Он детей обожает. Весит килограммов сто пятьдесят, не меньше. На вид настоящий Франкенштейн, однако сердце у него золотое.
Карен зажмурилась, представив Эбби в плену у чудовища. Увы, страшная картинка не исчезла, наоборот, стала еще четче.
– Не бойся, – успокоил Хики, – мой брат не изверг и не педофил. Просто соображает медленно. И еще...
– Что? – Она испуганно распахнула глаза.
– Хьюи не любит, когда от него убегают. В начальных классах – тогда парень в нормальной школе учился – над ним жутко издевались. Потом он начал расти, так что обидчики обзывались и давали деру. В конце концов мамаше пришлось перевести его в специальную школу. Дети бывают очень жестокими, и Хьюи до сих пор нервничает, когда от него бегут.
Карен почувствовала, как щеки становятся пунцовыми.
– Разве желание бежать не естественно для ребенка, которого насильно удерживают в незнакомом месте?
– У тебя дочка спокойная?
– Обычно да, но... Боже, ну почему мы не можем к ним поехать?
– Слушай, я проголодался, – заявил Хики. – Давай-ка займись ужином. Готов поспорить, на кухне ты настоящая кудесница!
Карен взглянула на револьвер: толку от него чуть.
– Когда мы отвезем Эбби инсулин?
– Жрать хочу... – потирая впалый живот, простонал Хики. – Ку-ушать!
4
Уилл ел красную рыбу, то и дело посматривая на свою будущую аудиторию: сотни людей наслаждались тем же блюдом, что и он. Справа от него, на трибуне, доктор Сол Стайн произносил вступительную речь, но без особого успеха. Наконец, словно водитель на вираже, он все же вырулил снова к главному:
– Леди и джентльмены, мы имеем честь приветствовать на нашей конференции специалиста высочайшего уровня. Человека, чьи революционные исследования в области анестезиологии будут опубликованы в следующем номере «Медицинского вестника Новой Англии».
Взрыв аплодисментов на несколько секунд перебил Стайна, и он улыбнулся.
– Сегодня нашему вниманию будут предложены основные моменты этой работы, написанной по результатам клинических испытаний, которые проводятся в Медицинском центре Университета Джексона. Лично для меня удивительнее всего то, что анестезиология-реаниматология – вторая специальность докладчика, кстати, уроженца нашего штата, овладеть которой он был вынужден в силу неблагоприятных обстоятельств. Нам, можно сказать, повезло, что так получилось, ведь иначе...
Громкий писк прервал Сола чуть ли не на полуслове. Пятьсот докторов, в том числе и Дженнингс, машинально потянулись к поясам. В следующую секунду волна смеха захлестнула конференц-зал: собравшиеся дружно вспомнили, что они пусть в краткосрочном, но отпуске, а пейджеры остались дома. А Уилл даже на конференции боялся остаться без связи. Пищал не его аппарат, но на всякий случай он временно включил виброзвонок.
– Кому звонят, черт возьми? – загремел с трибуны Стайн. – От больных и в «Бо риваж» не скрыться! – Выждав, когда смех утихнет, он продолжал: – Я мог бы еще час говорить о докладчике, но, думаю, не стоит. Скоро принесут десерт, так что Уиллу пора начинать. Леди и джентльмены, доктор Уилл Дженнингс!
Бурные аплодисменты напомнили темнеющий зал. Дженнингс поднялся и, прижимая к груди папку с рукописью, пошел к трибуне.
– Говорят, выступление лучше всего начинать с шутки, – сказал Уилл. – Жена считает меня никудышным комиком, мол, лучше даже не рисковать, но по дороге из аэропорта я вспомнил историю об урагане «Камилла», которую слышал от старого фельдшера.
О «Камилле» думал каждый, кто приезжал на побережье Мексиканского залива: искореженные страшным ураганом деревья остались практически повсюду.
– В шестьдесят девятом наш коллега работал здесь в «Скорой помощи», и, едва буря улеглась, их бригаду одной из первых вызвали помогать пострадавшим. Шел сильный дождь, улицы были буквально завалены трупами домашних животных. Во время второго вызова тогда еще молодой фельдшер и его помощник увидели посреди дороги тело девушки в нарядном платье. «Одна из дурочек, что во время урагана вечеринку устроила», – решили они. Фельдшер подумал, что девушка мертва, однако, не желая отдавать ее без боя, провел стандартную процедуру: восстановление сердечной деятельности и дыхания, искусственную вентиляцию легких и так далее. Ничего не помогало, и ребята сдались. На следующий день в морг пришли родственники опознавать тела погибших. Фельдшеру захотелось узнать, как зовут ту красавицу, но за ней никто не явился. Прошло несколько недель, а он все не мог ее забыть, а потом кто-то из санитаров рассказал: девушку наконец опознала мать. Оказывается, она умерла двумя годами раньше, а ураган вымыл тело с кладбища.
Одинокие «фу!» и «фи!» утонули в море грубого мужского гогота. Воистину нет более благодарной аудитории для извращенных шуток, чем пропустившие по паре рюмок доктора!
– Мой доклад будет кратким, но емким. Анестезиологов и врачей «Скорой помощи» он натолкнет на определенные размышления, а остальных, надеюсь, просто заинтересует. Поможет мне в этом чудо современной техники, с которым я в свободное время забавляюсь. – Весь прошлый год Уилл снимал клинические испытания на «Canon XL-1» – студийную цифровую камеру, покупать которую его активно отговаривала Карен. Сколько часов он провел у компьютера, адаптируя отснятое для специальной программы, что должна была работать во время презентации! Готовый материал казался безупречным, но работа с жесткими дисками и видеоаппаратурой чревата проблемами, и, что особенно неприятно, непредвиденными. – Если не получится, здесь хотя бы никто не погибнет! – поспешно добавил Дженнингс.
Снова послышались смешки, на этот раз иронические.
– Прошу потушить свет!
В зале стало совсем темно. Страшно волнуясь, Уилл кликнул иконку на рабочем столе, и на стоящем за его спиной телевизоре «Хитачи» с огромным экраном появилась операционная Медицинского центра Джексона. Больной лежал на столе, врачи и медсестры готовились к операции. Глаза собравшихся в конференц-зале, большинство которых не слишком хорошо владели компьютером, загорелись от изумления. Впрочем, участники конференции принадлежали к нескольким поколениям: за одним столом с седыми, разменявшими седьмой десяток докторами сидели совсем молодые, а их жены были похожи на Карен.
Дженнингс сверился с крупно набранным текстом.
– Этот больной выглядит полностью готовым к операции, правда? Тем не менее за двадцать минут до съемок он, разбив кофейник, сильно поранил доктора и двух медсестер.
На широком экране «Хитачи» появился другой эпизод, будто снятый с близкого расстояния кусок из фильма Квентина Тарантино. Изображение дергалось: в кадре человек, выпучив глаза, пытался пырнуть крупным осколком невидимого оператора. «Сукин сын, да ты дьяволу с потрохами продался!» – во весь голос орал он.
Собравшиеся затаили дыхание.
Удар наотмашь, и на экране мелькнул высокий потолок палаты: спасаясь от порезов, оператор совершил отчаянный прыжок. Смельчаком с камерой был сам Уилл, но не рассказывать же об этом коллегам!
«Конец света! Наступает конец света! – орал больной. – Иисус, я вижу тебя!» «Нужно вызвать охрану!» – испуганно закричала медсестра. Брызжущий слюной мужчина бросился на нее, а из груди вырвался страшный вой: «Где моя Рельда Джин? Черт возьми, позовите Рельду!»
И снова предыдущий кадр: полностью готовый к операции больной неподвижно лежит на столе.
– Расскажи я, что больного усмирили не сотрудники охраны или полиция, а ваш покорный слуга, вы бы заподозрили использование бензодиазипина, барбитурата или наркотика. И были бы не правы! Ни один доктор или медсестра не то что внутривенную, внутримышечную инъекцию не сделает, когда одурманенный фенилциклидином больной угрожает разбитым кофейником. Присутствующие здесь врачи «Скорой помощи» могли бы высказать более точное предположение, решив: я применил парализующий релаксант типа панкурония бромида или сукцинилхолина. И оказались бы правы. В настоящее время доктора все чаще прибегают к подобным препаратам, которые порой являются единственным средством заставить беспокойного больного принять необходимое лечение. Об этом предпочитают не говорить, но парализующие релаксанты нередко используют без предварительного введения транквилизаторов в качестве своеобразного наказания для буйных – бандитов и наркоманов со стажем, которые регулярно попадают в больницы «Скорой помощи», мучают персонал и портят дорогостоящее оборудование. Как всем известно, парализующие релаксанты и с медицинской, и с юридической точки зрения опасны, потому что оставляют больных крайне уязвимыми. До интубации и подключения к аппарату искусственной вентиляции легких они не могут ни шевелиться, ни дышать.
На экране «Хитачи» появилась медсестра, подключающая дыхательный аппарат. Уилл взглянул на аудиторию. За первым столиком очаровательная девушка смотрела на него не отрываясь. Она казалась лет на двадцать моложе всех присутствующих в зале женщин, за исключением подруг нового поколения (их завели седые доктора, бросив верных жен, вместе с которыми прошли медицинскую школу). На девушке обтягивающее черное платье и подвеска с крупным бриллиантом; кавалера, судя по всему, нет. Сидящие по соседству дамы меркли на столь блистательном фоне. Незнакомка была совсем рядом, так что Уиллу предоставлялся полный обзор – от изумительных ног и гибких бедер до поражающего воображение декольте. Для научной конференции платье было возмутительно коротко, но своего девушка добилась: глядя на нее, Дженнингс почти забыл, зачем поднялся на трибуну.
– Сегодня, – стараясь избавиться от наваждения, проговорил он, – я расскажу вам о принципиально новом препарате, разработанном мной в сотрудничестве с фармацевтической компанией «Кляйн-Адамс» и лично испытанном в Медицинском центре Джексона. Препарат, химическое название которого я еще месяц обязан держать в тайне, полностью нейтрализует действие сукцинилхолина и менее чем за тридцать секунд восстанавливает нервную проводимость.
По залу прошел шепоток недоверия.
– Кроме того, мы разработали новые шприцы со сжатым газом, которые обеспечивают мгновенное и безопасное введение терапевтической дозы анектина – это наиболее популярное торговое название сукцинилхолина – во внешнюю яремную вену.
На экране «Хитачи» снова появился истошно орущий больной с разбитым кофейником. Когда он бросился на медсестру, к нему шагнул высокий мужчина в белом халате, держа в руке что-то похожее на серебристый пистолетик. Доктор Дженнингс собственной персоной! Больной ткнул сверкающим осколком в молодую медсестру, которая, по замыслу, должна была его отвлекать, а Уилл прикоснулся к жилистой шее пистолетиком, на деле оказавшимся шприцем со сжатым газом. Послышалось громкое шипение, и наркоман потянулся к месту укола. Страшная гримаса, исказившая его лицо, в фокус камеры почти не попала, но когда он судорожно прижал руки к груди, зрители взволнованно охнули. Ослабев, наркоман повалился на пол, и Уилл при помощи двух медсестер потащил его на операционный стол.
Мертвая тишина накрыла конференц-зал.
На экране медсестры связывали больного резиновыми жгутами. Затем в кадре появился Уилл и обычным шприцем уколол его в локтевую вену.
– Я ввел ему рестораз – первый из целой серии препаратов, которые будут представлены на утверждение Управления по контролю за продуктами и лекарствами. А сейчас, леди и джентльмены, прошу вас засечь время.
Приблизившись к операционному столу, оператор крупным планом показал лицо наркомана. Глаза полузакрыты: каждый из присутствующих на конференции знал, что его диафрагма парализована. Он не мог ни шевелиться, ни дышать, хотя полностью осознавал происходящее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Карен зажмурилась, представив Эбби в плену у чудовища. Увы, страшная картинка не исчезла, наоборот, стала еще четче.
– Не бойся, – успокоил Хики, – мой брат не изверг и не педофил. Просто соображает медленно. И еще...
– Что? – Она испуганно распахнула глаза.
– Хьюи не любит, когда от него убегают. В начальных классах – тогда парень в нормальной школе учился – над ним жутко издевались. Потом он начал расти, так что обидчики обзывались и давали деру. В конце концов мамаше пришлось перевести его в специальную школу. Дети бывают очень жестокими, и Хьюи до сих пор нервничает, когда от него бегут.
Карен почувствовала, как щеки становятся пунцовыми.
– Разве желание бежать не естественно для ребенка, которого насильно удерживают в незнакомом месте?
– У тебя дочка спокойная?
– Обычно да, но... Боже, ну почему мы не можем к ним поехать?
– Слушай, я проголодался, – заявил Хики. – Давай-ка займись ужином. Готов поспорить, на кухне ты настоящая кудесница!
Карен взглянула на револьвер: толку от него чуть.
– Когда мы отвезем Эбби инсулин?
– Жрать хочу... – потирая впалый живот, простонал Хики. – Ку-ушать!
4
Уилл ел красную рыбу, то и дело посматривая на свою будущую аудиторию: сотни людей наслаждались тем же блюдом, что и он. Справа от него, на трибуне, доктор Сол Стайн произносил вступительную речь, но без особого успеха. Наконец, словно водитель на вираже, он все же вырулил снова к главному:
– Леди и джентльмены, мы имеем честь приветствовать на нашей конференции специалиста высочайшего уровня. Человека, чьи революционные исследования в области анестезиологии будут опубликованы в следующем номере «Медицинского вестника Новой Англии».
Взрыв аплодисментов на несколько секунд перебил Стайна, и он улыбнулся.
– Сегодня нашему вниманию будут предложены основные моменты этой работы, написанной по результатам клинических испытаний, которые проводятся в Медицинском центре Университета Джексона. Лично для меня удивительнее всего то, что анестезиология-реаниматология – вторая специальность докладчика, кстати, уроженца нашего штата, овладеть которой он был вынужден в силу неблагоприятных обстоятельств. Нам, можно сказать, повезло, что так получилось, ведь иначе...
Громкий писк прервал Сола чуть ли не на полуслове. Пятьсот докторов, в том числе и Дженнингс, машинально потянулись к поясам. В следующую секунду волна смеха захлестнула конференц-зал: собравшиеся дружно вспомнили, что они пусть в краткосрочном, но отпуске, а пейджеры остались дома. А Уилл даже на конференции боялся остаться без связи. Пищал не его аппарат, но на всякий случай он временно включил виброзвонок.
– Кому звонят, черт возьми? – загремел с трибуны Стайн. – От больных и в «Бо риваж» не скрыться! – Выждав, когда смех утихнет, он продолжал: – Я мог бы еще час говорить о докладчике, но, думаю, не стоит. Скоро принесут десерт, так что Уиллу пора начинать. Леди и джентльмены, доктор Уилл Дженнингс!
Бурные аплодисменты напомнили темнеющий зал. Дженнингс поднялся и, прижимая к груди папку с рукописью, пошел к трибуне.
– Говорят, выступление лучше всего начинать с шутки, – сказал Уилл. – Жена считает меня никудышным комиком, мол, лучше даже не рисковать, но по дороге из аэропорта я вспомнил историю об урагане «Камилла», которую слышал от старого фельдшера.
О «Камилле» думал каждый, кто приезжал на побережье Мексиканского залива: искореженные страшным ураганом деревья остались практически повсюду.
– В шестьдесят девятом наш коллега работал здесь в «Скорой помощи», и, едва буря улеглась, их бригаду одной из первых вызвали помогать пострадавшим. Шел сильный дождь, улицы были буквально завалены трупами домашних животных. Во время второго вызова тогда еще молодой фельдшер и его помощник увидели посреди дороги тело девушки в нарядном платье. «Одна из дурочек, что во время урагана вечеринку устроила», – решили они. Фельдшер подумал, что девушка мертва, однако, не желая отдавать ее без боя, провел стандартную процедуру: восстановление сердечной деятельности и дыхания, искусственную вентиляцию легких и так далее. Ничего не помогало, и ребята сдались. На следующий день в морг пришли родственники опознавать тела погибших. Фельдшеру захотелось узнать, как зовут ту красавицу, но за ней никто не явился. Прошло несколько недель, а он все не мог ее забыть, а потом кто-то из санитаров рассказал: девушку наконец опознала мать. Оказывается, она умерла двумя годами раньше, а ураган вымыл тело с кладбища.
Одинокие «фу!» и «фи!» утонули в море грубого мужского гогота. Воистину нет более благодарной аудитории для извращенных шуток, чем пропустившие по паре рюмок доктора!
– Мой доклад будет кратким, но емким. Анестезиологов и врачей «Скорой помощи» он натолкнет на определенные размышления, а остальных, надеюсь, просто заинтересует. Поможет мне в этом чудо современной техники, с которым я в свободное время забавляюсь. – Весь прошлый год Уилл снимал клинические испытания на «Canon XL-1» – студийную цифровую камеру, покупать которую его активно отговаривала Карен. Сколько часов он провел у компьютера, адаптируя отснятое для специальной программы, что должна была работать во время презентации! Готовый материал казался безупречным, но работа с жесткими дисками и видеоаппаратурой чревата проблемами, и, что особенно неприятно, непредвиденными. – Если не получится, здесь хотя бы никто не погибнет! – поспешно добавил Дженнингс.
Снова послышались смешки, на этот раз иронические.
– Прошу потушить свет!
В зале стало совсем темно. Страшно волнуясь, Уилл кликнул иконку на рабочем столе, и на стоящем за его спиной телевизоре «Хитачи» с огромным экраном появилась операционная Медицинского центра Джексона. Больной лежал на столе, врачи и медсестры готовились к операции. Глаза собравшихся в конференц-зале, большинство которых не слишком хорошо владели компьютером, загорелись от изумления. Впрочем, участники конференции принадлежали к нескольким поколениям: за одним столом с седыми, разменявшими седьмой десяток докторами сидели совсем молодые, а их жены были похожи на Карен.
Дженнингс сверился с крупно набранным текстом.
– Этот больной выглядит полностью готовым к операции, правда? Тем не менее за двадцать минут до съемок он, разбив кофейник, сильно поранил доктора и двух медсестер.
На широком экране «Хитачи» появился другой эпизод, будто снятый с близкого расстояния кусок из фильма Квентина Тарантино. Изображение дергалось: в кадре человек, выпучив глаза, пытался пырнуть крупным осколком невидимого оператора. «Сукин сын, да ты дьяволу с потрохами продался!» – во весь голос орал он.
Собравшиеся затаили дыхание.
Удар наотмашь, и на экране мелькнул высокий потолок палаты: спасаясь от порезов, оператор совершил отчаянный прыжок. Смельчаком с камерой был сам Уилл, но не рассказывать же об этом коллегам!
«Конец света! Наступает конец света! – орал больной. – Иисус, я вижу тебя!» «Нужно вызвать охрану!» – испуганно закричала медсестра. Брызжущий слюной мужчина бросился на нее, а из груди вырвался страшный вой: «Где моя Рельда Джин? Черт возьми, позовите Рельду!»
И снова предыдущий кадр: полностью готовый к операции больной неподвижно лежит на столе.
– Расскажи я, что больного усмирили не сотрудники охраны или полиция, а ваш покорный слуга, вы бы заподозрили использование бензодиазипина, барбитурата или наркотика. И были бы не правы! Ни один доктор или медсестра не то что внутривенную, внутримышечную инъекцию не сделает, когда одурманенный фенилциклидином больной угрожает разбитым кофейником. Присутствующие здесь врачи «Скорой помощи» могли бы высказать более точное предположение, решив: я применил парализующий релаксант типа панкурония бромида или сукцинилхолина. И оказались бы правы. В настоящее время доктора все чаще прибегают к подобным препаратам, которые порой являются единственным средством заставить беспокойного больного принять необходимое лечение. Об этом предпочитают не говорить, но парализующие релаксанты нередко используют без предварительного введения транквилизаторов в качестве своеобразного наказания для буйных – бандитов и наркоманов со стажем, которые регулярно попадают в больницы «Скорой помощи», мучают персонал и портят дорогостоящее оборудование. Как всем известно, парализующие релаксанты и с медицинской, и с юридической точки зрения опасны, потому что оставляют больных крайне уязвимыми. До интубации и подключения к аппарату искусственной вентиляции легких они не могут ни шевелиться, ни дышать.
На экране «Хитачи» появилась медсестра, подключающая дыхательный аппарат. Уилл взглянул на аудиторию. За первым столиком очаровательная девушка смотрела на него не отрываясь. Она казалась лет на двадцать моложе всех присутствующих в зале женщин, за исключением подруг нового поколения (их завели седые доктора, бросив верных жен, вместе с которыми прошли медицинскую школу). На девушке обтягивающее черное платье и подвеска с крупным бриллиантом; кавалера, судя по всему, нет. Сидящие по соседству дамы меркли на столь блистательном фоне. Незнакомка была совсем рядом, так что Уиллу предоставлялся полный обзор – от изумительных ног и гибких бедер до поражающего воображение декольте. Для научной конференции платье было возмутительно коротко, но своего девушка добилась: глядя на нее, Дженнингс почти забыл, зачем поднялся на трибуну.
– Сегодня, – стараясь избавиться от наваждения, проговорил он, – я расскажу вам о принципиально новом препарате, разработанном мной в сотрудничестве с фармацевтической компанией «Кляйн-Адамс» и лично испытанном в Медицинском центре Джексона. Препарат, химическое название которого я еще месяц обязан держать в тайне, полностью нейтрализует действие сукцинилхолина и менее чем за тридцать секунд восстанавливает нервную проводимость.
По залу прошел шепоток недоверия.
– Кроме того, мы разработали новые шприцы со сжатым газом, которые обеспечивают мгновенное и безопасное введение терапевтической дозы анектина – это наиболее популярное торговое название сукцинилхолина – во внешнюю яремную вену.
На экране «Хитачи» снова появился истошно орущий больной с разбитым кофейником. Когда он бросился на медсестру, к нему шагнул высокий мужчина в белом халате, держа в руке что-то похожее на серебристый пистолетик. Доктор Дженнингс собственной персоной! Больной ткнул сверкающим осколком в молодую медсестру, которая, по замыслу, должна была его отвлекать, а Уилл прикоснулся к жилистой шее пистолетиком, на деле оказавшимся шприцем со сжатым газом. Послышалось громкое шипение, и наркоман потянулся к месту укола. Страшная гримаса, исказившая его лицо, в фокус камеры почти не попала, но когда он судорожно прижал руки к груди, зрители взволнованно охнули. Ослабев, наркоман повалился на пол, и Уилл при помощи двух медсестер потащил его на операционный стол.
Мертвая тишина накрыла конференц-зал.
На экране медсестры связывали больного резиновыми жгутами. Затем в кадре появился Уилл и обычным шприцем уколол его в локтевую вену.
– Я ввел ему рестораз – первый из целой серии препаратов, которые будут представлены на утверждение Управления по контролю за продуктами и лекарствами. А сейчас, леди и джентльмены, прошу вас засечь время.
Приблизившись к операционному столу, оператор крупным планом показал лицо наркомана. Глаза полузакрыты: каждый из присутствующих на конференции знал, что его диафрагма парализована. Он не мог ни шевелиться, ни дышать, хотя полностью осознавал происходящее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48