Так что приглашаю с собою всех, кто хочет и может, а прочим — счастливо оставаться!
Тут он привстал в стременах и громовым голосом воззвал куда-то ввысь, приложивши ко рту рупором латную рукавицу:
— Э-ге-гей, девки!!! А ну отворяйте ваш небесный бордель, хоть время и неурочное! Готовьтесь принять три лучших полка роханской кавалерии — ставлю голову против поломанной стрелы, что этих клиентов вы не забудете до старости! Нам пора в атаку, так что будем у вас на небесах минут через десять — как раз чтоб вам подмыться!
И случилось чудо — люди вдруг начали оживать! В рядах послышались смех и замысловатая брань: с правого фланга поинтересовались — можно ли на гурании словить триппер и если да, то долго ли его лечат в тамошнем раю? Подъехавший тем временем поближе к Йомеру дол-амротский князь Имрахиль — черноусый красавец, известный своими амурными похождениями, — адресовался к молоденькому левофланговому, зардевшемуся как маков цвет:
— Не тушуйся, корнет! Знающие люди говорят, будто в том заведении можно сыскать красотку на любой вкус. Для тебя там небось припасен целый табун романтических барышень — ждут не дождутся, чтобы ты почитал им стихи при луне!
Юноша под общий хохот покраснел еще сильнее и сердито сверкнул глазами из-под пушистых, совершенно девичьих ресниц. Йомер же тем временем крутанул коня так, что из-под копыт веером разлетелись земляные комья, и взмахнул рукой:
— По коням, ребята!! Тамошняя мадам уже небось послала за лучшим вином для новых клиентов. Клянусь хохотом Тулкаса, каждый из вас сегодня получит столько нурнонского, что сможет в нем утопиться — кто на небесах, кто на земле! Павших угостят Валары, живых — король Рохана. За мно-о-ой!!!
С этими словами он отшвырнул куда-то за спину изуродованный шлем и, не оглядываясь более, погнал коня вперед, к тому самому месту, где его наметанный глаз приметил в несокрушимом частоколе троллийской панцирной пехоты крохотную чужеродную заплатку — округлые темные щиты вастакских копейщиков. Встречный ветер свистел в ушах и трепал его слипшиеся от пота соломенные волосы; рядом, почти стремя в стремя, мчался Имрахиль.
— Черт побери, князь, наденьте шлем — справа лучники!!
— После вас, прекрасный сэр! — оскалился в усмешке тот и, крутанув меч над головою, прокричал сорванным от команд голосом:
— Дол-Амрот и Лебедь!
— Рохан и Белый конь! — откликнулся Йомер, а за их спиною уже разросся в величественное стаккато слитный грохот тысяч копыт: роханские и дол-амротские всадники двинулись в последнюю атаку — победить или умереть.
ГЛАВА 9
Всем известно, что вастакские пехотинцы — не чета троллийским; эти от удара Йомера поразлетались как кегли, и сверкающий клин конницы Заката с хрустом проломил панцирь мордорских оборонительных порядков. Чуть погодя в тыл мордорцам ударил второй клин — режущее острие из остатков серой фаланги Арагорна, заключенное в оправу из гондорских латников. Около шести вечера эти клыки сомкнулись в теле Южной армии, близ ее лагеря. На этом сражение как таковое закончилось, и начался разгром: исполинский костер, возникший на месте парка осадной техники, выхватывал из сгущающихся сумерек то застрявшую в грязи орокуэнскую повозку с ранеными, то сплошь утыканного стрелами мумака, мечущегося по полю, давя своих и чужих. Йомер, наткнувшийся посреди всей этой победной неразберихи на Арагорна, как раз церемонно обнимал под всеобщие победные клики собрата-полководца, когда заметил летящего к ним во весь опор всадника — давешнего застенчивого корнета. Парнишка, по совести говоря, показал себя молодцом — хоть к награде представляй. Когда рохирримы повстречались близ мордорского лагеря с остатками конницы южан, он съехался один на один с лейтенантом харадримов и, ко всеобщему изумлению, вышиб из седла чернокожего гиганта и сорвал с него багровый плащ со Змеем — тот самый, которым сейчас победно размахивал над головой. Спешившись в десятке шагов перед отечески оглядывающими его вождями, корнет сдернул шлем, тряхнул головою, будто норовистая лошадка, и по плечам его внезапно рассыпалась копна волос — вызолоченный вечерним солнцем ковыль роханских степей.
— Йовин! — только и сумел вымолвить Йомер. — Какого черта...
Юная воительница в ответ показала язык и, небрежно кинув брату харадримский плащ — тот так и остался сидеть в ошеломлении, прижимая к груди сестрин трофей, — остановилась перед Арагорном.
— Здравствуй, Ари, — спокойно сказала она, но лишь Ниэнна смогла бы назвать цену этого спокойствия. — Поздравляю тебя с победой. Теперь все отговорки насчет «воинского служения», как я понимаю, утратили силу. И если я больше не нужна тебе — скажи это прямо сейчас: клянусь звездами Варды, я тотчас перестану отравлять тебе жизнь.
«Как ты могла такое подумать, моя прекрасная амазонка!» — и вот она уже сидит у него поперек седла, смотрит сияющими глазами, лепечет чепуху, а потом преспокойно целует при всем честном народе — ибо роханские девушки вообще не слишком считаются с южными условностями, а уж героиня-то Пеленнорского сражения и вовсе плевать на них хотела... А Йомер глядел на всю эту идиллию, темнея лицом, и думал про себя: «Дуреха, разуй же ты глаза, ведь у него ж на роже все написано — кто ты ему и кто он тебе! Ну почему, почему эти дуры вечно падают на таких проходимцев — добро б еще был какой красавец...» — впрочем, не он первый и не он последний в этом Мире, да и в других мирах тоже...
Вслух же он, разумеется, ничего такого говорить не стал и попросил лишь: «Ну-ка покажи, что с рукой»; когда же та принялась выступать — дескать, во-первых, она совершеннолетняя и сама разберется, а во-вторых, это даже и не царапина, а так просто... — вот тут уж он рявкнул от души, так что уши в трубочку свернулись, и в выражениях простых и энергичных расписал пеленнорской героине, что он с ней сотворит, ежели та при счете «три!» не очутится на перевязочном пункте. Йовин, рассмеявшись, откозыряла — «Слушаюсь, мой капитан!» — и только по тому, с какой непривычной осторожностью она поднималась в седло, он понял: ох, не царапиной там пахнет.. Девушка, однако, уже успела прильнуть к плечу брата — «Ну Йом, ну не дуйся, пожалуйста, если хочешь — отлупи меня как следует, только не ябедничай тетушке», — потерлась носом об его щеку, как в детстве... Арагорн с улыбкой наблюдал за ними, и Йомер вздрогнул от неожиданности, перехватив взгляд следопыта: именно такие глаза бывают у лучника за миг до того, как он спустит тетиву.
Значение этого взгляда он понял лишь назавтра, когда, откровенно говоря, было уже поздно. В тот день в палатке Арагорна собрался военный совет с участием Имрахиля, Гэндальфа-Митрандира и нескольких эльфийских вождей (их армия подошла ночью — в аккурат к шапочному разбору). На нем дунадан без обиняков разъяснил наследнику роханского престола — а теперь уже, считай, королю, — что отныне тот является не союзником, а подчиненным, и жизнь Йовин, находящейся под специальной охраной в Минас-Тиритском госпитале, всецело зависит от благоразумия брата.
— О, дражайший Йомер, без сомнения, может не сходя с этого места проткнуть меня мечом — а потом полюбоваться вот в этом полонтире, что произойдет с его сестрой; зрелище будет не для слабонервных. Нет, сама она, разумеется, ни о чем таком не подозревает; извольте убедиться, сколь трогательно она помогает ухаживать за тяжелораненым принцем Фарамиром. Что? Гарантии? Гарантия — здравый смысл: с той поры, как я займу престол Воссоединенного Королевства Гондора и Арнора, мне просто никто уже не будет опасен...
Каким образом? Да очень просто. Король Гондора, как вам известно, погиб: да-да, ужасная трагедия — повредился рассудком и сам сжег себя на погребальном костре, представьте себе... Принц Фарамир ранен отравленной стрелой и выздоровеет не скоро — если вообще выздоровеет, это зависит... гм... от многих обстоятельств. Принц Боромир? Увы. Такой надежды нет: он пал в бою с орками на Андуине, за водопадами Рэроса, и я своими руками погрузил его тело в погребальную ладью. А поскольку идет война, я как наследник Исилдура не вправе оставить страну в безвластии. Итак, я принимаю командование гондорской армией и вообще всеми вооруженными силами Закатной коалиции... Вы что-то хотели сказать, Йомер?.. Нет?..
Итак, мы тотчас же начинаем поход на Мордор; гондорскую корону я, понятное дело, смогу принять, лишь вернувшись оттуда с победой. Что до Фарамира, то я склонен отдать ему в княжение одну из гондорских земель — да хоть тот же Итилиен; по совести говоря, он всегда больше интересовался поэзией и философией, нежели делами государственного управления. Впрочем, не стоит загадывать так далеко: сейчас положение принца критическое, и он может просто не дожить до нашего возвращения. Так что беспрестанно молитесь о его выздоровлении все то время, что мы с вами пробудем в походе, дражайший Имрахиль, — говорят, будто молитвы лучшего друга имеют в глазах Валаров особую ценность...
Когда выступаем? Немедленно, как только додавим у Осгилиата остатки Южной армии. Вопросы есть? Вопросов нет.
А едва лишь палатка опустела, человек в сером плаще, стоящий оплечь Арагорна, произнес с почтительной укоризной:
— Вы неоправданно рисковали, Ваше Величество. Ведь этот Йомер был, считай, не в себе — вполне мог наплевать на все и нанести удар...
Следопыт чуть повернул голову и процедил сквозь зубы:
— Для сотрудника тайной стражи ты кажешься мне, во-первых, болтливым, а во-вторых, не слишком наблюдательным.
— Виноват, Ваше Величество... Мифриловая кольчуга под одеждой?
Насмешливый взгляд Арагорна скользнул по сухому смуглому лицу говорившего, чуть задержавшись на рядах дырочек, обметавших его губы. С полминуты длилось молчание.
— А я уж решил было, что ты совсем отлежал мозги в своем склепе и еще примешься расспрашивать — откуда она у меня... Кстати, все забываю спросить — зачем вам зашивают рты?
— Не только рты. Ваше Величество. Считается, что все отверстия на теле мумии должны быть наглухо закрыты — иначе отлетевший дух на сороковой день вернется обратно в тело и оно примется мстить живым.
— Весьма наивный способ... э-э-э... контрацепции...
— Так точно, Ваше Величество, — позволил себе улыбнуться серый. — Благо я — живое тому подтверждение.
— Гм, живое... А как, кстати, насчет «мести живым»?
— Мы лишь выполняем приказы. Наша тень — это Ваша тень.
— То есть тебе безразлично, что я прикажу — убить ребенка или стать ему вместо отца?
— Абсолютно. И то, и другое я выполню настолько хорошо, насколько смогу.
— Ну что ж, это мне подойдет... Займись-ка пока вот чем. Намедни один из моих соратников по службе на Севере, некий Анакит, в пьяном виде похвалялся приятелям, будто скоро станет богат, как Тингол; он, видишь ли, располагает сведениями о неком легендарном мече, за которые кое-кто не пожалеет никаких денег. Эти разговоры должны прекратиться немедленно.
— Так точно, Ваше Величество. Слушателей этой болтовни...
— Зачем?..
— Вы полагаете?..
— Заруби-ка себе на носу вот что, милейший. Я убиваю без колебаний, но никогда — повторяю по складам: ни-ко-гда! — не убиваю без крайней нужды. Ясно?
— Это по-настоящему мудро, Ваше Величество.
— Много себе позволяешь, лейтенант, — произнес следопыт тоном, от которого иной собеседник покрылся бы ледяной корочкой.
— Наша тень — это Ваша тень, — спокойно повторил тот. — Так что мы с вами теперь в некотором смысле одно целое. Разрешите выполнять?
Добавить остается немногое. Армия Закатной коалиции (в которую теперь вошли и переметнувшиеся к победителям — и «прощенные» ими — вастаки) выступила в поход, самым ярким событием которого стал случившийся 23 марта мятеж вестфолдских рохирримов и лоссарнахских ополченцев, решительно не понимавших, с какой стати они-то должны класть свои головы на чужбине за Арагорнову корону?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Тут он привстал в стременах и громовым голосом воззвал куда-то ввысь, приложивши ко рту рупором латную рукавицу:
— Э-ге-гей, девки!!! А ну отворяйте ваш небесный бордель, хоть время и неурочное! Готовьтесь принять три лучших полка роханской кавалерии — ставлю голову против поломанной стрелы, что этих клиентов вы не забудете до старости! Нам пора в атаку, так что будем у вас на небесах минут через десять — как раз чтоб вам подмыться!
И случилось чудо — люди вдруг начали оживать! В рядах послышались смех и замысловатая брань: с правого фланга поинтересовались — можно ли на гурании словить триппер и если да, то долго ли его лечат в тамошнем раю? Подъехавший тем временем поближе к Йомеру дол-амротский князь Имрахиль — черноусый красавец, известный своими амурными похождениями, — адресовался к молоденькому левофланговому, зардевшемуся как маков цвет:
— Не тушуйся, корнет! Знающие люди говорят, будто в том заведении можно сыскать красотку на любой вкус. Для тебя там небось припасен целый табун романтических барышень — ждут не дождутся, чтобы ты почитал им стихи при луне!
Юноша под общий хохот покраснел еще сильнее и сердито сверкнул глазами из-под пушистых, совершенно девичьих ресниц. Йомер же тем временем крутанул коня так, что из-под копыт веером разлетелись земляные комья, и взмахнул рукой:
— По коням, ребята!! Тамошняя мадам уже небось послала за лучшим вином для новых клиентов. Клянусь хохотом Тулкаса, каждый из вас сегодня получит столько нурнонского, что сможет в нем утопиться — кто на небесах, кто на земле! Павших угостят Валары, живых — король Рохана. За мно-о-ой!!!
С этими словами он отшвырнул куда-то за спину изуродованный шлем и, не оглядываясь более, погнал коня вперед, к тому самому месту, где его наметанный глаз приметил в несокрушимом частоколе троллийской панцирной пехоты крохотную чужеродную заплатку — округлые темные щиты вастакских копейщиков. Встречный ветер свистел в ушах и трепал его слипшиеся от пота соломенные волосы; рядом, почти стремя в стремя, мчался Имрахиль.
— Черт побери, князь, наденьте шлем — справа лучники!!
— После вас, прекрасный сэр! — оскалился в усмешке тот и, крутанув меч над головою, прокричал сорванным от команд голосом:
— Дол-Амрот и Лебедь!
— Рохан и Белый конь! — откликнулся Йомер, а за их спиною уже разросся в величественное стаккато слитный грохот тысяч копыт: роханские и дол-амротские всадники двинулись в последнюю атаку — победить или умереть.
ГЛАВА 9
Всем известно, что вастакские пехотинцы — не чета троллийским; эти от удара Йомера поразлетались как кегли, и сверкающий клин конницы Заката с хрустом проломил панцирь мордорских оборонительных порядков. Чуть погодя в тыл мордорцам ударил второй клин — режущее острие из остатков серой фаланги Арагорна, заключенное в оправу из гондорских латников. Около шести вечера эти клыки сомкнулись в теле Южной армии, близ ее лагеря. На этом сражение как таковое закончилось, и начался разгром: исполинский костер, возникший на месте парка осадной техники, выхватывал из сгущающихся сумерек то застрявшую в грязи орокуэнскую повозку с ранеными, то сплошь утыканного стрелами мумака, мечущегося по полю, давя своих и чужих. Йомер, наткнувшийся посреди всей этой победной неразберихи на Арагорна, как раз церемонно обнимал под всеобщие победные клики собрата-полководца, когда заметил летящего к ним во весь опор всадника — давешнего застенчивого корнета. Парнишка, по совести говоря, показал себя молодцом — хоть к награде представляй. Когда рохирримы повстречались близ мордорского лагеря с остатками конницы южан, он съехался один на один с лейтенантом харадримов и, ко всеобщему изумлению, вышиб из седла чернокожего гиганта и сорвал с него багровый плащ со Змеем — тот самый, которым сейчас победно размахивал над головой. Спешившись в десятке шагов перед отечески оглядывающими его вождями, корнет сдернул шлем, тряхнул головою, будто норовистая лошадка, и по плечам его внезапно рассыпалась копна волос — вызолоченный вечерним солнцем ковыль роханских степей.
— Йовин! — только и сумел вымолвить Йомер. — Какого черта...
Юная воительница в ответ показала язык и, небрежно кинув брату харадримский плащ — тот так и остался сидеть в ошеломлении, прижимая к груди сестрин трофей, — остановилась перед Арагорном.
— Здравствуй, Ари, — спокойно сказала она, но лишь Ниэнна смогла бы назвать цену этого спокойствия. — Поздравляю тебя с победой. Теперь все отговорки насчет «воинского служения», как я понимаю, утратили силу. И если я больше не нужна тебе — скажи это прямо сейчас: клянусь звездами Варды, я тотчас перестану отравлять тебе жизнь.
«Как ты могла такое подумать, моя прекрасная амазонка!» — и вот она уже сидит у него поперек седла, смотрит сияющими глазами, лепечет чепуху, а потом преспокойно целует при всем честном народе — ибо роханские девушки вообще не слишком считаются с южными условностями, а уж героиня-то Пеленнорского сражения и вовсе плевать на них хотела... А Йомер глядел на всю эту идиллию, темнея лицом, и думал про себя: «Дуреха, разуй же ты глаза, ведь у него ж на роже все написано — кто ты ему и кто он тебе! Ну почему, почему эти дуры вечно падают на таких проходимцев — добро б еще был какой красавец...» — впрочем, не он первый и не он последний в этом Мире, да и в других мирах тоже...
Вслух же он, разумеется, ничего такого говорить не стал и попросил лишь: «Ну-ка покажи, что с рукой»; когда же та принялась выступать — дескать, во-первых, она совершеннолетняя и сама разберется, а во-вторых, это даже и не царапина, а так просто... — вот тут уж он рявкнул от души, так что уши в трубочку свернулись, и в выражениях простых и энергичных расписал пеленнорской героине, что он с ней сотворит, ежели та при счете «три!» не очутится на перевязочном пункте. Йовин, рассмеявшись, откозыряла — «Слушаюсь, мой капитан!» — и только по тому, с какой непривычной осторожностью она поднималась в седло, он понял: ох, не царапиной там пахнет.. Девушка, однако, уже успела прильнуть к плечу брата — «Ну Йом, ну не дуйся, пожалуйста, если хочешь — отлупи меня как следует, только не ябедничай тетушке», — потерлась носом об его щеку, как в детстве... Арагорн с улыбкой наблюдал за ними, и Йомер вздрогнул от неожиданности, перехватив взгляд следопыта: именно такие глаза бывают у лучника за миг до того, как он спустит тетиву.
Значение этого взгляда он понял лишь назавтра, когда, откровенно говоря, было уже поздно. В тот день в палатке Арагорна собрался военный совет с участием Имрахиля, Гэндальфа-Митрандира и нескольких эльфийских вождей (их армия подошла ночью — в аккурат к шапочному разбору). На нем дунадан без обиняков разъяснил наследнику роханского престола — а теперь уже, считай, королю, — что отныне тот является не союзником, а подчиненным, и жизнь Йовин, находящейся под специальной охраной в Минас-Тиритском госпитале, всецело зависит от благоразумия брата.
— О, дражайший Йомер, без сомнения, может не сходя с этого места проткнуть меня мечом — а потом полюбоваться вот в этом полонтире, что произойдет с его сестрой; зрелище будет не для слабонервных. Нет, сама она, разумеется, ни о чем таком не подозревает; извольте убедиться, сколь трогательно она помогает ухаживать за тяжелораненым принцем Фарамиром. Что? Гарантии? Гарантия — здравый смысл: с той поры, как я займу престол Воссоединенного Королевства Гондора и Арнора, мне просто никто уже не будет опасен...
Каким образом? Да очень просто. Король Гондора, как вам известно, погиб: да-да, ужасная трагедия — повредился рассудком и сам сжег себя на погребальном костре, представьте себе... Принц Фарамир ранен отравленной стрелой и выздоровеет не скоро — если вообще выздоровеет, это зависит... гм... от многих обстоятельств. Принц Боромир? Увы. Такой надежды нет: он пал в бою с орками на Андуине, за водопадами Рэроса, и я своими руками погрузил его тело в погребальную ладью. А поскольку идет война, я как наследник Исилдура не вправе оставить страну в безвластии. Итак, я принимаю командование гондорской армией и вообще всеми вооруженными силами Закатной коалиции... Вы что-то хотели сказать, Йомер?.. Нет?..
Итак, мы тотчас же начинаем поход на Мордор; гондорскую корону я, понятное дело, смогу принять, лишь вернувшись оттуда с победой. Что до Фарамира, то я склонен отдать ему в княжение одну из гондорских земель — да хоть тот же Итилиен; по совести говоря, он всегда больше интересовался поэзией и философией, нежели делами государственного управления. Впрочем, не стоит загадывать так далеко: сейчас положение принца критическое, и он может просто не дожить до нашего возвращения. Так что беспрестанно молитесь о его выздоровлении все то время, что мы с вами пробудем в походе, дражайший Имрахиль, — говорят, будто молитвы лучшего друга имеют в глазах Валаров особую ценность...
Когда выступаем? Немедленно, как только додавим у Осгилиата остатки Южной армии. Вопросы есть? Вопросов нет.
А едва лишь палатка опустела, человек в сером плаще, стоящий оплечь Арагорна, произнес с почтительной укоризной:
— Вы неоправданно рисковали, Ваше Величество. Ведь этот Йомер был, считай, не в себе — вполне мог наплевать на все и нанести удар...
Следопыт чуть повернул голову и процедил сквозь зубы:
— Для сотрудника тайной стражи ты кажешься мне, во-первых, болтливым, а во-вторых, не слишком наблюдательным.
— Виноват, Ваше Величество... Мифриловая кольчуга под одеждой?
Насмешливый взгляд Арагорна скользнул по сухому смуглому лицу говорившего, чуть задержавшись на рядах дырочек, обметавших его губы. С полминуты длилось молчание.
— А я уж решил было, что ты совсем отлежал мозги в своем склепе и еще примешься расспрашивать — откуда она у меня... Кстати, все забываю спросить — зачем вам зашивают рты?
— Не только рты. Ваше Величество. Считается, что все отверстия на теле мумии должны быть наглухо закрыты — иначе отлетевший дух на сороковой день вернется обратно в тело и оно примется мстить живым.
— Весьма наивный способ... э-э-э... контрацепции...
— Так точно, Ваше Величество, — позволил себе улыбнуться серый. — Благо я — живое тому подтверждение.
— Гм, живое... А как, кстати, насчет «мести живым»?
— Мы лишь выполняем приказы. Наша тень — это Ваша тень.
— То есть тебе безразлично, что я прикажу — убить ребенка или стать ему вместо отца?
— Абсолютно. И то, и другое я выполню настолько хорошо, насколько смогу.
— Ну что ж, это мне подойдет... Займись-ка пока вот чем. Намедни один из моих соратников по службе на Севере, некий Анакит, в пьяном виде похвалялся приятелям, будто скоро станет богат, как Тингол; он, видишь ли, располагает сведениями о неком легендарном мече, за которые кое-кто не пожалеет никаких денег. Эти разговоры должны прекратиться немедленно.
— Так точно, Ваше Величество. Слушателей этой болтовни...
— Зачем?..
— Вы полагаете?..
— Заруби-ка себе на носу вот что, милейший. Я убиваю без колебаний, но никогда — повторяю по складам: ни-ко-гда! — не убиваю без крайней нужды. Ясно?
— Это по-настоящему мудро, Ваше Величество.
— Много себе позволяешь, лейтенант, — произнес следопыт тоном, от которого иной собеседник покрылся бы ледяной корочкой.
— Наша тень — это Ваша тень, — спокойно повторил тот. — Так что мы с вами теперь в некотором смысле одно целое. Разрешите выполнять?
Добавить остается немногое. Армия Закатной коалиции (в которую теперь вошли и переметнувшиеся к победителям — и «прощенные» ими — вастаки) выступила в поход, самым ярким событием которого стал случившийся 23 марта мятеж вестфолдских рохирримов и лоссарнахских ополченцев, решительно не понимавших, с какой стати они-то должны класть свои головы на чужбине за Арагорнову корону?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73