«лейтенант Фрэнк Сантини».
— Какие-нибудь странные телефонные звонки?
— Нет, — ответил Эд.
— Мы проверим этот почерк, — пообещал Сантини. — Оставите нам свое имя и адрес, мистер Рейнолдс? Или ты уже взял, Мак?
Макгрегор еще не спрашивал адрес Эда, если вообще собирался это делать, и Сантини записал все данные. Эд назвал также адрес издательства и рабочий телефон.
— Мне хотелось бы дать вам описание собаки. Французский пудель, черный, со светло-карими глазами... возраст четыре года. Голландская стрижка...
— Это что такое?
— Такой особый вид стрижки. Отзывается на кличку Лиза. Л-и-з-а. Номер и имя указаны на ошейнике.
— Где вы последний раз ее видели?
Зазвонил телефон, и Сантини поднял трубку.
— Риверсайд-парк у Сто шестой улицы, в среду вечером, четырнадцатого октября, около половины восьмого.
Макгрегор записал сведения, закрыл блокнот и положил его обратно, на стол Сантини. Конечно, информация о Лизе теперь затеряется среди бумаг. Макгрегор внимательно прислушивался к тому, о чем говорил по телефону его коллега, с жаром подсказывая ему ответы на какие-то вопросы.
— Ладно, где была патрульная машина? — спросил Сантини. — Мы послали патрульную машину... Не рассказывайте нам!
Двое молодых патрульных застыли у стены, словно ожидая указаний от своих начальников. Один из них был совсем юн и больше походил на студента колледжа, чем на полицейского.
Когда Сантини положил трубку, Эд обратился к нему:
— Надеюсь, вы что-нибудь выясните. Главное, я хочу вернуть собаку живой. Деньги меня не волнуют. Могу я позвонить сегодня попозже, чтобы узнать, не нашли ли вы что-нибудь?
Сантини бросил взгляд на Макгрегора. У него были длинные, как у крокодила, губы, и Эд не мог понять: улыбка это или циничная усмешка.
— Конечно. — Макгрегор, видимо, счел нужным что-то сказать. — Конечно. Мы отправим эти письма сегодня на Центральную и попросим их ответить побыстрее.
Капитан проводил Эда до дверей участка. Пьянчуга, который, вероятно, не просыхал уже несколько дней, сидел на скамье около двери. На щеке у него была царапина, опухшие глаза полузакрыты, а поскольку он, очевидно, не в состоянии был далеко уйти, никто его не сторожил.
— Не очень-то приятное зрелище, а? — спросил Макгрегор, поймав взгляд Эда. — Можно подумать, у нас здесь трущобы.
Эд вышел на ступени парадного входа.
— Как по-вашему, удастся найти этого человека? — спросил он, стараясь не выглядеть слишком уж назойливым. — Каковы шансы? Только честно.
— Пятьдесят на пятьдесят. А может, и меньше, мистер Рейнолдс. Честно. Это все, что могу сказать вам. Будем держать связь.
Эд направился домой. Последняя фраза звучала фальшиво-обнадеживающе: так отвечают людям, которые приходят просить работу. Эд поймал себя на том, что всматривается в лица встречных: не мелькнет ли в чьих-то глазах необычный интерес. Он ничего не замечал, но в одном из этих зданий с бесчисленными окнами, за которыми люди ссорились, смеялись, занимались любовью, ели или волновались, поджидая того, кто запаздывал, — за одним из этих окон скрывался Аноним. Он наверняка жил по соседству. Эта мысль испугала Эда, даже сейчас, при свете дня, он почувствовал себя совершенно беспомощным перед лицом грозной опасности. Похититель знал Эда, а он его — нет. Любой из мужчин, идущих сейчас ему навстречу, мог быть вымогателем, и как же этот мерзавец должен радоваться при виде Эда, бредущего по улице в одиночестве, без собаки.
Субботнее утро. Снова сияло солнце. Еще не было девяти. Что бы ему такое купить, чтобы порадовать Грету? Может, сдобный рулет с орехами и изюмом в хорошей булочной на Бродвее, более-менее еврейской булочной. Он свернул к Бродвею. Эд все еще рассматривал встречных прохожих, обдумывая, кто из них мог бы оказаться Анонимом, но сейчас лицо его обрело доверчивое и почти веселое выражение. В конце концов, он подал заявление в полицию.
Юная блондинка в булочной знала их с Гретой и одарила Эда лучезарной улыбкой.
— Здравствуйте, мистер Рейнолдс. Как поживаете? Как здоровье жены?
— С ней все в порядке, спасибо, — ответил он, улыбаясь в ответ. — Дайте мне, пожалуйста, сдобный рулет с орехами. — Булочная была пропитана ароматом свежей сдобной выпечки, корицы и ромовых баб.
Девушка потянулась за рулетом, держа в каждой руке по вощеному пакетику, но затем остановилась:
— Мне рассказали о Лизе! У вас есть новости?
— Нет. Но я только что заявил в полицию. Надеемся на лучшее. Я возьму еще, пожалуй, парочку круассанов.
Эд купил еще пачку сигарет в магазине посреди квартала на случай, если сегодня что-то случится и они с Гретой не смогут выйти в супермаркет за обычными субботними покупками.
— Ах, Марк рассказал мне, что у вас пропала собака, мистер Рейнолдс, — сказал продавец в табачной лавке, худой ирландец лет шестидесяти.
— Да, в среду вечером. Я обратился в полицию. Но посматривайте, может, увидите ее? Я отблагодарю.
— Конечно.
Эд вышел из магазина с ощущением, что его окружают друзья, даже если Аноним тоже жил неподалеку.
— Давай позавтракаем не спеша, — сказал он, входя в квартиру.
Грета надела черные брюки в обтяжку, красные сандалии без каблуков, веселую блузку с цветочным рисунком.
— Услышал что-то новое?
— Нет. Боюсь, пока ничего. Но я разговаривал с ними. С полицией. — Эд держал за тесемки бумажный пакет из булочной. — Сладости. — Он направился в кухню. — Я выпил бы еще чашечку кофе.
— Что тебе сказали?
Эд зажег газ под большим стеклянным кофейником.
— Так вот, я разговаривал с двумя полицейскими. Дал им свои координаты и все такое. Сказал, что ты обычно находишься дома. Оставил им письма.
— Они знают этого ненормального?
— Нет, похоже. Но они передадут письма в главное управление на Центральной улице. Я позвоню им сегодня. — Онобнял жену за плечи и поцеловал в щеку. — Понимаю, что это малоутешительно, дорогая, но что еще можно сделать? — Обойти окрестности, подумал Эд, переодеться, наклеить усы и попытаться выследить человека, который, возможно, исподтишка наблюдает за его домом? — Открой коробку. Давай положим рулет на минутку в духовку.
Грета убрала руку с притолоки, к которой прислонилась, разговаривая с ним.
— Тебе звонил Питер. Пару минут назад.
— Уже? Гм... — Питер Коул, молодой и энергичный издатель, брал на уик-энд домой рукописи и звонил Эду почти каждую субботу или воскресенье, чтобы задать кое-какие вопросы, далеко не всегда важные. Эд вспомнил, что он тоже принес домой рукопись, биографию. — А просил перезвонить?
— Забыла. Не знаю. Извини, дорогой. — Занятая своими мыслями, Грета машинально поставила на огонь кофейник.
Эд с Гретой устроились в уголке гостиной, имевшей форму буквы L, — эту часть комнаты они использовали как столовую. Ее окна выходили на улицу, и с того места, где сидел Эд, была видна внизу длинная полоса зелени — Риверсайд-парк. Что, если Аноним сейчас внизу, кружит около их дома? Или околачивается возле супермаркета на Бродвее, куда они ходят, вдвоем с Гретой или поодиночке, каждое субботнее утро, около одиннадцати? Часто они брали с собой Лизу и привязывали на улице к ограде.
Грета облокотилась о стол:
— Ох, Эдди, мне так грустно.
— Знаю, дорогая. Я позвоню им, в полицию. А если они ничего не скажут, пойду сам на Центральную улицу.
— Прошло уже почти три дня. Не знаю, хорошо ли ее кормят.
Эд был рад, что Грета не сомневается в том, что Лиза жива.
— Не волнуйся об этом. У нее прекрасное здоровье.
Грета положила сигарету и прикрыла глаза кончиками пальцев.
— Если ее убили, не знаю, как мне это пережить, Эдди, — проговорила она со слезами в голосе.
Эд опустился на колени рядом с ней. Он хотел сказать: «Мы заведем другую собаку, сразу», — но сейчас говорить так было нельзя, это означало бы, что Лиза потеряна безвозвратно.
— Она такая милая. Как собака она само совершенство, понимаешь?
Большинство их друзей говорили именно так. Даже когда Лиза была щенком, она не грызла ботинки — только игрушки, которые продаются в магазинах, чтобы щенки точили о них зубы. Эд рассмеялся:
— Да, она само совершенство, и я тоже люблю ее, дорогая! Вытри глаза, и давай подумаем о покупках. Ты составила список? — Он вспомнил, что в этот уик-энд должен прочитать биографию, а рукопись была объемистой. Ладно, если не успеет, он засядет за нее ночью. — Не пойти ли нам в кино сегодня днем? Или лучше вечером? Что мы хотели посмотреть? «Катамаран», кажется? Я узнаю сеансы.
Грета мало-помалу приходила в себя. Она все еще выглядела печальной, но, возможно, уже составляла мысленно перечень того, что надо купить. По выходным они обычно обедали в два или три часа, а вечером ограничивались только легкой закуской.
— Я, пожалуй, приготовлю Sauerbraten.
Они отправились вместе в магазин. Эд сначала занес в прачечную неподалеку от супермаркета грязное белье в двух наволочках. Потом присоединился к Грете и занял для нее место в очереди, пока она сновала по магазину, добавляя небольшие покупки вроде крабового мяса или пате в свою доверху нагруженную тележку. Эд понимал, что делать покупки можно и более простым способом; люди его положения не часто ходят по супермаркетам. Но они с Гретой вот так же вместе ходили за продуктами, когда познакомились, и Эду не хотелось отказываться от этой привычки. Мясо они покупали в магазине на другой стороне Бродвея. Эд заставил себя не вспоминать о том, как при виде их обрадовалась бы Лиза, которую обычно привязывали к ограде. Собака не самое главное в жизни. Они так переживают только потому, что в их семье Лиза заняла место ребенка. Это очевидно.
— Давайте, — сказал кассир, поскольку Эд на несколько секунд замешкался, водружая тележку на транспортер. Он оглянулся, отыскивая взглядом жену, и с облегчением увидел, что она спешит к нему с ананасом в руках. Она улыбалась, словно говоря: «Экзотика, знаю, но очень хочется». Грета протиснулась к Эду, задев женщину, стоявшую позади; та с неодобрением наблюдала за их маневрами.
В пять часов Эд позвонил в полицейский участок. Они переслали письма на Центральную улицу, но пока еще не получили ответа, сказал полицейский.
— Это капитан Макгрегор?
— Нет, он сейчас не дежурит.
— Когда ждать ответа?
Эд услышал, как полицейский вздохнул:
— Трудно сказать, сэр.
— Могу я позвонить на Центральную улицу?
— Лучше не надо, они этого не любят. Ведь неизвестно, на кого попадешь. Даже я не знаю.
— Так когда придет ответ? Завтра?
Эду объяснили, что по воскресеньям на Центральной меньше обслуживающего персонала и что-то еще в таком духе. Эду невыносимо было думать, что придется ждать до понедельника.
— Понимаете, дело не только в письмах. Украли мою собаку. Я объяснил все это капитану Макгрегору и офицеру по фамилии Сантини.
— Ах да, — произнес голос без малейшего намека на понимание.
— Вот почему я тороплю вас. Не хочу, чтобы моя собака погибла. Автор писем похитил мою собаку. По правде, меня совершенно не интересует, кто он, я просто хочу вернуть свою собаку.
— Да, конечно, но...
— Может, все же что-то станет известно сегодня вечером? — вежливо, но настойчиво спросил Эд. — Могу я позвонить вам, скажем, около десяти? — У Эда возник соблазн предложить им денег, чтобы ускорить расследование, но он подумал, что так никто не делает. — Может, вы позвоните сейчас на Центральную и спросите, выяснили они что-нибудь или нет?
— Ладно. — Тон полицейского не обнадеживал.
— Договорились. Я тогда позвоню вам позднее.
В половине седьмого Эд и Грета пошли в кинотеатр на Пятьдесят седьмой улице смотреть «Катамаран». Приключенческий фильм: Тихий океан, опасность, тропические острова, победа героизма над стихиями и случайностями. На время Эд отвлекся от своих мыслей, возможно, Грета тоже. После фильма они перекусили в баре превосходными гамбургерами, выпили красного вина и вернулись домой около десяти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Какие-нибудь странные телефонные звонки?
— Нет, — ответил Эд.
— Мы проверим этот почерк, — пообещал Сантини. — Оставите нам свое имя и адрес, мистер Рейнолдс? Или ты уже взял, Мак?
Макгрегор еще не спрашивал адрес Эда, если вообще собирался это делать, и Сантини записал все данные. Эд назвал также адрес издательства и рабочий телефон.
— Мне хотелось бы дать вам описание собаки. Французский пудель, черный, со светло-карими глазами... возраст четыре года. Голландская стрижка...
— Это что такое?
— Такой особый вид стрижки. Отзывается на кличку Лиза. Л-и-з-а. Номер и имя указаны на ошейнике.
— Где вы последний раз ее видели?
Зазвонил телефон, и Сантини поднял трубку.
— Риверсайд-парк у Сто шестой улицы, в среду вечером, четырнадцатого октября, около половины восьмого.
Макгрегор записал сведения, закрыл блокнот и положил его обратно, на стол Сантини. Конечно, информация о Лизе теперь затеряется среди бумаг. Макгрегор внимательно прислушивался к тому, о чем говорил по телефону его коллега, с жаром подсказывая ему ответы на какие-то вопросы.
— Ладно, где была патрульная машина? — спросил Сантини. — Мы послали патрульную машину... Не рассказывайте нам!
Двое молодых патрульных застыли у стены, словно ожидая указаний от своих начальников. Один из них был совсем юн и больше походил на студента колледжа, чем на полицейского.
Когда Сантини положил трубку, Эд обратился к нему:
— Надеюсь, вы что-нибудь выясните. Главное, я хочу вернуть собаку живой. Деньги меня не волнуют. Могу я позвонить сегодня попозже, чтобы узнать, не нашли ли вы что-нибудь?
Сантини бросил взгляд на Макгрегора. У него были длинные, как у крокодила, губы, и Эд не мог понять: улыбка это или циничная усмешка.
— Конечно. — Макгрегор, видимо, счел нужным что-то сказать. — Конечно. Мы отправим эти письма сегодня на Центральную и попросим их ответить побыстрее.
Капитан проводил Эда до дверей участка. Пьянчуга, который, вероятно, не просыхал уже несколько дней, сидел на скамье около двери. На щеке у него была царапина, опухшие глаза полузакрыты, а поскольку он, очевидно, не в состоянии был далеко уйти, никто его не сторожил.
— Не очень-то приятное зрелище, а? — спросил Макгрегор, поймав взгляд Эда. — Можно подумать, у нас здесь трущобы.
Эд вышел на ступени парадного входа.
— Как по-вашему, удастся найти этого человека? — спросил он, стараясь не выглядеть слишком уж назойливым. — Каковы шансы? Только честно.
— Пятьдесят на пятьдесят. А может, и меньше, мистер Рейнолдс. Честно. Это все, что могу сказать вам. Будем держать связь.
Эд направился домой. Последняя фраза звучала фальшиво-обнадеживающе: так отвечают людям, которые приходят просить работу. Эд поймал себя на том, что всматривается в лица встречных: не мелькнет ли в чьих-то глазах необычный интерес. Он ничего не замечал, но в одном из этих зданий с бесчисленными окнами, за которыми люди ссорились, смеялись, занимались любовью, ели или волновались, поджидая того, кто запаздывал, — за одним из этих окон скрывался Аноним. Он наверняка жил по соседству. Эта мысль испугала Эда, даже сейчас, при свете дня, он почувствовал себя совершенно беспомощным перед лицом грозной опасности. Похититель знал Эда, а он его — нет. Любой из мужчин, идущих сейчас ему навстречу, мог быть вымогателем, и как же этот мерзавец должен радоваться при виде Эда, бредущего по улице в одиночестве, без собаки.
Субботнее утро. Снова сияло солнце. Еще не было девяти. Что бы ему такое купить, чтобы порадовать Грету? Может, сдобный рулет с орехами и изюмом в хорошей булочной на Бродвее, более-менее еврейской булочной. Он свернул к Бродвею. Эд все еще рассматривал встречных прохожих, обдумывая, кто из них мог бы оказаться Анонимом, но сейчас лицо его обрело доверчивое и почти веселое выражение. В конце концов, он подал заявление в полицию.
Юная блондинка в булочной знала их с Гретой и одарила Эда лучезарной улыбкой.
— Здравствуйте, мистер Рейнолдс. Как поживаете? Как здоровье жены?
— С ней все в порядке, спасибо, — ответил он, улыбаясь в ответ. — Дайте мне, пожалуйста, сдобный рулет с орехами. — Булочная была пропитана ароматом свежей сдобной выпечки, корицы и ромовых баб.
Девушка потянулась за рулетом, держа в каждой руке по вощеному пакетику, но затем остановилась:
— Мне рассказали о Лизе! У вас есть новости?
— Нет. Но я только что заявил в полицию. Надеемся на лучшее. Я возьму еще, пожалуй, парочку круассанов.
Эд купил еще пачку сигарет в магазине посреди квартала на случай, если сегодня что-то случится и они с Гретой не смогут выйти в супермаркет за обычными субботними покупками.
— Ах, Марк рассказал мне, что у вас пропала собака, мистер Рейнолдс, — сказал продавец в табачной лавке, худой ирландец лет шестидесяти.
— Да, в среду вечером. Я обратился в полицию. Но посматривайте, может, увидите ее? Я отблагодарю.
— Конечно.
Эд вышел из магазина с ощущением, что его окружают друзья, даже если Аноним тоже жил неподалеку.
— Давай позавтракаем не спеша, — сказал он, входя в квартиру.
Грета надела черные брюки в обтяжку, красные сандалии без каблуков, веселую блузку с цветочным рисунком.
— Услышал что-то новое?
— Нет. Боюсь, пока ничего. Но я разговаривал с ними. С полицией. — Эд держал за тесемки бумажный пакет из булочной. — Сладости. — Он направился в кухню. — Я выпил бы еще чашечку кофе.
— Что тебе сказали?
Эд зажег газ под большим стеклянным кофейником.
— Так вот, я разговаривал с двумя полицейскими. Дал им свои координаты и все такое. Сказал, что ты обычно находишься дома. Оставил им письма.
— Они знают этого ненормального?
— Нет, похоже. Но они передадут письма в главное управление на Центральной улице. Я позвоню им сегодня. — Онобнял жену за плечи и поцеловал в щеку. — Понимаю, что это малоутешительно, дорогая, но что еще можно сделать? — Обойти окрестности, подумал Эд, переодеться, наклеить усы и попытаться выследить человека, который, возможно, исподтишка наблюдает за его домом? — Открой коробку. Давай положим рулет на минутку в духовку.
Грета убрала руку с притолоки, к которой прислонилась, разговаривая с ним.
— Тебе звонил Питер. Пару минут назад.
— Уже? Гм... — Питер Коул, молодой и энергичный издатель, брал на уик-энд домой рукописи и звонил Эду почти каждую субботу или воскресенье, чтобы задать кое-какие вопросы, далеко не всегда важные. Эд вспомнил, что он тоже принес домой рукопись, биографию. — А просил перезвонить?
— Забыла. Не знаю. Извини, дорогой. — Занятая своими мыслями, Грета машинально поставила на огонь кофейник.
Эд с Гретой устроились в уголке гостиной, имевшей форму буквы L, — эту часть комнаты они использовали как столовую. Ее окна выходили на улицу, и с того места, где сидел Эд, была видна внизу длинная полоса зелени — Риверсайд-парк. Что, если Аноним сейчас внизу, кружит около их дома? Или околачивается возле супермаркета на Бродвее, куда они ходят, вдвоем с Гретой или поодиночке, каждое субботнее утро, около одиннадцати? Часто они брали с собой Лизу и привязывали на улице к ограде.
Грета облокотилась о стол:
— Ох, Эдди, мне так грустно.
— Знаю, дорогая. Я позвоню им, в полицию. А если они ничего не скажут, пойду сам на Центральную улицу.
— Прошло уже почти три дня. Не знаю, хорошо ли ее кормят.
Эд был рад, что Грета не сомневается в том, что Лиза жива.
— Не волнуйся об этом. У нее прекрасное здоровье.
Грета положила сигарету и прикрыла глаза кончиками пальцев.
— Если ее убили, не знаю, как мне это пережить, Эдди, — проговорила она со слезами в голосе.
Эд опустился на колени рядом с ней. Он хотел сказать: «Мы заведем другую собаку, сразу», — но сейчас говорить так было нельзя, это означало бы, что Лиза потеряна безвозвратно.
— Она такая милая. Как собака она само совершенство, понимаешь?
Большинство их друзей говорили именно так. Даже когда Лиза была щенком, она не грызла ботинки — только игрушки, которые продаются в магазинах, чтобы щенки точили о них зубы. Эд рассмеялся:
— Да, она само совершенство, и я тоже люблю ее, дорогая! Вытри глаза, и давай подумаем о покупках. Ты составила список? — Он вспомнил, что в этот уик-энд должен прочитать биографию, а рукопись была объемистой. Ладно, если не успеет, он засядет за нее ночью. — Не пойти ли нам в кино сегодня днем? Или лучше вечером? Что мы хотели посмотреть? «Катамаран», кажется? Я узнаю сеансы.
Грета мало-помалу приходила в себя. Она все еще выглядела печальной, но, возможно, уже составляла мысленно перечень того, что надо купить. По выходным они обычно обедали в два или три часа, а вечером ограничивались только легкой закуской.
— Я, пожалуй, приготовлю Sauerbraten.
Они отправились вместе в магазин. Эд сначала занес в прачечную неподалеку от супермаркета грязное белье в двух наволочках. Потом присоединился к Грете и занял для нее место в очереди, пока она сновала по магазину, добавляя небольшие покупки вроде крабового мяса или пате в свою доверху нагруженную тележку. Эд понимал, что делать покупки можно и более простым способом; люди его положения не часто ходят по супермаркетам. Но они с Гретой вот так же вместе ходили за продуктами, когда познакомились, и Эду не хотелось отказываться от этой привычки. Мясо они покупали в магазине на другой стороне Бродвея. Эд заставил себя не вспоминать о том, как при виде их обрадовалась бы Лиза, которую обычно привязывали к ограде. Собака не самое главное в жизни. Они так переживают только потому, что в их семье Лиза заняла место ребенка. Это очевидно.
— Давайте, — сказал кассир, поскольку Эд на несколько секунд замешкался, водружая тележку на транспортер. Он оглянулся, отыскивая взглядом жену, и с облегчением увидел, что она спешит к нему с ананасом в руках. Она улыбалась, словно говоря: «Экзотика, знаю, но очень хочется». Грета протиснулась к Эду, задев женщину, стоявшую позади; та с неодобрением наблюдала за их маневрами.
В пять часов Эд позвонил в полицейский участок. Они переслали письма на Центральную улицу, но пока еще не получили ответа, сказал полицейский.
— Это капитан Макгрегор?
— Нет, он сейчас не дежурит.
— Когда ждать ответа?
Эд услышал, как полицейский вздохнул:
— Трудно сказать, сэр.
— Могу я позвонить на Центральную улицу?
— Лучше не надо, они этого не любят. Ведь неизвестно, на кого попадешь. Даже я не знаю.
— Так когда придет ответ? Завтра?
Эду объяснили, что по воскресеньям на Центральной меньше обслуживающего персонала и что-то еще в таком духе. Эду невыносимо было думать, что придется ждать до понедельника.
— Понимаете, дело не только в письмах. Украли мою собаку. Я объяснил все это капитану Макгрегору и офицеру по фамилии Сантини.
— Ах да, — произнес голос без малейшего намека на понимание.
— Вот почему я тороплю вас. Не хочу, чтобы моя собака погибла. Автор писем похитил мою собаку. По правде, меня совершенно не интересует, кто он, я просто хочу вернуть свою собаку.
— Да, конечно, но...
— Может, все же что-то станет известно сегодня вечером? — вежливо, но настойчиво спросил Эд. — Могу я позвонить вам, скажем, около десяти? — У Эда возник соблазн предложить им денег, чтобы ускорить расследование, но он подумал, что так никто не делает. — Может, вы позвоните сейчас на Центральную и спросите, выяснили они что-нибудь или нет?
— Ладно. — Тон полицейского не обнадеживал.
— Договорились. Я тогда позвоню вам позднее.
В половине седьмого Эд и Грета пошли в кинотеатр на Пятьдесят седьмой улице смотреть «Катамаран». Приключенческий фильм: Тихий океан, опасность, тропические острова, победа героизма над стихиями и случайностями. На время Эд отвлекся от своих мыслей, возможно, Грета тоже. После фильма они перекусили в баре превосходными гамбургерами, выпили красного вина и вернулись домой около десяти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41