Они предупредили: если Баямо удастся от них уйти, они отыграются на ней. Чтобы придать больше убедительности своей угрозе, они приставили к Херминии ее мучителя «Сакамюэласа», к которому она была прикреплена наручниками. Каждый раз, когда его взгляд останавливался на ней, у Херминии пробегал мороз по коже. В тысячный раз она устремила свой взгляд в темную улочку, где днем раньше исчез Луис Мигель.
На этот раз силуэт, появившийся из темноты, показался ей оптическим обманом. Словно в столбняке, Херминия некоторое время колебалась, потом во всю силу своих легких закричала:
— Уходит! Уходит!
* * *
Крик Херминии прозвучал, как выстрел, в ушах Малко. Он еще продолжал его слышать, когда, пошатываясь ото сна, один из усачей выскочил из машины. Он стал вглядываться в окружающую его темноту, и тут раздался выстрел. Усач упал на колени, схватился за дверцу и опрокинулся. Только тогда Малко заметил Баямо с пистолетом в руках. Его лицо искажала злая ухмылка, обнажавшая белые зубы. Малко крикнул ему:
— Бегите! Сюда!
Казалось, кубинец был охвачен безумием. Вместо того, чтобы побежать к Малко, он двинулся к машине Ж-2.
Тот в которого он попал, лежал на земле. Другой появился из левой задней дверцы, но у него не было даже времени достать оружие. Луис Мигель хладнокровно всадил ему пулю в голову почти в упор. Он выстрелил еще раз, и полицейский рухнул на землю с пробитой головой.
— Луис Мигель! — вопил Малко.
Это было безумие. Кубинец решил устроить бойню. Тем временем третий полицейский выскочил из правой пеней дверцы и сразу же бросился на землю. «Эта перестрелка поднимет на ноги весь квартал, — подумал Малко. — Через несколько минут мы будем окружены. Необходимо остановить кубинца, иначе мы погибли».
Словно в кошмарном сне, он увидел, как Баямо обогнул тело одного из полицейских и заглянул внутрь «лады».
* * *
Фаусто Моралес так подскочил от крика Херминии, что стукнулся головой о крышу машины. Молодая женщина дергала за связывавшие их наручники. На какую-то долю секунды он испытал чувство глубокого удовлетворения. Его пытки достигли цели. Когда в конце вечера к нему привели Херминию, то при мысли о том, что она снова окажется в его руках, с молодой женщиной произошел страшный нервный припадок. Чтобы сделать ее более сговорчивой, он все-таки вырвал у нее своими щипцами один ноготь. Резким движением, чтобы она не слишком мучилась...
Херминия потеряла сознание. Когда она пришла в себя, Фаусто Моралес с щипцами в руках наклонился к ней и с большой нежностью произнес:
— Красавица, ты будешь сотрудничать с нами. Твой империалист ускользнул от нас. Осталась только ты. Ты должна быть очень любезной, если хочешь продолжать танцевать в «Тропикане». Отведешь нас туда, где он скрывается. Если ты поможешь нам схватить его, то будешь свободна и вознаграждена. Если же он от нас скроется, ты пожалеешь, что появилась на белый свет.
Дрожа от страха, Херминия наобещала все, что угодно... И в результате она очутилась в этой машине, умирая от страха и моля бога, чтобы появился ее любовник. При виде Баямо Херминия ни секунды не размышляла. Весь вечер полицейские пили ром и ни о чем не заботились. Они ведь не рисковали своей шкурой...
* * *
Из машины Фаусто Моралес не сразу разглядел Баямо. Первый выстрел заставил его вздрогнуть. Он увидел, как зашатался его товарищ, и услышал глухой звук от удара тела о кузов. Инстинктивно он вырвал свой пистолет из кобуры и только тогда осознал, что скован с Херминией наручниками.
Охваченная истерикой, она вопила:
— Хватайте его! Хватайте его!
Один за другим раздались два выстрела. Полицейский, выскочивший из машины через заднюю дверцу, исчез из поля зрения, и Фаусто Моралес увидел массивный силуэт его бывшего коллеги, направляющегося к машине с оружием в руках. Полицейский, который сидел впереди, выскочил наружу и побежал, ища укрытия. Фаусто Моралес остался один с Херминией, которая как бешеная тянула цепочку от наручников...
Через заднее стекло он прицелился в приближающийся силуэт и выстрелил три раза подряд. Однако Херминия так дергала его, что пули, разбив стекло на мелкие кусочки, не достигли цели.
— Сиди спокойно! — рявкнул он на охваченную паникой Херминию.
Ничто, казалось, не могло остановить Баямо. Ища ключ от наручников, Фаусто Моралес лихорадочно рылся в своем кармане, одновременно колошматя что есть силы Херминию... Когда Луис Мигель подошел к дверце, Фаусто Моралес уже освободился от своей пленницы. В суматохе его пистолет упал на пол машины. Он подобрал его и выскользнул из машины.
Это было как раз в тот момент, когда Баямо заглянул в «ладу» с пистолетом в руке.
Вопя как сумасшедшая, Херминия скорчилась на середине сиденья.
Она тоже хотела убежать, но было слишком поздно... Пистолет Макарова выстрелил три раза. К счастью для Херминии, первая же пуля угодила ей в мозжечок, и она уже не почувствовала остальных.
С налитыми бешенством глазами Луис Мигель выпрямился, ища других противников. У него еще оставалось два патрона. Словно зомби, он повернулся и двинулся к месту, где должна была находиться машина Марка Линца. Он был уверен, что ему не вырваться с Кубы. Но, по крайней мере, продавшая его шлюха уже не сможет отправить его к праотцам.
Прижавшись к дереву, Малко с отвращением следил за бойней. Баямо был психопат! Сейчас он направлялся к Малко. Уцелевший полицейский — тот, который убежал из «лады», — появился вдруг между двумя машинами и прицелился в Баямо. Но тот мгновенно выстрелил в его сторону. Издавая ужасные вопли, полицейский покатился по земле с разбитым позвоночником...
С пистолетом в руках Луис Мигель продолжал идти. Вдруг перед ним вырос силуэт, направивший оружие в его живот. Это был Фаусто Моралес. Ни секунды не колеблясь, Луис Мигель направил свой пистолет в его сторону и нажал на курок. Но выстрела не последовало. Заело гильзу от предыдущего патрона. Сильным ударом по запястью Фаусто Моралес выбил оружие из рук Баямо. Затем с молниеносной быстротой он защелкнул на его руке пустой наручник.
— Рад снова видеть тебя, компаньеро! — с гнусной улыбкой произнес Фаусто Моралес.
Находившийся в нескольких метрах от них, Малко подавил ругательство. В конце улицы показались последние участники праздника.
Малко инстинктивно рванулся к двум бывшим коллегам. Фаусто Моралес заметил это и повернул голову. Теперь его пистолет был направлен на Малко. У того была лишь доля секунды, чтобы среагировать. Его палец дважды нажал на курок. Первая пуля задела шею Фаусто Моралесу, вторая попала в грудь. Он выпустил пистолет из рук и упал, увлекая за собой Луиса Мигеля.
Тщетно пытаясь оторвать наручник, Баямо яростно ругался.
— Быстро, — сказал Малко. — В машину!
Он объяснится с Баямо позже.
Вдвоем они дотащили обмякшее тело до «ниссана». Потом последовали отчаянные попытки поместить Баямо и Фаусто Моралеса сзади. Все это казалось Малко кошмаром. Словно помешанный, Луис Мигель избивал раненого рукояткой пистолета и всячески поносил его...
— Прекратите! — крикнул Малко. — Вы больны!
Малко проехал улицу Ж., потом два раза повернул. Вся служба Ж-2 уже должна быть поднята на ноги. Благодаря радио они могли непосредственно переживать драму...
Скоро они оцепят квартал... Если Малко не доберется до своего убежища, ему крышка.
Неожиданно позади показались приближающиеся фары. Если это полицейские, то он не сможет от них ускользнуть. Или он приведет их в дом Ракели, или они его схватят.
Глава 12
Малко еще сильней нажал на педаль акселератора, свернул в первую же улицу, а на следующем перекрестке повернул еще раз налево. Сзади Луис Мигель с бешенством боролся с хрипящим раненым, яростно роясь в его карманах в поисках ключа от наручников. Наконец он бросил это занятие и со злобой прокричал:
— Puta de maricon!
Ключ остался в «ладе»! Баямо безуспешно попытался оторвать от запястья полицейского стальной браслет и с налитыми кровью глазами застыл в неподвижности, прерывисто дыша.
Малко почти не отрывал глаз от зеркала заднего вида. Позади него было чисто. Чувство тревоги немного отступило. Теперь надо было найти нужную дорогу. На каждом перекрестке он лихорадочно вглядывался в странные каменные пирамиды, установленные на уровне земли и указывающие названия улиц. Некоторые из них отсутствовали, на других были стерты надписи. Потребовалось проехать пять перекрестков, чтобы он смог наконец сориентироваться.
Через пять минут Малко притормозил перед виллой, предоставленной Ракели, и въехал в ворота. Баямо наклонился вперед и с беспокойством спросил:
— Где мы?
— Я вам объясню, но сейчас надо поставить машину в гараж...
Ж-2, несомненно, всюду бросит на улицы свои патрули и пропустит весь квартал через сито.
Дверь виллы открылась, и Ракель выбежала к Малко, чтобы обнять его.
— Боже мой, я так боялась!
Неподалеку послышался вой полицейской сирены.
Охота началась... Бросив взгляд внутрь машины, Ракель заметила двух спутанных кубинцев и воскликнула:
— Но вас трое!
— Да. Это полицейский из Ж-2. Он... тяжело ранен.
— Но зачем твой друг привез его?
— Во-первых, это не мой друг, — поправил Малко, еще находящийся под впечатлением убийства Херминии. — К тому же, он прикован наручниками к этому раненому.
Ракель онемела от удивления. Малко увлек ее к гаражу, превращенному в склад.
— Помоги мне освободить место!
Баямо выбрался из «ниссана», волоча за собой Фаусто Моралеса, который слабо стонал.
Ракель и Малко принялись перетаскивать ящики, картонные коробки, весь хлам, чтобы Малко мог наконец поставить «ниссан» и закрыть дверь. Самое срочное было сделано. Присевший на куче цемента, Баямо с ненавистью смотрел на раненого, лежащего на спине.
— Приятель, — обратился он к Малко, — помоги мне!
Кое-как они сумели дотащить раненого до кухни.
Луис Мигель присел, рассматривая кровавую слюну, которая со странным свистом сочилась изо рта Фауста Моралеса.
— Эта сволочь «Сакамюэлас» скоро подохнет! — с ненавистью сказал он.
Взбешенный Малко резко спросил у него:
— Почему вы убили Херминию?
— Она предала меня, — пробормотал кубинец. — Без нее ничего этого не произошло бы. Она накликала на меня беду.
— Вы отлично знаете, что ее пытали.
— Конечно, «Сакамюэлас» обожал проделывать это над женщинами, но это еще не причина. Мне надо разрезать эту проклятую цепь.
Ракель появилась на пороге. Бледная как полотно, она шарила глазами по комнате.
— Ты можешь найти ножовку по металлу? — спросил у нее Малко.
Она вышла и немного спустя вернулась с нужным инструментом. Малко протянул ножовку Баямо.
— Вот, пилите цепочку. Мы увидимся позже.
Ракель, казалось, была на грани обморока, и Малко поспешил увести ее из кухни. Как только они оказались в гостиной, молодая женщина бросилась в его объятия.
— Это ужасно. Я не думала, что такое возможно. У него вид помешанного.
— Успокойся. Все будет хорошо.
Именно в эту секунду страшный вопль потряс дом. Ракель побледнела и вопросительно посмотрела на Малко. Он ринулся к двери на кухню. Закрыта на ключ! Дергая ее, он закричал:
— Луис Мигель, откройте!
Ответом ему был второй крик, еще более ужасный, чем первый. Затем послышались омерзительные звуки, напоминающие вой собаки, попавшей под грузовик.
Малко устремился в сад. Узкое оконце кухни выходило наружу, и он прислонился к нему лицом. Открывшаяся перед ним картина вызывала тошноту. С вилкой в руках Баямо сидел на корточках рядом с раненым, лежащим на спине. Лицо сотрудника Ж-2 представляло собой лишь кровавое пятно; на его щеке что-то висело: красноватый и мягкий шарик с белыми волокнами. Потребовалось несколько секунд, чтобы Малко понял, что это был левый глаз Фаусто Моралеса, который Баямо вырвал у него вилкой...
Это было ужасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
На этот раз силуэт, появившийся из темноты, показался ей оптическим обманом. Словно в столбняке, Херминия некоторое время колебалась, потом во всю силу своих легких закричала:
— Уходит! Уходит!
* * *
Крик Херминии прозвучал, как выстрел, в ушах Малко. Он еще продолжал его слышать, когда, пошатываясь ото сна, один из усачей выскочил из машины. Он стал вглядываться в окружающую его темноту, и тут раздался выстрел. Усач упал на колени, схватился за дверцу и опрокинулся. Только тогда Малко заметил Баямо с пистолетом в руках. Его лицо искажала злая ухмылка, обнажавшая белые зубы. Малко крикнул ему:
— Бегите! Сюда!
Казалось, кубинец был охвачен безумием. Вместо того, чтобы побежать к Малко, он двинулся к машине Ж-2.
Тот в которого он попал, лежал на земле. Другой появился из левой задней дверцы, но у него не было даже времени достать оружие. Луис Мигель хладнокровно всадил ему пулю в голову почти в упор. Он выстрелил еще раз, и полицейский рухнул на землю с пробитой головой.
— Луис Мигель! — вопил Малко.
Это было безумие. Кубинец решил устроить бойню. Тем временем третий полицейский выскочил из правой пеней дверцы и сразу же бросился на землю. «Эта перестрелка поднимет на ноги весь квартал, — подумал Малко. — Через несколько минут мы будем окружены. Необходимо остановить кубинца, иначе мы погибли».
Словно в кошмарном сне, он увидел, как Баямо обогнул тело одного из полицейских и заглянул внутрь «лады».
* * *
Фаусто Моралес так подскочил от крика Херминии, что стукнулся головой о крышу машины. Молодая женщина дергала за связывавшие их наручники. На какую-то долю секунды он испытал чувство глубокого удовлетворения. Его пытки достигли цели. Когда в конце вечера к нему привели Херминию, то при мысли о том, что она снова окажется в его руках, с молодой женщиной произошел страшный нервный припадок. Чтобы сделать ее более сговорчивой, он все-таки вырвал у нее своими щипцами один ноготь. Резким движением, чтобы она не слишком мучилась...
Херминия потеряла сознание. Когда она пришла в себя, Фаусто Моралес с щипцами в руках наклонился к ней и с большой нежностью произнес:
— Красавица, ты будешь сотрудничать с нами. Твой империалист ускользнул от нас. Осталась только ты. Ты должна быть очень любезной, если хочешь продолжать танцевать в «Тропикане». Отведешь нас туда, где он скрывается. Если ты поможешь нам схватить его, то будешь свободна и вознаграждена. Если же он от нас скроется, ты пожалеешь, что появилась на белый свет.
Дрожа от страха, Херминия наобещала все, что угодно... И в результате она очутилась в этой машине, умирая от страха и моля бога, чтобы появился ее любовник. При виде Баямо Херминия ни секунды не размышляла. Весь вечер полицейские пили ром и ни о чем не заботились. Они ведь не рисковали своей шкурой...
* * *
Из машины Фаусто Моралес не сразу разглядел Баямо. Первый выстрел заставил его вздрогнуть. Он увидел, как зашатался его товарищ, и услышал глухой звук от удара тела о кузов. Инстинктивно он вырвал свой пистолет из кобуры и только тогда осознал, что скован с Херминией наручниками.
Охваченная истерикой, она вопила:
— Хватайте его! Хватайте его!
Один за другим раздались два выстрела. Полицейский, выскочивший из машины через заднюю дверцу, исчез из поля зрения, и Фаусто Моралес увидел массивный силуэт его бывшего коллеги, направляющегося к машине с оружием в руках. Полицейский, который сидел впереди, выскочил наружу и побежал, ища укрытия. Фаусто Моралес остался один с Херминией, которая как бешеная тянула цепочку от наручников...
Через заднее стекло он прицелился в приближающийся силуэт и выстрелил три раза подряд. Однако Херминия так дергала его, что пули, разбив стекло на мелкие кусочки, не достигли цели.
— Сиди спокойно! — рявкнул он на охваченную паникой Херминию.
Ничто, казалось, не могло остановить Баямо. Ища ключ от наручников, Фаусто Моралес лихорадочно рылся в своем кармане, одновременно колошматя что есть силы Херминию... Когда Луис Мигель подошел к дверце, Фаусто Моралес уже освободился от своей пленницы. В суматохе его пистолет упал на пол машины. Он подобрал его и выскользнул из машины.
Это было как раз в тот момент, когда Баямо заглянул в «ладу» с пистолетом в руке.
Вопя как сумасшедшая, Херминия скорчилась на середине сиденья.
Она тоже хотела убежать, но было слишком поздно... Пистолет Макарова выстрелил три раза. К счастью для Херминии, первая же пуля угодила ей в мозжечок, и она уже не почувствовала остальных.
С налитыми бешенством глазами Луис Мигель выпрямился, ища других противников. У него еще оставалось два патрона. Словно зомби, он повернулся и двинулся к месту, где должна была находиться машина Марка Линца. Он был уверен, что ему не вырваться с Кубы. Но, по крайней мере, продавшая его шлюха уже не сможет отправить его к праотцам.
Прижавшись к дереву, Малко с отвращением следил за бойней. Баямо был психопат! Сейчас он направлялся к Малко. Уцелевший полицейский — тот, который убежал из «лады», — появился вдруг между двумя машинами и прицелился в Баямо. Но тот мгновенно выстрелил в его сторону. Издавая ужасные вопли, полицейский покатился по земле с разбитым позвоночником...
С пистолетом в руках Луис Мигель продолжал идти. Вдруг перед ним вырос силуэт, направивший оружие в его живот. Это был Фаусто Моралес. Ни секунды не колеблясь, Луис Мигель направил свой пистолет в его сторону и нажал на курок. Но выстрела не последовало. Заело гильзу от предыдущего патрона. Сильным ударом по запястью Фаусто Моралес выбил оружие из рук Баямо. Затем с молниеносной быстротой он защелкнул на его руке пустой наручник.
— Рад снова видеть тебя, компаньеро! — с гнусной улыбкой произнес Фаусто Моралес.
Находившийся в нескольких метрах от них, Малко подавил ругательство. В конце улицы показались последние участники праздника.
Малко инстинктивно рванулся к двум бывшим коллегам. Фаусто Моралес заметил это и повернул голову. Теперь его пистолет был направлен на Малко. У того была лишь доля секунды, чтобы среагировать. Его палец дважды нажал на курок. Первая пуля задела шею Фаусто Моралесу, вторая попала в грудь. Он выпустил пистолет из рук и упал, увлекая за собой Луиса Мигеля.
Тщетно пытаясь оторвать наручник, Баямо яростно ругался.
— Быстро, — сказал Малко. — В машину!
Он объяснится с Баямо позже.
Вдвоем они дотащили обмякшее тело до «ниссана». Потом последовали отчаянные попытки поместить Баямо и Фаусто Моралеса сзади. Все это казалось Малко кошмаром. Словно помешанный, Луис Мигель избивал раненого рукояткой пистолета и всячески поносил его...
— Прекратите! — крикнул Малко. — Вы больны!
Малко проехал улицу Ж., потом два раза повернул. Вся служба Ж-2 уже должна быть поднята на ноги. Благодаря радио они могли непосредственно переживать драму...
Скоро они оцепят квартал... Если Малко не доберется до своего убежища, ему крышка.
Неожиданно позади показались приближающиеся фары. Если это полицейские, то он не сможет от них ускользнуть. Или он приведет их в дом Ракели, или они его схватят.
Глава 12
Малко еще сильней нажал на педаль акселератора, свернул в первую же улицу, а на следующем перекрестке повернул еще раз налево. Сзади Луис Мигель с бешенством боролся с хрипящим раненым, яростно роясь в его карманах в поисках ключа от наручников. Наконец он бросил это занятие и со злобой прокричал:
— Puta de maricon!
Ключ остался в «ладе»! Баямо безуспешно попытался оторвать от запястья полицейского стальной браслет и с налитыми кровью глазами застыл в неподвижности, прерывисто дыша.
Малко почти не отрывал глаз от зеркала заднего вида. Позади него было чисто. Чувство тревоги немного отступило. Теперь надо было найти нужную дорогу. На каждом перекрестке он лихорадочно вглядывался в странные каменные пирамиды, установленные на уровне земли и указывающие названия улиц. Некоторые из них отсутствовали, на других были стерты надписи. Потребовалось проехать пять перекрестков, чтобы он смог наконец сориентироваться.
Через пять минут Малко притормозил перед виллой, предоставленной Ракели, и въехал в ворота. Баямо наклонился вперед и с беспокойством спросил:
— Где мы?
— Я вам объясню, но сейчас надо поставить машину в гараж...
Ж-2, несомненно, всюду бросит на улицы свои патрули и пропустит весь квартал через сито.
Дверь виллы открылась, и Ракель выбежала к Малко, чтобы обнять его.
— Боже мой, я так боялась!
Неподалеку послышался вой полицейской сирены.
Охота началась... Бросив взгляд внутрь машины, Ракель заметила двух спутанных кубинцев и воскликнула:
— Но вас трое!
— Да. Это полицейский из Ж-2. Он... тяжело ранен.
— Но зачем твой друг привез его?
— Во-первых, это не мой друг, — поправил Малко, еще находящийся под впечатлением убийства Херминии. — К тому же, он прикован наручниками к этому раненому.
Ракель онемела от удивления. Малко увлек ее к гаражу, превращенному в склад.
— Помоги мне освободить место!
Баямо выбрался из «ниссана», волоча за собой Фаусто Моралеса, который слабо стонал.
Ракель и Малко принялись перетаскивать ящики, картонные коробки, весь хлам, чтобы Малко мог наконец поставить «ниссан» и закрыть дверь. Самое срочное было сделано. Присевший на куче цемента, Баямо с ненавистью смотрел на раненого, лежащего на спине.
— Приятель, — обратился он к Малко, — помоги мне!
Кое-как они сумели дотащить раненого до кухни.
Луис Мигель присел, рассматривая кровавую слюну, которая со странным свистом сочилась изо рта Фауста Моралеса.
— Эта сволочь «Сакамюэлас» скоро подохнет! — с ненавистью сказал он.
Взбешенный Малко резко спросил у него:
— Почему вы убили Херминию?
— Она предала меня, — пробормотал кубинец. — Без нее ничего этого не произошло бы. Она накликала на меня беду.
— Вы отлично знаете, что ее пытали.
— Конечно, «Сакамюэлас» обожал проделывать это над женщинами, но это еще не причина. Мне надо разрезать эту проклятую цепь.
Ракель появилась на пороге. Бледная как полотно, она шарила глазами по комнате.
— Ты можешь найти ножовку по металлу? — спросил у нее Малко.
Она вышла и немного спустя вернулась с нужным инструментом. Малко протянул ножовку Баямо.
— Вот, пилите цепочку. Мы увидимся позже.
Ракель, казалось, была на грани обморока, и Малко поспешил увести ее из кухни. Как только они оказались в гостиной, молодая женщина бросилась в его объятия.
— Это ужасно. Я не думала, что такое возможно. У него вид помешанного.
— Успокойся. Все будет хорошо.
Именно в эту секунду страшный вопль потряс дом. Ракель побледнела и вопросительно посмотрела на Малко. Он ринулся к двери на кухню. Закрыта на ключ! Дергая ее, он закричал:
— Луис Мигель, откройте!
Ответом ему был второй крик, еще более ужасный, чем первый. Затем послышались омерзительные звуки, напоминающие вой собаки, попавшей под грузовик.
Малко устремился в сад. Узкое оконце кухни выходило наружу, и он прислонился к нему лицом. Открывшаяся перед ним картина вызывала тошноту. С вилкой в руках Баямо сидел на корточках рядом с раненым, лежащим на спине. Лицо сотрудника Ж-2 представляло собой лишь кровавое пятно; на его щеке что-то висело: красноватый и мягкий шарик с белыми волокнами. Потребовалось несколько секунд, чтобы Малко понял, что это был левый глаз Фаусто Моралеса, который Баямо вырвал у него вилкой...
Это было ужасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29