С этими словами он вынул из ножен длинный меч, лезвие которого было таким тонким, что оно исчезло из глаз Джейка, когда Фо Саан повернул его к нему острием. Это было первое, что он узнал про меч. И много всякого добавилось к этим первым сведениям, прежде чем учитель позволил мальчику хотя бы притронуться к рукоятке меча.
Джейку предстояло научиться дышать, стоять, двигаться, прежде чем он получил оружие в руки. Ему предстояло научиться думать о своем теле, как о целой армии, во главе которой его поставили. Научиться понимать его слабости и силу, его возможности и ограниченности.
Каждый день, придя из школы, он занимался с Фо Сааном, и его тело крепло и растягивалось, мышцы наращивались на костях и жилах. Нельзя сказать, что его родители не замечали происходящих в нем перемен. Совсем напротив, очень даже замечали. Но его матери и в голову не приходило вмешиваться в этот процесс. Она больше опасалась уличных драк, в которые Джейк непременно встревал, и понимала, что если он не научится драться, то пропадет. Возможно, это была не типично родительская реакция на появление бойцовских качеств в сыне, но она была явно нетипичной матерью и с самого начала распознала в сыне уникальную личность, с каждым днем раскрывающую новые грани своего характера, как бутон раскрывает свои лепестки под солнцем.
— Если у тебя есть союзники, — говорил ему Фо Саан, — сплачивай их вокруг себя. Если ты оказался на вражеской территории, не мешкай. Если тебя схватили враги, не дергайся без толку, но сосредоточься и жди, когда представится возможность освободиться. Если вышел на смертный бой, бейся до последнего. Но, что бы там ни было, не забывай, что есть некие дороги, по которым не следует ходить, некие враги, на которых не следует нападать, некие города, которые не следует осаждать, и некие земли, за которые не следует вступать в споры.
Годы спустя Джейк узнал, что Фо Саан цитировал ему «Искусство войны» Сунь Цзу. И сейчас, сидя в бассейне токийской бани, он не мог не думать, что вступил на одну из тех дорог, по которым не следует ходить. Если это так, то он знал, куда она его приведет: на смертный бой. И тогда ему придется биться до последнего.
Джейк почувствовал колебание обжигающей воды и посмотрел влево. Там был молодой японец с лицом как у хорька. Татуировка густо покрывала, подобно какому-то фантастическому одеянию, его плечи, грудь, спину и руки.
— Мне не следовало бы сюда приходить, — сказал Хорек. — Особенно после той кутерьмы в Доме Паломника. Согласись, что моя информация оказалась весьма ценной. — Он опасливо огляделся вокруг, хотя в непосредственной близости от них никого не было. — Но тебе следовало бы меня предупредить, зачем тебе надо было знать местонахождение Ничирена. Той взрывной волной его могло добросить до Хиросимы.
— Это он воспользовался взрывчаткой.
Хорек загоготал.
— Клянусь Буддой, я бы и сам к ней прибегнул, если бы ты пришел по мою душу.
— Мне опять нужна твоя помощь, — сказал Джейк. Хорек отвернулся.
— Нет. Никак не могу.
— Поверь, это очень важно, иначе я не обратился бы к тебе так скоро после того, как купил у тебя ту информацию. Я знаю про твои трудности.
— Сомневаюсь. Ты понятия о них не имеешь. Откуда такая самоуверенность?
Джейк видел, что японец нервничает, и решил не напирать на него, а постараться убедить.
— Видишь ли, — осторожно начал он, — дело приобретает личностный характер.
— Еще бы не личностный! — воскликнул Хорек. — Что можно было ожидать после того, как ты убил лучшего друга Ничирена? Какое-то время он вряд ли будет слишком низко кланяться в твою сторону...
На это Джейку нечего было возразить.
— Десять тысяч долларов.
— Не умаслишь!
— Сколько? Если тебя волнуют деньги...
— Нет, не деньги, — прервал его Хорек. — Меня волнует собственная шкура. Понял? — Он шмыгнул носом. — Извини, я больше ничего не могу для тебя сделать. Скажи спасибо, что мы вообще встретились. Почел своим долгом придти сюда.
— Самому мне с этим не справиться.
— Ничего не попишешь! Надо раньше было думать и не давать ему улизнуть у тебя из рук.
Джейк задумался. Если этот информатор смог накрыть Ничирена раз, сможет и другой.
— Если хочешь, я могу гарантировать, что ты останешься чистым. Просто выходишь из дела, и все. А я сегодня же перевожу на твой счет десять тысяч долларов США.
Хорек повернул голову.
— Ты пришел сюда, — продолжал Джейк, чувствуя, что движется в правильном направлении, — и это главное. И я не прошу тебя связывать себя новыми обязательствами.
— Да? А чего же ты просишь?
— Назови источник, откуда ты почерпнул информацию, которую ты мне продал в прошлый раз.
— Насчет Ничирена?
— Да.
— Ты, наверное, думаешь, что я спятил.
— Нет. Я думаю, что ты не прочь стать немного богаче через десять минут. — Джейк пожал плечами. — Что ты теряешь? Я ведь не могу воспользоваться твоим источником. И тебя никоим образом не могу скомпрометировать, зная о нем.
— Пятнадцать тысяч. Порядок!
— Нет, десять. Это мой предел.
— Хорошо. — Хорек понимал, что ему никогда в жизни больше не представится случая так легко загрести такую кучу денег. — Источник той информации является своим человеком в клане Комото.
— Кто конкретно?
— Сейчас ты трогаешь за самую пуповину, через которую я получаю жизненные соки. Это имя цены не имеет.
Джейк кивнул. Он знал, что такое предел, не хуже своего собеседника.
Примерно через два часа после того, как он зашел в здание общественной бани, он вышел из него, чувствуя себя, по крайней мере, более уверенно. Он теперь находился на земле, за которую он мог — и в глубине души считал, что должен — поспорить. Но даже если ему теперь надо будет впервые в жизни поступиться принципами, которые он усвоил, обучаясь у Фо Саана, то будь по сему. Какова бы ни была цена, он должен заплатить ее именно сейчас. Такова его судьба, и он останется тверд в принятом решении. Он — творец своей судьбы.
На улице все еще лил дождь. Ненастный день кончался, и безликие, скучные сумерки растекались по токийским улицам. Неоновые огни исчертили полосами мокрый асфальт, но непрестанный дождь смыл все краски с отражений. С болью в сердце Джейк вспомнил, как его дантай переходил улицу перед входом в Дом Паломника.
Он прошел мимо местного отделения ресторана Макдональдс, скользнув безразличным взглядом по группе подростков-американцев, собравшихся перед знакомым желто-красным фасадом. Невзирая на погоду, они беззаботно смеялись, неуклюже заигрывая с проходящими девушками.
Биг Мак не прельстил Джейка. Он перекусил в типичной японской харчевне порцией суси — закуской из сырой рыбы с хреном и рисом, запив ее китайским пивом, а потом еще и необыкновенно горячим чаем, традиционно отдающим рыбой в таких заведениях. Было уже темно, когда он завершил свою трапезу. Выйдя на улицу, Джейк подумал, что пора приступать к задуманному.
Найти то, что он искал, оказалось нетрудно. Подобного рода игорные дома имеются в Токио в изобилии, но найти их может лишь тот, кто знает об их существовании. Поскольку Джейка здесь не знали и, возможно, потому, что он был гайдзин - иностранец, ему пришлось выложить изрядную сумму за вход.
Джейк пробрался сквозь пелену сигаретного дыма, смешанного с терпким запахом пота. Еще он ощутил специфический запах страха, исходивший, очевидно, от проигравших.
Вокруг низенького столика, отполированного локтями играющих, сгрудились в основном бизнесмены средних лет в темных костюмах, накрахмаленных рубашках и черных галстуках. Они стояли на коленях перед столиком, как молящиеся перед алтарем. В комнате было неимоверно жарко и душно, но этого, по-видимому, никто не замечал.
Банкометы были голыми по пояс. Мышцы на их татуированных телах так и играли, когда они подгребали деньги к себе или, наоборот, расплачиваясь.
Джейк, борясь с ощущением, которые психологи называют дежа-вю , нашел место за столиком и начал играть. Начал он осторожно, и примерно через час был в небольшом выигрыше.
Затем, по мнению сидящих с ним рядом японцев, его укусил клоп азарта, и он, пытаясь увеличить выигрыш, начал ставить по-крупному и неосмотрительно. Через три часа он проигрался в пух, но все еще не желал оставлять игру. Он поднялся от стола на нетвердых ногах и шепнул что-то на ухо официантке. Она поставила свой поднос с горячим сакэ и указала ему на зашторенную дверь в конце комнаты.
Контора ростовщика находилась неподалеку, через три квартала. Свет из окна падал на мокрый асфальт перед входом.
Хозяин конторы был настоящий человек-гора. Жировые складки спадали ему на плечи, а глаза совсем потерялись среди необъятных щек. Свои маленькие, пухлые пальцы он держал сцепленными на раздутом до безобразия животе.
— Чем могу быть полезным? — спросил он по-английски.
— Я хотел бы у вас занять денег, — ответил Джейк на японском.
Ростовщик, чье имя было Фудзикима, проворчал, бросив на него сердитый взгляд своих маленьких карих глаз:
— Какое можете представить обеспечение под залог?
— У меня большой счет в банке, — солгал Джейк, изображая на лице виноватую улыбку. — Но, принимая во внимание час, я не могу им воспользоваться. Как быть? Сегодня удача должна повернуться ко мне лицом. Я точно знаю.
— А-а, игрок! — Фудзикима расплылся в улыбке. — У меня к игрокам слабость. — Он выключил улыбку, как лампочку. — У вас чековая книжка с собой?
— Боюсь, что нет.
— Х-м-м-м. Вы здесь живете? Есть у вас постоянный адрес? Работа?
— Я приезжаю сюда четыре-пять раз в году, — ответил Джейк. — Потому у меня и есть здесь счет в банке.
— В каком?
Джейк удовлетворил его любопытство, но ростовщик покачал головой.
— Нет, слишком велик риск. Вы не можете предложить мне никаких гарантий. С моей стороны было бы неразумно...
— Вот мой паспорт, — перебил его Джейк, залезая в карман куртки. Он положил сей документ на видавший виды стол Фудзикимы, схватил бумагу и карандаш. — Вот здесь я остановился. Уверяю вас, ровно в десять часов утра я буду у вас с деньгами.
Человек-гора смотрел скучающим взглядом на паспорт и на написанный адрес.
— Послушайте! — Джейк добавил пару унций мольбы в свой голос. — Я ведь без паспорта никуда от вас не денусь. И вы сами сказали, что питаете слабость к игрокам.
— Проценты будут высокими.
— Я понимаю.
Рука Фудзикимы накрыла паспорт, сгребла его со стола.
— Завтра ровно в 10 часов. — Он поднял глаза на Джейка. — Сколько вам надо?
Через десять минут Джейк вернулся к игорному столу. Соседи заметили, что первое время он держался и сделал несколько вполне разумных ходов. Но азарт снова овладел им, и он в минуту спустил все, что занял у ростовщика. Ветераны обратили внимание на то, что у него был весьма бледный вид, когда он покидал стол, и они даже обменялись мнениями по этому поводу. Но банкомет напомнил им, зачем они сюда пришли. Игра возобновилась, и даже более ожесточенная, чем прежде. Так что о Джейке забыли почти все.
Он не был, однако, забыт Фудзикимой, и когда часы показывали уже 11.50, а Джейк все не появлялся, ростовщик поднял трубку, набрал номер и, услышав обычное «моси-моси» , попросил Микио Комото. Комото был человеком, на которого Фудзикима работал. Он был также человеком, который владел игорным домом, где Джейк проигрался накануне.
Микио Комото был главою якудзы - преступного клана. Ему надо было дорожить своей репутацией, как и ростовщику. Получив информацию от Фудзикимы, он немедленно послал двух своих людей в отель, где остановился должник.
Джейк пробудился от тяжелого сна без всяких сновидений, почувствовав приставленное к его виску дуло револьвера 38 калибра.
— Подымайся, — сказал один из людей по-японски. Голос его был низкий и гортанный. — Подымайся сейчас же.
Дорога, по которой не следует ходить. Он вышел на нее, и поворотить назад было уже нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105