Через минуту послышалось урчание мотора, и из недр фургона появился капот почти нового «мерседес-бенца» с откидным верхом. Келп наткнулся на него рано вечером на Парк-авеню в районе Шестидесятых улиц. Так как машина должна была служить им недолго, ей оставили номерной знак «МД». Келп решил простить врачей.
Доски прогнулись под тяжестью автомобиля. Марч за рулём был вылитый Гарри Купер. Он махнул Келпу рукой, и «мерседес» с потушенными фарами съехал на дорогу.
В тюрьме Дортмундер опять посмотрел на часы и увидел, что время истекло.
— Пошли! — скомандовал он.
Трое мужчин помчались, пересекая двор, к прачечной, по которой только что прошёл луч прожектора. Дортмундер и Чефуик поставили лестницу, и Гринвуд первым поднялся по ней. Когда вое трое оказались на крыше, они втащили лестницу и легли в тени парапета, чтобы перевести дух, пока над ними пробегал луч прожектора. Потом вскочили на ноги и отнесли лестницу к наружной стене. На этот раз первым поднялся Чефуик со своей чёрной сумкой. Он достиг вершины стены, перелез через неё и спустился по верёвке, держа сумку в зубах. Гринвуд последовал за ним. Дортмундер должен был спускаться последним. Он сел верхом на стену и начал тянуть на себя лестницу.
Чефуик соскользнул на землю в тот момент, когда в открытой машине появился Марч. Чефуик вынул ручку сумки из зубов, занывших от напряжения, и перелез в машину — они не могли позволить себе открывать дверцы.
Гринвуд спускался по верёвке, а Дортмундер по-прежнему тянул лестницу. Луч прожектора настиг его, скользнул дальше, потом внезапно остановился и вернулся назад. Дортмундер исчез, но лестница упала на крышу прачечной. При её падении раздался удар — бу-у-ум!
Тем временем Гринвуд прыгнул на переднее сиденье машины.
Чефуик уже устроился на заднем. Дортмундер поспешно спускался по верёвке.
— «Ууууу» — начала сирена. Одним прыжком Дортмундер отделился от стены, выпустил верёвку и упал на заднее сидение машины, закричав:
— Поехали!!!
Марч вдавил акселератор.
Завывания сирен неслись со всех сторон. Келп, стоявший с электрическим фонариком около фургона, начал нервно покусывать губы.
Марч включил фары, так как ехал слишком быстро, чтобы пользоваться только светом уличных фонарей. Тюрьма позади казалась просыпающимся жёлтым вулканом. С секунды на секунду из неё посыпят патрульные машины.
Марч на двух колёсах повернул налево, и теперь перед ним была прямая дорога. Он утопил педаль газа.
На свете есть ещё молочники, которые встают рано утром, чтобы доставить молоко. Один из них, на тележке, спокойно приближался к середине перекрёстка, когда, повернув голову, увидел фары надвигающейся машины. В ужасе он откинулся назад, и ящики с бутылками повалились.
Марч объехал груду битой посуды и озеро молока как в хорошем слаломе, не снимая ноги с педали газа. Ему предстояло уже скоро тормозить, а стрелка спидометра не перевалила за 150.
Келп не услышал шума мотора — его перекрывал вой сирен.
Но он услышал визг тормозов. Выглянув за угол, он увидел, как появилась с опушённым верхом машина, круто повернула и помчалась вперёд.
Келп включил электрический фонарик и стал размахивать им как сумасшедший. Неужели Марч его не видит?
Марч знал, что делает. В то время, как его пассажиры цеплялись за сиденья и друг друга, он вихрем донёсся до конца квартала, точно направил машину на доски, въехал в фургон и намертво затормозил, остановив машину в пяти сантиметрах от передней перегородки. Потом выключил мотор и фары.
Келп тем временем убрал свой фонарик и быстро затолкал доски в фургон. Когда он захлопнул одну створку двери, протянулись руки, чтобы помочь ему забраться, захлопнулась вторая створка, и фургон был закрыт.
Секунд тридцать в полнейшей темноте слышалось лишь прерывистое дыхание пятерых мужчин. Потом Гринвуд заявил:
— Нужно вернуться. Я забыл зубную щётку.
Все засмеялись, и хотя смех был нервный, атмосфера тем не менее разрядилась. Марч вновь включил фары, потому что наружу, как они убедились, свет не проникал. Все стали пожимать друг другу руки и поздравлять с отлично выполненной работой.
Потом они замолчали и слушали, как мимо проехала полицейская машина с сиреной.
— Мчатся по нашему следу, — сказал Келп, и все опять засмеялись.
Задуманное удалось. Теперь всё было просто. Они просидят в кузове примерно до шести утра. Лотом Келп займёт место в кабине и отгонит грузовик через укромные бруклинские закоулки во двор одной школы; «мерседес» выведут из фургона и оставят с ключами в замке зажигания. Грузовик же продолжит свой путь до Манхэттена, в гараж, куда за ним придёт человек майора, чтобы вернуть его в бюро проката.
Все были в восторге и, чувствуя облегчение, обменивались шутками. Через некоторое время Келп достал из кармана карты, и они немедленно принялись играть в покер.
В четыре утра Келп заявил:
— Завтра мы отправимся за изумрудом и получим деньги.
— Что ж, можно начать и завтра, — заметил Гринвуд и повернулся к сдававшему Чефуику.
В машине настала тишина.
— Что ты имеешь в виду — «начать завтра»? — наконец спросил Дортмундер.
Гринвуд нервно передёрнул плечами.
— Потому что это будет непросто сделать, — сказал он.
— Почему же? — настаивал Дортмундер.
Гринвуд прочистил горло. Смущённая улыбка играла у него на губах. Он по очереди посмотрел на своих приятелей.
— Потому что я спрятал его в комиссариате полиции, — ответил он.
Фаза Третья
— В комиссариате полиции? — спросил майор Айко, обводя присутствующих недоверчивым взглядом.
Собрались все пятеро: Дортмундер и Келп сидели на своих обычных местах перед письменным столом, Гринвуд, так удачно прошлой ночью бежавший из тюрьмы, расположился между ними в кресле, которое он принёс из другого конца комнаты.
И ещё двое, представленных майору как Роджер Чефуик и Стэн Марч. Часть мозга майора Айко была занята этими двумя. Он с нетерпением ждал окончания встречи, чтобы поскорее приказать составить два новых досье.
Но главная часть мозга майора была полна недоверия.
— В комиссариате полиции? — повторил он блеющим голосом.
— Это там, где я находился, — деликатно напомнил Гринвуд.
— Но вы ведь безусловно могли… В «Колизее»… Где-нибудь…
— Он его проглотил, — сказал Дортмундер.
Майор уставился на Дортмундера, пытаясь понять, что сказал этот человек.
— Прошу прощения?
Ему ответил Гринвуд:
— Когда я понял, что меня поймают, я находился в коридоре. Ни малейшей возможности спрятать что-либо не было. Я даже не мог его бросить. Я не хотел, чтобы камень у меня нашли, и проглотил его.
— Понимаю, — голос Айко звучал неуверенно. Потом он выдавил кривую улыбку. — К счастью для вас, мистер Гринвуд, я безбожник.
— Неужели? — в недоумении, но вежливо поинтересовался Гринвуд.
— В моём племени изумруд «Балабомо» имеет религиозное значение, пояснил майор. — Но продолжайте. Когда вы снова взяли его в руки?
— Только на следующий день, — ответил Гринвуд. — Я бы предпочёл не останавливаться на этой части истории…
— И всё же, попрошу вас.
— Хорошо. Когда я вновь обрёл изумруд, я был в камере.
Вероятно, полиция боялась, что меня сразу же начнут разыскивать соучастники, и на первые два дня меня поместили в вестсайдском комиссариате. Я находился в одной из камер на верхнем этаже.
— И вы спрятали изумруд там?
— Не оставалось ничего другого, майор. Я не смел держать камень при себе. Ведь это тюрьма.
— А вы не могли глотать его постоянно?
Гринвуд через силу улыбнулся.
— Только не после того, как я получил его в первый раз.
— Ммм, хорошо, — с сожалением произнёс майор. — Что же мы теперь будем делать? — спросил он, глядя на Дортмундера.
— Мнения разделились, — ответил тот. — Двое за, двое против, один колеблется.
— Вы хотите сказать, что можно ещё раз попробовать получить изумруд?
— Точно.
— Однако… — майор развёл руками, — что же вас удерживает? Если вам удалось проникнуть в тюрьму, то простой комиссариат…
— Всё так, — сказал Дортмундер. — Но у меня ощущение, что не нужно дразнить судьбу. Мы предприняли для вас две попытки, в сущности за одну цену. Нельзя продолжать до бесконечности. Удача будет против нас.
— Удача? — повторил майор. — Но не благодаря же удаче вам всё удавалось, господин Дортмундер. Благодаря ловкости, вашим организаторским способностям, вашему опыту… Вы по-прежнему так же ловки, способны всё хорошо организовывать, как и в прошлую ночь. Только больше опыта.
— У меня такое ощущение, — пояснил Дортмундер, — это как во сне, когда бежишь по коридору, а он всё не кончается.
— Но если господин Гринвуд спрятал изумруд и знает, куда спрятал и… — майор повернулся к Гринвуду. — Он хорошо спрятан, не так ли?
— Очень хорошо, — заверил его Гринвуд.
Майор развёл руками.
— Тогда я не вижу никакой проблемы. Господин Дортмундер, если я вас правильно понял, вы относитесь к тем, кто против попытки?
— Совершенно верно, — ответил Дортмундер. — И Чефуик согласен со мной. Гринвуд и Келп хотят попытаться ещё. Марч колеблется.
— Я присоединяюсь к большинству, — сообщил Марч. — У меня нет своего мнения.
— Я против этого проекта по тем же причинам, что и Дортмундер, — заявил Чефуик. — Считаю, что существует предел, который не следует переступать, и опасаюсь, что мы как раз к нему подошли.
— Но тут всё гораздо проще, — возразил Гринвуд. — Ведь это комиссариат, повторяю тебе. Ты знаешь, что это означает. Просто здание, полное парней, печатающих на машинках. Если есть вещь, в которую они не верят, так это в то, что к ним может кто-нибудь вломиться… Не сравнить с тюрьмой, из которой вы меня вытащили.
— Больше того, — добавил Келп, — мы столько времени потратили на эту работу, что мне противно бросать всё на ветер.
— Я прекрасно тебя понимаю, — сказал Чефуик, — и в чём-то согласен с тобой, но вместе с тем у меня ощущение, что это будет испытанием судьбы. Мы провели две операции: никто из нас не погиб, никто не сидит в тюрьме, никто не ранен. Мы должны благодарить бога, что всё прошло так благополучно. Нужно бросить это дело и заняться чем-нибудь другим.
— Вот в том-то и суть, — возразил Келп. — У нас пока нет ничего на примете, надо найти что-нибудь подходящее. Но есть дело с изумрудом, так почему бы не попытаться ещё раз?
— Три работы по цене одной, — заметил Дортмундер.
— В этом отношении вы правы, — вмешался майор. — Вы проделали большую работу, чем было предусмотрено нашим контрактом, и должны быть лучше оплачены. Вместо тридцати тысяч долларов на человека, как условлено, мы вам дадим… — Айко сделал паузу и подумал. — Тридцать две тысячи, — наконец продолжил он. — Лишние десять тысяч на всех.
Дортмундер усмехнулся.
— Две тысячи долларов, чтобы вломиться в комиссариат полиции? За такие деньги я не вломлюсь даже в телефонную будку.
Келп посмотрел на майора так, будто разочаровался в своём лучшем друге.
— Это на самом деле мало, майор, — сказал он. — Если это всё, что вы можете предложить, то лучше прекратим разговор.
Майор нахмурил лоб и поочерёдно посмотрел на присутствующих.
— Не знаю, что сказать, — признался он.
— Скажите: десять тысяч, — намекнул Келп.
— На человека?
— Вот именно. И 200 долларов в неделю.
Майор задумался. Слишком быстрая капитуляция могла вызвать подозрения, и он ответил:
— Я не могу дать столько. У моей страны нет такой возможности, мы уже и так пошатнули национальный бюджет.
— Тогда сколько? — дружелюбно спросил Келп.
Майор кончиками пальцев забарабанил по столу. Он прищурился, потом закрыл один глаз, почесал голову за левым ухом и, наконец, решился.
— Пять тысяч.
— И двести долларов в неделю.
— Хорошо, — согласился майор.
Келп посмотрел на Дортмундера.
— Это тебя устраивает? Дортмундер покусал палец и пришёл к выводу, что майор видимо, понял, что он, Дортмундер, тоже играет комедию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24