— И первым делом я проверил все предметы, находящиеся в непосредственной близости от пострадавшего. Отпечатки пальцев имеются только на штурвальном колесе. Вот они.
И он показал нам три небольших карандашных наброска. Затем бесцеремонно заявил:
— Мне нужны отпечатки ваших пальцев, доктор Гарнет.
— Берите, если угодно, — ответил Уильям. Беррелл извлёк из кармана маленькую чёрную подушечку.
— Приложите пальцы сюда, — указал он на подушечку, — а затем надавите ими вот на этот лист бумаги.
Мы с Кристофером следили за короткопалой, ловкой рукой Уильяма, пока он послушно проделывал эти манипуляции. Беррелл, внимательно сличив отпечатки, воскликнул:
— Доктор Гарнет, отпечатки пальцев на штурвале оставлены вами.
— Едва ли приходится удивляться этому, — ответил Уильям. — Ведь я прикасался к нему, когда швартовал яхту. Было бы странно, если бы их там не оказалось.
— Гм, — произнёс Беррелл без прежней уверенности, — это, пожалуй, резонно. Мисс Лоринг и мистер Кейпл оба показали, что вы действительно вели яхту.
— Ещё бы, — огрызнулся Уильям.
— Ладно, оставим это пока, — сдался Беррелл. — А теперь я хочу задать вам ещё один вопрос: был ли, по-вашему, на борту яхты пистолет?
— Что-то в этом роде было, я знаю, — ответил Уильям.
— А что именно? Какой пистолет? Чей? — Беррелл сгорал от любопытства.
— Личный пистолет доктора Миллза, — ответил Уильям, потирая подбородок. — Ему преподнесли его, когда доктор выступал в качестве эксперта по делу Купера.
— Какого калибра? — перебил Уильяма Беррелл.
— Небольшой автоматический пистолет, не знаю, какого образца, — ответил Уильям.
— А где он его держал?
— Не знаю. Он упомянул как-то, что взял пистолет с собой, собираясь пострелять птиц.
— А где он сейчас? — настаивал Беррелл.
— Откуда мне знать?
— В таком случае придётся устроить обыск, — заявил Беррелл.
— Вот и отлично, — откликнулся Уильям.
— Где он мог держать пистолет? — спросил Кристофер.
— Да скорей всего, в каком-нибудь месте вроде той полочки возле кормового трапа, куда он обычно прятал судовой журнал. Но он мог устроить тайник и в любом другом месте, — предположил Уильям.
— Я проверю эту полку в первую очередь, — заявил Беррелл.
Он задал Уильяму ещё массу вопросов, главным образом о том, что тот делал между 9 и 9.10, когда его не было в каюте, затем он оглядел нас с победоносным видом.
— Теперь мною сняты показания со всех. Каждому был задан вопрос о том, что он делал сегодня утром с 9 до 9.30. Вы, наверно, хотели бы знать, каковы результаты.
И Беррелл прочитал по бумажке:
«1. Убийство произошло между 8.55 и 9.25.
2. Выстрела не слышал никто из экипажа.
3. Полного алиби не имеет никто.
4. Пистолет вблизи трупа не найден».
— Какой же из всего этого напрашивается вывод?
Кристофер, Уильям и я иронически переглянулись.
— Абсолютно никакого, — сказал Уильям.
— А вывод такой, — продолжал Беррелл, не моргнув и глазом: — все вы находитесь под подозрением. Все шестеро. Предупреждаю вас честно и откровенно, подозрение падает на всех, кто находится на борту»
— Абсурд какой-то, — возмутился я.
— За всеми вами будет установлен надзор, — продолжал он.
— Мы предполагали, что вам придётся это сделать, — сказал Кристофер. — Поэтому я снял виллу близ Поттер-Хайгема, где мы все шестеро и поживём пока. Эту виллу вы сможете держать под наблюдением, если сочтёте необходимым.
— Ну что ж, все устраивается как нельзя лучше, — радостно подхватил Беррелл. — Как нельзя лучше. Пойду скажу констеблю, который сопровождает меня, чтобы достал моторку повместительней, и мы живо переправим вас туда. А за виллой будет установлен надлежащий надзор — это уж моя забота.
— Разумеется, — сказал Кристофер. — И ещё, я надеюсь, вы возьмёте на себя труд позаботиться, чтобы о нашем местопребывании не пронюхали репортёры.
— Можете на меня положиться, мистер Тэрент, — ответил Беррелл и вышел из каюты.
Мы услышали, как он зычным голосом отдал распоряжения констеблю, приехавшему с ним. Затем моментально вернулся обратно.
— Все в порядке, — сообщил он. — Я послал его за лодкой, чтобы отвезти вас на виллу. Ну а теперь я думаю заняться поисками пистолета. Доктор Гарнет, я бы хотел взглянуть на ту полку, о которой вы говорили.
Уильям повёл всех к кормовому трапу и показал на углубление в стене около верхней ступеньки.
— Судовой журнал всегда лежал здесь. Вместе с шёлковым вымпелом, который доктор Миллз выбрасывал в особо торжественных случаях, — объяснил он. — Вполне вероятно, что он мог держать здесь и свой пистолет, Беррелл тщательно осмотрел углубление.
— Но сейчас здесь абсолютно пусто, — сказал он с раздражением. — Даже журнала нет.
— Странно, — растерянно заметил Уильям. Кристофер поддержал его:
— Да-а, когда журнала не было на месте, Роджер приходил в такую ярость, будто это равносильно чуть ли не государственной измене.
— А может быть, он оставил его у себя в каюте? Он как раз что-то записывал в него, когда мы вчера вечером уходили спать, — предположил Уильям.
Но я разуверил их.
— Нет, — сказал я, — он куда-то выходил из каюты и спрятал его.
— Тогда я не знаю, — сдался Уильям. Беррелл начал проявлять нетерпение.
— Это может оказаться важной уликой. Однако прежде всего мне нужен пистолет. Одно из двух: или его выбросили за борт, или он находится где-то здесь. Придётся обшарить снизу доверху всю яхту.
— Это любопытно, — заметил Кристофер. — Сержант, судовой журнал вы тоже будете разыскивать?
— Да, — подтвердил Беррелл. — Он может оказаться ключом к разгадке.
— Есть ещё одна любопытная деталь, — сказал Уильям, когда мы спускались по трапу. — Куда девался вымпел?
— Вымпел? — эхом откликнулся Беррелл.
— Да, это такая штука, которую вывешивают на верхушке мачты, — издевательским тоном ответил Уильям.
— О-о, вы имеете в виду флажок? — уточнил Беррелл. Уильям хотел было ещё съязвить, но сдержался.
— Не в названии дело, — резко сказал он. — Речь идёт о шёлковом флажке. Обычно доктор Миллз выбрасывал обыкновенный, хлопчатобумажный вымпел, а в особых случаях — шёлковый. Он всегда лежал на этой полке. А сейчас его здесь нет. Он исчез.
— И судовой журнал и флажок тоже могут сыграть важную роль в ходе следствия, — заключил Беррелл. — Но прежде всего нужно найти пистолет. — И он подозрительно уставился своими выпученными глазами на Уильяма.
Лично я не видел никакой связи между исчезновением судового журнала и вымпела и смертью Роджера. Может быть, в судовом журнале и содержалось что-либо такое, что убийца хотел бы уничтожить, рассеянно думал я, но вымпел — кому он мог понадобиться? Какая польза от клочка шелка с обрывком верёвки? Решив, что это случайное совпадение, я перестал ломать голову и последовал за остальными.
Подойдя к койке Филиппа, я было подумал, что мы наконец напали на след пропавших вещей. Я увидел блокнот, из-под которого выглядывал коричневый бумажный переплёт, напоминавший мне журнал, где Роджер делал свои записи вчера вечером.
— Может быть, это и есть судовой журнал? — сказал я, ткнув пальцем в переплёт.
— Нет, тот потолще, — заметил Уильям, но Беррелл уже вытащил из-под блокнота книгу и разглядывал её со всех сторон.
Ничего предосудительного, это была всего-навсего «Клаудина в Париже», которую Филипп, по-видимому, захватил с собой почитать перед сном. Пробежав глазами название, Кристофер ехидно ухмыльнулся. Но каково же было моё удивление, когда я увидел, что Алоиз Беррелл покраснел до корней волос и торопливо положил книгу обратно.
Целую минуту я не мог собраться с мыслями. Полицейский сыщик, впадающий в восторженный экстаз, едва речь заходит о расследовании преступлений, — явление довольно странное, но полицейский, смущающийся, как викторианская барышня, — это вообще нечто немыслимое. Я припомнил, как нарочито подчёркнуто он произнёс слово «похоть» несколько минут назад. Внезапно его фамилия открыла мне глаза. Он ирландец, и это все объясняет. Не раз сталкивался я с ханжеской сверхстыдливостью ирландских католиков, которая породила такие позорные явления в Америке, как цензура в Бостоне, междоусобные войны гангстеров, мистера Джеймса Джойса, а в настоящий момент послужила причиной странного замешательства сержанта уголовной полиции Алоиза Беррелла.
Не успел он опомниться от одного удара, как за ним последовал другой. Мы повели его в каюту, которую занимали Эвис и Тони, — последнее из всех возможных мест на яхте, где мог быть спрятан пистолет. Он постучал в дверь и вошёл. Я успел только мельком увидеть Тони, которая сидела на коленях у Филиппа и обнимала его, как дверь перед моим носом тут же захлопнулась, и лицо Беррелла, оказавшегося по эту сторону двери, стала заливать густая краска.
— Отвратительно, — указал он на закрытую дверь, — когда молодые люди собираются компаниями и занимаются амурами без зазрения совести у всех на глазах, — и добавил, подумав: — А тут ещё рядом лежит убитый. Сзади раздался чей-то приятный голос: — И ведь что любопытно — такова природа людей: они наиболее склонны крутить амуры, как метко подметил этот джентльмен, именно в такие моменты, когда, скажем, произошло убийство. И заметьте, неожиданно свалившаяся беда — гораздо более сильный возбудитель эмоций, чем джазовая музыка.
Я обернулся и поймал усмешку в глазах Финбоу. Он стоял у нижней ступеньки кормового трапа — высокий, элегантный, невозмутимый. Как-то одна моя знакомая сказала про него, что «в глазах иностранцев он эталон мужской красоты англичан», но, поскольку он ей нравился больше, чем она ему, это, возможно, было преувеличением.
Впрочем, в какой-то мере эта девушка была близка к истине. Он отличался той красотой, которая, будучи предметом зависти всех европейцев и большей части американцев, придаёт импозантность, но не бросается в глаза. У него было удлинённое худощавое лицо с крупным носом и посеребрённые виски. Злейший его враг мог бы сказать, что в лице Финбоу есть что-то лошадиное, но с ещё большим основанием его лучший друг назвал бы его внешность весьма привлекательной.
Я представил Финбоу всех своих друзей. Ради такого случая даже Филипп и Тони покинули своё убежище, чтобы пожать ему руку, и я заметил, что Тони отчаянно кокетничает, стараясь произвести на Финбоу впечатление. Однако тому было не до неё — он был увлечён беседой с Берреллом.
— Вот увидите, сержант, пребывание на вилле человека, не замешанного в эту историю, значительно облегчит вашу задачу, — убеждал Финбоу.
— Так-то оно так, — неохотно согласился Беррелл.
— А потом, — вкрадчиво продолжал Финбоу, — я всю жизнь мечтал своими глазами увидеть, как ведётся расследование дела об убийстве. Мне всегда хотелось посмотреть, как такой человек, как вы, сержант, действует в сложной обстановке, распутывая клубок таинственных загадок. Это, должно быть, захватывающе интересно!
Медоточивые речи Финбоу сделали своё дело: на розовом лице Беррелла засияла наивная, почти детская радость, и он с жаром произнёс:
— Если вы хотите научиться чему-нибудь, мистер Финбоу, вам надо присутствовать при расследовании с самого начала. Логическое построение — вот что важно в нашем деле; и, если вы пропустите первые шаги, вы не сможете уловить дальнейший ход следствия.
— Разумеется, разумеется, — согласился Финбоу.
— Это очень любопытный случай. Я обшарил яхту, — сообщил Беррелл, — и нигде не нашёл ни пистолета, ни судового журнала, ни флажка. Они как в воду канули. Зато я собрал немало информации. Если вы не возражаете, пройдём в большую каюту, и я ознакомлю вас со всеми фактами, которые я собрал и записал в последние полчаса.
— Это очень любезно с вашей стороны, — ответил Финбоу, и они направились в кают-компанию.
Уильям слушал их разговор с угрюмым видом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39