Его улыбка была сердечной.
— Добрый день, — сказал он, приблизившись. Милдред Фолкнер вскинула подбородок, отвернулась, выставив в его направлении плечо.
— Полно, мисс Фолкнер, — добродушно обратился к ней Трэгг. — Не надо воспринимать все таким образом.
— Я не люблю лжи, — ледяным тоном ответила она, — и терпеть не могу лжецов.
Он вспыхнул.
Мейсон коснулся ее руки.
— Спокойнее, — предупредил он. Трэгг перевел взгляд на адвоката.
— Зла на меня не держите, Мейсон? — спросил он.
— Не держу. Мне и самому приходилось бывать в подобных ситуациях. Но я не могу не беспокоиться о своем клиенте.
— Как раз об этом я хочу с вами поговорить.
— Давайте поговорим.
— Однако прежде я должен выполнить одну неприятную обязанность.
— Ну конечно, — колко заметила Милдред Фолкнер. — Как это на вас похоже! Хотите, чтобы все кругом оставались вашими друзьями, а сами будете преспокойно обманывать их доверие и…
— Полегче, — прервал ее Мейсон, — мы еще не знаем, о чем лейтенант собирается говорить.
Лицо Трэгга потемнело. Он обращался исключительно к Мейсону, подчеркнуто игнорируя Милдред Фолкнер.
— Сожалею, Мейсон, но вы сделали признание на открытом заседании суда, что располагаете этим сертификатом на акции. У меня нет другого выбора, кроме как потребовать от вас передачи мне этого документа, и я также извещаю вас, что вы предстанете перед Большим жюри…
— Почему?
— Вы ведь знаете Черчиля, не так ли?
— Вы имеете в виду Лоринга Черчиля, помощника окружного прокурора?
— Его самого.
— Ну, и что с ним такое?
— Он вас не любит.
— Это ничего не значит, — быстро ответил Мейсон. — Я его тоже не люблю. Он эгоистичное ничтожество с академическим образованием. В нем столько же ума, сколько его в энциклопедий, а личного обаяния — как в прошлогоднем альманахе.
Трэгг рассмеялся.
— А как он узнал, что сертификат у меня?
— Как только вы сделали заявление в суде, нам тут же об этом сообщили. Черчиль ждал этого признания.
— Но бумагу эту вы все же не получите.
— Интересно, почему?
— Потому что мне вручена повестка, предписывающая предъявить сертификат суду.
— Напрасно вы так, Мейсон. Это вам ничего не даст.
— Почему вы так считаете?
— Вы крепко сели.
— Да почему же?
— Потому что вы скрыли улику.
— Какую улику?
— Я говорю об этом сертификате.
— Я поднялся на открытом заседании суда и во всеуслышание признал, что документ находится у меня. Это как будто не очень похоже на сокрытие.
— Вы бы не сделали этого признания, если бы не были связаны судебным предписанием, и даже в этом случае вы ничего бы не сказали, если бы мне не удалось заставить миссис Лоули признать, что она сама передала его вам.
— Да, — вновь вмешалась Милдред Фолкнер, — можете этим гордиться — бравый полисмен!
— Послушайте, Трэгг, признался бы я или нет — это теперь вопрос личного мнения каждого.
— Ладно, мое мнение остается при мне, — ответил Трэгг, поджимая губы.
— Вы имеете на это полное право.
— Я также имею полное право на сертификат.
— До тех пор пока вы не предъявите мне судебного требования, — нет. Мне предписано прибыть в суд в качестве свидетеля, имея этот сертификат при себе. Я здесь. И сертификат со мной.
— Судья Гросбек сумеет правильно оценить ситуацию.
— В этом случае он подпишет требование.
— Это займет время.
— Безусловно.
— И когда я попытаюсь вручить вам это требование, кто может мне гарантировать, что я вас найду?
— Никто.
— Черчиль выйдет из себя, когда узнает об этом. Он разозлится уже по-настоящему.
— Это, конечно, очень печально: Видимо, мне предстоит бессонная ночь: я буду мучиться сознанием того, что Лоринг Черчиль меня не любит.
— Послушайте, Мейсон, вы стоите по одну сторону забора, я — по другую. Скучать вы мне не даете. Вы деретесь жестко, когда вы деретесь нечестно, но вы всегда деретесь. Если вы передадите мне этот сертификат, Черчиль, вероятнее всего, не станет настаивать на Большом жюри. Мне бы хотелось, чтобы вас оставили в покое.
— Черчиль пусть идет к черту.
— Это ваш окончательный ответ?
— Нет. Если он в течение часа отпустит миссис Лоули на свободу, он получит сертификат. В противном случае он получит его, только когда я уже не смогу сдержать свое горячее желание ему его передать.
— Боюсь, что миссис Лоули предстанет перёд судом присяжных.
— По какому обвинению?
— По обвинению в предумышленном убийстве.
— Значит, вы все-таки решили повесить это на нее?
— У нас нет альтернативы. Ее муж сделал ряд уличающих заявлений.
— Уличающих его или ее?
— Ее.
Шокированная его словами, Милдред Фолкнер забыла о своих новых нападках на Трэгга и недоверчиво спросила:
— Вы хотите сказать, что Боб сообщил вам нечто такое, что обернулось против Карлы?
— Да, — кивнул Трэгг и тут же торопливо добавил:
— Вообще-то я не должен был вам этого говорить, но… — Он вздохнул. — Если откровенно, Мейсон, меня это совсем не радует.
— Почему?
— Боб Лоули произвел на меня впечатление порядочной свиньи, мерзавца, обманщика. Его жена, наоборот, кажется мне прямой и полной достоинства женщиной.
— Это рассказал вам Боб? — спросил Мейсон. Трэгг колебался.
— Послушайте меня, Мейсон, вы быстро соображаете. Обычно вам удается вытаскивать своих клиентов тем или иным способом. Черчиль, наверное, всыплет мне за это по первое число, но…
— Ну?
— Я служу народу, — вдруг решительно заговорил Трэгг. — Я лишь маленькое колесико в большой машине. Для меня важнее всего результат. Я имею дело с преступниками, и это моя работа.
— К чему эта прелюдия? — спросил Мейсон.
— А вот, к чему. Я сожалею, что поступил так с миссис Лоули. Если бы я знал, насколько тяжело ее состояние, я бы никогда не начинал это. Говорю вам честно.
— Но вы пошли.
— Правильно. Пошел. Я не отказываюсь. С ней будут обращаться точно так же, как с любым другим заключенным. Только закон не предусматривает такой ситуации. Женщина опасно больна. Малейшее перевозбуждение может оказаться для нее роковым.
— Давайте послушаем, что вам рассказывал Боб Лоули, — произнес Мейсон вместо комментария.
— Лоули, — с горечью сказал Трэгг, — казался совершенно убитым из-за состояния жены. Он так стонал, что мы разрешили ему увидеться с ней. Он опустился на колени подле ее кровати и поцеловал рукав ее ночной сорочки.
— Продолжайте.
— Так вот, прямо перед этим он сломался и выложил нам все.
— И что же ему было известно?
— Он сказал, что выехал из дома на машине, что по дороге к нему подсел его друг и попросил ненадолго одолжить ему машину. Лоули нужно было позвонить в несколько мест, потому он остановился на Каултри-стрит и вышел, а его друг поехал по своим делам. Он сказал, что его жена следила за ним, что его машина отправилась в Лиловый Каньон, что жена последовала за ней и побывала в доме Линка.
— Откуда он все это знает?
— Она сама ему рассказала.
— И он все выложил полиции?
Трэгг кивнул.
— Его разговор с женой является личной, конфиденциальной беседой, — заметил Мейсон. — Никто не имел права расспрашивать его о том, что ему сообщила жена.
— Поначалу он потрясал воздетыми кулаками, клялся, что из него не исторгнут ни слова из того, что она ему доверила. Десять минут спустя он уже рыдал и взахлеб выкладывал все, что знает.
— С него станется, — с омерзением произнесла Милдред Фолкнер.
— Я надеюсь, вы понимаете, чего он добивается, Трэгг? — спросил Мейсон.
— Спасает собственную шкуру.
— Нет, не это.
— А что же тогда?
— Прикиньте сами. Его жена в опасном состоянии. Ей нельзя волноваться. Напрягаться и переживать — тем более.
Все это не так эффектно смотрится, но в конечном итоге действует вернее.
— К чему вы клоните?
— Кому по завещанию отказано все ее состояние? Бобу. Кто получит страховку в случае ее смерти? Боб. Кто унаследует ее имущество, движимое и недвижимое? Боб.
Трэгг недоверчиво нахмурил брови.
— Мейсон, вы что, хотите сказать, что он решится убить собственную жену?
— А почему бы нет? Другие же убивают. Никак не скажешь, что в анналах преступлений такие убийства редкость. К тому же обстоятельства сложились для него как нельзя более удачно. Все, что ему сейчас нужно делать, так это науськивать на нее вас, ребята, а когда ее сердце остановится, вы же сами и будете расхлебывать эту кашу, А он, сидя на деньгах, будет только посмеиваться.
— Не в очень-то лестном виде вы его рисуете.
— А с какой стати мне рисовать его по-другому?
— На чем основано ваше предположение?
— Это не предположение. Это обвинение. Я отвечу за то, что это и есть его план.
— В полиции не станут обращаться с ней так, что это приведет… ну, к фатальным последствиям.
— Как же, не станут, черта с два. Вы уже почти достигли цели.
— Мы ей ничем не повредили.
— Не обманывайте себя. Она уже поправлялась полным ходом, а потом…
— Я не отвечаю за возбуждение, охватившее ее при совершении убийства.
— Никакого убийства она не совершала. А вот понервничать ей действительно пришлось. И это свело все лечение на нет. Но вчера утром я пригласил опытного врача, чтобы он осмотрел ее. И у вас никогда не хватит духу позволить ему осмотреть ее сейчас и засвидетельствовать все изменения, происшедшие за последние сутки.
— Нельзя валить только на нас вину за все такие отклонения, — произнес Трэгг, пытаясь выглядеть раздраженным.
— Правильно, но есть в них и часть, лежащая на вашей совести. А теперь посмотрите на Лоринга Черчиля. Этот надувшийся от самодовольства книжный червяк задергает ее до смерти. Погодите, вот Боб подбросит ему еще парочку свежих фактов, и он начнет сновать из своего кабинета в палату миссис Лоули и обратно, пока не протопчет желоб в полу.
— А что Боб говорил кроме этого? — спросила Милдред Фолкнер.
— Не очень много, — ответил Трэгг. — Его показания осложнили ей жизнь больше косвенно, чем прямо.
— Не будьте тупицей, Трэгг, — заговорил Мейсон. — Пораскиньте мозгами. Зачем миссис Лоули убивать Линка?
— Из-за сертификата.
— Чепуха! Боб мог бы убить его из-за сертификата, она — нет. Она бы узнала, сколько Линк за него просит, не пикнув, выложила бы всю сумму, дома шлепнула бы Боба по попке, послушала, как он плачет и рыдает, потом погладила бы его по головке, поправила галстучек, чтобы было красиво, и дала бы ему еще денежек, чтоб он мог и дальше играть в свои лошадки.
Несколько секунд Трэгг стоял молча, угрюмо наморщив лоб. Неожиданно он посмотрел Мейсону в лицо и сказал:
— Хорошо, Мейсон, ваша взяла.
— Что?
— Я буду действовать с вами заодно. Черт возьми, этот Боб Лоули сразу мне не понравился. Что-то в нем есть фальшивое. По-моему, он лжец и негодяй. Я бы поставил десять к одному, что преступник — он, а не его жена. Но он ловкий враль и своими уликами купил Лоринга Черчиля со всеми потрохами. Я говорил Черчилю, что, по-моему, на этого парня стоит поднажать, но тот об этом и слышать не желает. Он вбил себе в голову, что ему нужна миссис Лоули. Как раз сейчас он так увлечен тем, что пытается состряпать против нее дело, что не станет слушать никого, кто не принесет ему дополнительных свидетельств ее виновности. Мне это не нравится.
— Не хотите прокатиться? — предложил вдруг Мейсон.
— Хочу.
— А вы? — Он повернулся к Милдред Фолкнер. Она кивнула.
— Тебе лучше тоже поехать, Делла, — обратился Мейсон к Делле Стрит.
— А куда мы едем? — поинтересовался Трэгг.
— В отношении этого дела у меня появилась одна новая и весьма занятная версия. Нужно еще подумать и задать несколько вопросов.
— Некоторые вопросы вы уже задали?
— Да.
— Ну и как ответы?
— Я почти уверен, что я прав.
— Почему бы сначала не поделиться своими соображениями со мной?
Мейсон покачал головой.
— Нет, все-таки почему же?
— Потому что дело еще не созрело. А нездоровый плод не рвут. У нас нет абсолютно никаких улик против убийцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Добрый день, — сказал он, приблизившись. Милдред Фолкнер вскинула подбородок, отвернулась, выставив в его направлении плечо.
— Полно, мисс Фолкнер, — добродушно обратился к ней Трэгг. — Не надо воспринимать все таким образом.
— Я не люблю лжи, — ледяным тоном ответила она, — и терпеть не могу лжецов.
Он вспыхнул.
Мейсон коснулся ее руки.
— Спокойнее, — предупредил он. Трэгг перевел взгляд на адвоката.
— Зла на меня не держите, Мейсон? — спросил он.
— Не держу. Мне и самому приходилось бывать в подобных ситуациях. Но я не могу не беспокоиться о своем клиенте.
— Как раз об этом я хочу с вами поговорить.
— Давайте поговорим.
— Однако прежде я должен выполнить одну неприятную обязанность.
— Ну конечно, — колко заметила Милдред Фолкнер. — Как это на вас похоже! Хотите, чтобы все кругом оставались вашими друзьями, а сами будете преспокойно обманывать их доверие и…
— Полегче, — прервал ее Мейсон, — мы еще не знаем, о чем лейтенант собирается говорить.
Лицо Трэгга потемнело. Он обращался исключительно к Мейсону, подчеркнуто игнорируя Милдред Фолкнер.
— Сожалею, Мейсон, но вы сделали признание на открытом заседании суда, что располагаете этим сертификатом на акции. У меня нет другого выбора, кроме как потребовать от вас передачи мне этого документа, и я также извещаю вас, что вы предстанете перед Большим жюри…
— Почему?
— Вы ведь знаете Черчиля, не так ли?
— Вы имеете в виду Лоринга Черчиля, помощника окружного прокурора?
— Его самого.
— Ну, и что с ним такое?
— Он вас не любит.
— Это ничего не значит, — быстро ответил Мейсон. — Я его тоже не люблю. Он эгоистичное ничтожество с академическим образованием. В нем столько же ума, сколько его в энциклопедий, а личного обаяния — как в прошлогоднем альманахе.
Трэгг рассмеялся.
— А как он узнал, что сертификат у меня?
— Как только вы сделали заявление в суде, нам тут же об этом сообщили. Черчиль ждал этого признания.
— Но бумагу эту вы все же не получите.
— Интересно, почему?
— Потому что мне вручена повестка, предписывающая предъявить сертификат суду.
— Напрасно вы так, Мейсон. Это вам ничего не даст.
— Почему вы так считаете?
— Вы крепко сели.
— Да почему же?
— Потому что вы скрыли улику.
— Какую улику?
— Я говорю об этом сертификате.
— Я поднялся на открытом заседании суда и во всеуслышание признал, что документ находится у меня. Это как будто не очень похоже на сокрытие.
— Вы бы не сделали этого признания, если бы не были связаны судебным предписанием, и даже в этом случае вы ничего бы не сказали, если бы мне не удалось заставить миссис Лоули признать, что она сама передала его вам.
— Да, — вновь вмешалась Милдред Фолкнер, — можете этим гордиться — бравый полисмен!
— Послушайте, Трэгг, признался бы я или нет — это теперь вопрос личного мнения каждого.
— Ладно, мое мнение остается при мне, — ответил Трэгг, поджимая губы.
— Вы имеете на это полное право.
— Я также имею полное право на сертификат.
— До тех пор пока вы не предъявите мне судебного требования, — нет. Мне предписано прибыть в суд в качестве свидетеля, имея этот сертификат при себе. Я здесь. И сертификат со мной.
— Судья Гросбек сумеет правильно оценить ситуацию.
— В этом случае он подпишет требование.
— Это займет время.
— Безусловно.
— И когда я попытаюсь вручить вам это требование, кто может мне гарантировать, что я вас найду?
— Никто.
— Черчиль выйдет из себя, когда узнает об этом. Он разозлится уже по-настоящему.
— Это, конечно, очень печально: Видимо, мне предстоит бессонная ночь: я буду мучиться сознанием того, что Лоринг Черчиль меня не любит.
— Послушайте, Мейсон, вы стоите по одну сторону забора, я — по другую. Скучать вы мне не даете. Вы деретесь жестко, когда вы деретесь нечестно, но вы всегда деретесь. Если вы передадите мне этот сертификат, Черчиль, вероятнее всего, не станет настаивать на Большом жюри. Мне бы хотелось, чтобы вас оставили в покое.
— Черчиль пусть идет к черту.
— Это ваш окончательный ответ?
— Нет. Если он в течение часа отпустит миссис Лоули на свободу, он получит сертификат. В противном случае он получит его, только когда я уже не смогу сдержать свое горячее желание ему его передать.
— Боюсь, что миссис Лоули предстанет перёд судом присяжных.
— По какому обвинению?
— По обвинению в предумышленном убийстве.
— Значит, вы все-таки решили повесить это на нее?
— У нас нет альтернативы. Ее муж сделал ряд уличающих заявлений.
— Уличающих его или ее?
— Ее.
Шокированная его словами, Милдред Фолкнер забыла о своих новых нападках на Трэгга и недоверчиво спросила:
— Вы хотите сказать, что Боб сообщил вам нечто такое, что обернулось против Карлы?
— Да, — кивнул Трэгг и тут же торопливо добавил:
— Вообще-то я не должен был вам этого говорить, но… — Он вздохнул. — Если откровенно, Мейсон, меня это совсем не радует.
— Почему?
— Боб Лоули произвел на меня впечатление порядочной свиньи, мерзавца, обманщика. Его жена, наоборот, кажется мне прямой и полной достоинства женщиной.
— Это рассказал вам Боб? — спросил Мейсон. Трэгг колебался.
— Послушайте меня, Мейсон, вы быстро соображаете. Обычно вам удается вытаскивать своих клиентов тем или иным способом. Черчиль, наверное, всыплет мне за это по первое число, но…
— Ну?
— Я служу народу, — вдруг решительно заговорил Трэгг. — Я лишь маленькое колесико в большой машине. Для меня важнее всего результат. Я имею дело с преступниками, и это моя работа.
— К чему эта прелюдия? — спросил Мейсон.
— А вот, к чему. Я сожалею, что поступил так с миссис Лоули. Если бы я знал, насколько тяжело ее состояние, я бы никогда не начинал это. Говорю вам честно.
— Но вы пошли.
— Правильно. Пошел. Я не отказываюсь. С ней будут обращаться точно так же, как с любым другим заключенным. Только закон не предусматривает такой ситуации. Женщина опасно больна. Малейшее перевозбуждение может оказаться для нее роковым.
— Давайте послушаем, что вам рассказывал Боб Лоули, — произнес Мейсон вместо комментария.
— Лоули, — с горечью сказал Трэгг, — казался совершенно убитым из-за состояния жены. Он так стонал, что мы разрешили ему увидеться с ней. Он опустился на колени подле ее кровати и поцеловал рукав ее ночной сорочки.
— Продолжайте.
— Так вот, прямо перед этим он сломался и выложил нам все.
— И что же ему было известно?
— Он сказал, что выехал из дома на машине, что по дороге к нему подсел его друг и попросил ненадолго одолжить ему машину. Лоули нужно было позвонить в несколько мест, потому он остановился на Каултри-стрит и вышел, а его друг поехал по своим делам. Он сказал, что его жена следила за ним, что его машина отправилась в Лиловый Каньон, что жена последовала за ней и побывала в доме Линка.
— Откуда он все это знает?
— Она сама ему рассказала.
— И он все выложил полиции?
Трэгг кивнул.
— Его разговор с женой является личной, конфиденциальной беседой, — заметил Мейсон. — Никто не имел права расспрашивать его о том, что ему сообщила жена.
— Поначалу он потрясал воздетыми кулаками, клялся, что из него не исторгнут ни слова из того, что она ему доверила. Десять минут спустя он уже рыдал и взахлеб выкладывал все, что знает.
— С него станется, — с омерзением произнесла Милдред Фолкнер.
— Я надеюсь, вы понимаете, чего он добивается, Трэгг? — спросил Мейсон.
— Спасает собственную шкуру.
— Нет, не это.
— А что же тогда?
— Прикиньте сами. Его жена в опасном состоянии. Ей нельзя волноваться. Напрягаться и переживать — тем более.
Все это не так эффектно смотрится, но в конечном итоге действует вернее.
— К чему вы клоните?
— Кому по завещанию отказано все ее состояние? Бобу. Кто получит страховку в случае ее смерти? Боб. Кто унаследует ее имущество, движимое и недвижимое? Боб.
Трэгг недоверчиво нахмурил брови.
— Мейсон, вы что, хотите сказать, что он решится убить собственную жену?
— А почему бы нет? Другие же убивают. Никак не скажешь, что в анналах преступлений такие убийства редкость. К тому же обстоятельства сложились для него как нельзя более удачно. Все, что ему сейчас нужно делать, так это науськивать на нее вас, ребята, а когда ее сердце остановится, вы же сами и будете расхлебывать эту кашу, А он, сидя на деньгах, будет только посмеиваться.
— Не в очень-то лестном виде вы его рисуете.
— А с какой стати мне рисовать его по-другому?
— На чем основано ваше предположение?
— Это не предположение. Это обвинение. Я отвечу за то, что это и есть его план.
— В полиции не станут обращаться с ней так, что это приведет… ну, к фатальным последствиям.
— Как же, не станут, черта с два. Вы уже почти достигли цели.
— Мы ей ничем не повредили.
— Не обманывайте себя. Она уже поправлялась полным ходом, а потом…
— Я не отвечаю за возбуждение, охватившее ее при совершении убийства.
— Никакого убийства она не совершала. А вот понервничать ей действительно пришлось. И это свело все лечение на нет. Но вчера утром я пригласил опытного врача, чтобы он осмотрел ее. И у вас никогда не хватит духу позволить ему осмотреть ее сейчас и засвидетельствовать все изменения, происшедшие за последние сутки.
— Нельзя валить только на нас вину за все такие отклонения, — произнес Трэгг, пытаясь выглядеть раздраженным.
— Правильно, но есть в них и часть, лежащая на вашей совести. А теперь посмотрите на Лоринга Черчиля. Этот надувшийся от самодовольства книжный червяк задергает ее до смерти. Погодите, вот Боб подбросит ему еще парочку свежих фактов, и он начнет сновать из своего кабинета в палату миссис Лоули и обратно, пока не протопчет желоб в полу.
— А что Боб говорил кроме этого? — спросила Милдред Фолкнер.
— Не очень много, — ответил Трэгг. — Его показания осложнили ей жизнь больше косвенно, чем прямо.
— Не будьте тупицей, Трэгг, — заговорил Мейсон. — Пораскиньте мозгами. Зачем миссис Лоули убивать Линка?
— Из-за сертификата.
— Чепуха! Боб мог бы убить его из-за сертификата, она — нет. Она бы узнала, сколько Линк за него просит, не пикнув, выложила бы всю сумму, дома шлепнула бы Боба по попке, послушала, как он плачет и рыдает, потом погладила бы его по головке, поправила галстучек, чтобы было красиво, и дала бы ему еще денежек, чтоб он мог и дальше играть в свои лошадки.
Несколько секунд Трэгг стоял молча, угрюмо наморщив лоб. Неожиданно он посмотрел Мейсону в лицо и сказал:
— Хорошо, Мейсон, ваша взяла.
— Что?
— Я буду действовать с вами заодно. Черт возьми, этот Боб Лоули сразу мне не понравился. Что-то в нем есть фальшивое. По-моему, он лжец и негодяй. Я бы поставил десять к одному, что преступник — он, а не его жена. Но он ловкий враль и своими уликами купил Лоринга Черчиля со всеми потрохами. Я говорил Черчилю, что, по-моему, на этого парня стоит поднажать, но тот об этом и слышать не желает. Он вбил себе в голову, что ему нужна миссис Лоули. Как раз сейчас он так увлечен тем, что пытается состряпать против нее дело, что не станет слушать никого, кто не принесет ему дополнительных свидетельств ее виновности. Мне это не нравится.
— Не хотите прокатиться? — предложил вдруг Мейсон.
— Хочу.
— А вы? — Он повернулся к Милдред Фолкнер. Она кивнула.
— Тебе лучше тоже поехать, Делла, — обратился Мейсон к Делле Стрит.
— А куда мы едем? — поинтересовался Трэгг.
— В отношении этого дела у меня появилась одна новая и весьма занятная версия. Нужно еще подумать и задать несколько вопросов.
— Некоторые вопросы вы уже задали?
— Да.
— Ну и как ответы?
— Я почти уверен, что я прав.
— Почему бы сначала не поделиться своими соображениями со мной?
Мейсон покачал головой.
— Нет, все-таки почему же?
— Потому что дело еще не созрело. А нездоровый плод не рвут. У нас нет абсолютно никаких улик против убийцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34