Словно ее в чем-то уличили, виновато покачала головой. Потом выпалила:
– Знаю, куда он собирался податься, это все.
Шелли переглянулся с Руссо, тот кивнул. Потом последовал поток приказаний окружающим.
– А вы идете со мной. Оба. Думаю, в какое-нибудь местечко поукромнее.
Шелли взял ее за руку.
– Он жив? – повернулась к нему Роз.
Шелли с мрачным видом посмотрел на часы.
– Был жив, двенадцать часов назад... чуть больше.
– Это я знаю! – оборвала она.
– Извини. Это последнее сообщение от него.
Потом они торопливо шагали через толпу пассажиров, спускались по узкой железной лестнице, шли по коридору, где гулко отдавались их шаги, вошли в дверь без таблички. Руссо закрыл дверь. Тесная, скудно меблированная комната. Руссо запер дверь. Казалось, помещение предназначено для того, чтобы запугивать, сбивать с толку. Руссо указал на жесткое кресло.
– Кофе? – заботливо спросил он.
Роз покачала головой.
– Патрик сказал, ты знаешь, куда он направляется. Итак – куда? – спросил Шелли.
Казалось, его что-то беспокоит.
– У меня кое-что есть... вам понадобится карта. Американская армейская карта.
Руссо кивал головой. Раскрыв на кофейном столике тощий портфель, Шелли принялся рыться в его содержимом.
– Какая именно, Роз?
Порывшись в сумочке, нашла компакт-пудру. Второпях рассыпала на грязный половик и на юбку.
– Вот дерьмо!.. – со слезами на глазах выругалась она. Встряхнув сложенный листок туалетной салфетки, протянула ему. – Там указано, – добавила, всхлипывая. Шелли осторожно развернул. – Надо приложить к соответствующей карте.
Снова поискав в портфеле, Шелли с непривычно громким треском развернул карту. Расстелил на полу. Руссо опустился на колени рядом. Шелли стал двигать по карте осыпанный пудрой листок. На карте сплошные горы, поняла она. Словно решая головоломку, окончательно приладил к нужному месту. На лбу выступили капельки пота.
– Здесь, – вздохнул он. – Э-э... Чилинджийский перевал. – Потрясенно поднял глаза. – Уходит в Афганистан. – Обращаясь к Руссо, пробормотал: – Сказал – завтра, – и посмотрел на часы. – Там уже почти четыре – уже завтра.
– Что собираетесь делать? – спросила Роз, глядя, как Руссо качает головой и пожимает плечами.
– Н-не знаю точно... – начал было Шелли.
– Вытаскивайте его! – подавшись вперед в неудобном кресле и сжав кулаки, услышала она собственное грозное рычание.
– Где твои улики? – настойчиво спросил Шелли. Она вцепилась в дорожную сумку.
– Здесь. У меня... и у него. Выручайте его.
– Ты уверена?
– Уверена. Для них это полный крах. Для Шармаров.
Шелли кивнул и с серьезным видом повернулся к Руссо.
– Клод, есть один путь. «Medecins sans Frontieres». У них ближе, чем у кого-либо, должен быть вертолет, и не один...
– Не могу, Питер. Даже для тебя.
– Должен, Клод. Дама настоятельно просит. Мне известно, что некоторые ваши люди летают и даже пилотируют медицинские вертолеты. Им приходится делать это, Клод, хотя бы для безопасности врачей! Поговори, пожалуйста, с ними. Я расценю это как услугу нашему ведомству по высшему классу. Grande obligation. Отплачу не меньшей услугой.
В маленькой комнате от присутствия троих людей и от ее собственного волнения Роз стало жарко. Волнения за себя отошли на задний план, оставался только страх за Хайда. Чувствовалось, что ее настойчивость и угрызения собственной совести были мучительны для Шелли. Руссо, казалось, поглощен мыслями о Роз. На самом деле взвешивал, что он получит, рискуя ценными фигурами на шахматной доске.
Наконец энергично кивнул. Черные волосы упали на бледный широкий лоб. Смахнув их назад, улыбнулся Роз.
– Отлично, Питер, – помахал длинным указательным пальцем, – я хочу знать... все.
Указал на дорожную сумку, которую Роз машинально прижала к себе, словно боялась, что отнимут. Шелли хотел было возразить, но потом, учитывая, что поставлено на кон, сдался.
– Договорились.
Руссо, удовлетворенный, прошел в угол и поднял с грязного половика телефон. Увидев, что он решительно набирает номер, Роз облегченно вздохнула.
– Извини, Роз, – тихо сказал Шелли, глядя на сумку, как на зверька, готового в любой момент спрыгнуть с колен и удрать. – Конечно, сделаем все... – Покачал головой. – Все, что в наших силах.
Казалось, он уже сожалеет о сделке с французом. В голосе не слышно оптимизма. Все внимание на сумке, ее содержимом. Уступил Руссо... за так.
– Считаешь, что его нет в живых, так, что ли? – с вызовом спросила Роз.
Шелли молча кивнул. Похоже, думает, что продешевил, и теперь жалеет. Хочет нарушить контракт. Потом заговорил.
– Эли сказала, что он бросил трубку, будучи чем-то напуган. Значит, двенадцать часов назад, и даже больше, они уже были у него на хвосте! Подумай, на какой риск они пошли, чтобы остановить тебя, Роз. – Развел руками. На лице, как экзотический огонек на фоне привычных размышлений о расчетах и сделках, мелькнули неподдельное сочувствие и сожаление. Ему хотелось сделать доброе дело, поступить как надо, но холодный ветер неверия и пессимизма гасил энтузиазм. Пробормотал: – Не знаю, Роз, выберется ли он на этот раз.
Ее трясло при воспоминании о собственной схватке со смертью.
Я тоже не знаю, призналась она себе. Я тоже...
* * *
Холодно. Вместо снега в лицо иголками впиваются острые ледяные кристаллики. С трудом шагающий на нейлоновой связке Касс тянет назад. Висящий на груди автомат примерз к парке. Непогода врывается через перевал, толкая их назад, к преследователям. Крутясь и сбивая с пути, завывает ветер.
Почти ничего не видно. На тропе под свежим снегом предательский лед. Спотыкался – падал Касс. Падал Касс – сам валился с ног или недовольно останавливался. Рана на ноге теперь давала о себе знать лишь тупой болью.
Впереди, рядом с границей, извивается невидимый Чиллинджийский перевал. Хайд начал отдавать себе отчет, что они не дойдут, хотя бы просто потому, что его представление о том, что их ожидает по ту сторону, свелось только к слепой вере. На той стороне не будет никого и ничего – такая же ужасная погода и медленная смерть от охлаждения. Или доживут до утра, когда очистится небо и преследователи завершат свое задание. Несколько очередей из автоматов по двум уже закоченевшим фигурам.
Хайд был уверен, что замерзает. Чувствовал, как под вроде бы теплой одеждой и ледяной кожей постепенно стынет кровь. Отсюда тебе не выбраться... Мысль крутилась, как закольцованная магнитная лента, и у него не было ни сил, ни тепла, чтобы бороться с ней. Все из-за этой долбаной погоды. Ландшафты он еще переносил: пустыни, горы, леса, заросли, тундру. В хорошую погоду, когда единственной реальной опасностью были люди... но не как теперь. Неуклюжие вооруженные фигуры ринутся сюда, чтобы обнаружить: работа уже завершена.
Касс споткнулся снова.
Его сознание тщетно пыталось понять, что валит его с ног, скользя, как замерзшие пальцы по нейлоновому шнуру. В какой-то момент в разрыве снегопада увидел огромные наледи и блестевшие, как мятая фольга, разводья. Неуклюже обернувшись на теряющих опору ногах, увидел на смерзшемся снегу фигуру Касса. Видно, снова пошла кровь, если это возможно на таком холоде. Спотыкаясь, поспешил к распростертому телу, упав на колени, стал трясти Касса, не решаясь думать, что это конец. Изо рта полились еле слышные ругательства, требуемый на них воздух обжигал легкие.
Касс, лежа на спине, сквозь заиндевевшие ресницы глядел в тоже опушенные инеем глаза Хайда. Щетина смерзлась, губы потрескались, еле шевелятся. Потянул Хайда за рукав. Хайд поднял его в сидячее положение, спрашивая в замерзший воротник парки:
– Можешь? – Громче: – Можешь? – Он старался перекричать завывание обжигающего грудь ветра и превозмочь навалившуюся с того момента, как остановился, тяжесть. Заставить Касса двигаться тяжелее, чем его тащить, а это, возможно, еще предстоит. – Вставай, – вопил Хайд, усаживая его, потом переворачивая на живот и устанавливая, словно пса, на четвереньки.
Крича и бранясь, поставил на ноги. Зажав рукой бок, Касс согнулся, словно его сейчас вырвет. Хайду хотелось его бросить, отвязать шнур, и пускай скатится в черную воду и скроется в ней с глаз долой. Не может. Это значит – лишиться цели, признать собственное поражение. Касс – необходимый груз, придающий смысл его страшному путешествию. Придерживая руками, привалил к себе припавшего всем весом Касса. Оба шатались под завывающим ветром, парка побелела от снега, при малейшем движении трещала в швах и складках. Где-то близко за ними обязательно должен быть патруль. Чувствуя на щеке холодное дыхание, потащил Касса за собой.
– Давай, приятель! Смотри, сколько сделали, черт возьми, за день! – Касс беззвучно кивал. – Если будем двигаться, не догонят! – Два шага, третий, четвертый, пятый и шестой; доковыляли до засыпаемых снегом последних следов Хайда. – Двигаться, двигаться, двигаться... – бормотал он, подбадривая и Касса, и себя.
– Где они? – услышал он.
– Позади. Сзади нас. Должны быть!
Касс остановился на свежем, по щиколотку, снегу, пошатываясь, выпрямился и, словно тонущий, замахал руками. Серое безжизненное лицо. Потом повернулся и прохрипел:
– Проваливай! Валяй отсюда!
Хайд улыбнулся растрескавшимися губами. Упрямо двинулся вперед, таща за собой Касса. Где-то под ними, как некая преграждающая путь опасность, невидимая река. В короткие промежутки между порывами ветра слышен ее ледяной рокот. Нависшая над ними стена то удалялась, то приближалась, как будто угрожая столкнуть в реку. Находиться здесь, как и продолжать их бесполезный путь, было безумием. Хайд оглянулся. Медленными деревянными движениями Касс приблизился к нему и тут же навалился всем телом. Однако под заиндевевшими ресницами блеснула решимость. Одобрительно кивнув, Хайд двинулся дальше.
Выстрела почти не было слышно – словно глухой хриплый шепот. Как и последовавших за ним еще двух. Увлекая за собой Касса, Хайд упал на обочину. Касс, ударившись о припорошенный снегом лед, застонал.
Ничего не видно. Абсолютно ничего. Дорогу позади переметал снег, скрывая от глаз стрелявших. Хайд прислушался, но ветер заглушал все звуки. Лишь вдалеке громко трещал лед.
– Откуда? – послышался голос Касса.
Хайд только потряс головой. Откуда-то сзади. Их мельком увидели в разрыве снежной завесы. Правда, наверняка снова потеряли.
Преодолевая порывы ветра, с трудом поднялся на ноги. Поставил на ноги Касса и заставил себя и его продолжать путь. Его трясло теперь уже не от холода. Те где-то рядом, не дальше сотни ярдов. До рассвета еще много часов. Им столько и не нужно. Еще два выстрела заставили их присесть, но поблизости не слышно ни рикошета, ни свиста пуль. Свернули за крутой поворот тропы, и Хайд, потянув за собой Касса, укрылся за недостаточно большим для двоих выступом скалы. Как откровение услышал их собственное дыхание. У Касса в голове достаточно ясности, чтобы замерзшими руками сжимать автомат.
Отсюда тебе не выбраться... – снова вернулось здесь, в относительном затишье за скалой. Отсюда не... В конце концов этот настойчивый примиряющий с поражением шепот вытеснит из головы все мысли. Заморозит разум.
– Пошли! – рявкнул он в ухо Кассу.
Тот изможденно кивнул.
На дороге тень, громадная фигура, с трудом движущаяся сквозь метель.
Хайд, не думая, в диком опьянении, выстрелил. Фигура поскользнулась, запнулась и, рухнув вперед, исчезла, будто проглоченная снегом и ветром. Что-то прогремело вниз, к реке. Всплеска не было слышно.
– Давай!
Кажется, никого. Только сквозь завывание ветра вроде бы слабый, похожий на овечье блеяние, крик. Нельзя сказать наверняка. Могло и показаться. Обнявшись, двинулись дальше – прошли двадцать ярдов, даже тридцать, прежде чем, согнувшись навстречу ветру, остановиться и перевести дух, жадно глотая морозный воздух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55