Хайд с удивлением почувствовал, как по спине пробежал легкий холодок, будто сзади открылась дверца холодильника...
Шумно вздохнув, он выпрямился и отрицательно затряс головой, увидев в узких дверях хозяина лавки. Подталкиваемый движущейся толпой, выставил руки ладонями вперед, смущенно отказываясь от расхваливаемых товаров. Выбравшись из тени балкона на вечерний свет, влился в текущую мощным потоком толпу, теперь более отчетливо понимая намерения следовавшего где-то позади сыщика.
Дошел до угла улицы, вливавшейся здесь в Чандни Чоук, где людской поток разливался шире и замедлял движение. Пришла уверенность в себе, на плечах и спине приятно покалывало кожу. Позади базарных крыш многоголосой Чандни Чоук катился блекнущий рыжий солнечный шар. Яркие груды бьющих в нос пряностей и специй... лавки, палатки, повозки с запряженными в них быками, автобусы, древние такси и редкий «мерседес», пытающийся вторгнуться в нечто похожее на съемочную площадку остросатирического фильма о последних днях английского владычества...
Окончательно пробудился.
Жадно вдохнул воздух, наполненный одновременно отталкивающими и взбадривающими запахами навоза, притиснутых друг к другу человеческих тел, бензина и еды. Собрал мышцы и нервы в комок. Небрежно нырнул под прилавок с рулонами шелка – на базарной площади появился пеший сыщик и тут же нервно закрутил головой: неужели упустил объект? Хайд чуть ли не потирал руки от удовольствия. Знакомая игра. В рюкзаке – «хеклер энд кох», пуля в патроннике. Но до наступательных действий далеко. Он прижался спиной к витрине, за которой на крюках висели полоски неподдающегося опознанию мяса. Дряхлый «форд», словно молодой лосось, ткнулся носом в людской поток и остановился, не сумев вывернуть с боковой улицы. Хайд сдержал удовлетворенную усмешку. Стал ждать.
Пеший принялся проталкиваться к машине. Хайд уже был в переулке – жалкие домишки, зловонные задние дворы, заваленные мусором, кишащие крысами и голодными собаками тесные проулки. Он его нашел, пересчитал, начиная от угла – этот? Нет, следующий, с пьяно покосившейся крышей и сползающей щепой. Толкнув плечом болтающуюся калитку, осторожно направился через двор. Среди мешков с мусором и сломанных картонных коробок возился будто брошеный вместе с мусором ребенок.
Через открытую дверь вошел в тесную прихожую с постеленным на утоптанную землю растрескавшимся линолеумом. Нервы напряжены. Успокаивая себя, пощупал за плечами рюкзак. Пистолет – привычный старый друг. Постоял у подножия узкой лестницы, прислушиваясь к разговорам покупателей в магазине и доносившемуся с улицы шуму. Послушал, что наверху – звуки радио и лепет ребенка. Мужской голос. Хорошо, значит, вернулся с работы. Стал тихо подниматься.
Днем он раз мельком видел Роз, самую крупную фигуру в группе, поспевавшей за высокой необычайно красивой индуской вокруг здания парламента. Сам он в это время таскал за собой тех двоих, совершая другую, более невинную, экскурсию по городу, прежде чем отважиться нырнуть в Старый Дели.
А теперь так приятно тряхнуть стариной, пусть игра только в самом начале. Собрать достаточно доказательств, чтобы выручить Касса, заинтересовать Шелли в спасении бедняги...
...если они имеются. Поднявшись наверх, он деликатно постучал в тонкую фанерную дверь. Радиоприемник или телевизор мгновенно замолк. Дверь открыл крупный индиец средних лет. Он был явно поражен, увидев белого человека, но быстро пришел в себя, изобразив недоумение. Похоже, ожидал, что кто-нибудь когда-нибудь каким-то образом явится, и был готов к определенному ответу.
– Говорите по-английски?
Мужчина, будто настраиваясь на другой язык, прокашлялся, затем просто кивнул головой.
– О, хорошо, – рассеянно поправляя очки, одергивая лямки рюкзака, начал Хайд, думая о лестнице позади себя и ничем незащищенной спине. – Видите ли, я... я кузек Филипа Касса... можно сказать, брат...
Он понял, что, как он ни хитри, его здесь ждали. В открытое окно позади чернеющей в свете заходящего солнца фигуры индийца доносился уличный шум. Хайд вдруг понял, что его здесь не боятся, как в этом случае реагировал бы кто-нибудь, не имеющий отношения к властям, но приход его предвидели. Что-то не так и становилось совсем не так. Хайд продолжал играть роль.
– Видите ли, господин Банерджи...
– Боюсь, что вы ошиблись... по какому адресу вы ищете, господин?..
Пора уходить...
– О... вы не господин Банерджи? Видите ли, мой брат называл вас; он даже говорил, что вы один из тех, кто мог бы согласиться дать положительно характеризующие его показания.
– О, нет, не понимаю, – покачал головой индус.
– Мой брат, Филип Касс... он ссылался на вас. – Хайд недоуменно пожал плечами. Повертел в руках очки. – Видите ли, я здесь только из-за него... ничего здесь не знаю. Фил просил меня сходить к вам.
– Не думаю.
Чиновничья фраза, означающая, что разговор окончен. Теперь уж никаких сомнений. Ясно, что подсадка, вместо... Бедняга Банерджи. Кем бы, черт побери, он ни был.
– Значит, вы не господин Банерджи... а он здесь не проживает?
– Господина Банерджи здесь нет.
Обрубили... Связник Касса был им известен, или же они до него докопались и посадили вместо него другого... а Банерджи гниет где-нибудь на загородной свалке. Но подсадили профессионала, а это значит, что здесь участвуют разведывательные службы. Выходит, слежку ведет разведка, следит за профессионалом, а не каким-нибудь простаком... Они приняли меры, чтобы обрубить связи Касса, – вот что важно. Все под контролем министра Шармара. Не только эта ловушка – теперь относительно нее нет никаких сомнений, – но и возможные последствия. Кто-нибудь может появиться, как тот задравший ногу тощий пес, вынюхивая, что произошло на самом деле. Хайд почувствовал, как горячей струей в кровь хлынул адреналин.
– А-а, понятно. Должно быть, перепутал адрес или фамилию. – Опять повертел в руках очки, поправил лямки, ссутулился, изображая случайного безвредного посетителя. – Извините за беспокойство.
Индиец пожал плечами. Хайд, продолжая извиняться, повернулся и стал спускаться по узкой скрипучей лестнице. Услышал, как за спиной захлопнули дверь.
У подножия лестницы стоял человек. За спиной Хайда снова открылась фанерная дверь. Мужчина через плечо Хайда посмотрел вверх. Потом их взгляды встретились – угрозы не чувствовалось. Хайд безобидно улыбнулся – это был сидевший у него на хвосте сыщик, тот, пропуская его, шагнул в сторону. Овладев собой, Хайд шагнул во двор, где одетая в сари молодая потрясающе красивая индуска брала на руки младенца. Под его взглядом она опустила глаза. Выскользнув в косую калитку, он торопливо двинулся по переулку, смешиваясь с толпой на Чандни Чоук. Водитель потрепанного «форда» сразу насторожился, но, видно, поняв поданный ему из-за спины Хайда знак, успокоился... облегченно вздохнул. Хайд, разглядывая дома и все еще толпившихся людей, прошел мимо...
...правда, не в состоянии унять колотившую его сильнее толпы дрожь, вызванную неожиданной встречей. «Хвост» среагировал на приказ того, кто занимал квартиру Банерджи. Значит, там поместили более важную птицу. Связника Касса накрыли и заставили замолчать... если у него была семья, то теперь ее тоже там нет. Но сам он пока что не скомпрометирован. Его неуверенная манера, соответствующий легенде бессвязный рассказ убедили того, наверху, и его не станут проверять. Они поверили, что Касс послал его без каких-либо задних мыслей.
Изнемогая от шума и липкой духоты, Хайд проталкивался сквозь толпы вечерних покупателей. Несколько раз останавливался, делая вид, что разглядывает прилавки и витрины. Потрепанный «форд» с изнывающим от скуки водителем тащился позади.
Шармар стремился похоронить это дело как можно глубже. Чем больше вина, тем глубже могила. Старое изречение подходило как нельзя лучше. А для Касса оно звучало весьма серьезно. Шелли нужно вызволять Касса – и побыстрее. Шармар, несомненно, в наркобизнесе, связан с выращиванием, вполне вероятно, с очисткой, даже с доставкой... скорее всего, через Балканы. Ни сербы, ни хорваты, ни словенцы этот транзит не останавливали – каждому что-нибудь да перепадало. И Касс, как малый ребенок, влип в эту игру и оказался в самой трясине.
Он потер подбородок. Шелли придется его выручать – иначе доставят домой в ящике.
* * *
Вызванный с заседания комитета парламентской фракции конгрессистской партии В.К., закрыв за собой дверь, поспешно вышел в приемную. У окна в меркнущем свете дня стоял Пракеш. Черты лица неразличимы в сумерках. За окном в последних проблесках света переливался декоративный бассейн и сверкали струи фонтана. В.К. подошел к брату.
– Что там, Пракеш... в чем дело?
Пракеш, улыбаясь, обернулся.
– Свершилось, В.К. Старый козел Чопри... умер. Я прямо из больницы.
Какое-то время не находилось слов. Он молча окинул взглядом виднеющиеся позади бассейна колонны, поддерживающие огромный купол Ротонды, и уходящий в темноту город. Шумно дышал, будто пытаясь исторгнуть застрявшие в горле слова. Город светился огнями. Бессильной, как у старика, рукой, взял брата за рукав.
– Кто... кому известно? Кто еще знает?
– Вдова, дети. Я поспешил сюда. Тебе выгодно сообщить президенту.
Шармар посмотрел на закрытую дверь зала заседаний.
– А как?..
– Сначала президенту – немедленно, В.К. – Он потащил Шармара к заваленному бумагами столу, чуть ли не силой сунул ему телефонную трубку и сам набрал номер. – Попечальнее, В.К... сдержанно, серьезно.
Пракеш вернулся к окну и, склонив голову набок, точно любопытная птица, стал слушать. В.К. молча ждал, потом заговорил, очевидно, с Намалом Сингхом. Пракеш улыбнулся. Его братец был действительно хорош для таких дел – быстро меняющий амплуа актер, гибкий политический танцовщик, неизменно выбирающий самые подходящие маски и костюмы. Пракеш понимал, что рядом с братом он выглядит грубым, заносчивым, высокомерным, не располагающим к себе. Всего лишь хорошим администратором.
Он закурил, глядя в окно на потемневшие широкие аллеи вокруг парламента. Немногие человеческие фигуры, в большинстве своем небрежно одетые туристы, редкий деловито шагающий политик или государственный служащий. Забегают через час, может быть, раньше...
– По моему мнению, господин президент, вы должны объявить об этом по телевидению сегодня вечером, – говорил брат.
Он редко нуждался в подсказках. Сам находил нужные слова, нужный тон и нужное выражение лица.
Пракеш посмотрел на его крепко сжатые пальцы. Не грозящий кому-то кулак, а торжествующий жест. Сидящие за дверью старухи и амбициозная молодежь не будут возражать против возвышения В.К. в руководстве Конгресса. Труднее будет уговорить их рискнуть своим положением, согласившись на немедленные всеобщие выборы. Выборы должны быть через полгода, но к тому времени индуистские фундаменталисты станут намного сильнее... Он потирал нижнюю губу, почти не слушая, что говорит брат. В.К., как всегда, держится безупречно.
Лидер Бхаратия Джаната обладал едва ли не большим даром убеждения, чем В.К., и, пожалуй, большим обаянием. Кинозвезда, черт бы его побрал! Ананд Мехта, любимец публики, герой экрана, мечта во плоти. Может запросто нанести поражение самому В.К. и вместе с ним всему Конгрессу. Кисло улыбаясь, Пракеш прислушался к заключительным фразам разговора с президентом. Мехта не такой хороший актер, как В.К., но В.К., черт побери, не кинозвезда!
Он обернулся к положившему трубку брату.
– Хорошо. – И спросил: – Что там на совещании, какое настроение?
В.К.Шармар, махнув рукой, пожал плечами.
– Обеспокоены... насчет Бхаратия Джаната и Ананда Мехты. Беспокоятся...
– Нужно, чтобы они поняли, что идти на выборы сейчас менее опасно, чем через полгода. Ты готов, В.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55