вы сами думаете иначе?
– Мы в этом не уверены, мистер Барлоу.
– Не уверены?! Тогда зачем же вы здесь? Если вы уверены, что это самоубийство, зачем же вы тогда всех беспокоите своими вопросами? Почему же вы тогда не закрываете дело?
– Мы же вам уже сказали, мистер Барлоу. У нас нет полной уверенности.
– Значит, что-то в этом деле вас смущает. Верно?
В противном случае вы бы давно о нем забыли. Точно! У вас, должно быть, полно самоубийств.
– Да уж немало, мистер Барлоу.
– Я так и думал. Но вы знаете так же хорошо, как и я, что это не самоубийство. Поэтому вы его все еще расследуете.
– Мы расследуем все случаи самоубийств, – не согласился Мейер.
– А это – убийство, – упрямо настаивал Барлоу. – Кого мы обманываем? Это самое настоящее, явное и простое убийство. Кто-то убил моего брата. И вы, черт возьми, знаете, что в этом все и дело.
Он подобрал свою трость и для большей убедительности ткнул ею в пространство, повторяя каждый раз свой жест при словах «убийство», «убил». Потом опустил ее и коротко кивнул, ожидая, что Карелла и Мейер либо подтвердят, либо опровергнут его обвинения. Но они не проронили ни слова.
– Ну разве нет? Разве это не убийство? – не выдержал он.
– Может быть, – уклончиво произнес Карелла.
– Да в этом нет сомнения! Вы же знали моего брата. Я знал его всю жизнь. Я не знал ни одного человека, кто бы так любил жизнь, как он. Зачем ему было лишать себя жизни? Ну скажите? – он отрицательно покачал головой.
– Видите ли! Убийство еще надо доказать, – настаивал на своем Мейер.
– Ну так докажите! Найдите какие-нибудь доказательства!!!
– Какие именно, мистер Барлоу?
– Не знаю, в этой квартире, может быть, есть что-то. Должен же быть где-то ключ к разгадке этого дела!
– Видите ли, – сказал Мейер нерешительно. – Мы стараемся, ищем.
– Если я могу чем-либо помочь...
– Мы оставим вам свою визитную карточку, – обрадовался Карелла, – если вам доведется что-то вспомнить: может быть, ваш брат о чем-то упоминал или еще что... Все, что может нам дать какую-то зацепку, – мы будем благодарны.
– Зацепку? Какую? – вскинулся Барлоу. – Так вы все-таки думаете, что это убийство? Верно?
– Ну, скажем так, мы проводим обычный опрос.
Идет? – улыбнулся Карелла. – Где нам вас найти в случае необходимости?
– Каждый вечер я здесь, дома, – объяснил Барлоу, – с шести часов. А днем – на работе.
– Где именно? – уточнил Мейер.
– "Андерсен и Леб". Это в центре. Мейфер, восемьсот девяносто один. В районе доков.
– Какая это фирма, мистер Барлоу?
– Связана с оптикой, – пояснил тот.
– А чем вы там занимаетесь?
– Я работаю в отделе поставок.
– Прекрасно, – отозвался Карелла. – Большое вам спасибо. Мы будем держать вас в курсе этого дела.
– Был бы вам очень признателен.
Он поднялся и, прихрамывая, направился вместе с ними к двери. На крыльце он снова обратился к полицейским:
– Найдите его! Сделайте это! – и сразу же закрыл дверь.
Они заговорили только тогда, когда уже были в машине. Молча они прошли по главной дорожке, омытой апрельским дождем, молча сели в машину, все так же молча Карелла завел ее, включил «дворники», тронулся с места и тогда Мейер спросил:
– Что ты обо всем этом думаешь, Стив?
– А ты?
Мейер поскреб лысую макушку и сказал осторожно, издалека:
– Похоже, никто не считает это самоубийством. Это можно сказать наверняка.
– М-да.
– Было бы забавно. Разве нет?
– Что именно?
– Если на самом деле то, что все считают убийством, оказалось бы самоубийством. Вот было бы забавно!
– Да уж куда как забавно!
– У тебя нет чувства юмора, – отозвался Мейер. – Вот в чем твоя беда. Я вовсе не о твоих личных дефектах, Стив, пойми меня правильно, но ты начисто лишен юмора.
– Что правда, то правда!
– Я бы и не говорил, если бы это не было правдой, – продолжал Мейер, его голубые глаза смеялись. – От чего ты такой серьезный?
– Думаю, все это из-за людей, с которыми я работаю.
– Они тебя угнетают? – поинтересовался Мейер, весьма озабоченный.
– Они мне противны, – признался Карелла.
– Скажи-ка, – с мягкой настойчивостью увещевал Кареллу Мейер. – Ты на самом деле ненавидел своего отца в детстве?
– Терпеть его не мог. До сих пор не могу. А ты знаешь почему?
– Почему?
– Потому что он начисто был лишен чувства юмора, – произнес Карелла и Мейер расхохотался.
Глава 9
В полицейской работе под «обычной проверкой» очень часто имеют в виду что-то совсем необычное. Пара полицейских будет колотить ночью в дверь какой-нибудь квартиры, услышит вместо приветствия истеричные крики хозяйки, которая встретит их полуодетая и захочет узнать, какого черта они так врываются в дом, а они ответят: «Всего лишь обычная проверка, мадам». Патрульный пройдет мимо подъезда многоквартирного дома и внезапно выстроит в ряд всех, ни в чем не повинных подростков, стоящих там, заставит их обернуться к стене и опереться о нее ладонями, обыщет и, когда они пожалуются на нарушение их прав, ответит: «Заткнитесь, панки! Это обычная проверка». Полицейский, занимающийся наркоманией, будет настаивать на том, чтобы осмотрели бедра проституток в поисках следов от уколов, даже если прекрасно знает, что она не может быть наркоманкой, – и все это тоже проводится обычная проверка.
Иногда «обычная проверка» служит оправданием всему, что полицейскому может взбрести в голову во время расследования и даже безотносительно к нему. Но есть честные, настоящие проверки, особенно, когда речь идет об убийстве или самоубийстве, и Карелла как раз добросовестно занимался такой проверкой и обнаружил, что Мэри Томлинсон – лгунья.
Карелла никогда не читал детективных романов, потому что считал их скучными; кроме того, он уже слишком долго служил полицейским и знал, что Орудие, Мотив и Случай были основными словами при расследовании и что они могли значить, когда на вас снизу вверх или сверху вниз смотрит невидящим взглядом труп. Он уже много расследовал дел, в которых мотив преступления на первый взгляд совсем не выглядел таковым. Муж может столкнуть свою жену в речку просто для того, чтобы научить ее плавать, и вы можете допрашивать его до посинения, а он будет настаивать на том, что любил ее еще с детского сада, куда они вместе ходили и что у него не было вообще никакого повода убивать ее. Орудия убийства всегда были более или менее очевидны, и он никак не мог понять, почему, если только это не кинокартина о поимке преступника, в которой речь идет об экзотических и таинственных происшествиях, связанных с редкими ядами, приобретенными у племен пигмеев. Их невозможно выявить, но кто-то должен быть сверх меры озабочен, чем совершено убийство: ведь обычно, если вы находили парня с простреленной головой, вам сразу же становилось ясно, что орудие убийства – пистолет. Иногда причина смерти была совершенно противоположной той, на которую указывали поверхностные факты – девушка найдена с ножом в груди, вы высказываете предположение, что ее зарезали, а лабораторные исследования показывают, что ее сначала утопили в ванной. Но большей частью, если кажется, что мужчину застрелили, – так оно и есть на самом деле. Если женщина выглядит так, будто ее задушили, – ее действительно задушили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25