40@rambler.ru было минутным делом. Как и получить обещанное сообщение.
Мессидж, отправленный мне, не был кратким.
В нем формулировались основные положения заказа. Они не были просты.
В случае моего согласия мне предписывалось установить средства наблюдения и внутриквартирной видеосъемки по адресу, который мне будет сообщен в последнюю минуту. С этой целью в мое распоряжение должен был поступить комплект ключей от помещения и входной двери подъезда…
Потенциального клиента интересовала молодая особа в период с утра, когда она выходила из дома, и до оставления ею машины на автостоянке, примерно в течение часа, а также вечером по окончанию ею работы с момента появления на автостоянке и до отбоя…
И так ежедневно, в течение ближайших трех недель.
Имя особы мне открывать не предполагалось, в моих отчетах я мог именовать ее просто «девушка». Девушка жила одна. В квартире вместе с ней обитала только собака крупной породы…
Мне фактически не вменялось в обязанность ничего, кроме слежки и видеозаписи, я не должен был добывать дополнительные данные о том, где эта особа трудится, чем занимается на службе. Рисковать, ставя жучки в служебных помещениях, я тоже не должен был…
«Итак, только во внерабочее время объекта… Ответ ожидается в течение часа…»
Неслабо, однако…
Для начала мне требовалось все как следует обдумать.
Я снова перечитал предлагаемое.
«Чтобы предотвратить возможность расшифровки при сопровождении объекта, наблюдение вести только до места парковки машины на Ленинградском проспекте. Обратное сопровождение начинать с указанной автостоянки. В случае, если объект не появится в течение получаса, возобновлять наблюдение по возвращению объекта домой…»
Сформулированные в весьма осторожных выражениях условия заказа сразу вызывали недоуменные вопросы.
Точнее, подозрения:
«Не собираются ли меня использовать в преступных целях?»
Моим заказчиком вполне мог оказаться криминальный деятель. А это грозило не только привлечением меня к уголовной ответственности в качестве соучастника.
По выполнению подобных стремных заказов исполнителей нередко убирали сами клиенты…
Не ждало ли в конечном итоге и меня то же?!
Я вернулся к началу послания.
Итак, если я приму заказ, от меня требовалось предварительно проникнуть в квартиру объекта («соседи по лестничной площадке бьльшую часть суток отсутствуют…» — предупреждал заказчик), установить записывающую и передающую аппаратуру…
Сделать это в те часы, когда хозяйка находится на службе, я не мог — в доме оставалась собака. Для этого в моем распоряжение был короткий отрезок времени, пока хозяйка выгуливала пса. Сработать следовало за каких-то двадцать минут, профессионально, не теряя ни одной секунды из отпущенных, не наследив, не попав на глаза никому из соседей…
Малейшая оплошность — и меня могли взять с поличным в чужой квартире как вора. Правда, потом, в отделении милиции, быстро разобравшись, статью, скорее всего, переквалифицировали бы, и моя злополучная история могла попасть в материалы уже следующей Всероссийской конференции в Кремле на тему частных охранных предприятий. А сам я — в следственный изолятор, в Бутырку…
— Танюша! — крикнул я в закрытую дверь. — Не в службу, а в дружбу…
— Повторить? — Она услышала.
— Пожалуйста…
«В то же время против кого может быть использована видеозапись происходящего в доме? Только против преступника! — Мне показалось, я рассуждаю здраво. — Против вора, убийцы — буде они совершат преступления в квартире. И только в качестве доказательства вины… Преступник никогда не предложил бы мне этот заказ. С какой стати он стал бы оплачивать улики против себя?!»
Я с трудом дождался второй чашки.
— Пожалуйста… — Змейка поставила передо мной чашку и грациозно удалилась.
Я взглянул ей вслед — аккуратная кофточка, короткая юбка. Короткая стрижка. Оголенные локти она чуть отставляла в стороны, словно мокрые, будто боялась коснуться одежды.
«Три недели наблюдения за молодой особой в ее квартире…»
Я сделал долгий глоток и вновь вернулся к своим догадкам.
«А может, речь идет всего лишь об адюльтере…»
Это объяснение показалось мне наиболее логичным: заказчику понадобились доказательства супружеской неверности — обычное поручение, принимаемое частными сыщиками во всем мире.
Таких обращений было немало и в России. Я знал многих московских детективов, в том числе весьма солидных, которые принимали заказ на наружку за любовными парами и в финале помогали обманутому супругу брать суженую или суженого на горячем.
Рембо отказывался от предложений, исходивших от супругов.
Дело было не в одной только аморальности заказа.
Мы оба начинали сыщиками еще в Советском Союзе.
Когда надо было вторгаться в чужую частную жизнь, это никого не смущало, хотя официально выдавалось за грубейшее нарушение Конституции, социалистической законности, оскорбление прав граждан… Смертный грех!
На деле достаточно было распоряжения руководства. И даже не письменного. Упаси Бог: никаких следов на бумаге! Двух слов, сказанных начальством в коридоре, — и этого достаточно. И лучше, чтобы бе» свидетелей! Ведь, возможно, твой начальник, как и ты, тоже в коридоре или даже в туалете получил приказ нарушить Закон — толстый намек на тонкие обстоятельства…
Для борьбы с преступностью хороши нее сродства.
Супружеская неверность — отличный компромат, чтобы взять за жабры неверного супруга, чаетпнить работать на уголовный розыск, принудим, сдан, милиции убийцу, грабителя, скупщика краденого…
И, конечно, мне приходилось заниматься и слежкой, и тайно входить в чужой дом — то было моей профессией, показателем уровня оперативною мастерства — меня обучали ему в Академии МВД СССР и постоянно совершенствовали на различных семинарах и месячных курсах…
Это не считалось криминалом, хотя мент не мог не знать, чем ему грозит поимка с поличным и чужой квартире и передача материалов » прокуратуру начальство вверх по вертикали никогда не пришлет отданный приказ…
Поэтому оно и отдало его один па один в коридоре, чтобы никто не слышал…
Мент шел на нарушение закона по приказу свыше, выполняя служебный долг, и потому гоже, что считал раскрывая еще кражу, еще убийство, он действует па благо общества — приближает конец уголовной преступности, окончательное наступление Золотого Века…
Сегодня иллюзий не было! Газеты, телевидение опустили имидж мента до самой низкой отметки, ниже уровня городской канализации…
В случае провала общество первое потребует, чтобы нарушителя законности упрятали за решетку и надолго…
На этот счет теперь были четкие установления:
«Незаконное собирание сведений о частной жизни лица, составляющих его личную или семейную тайну, из корыстной или иной личной заинтересованности…»
Все так!..
И в то же время, в чем же еще суть тайного сыска, его живое сердце, как не в слежке — скрытом наблюдении и подслушивании?! Вовсе запретить следить невозможно, как воспретить совать нос в чужие дела. А взять папарацци, любимую телевизионщиками «скрытую камеру» и то же самое подглядывание за человеком, не подозревающим, что за его действиями наблюдают миллионы! Так что…
Частный детектив обычно готов к наружному наблюдению и смотрит на это иначе, чем закон, который формулирует несколько составов преступлений…
В том числе такой:
«Незаконное проникновение в жильё, совершенное против воли проживающего в нем лица…» По части третьей этой статьи Уголовного кодекса можно было схлопотать до трех лет лишения свободы.
И, наконец, превышение полномочий служащими ча стных охранных или детективных служб. Часть третья — лишение свободы на срок от четырех до восьми лет с лишением права заниматься определенной деятельностью…
Кофе стыл.
Большинство житейских проблем имеет два и больше решений, практически не влияющих на результат…
Я не знал, должен ли я принять заказ.
Если я соглашусь принять заказ, мне придется уволиться из Ассоциации. На репутацию «Лайнса» не должна быть брошена тень.
На протяжении трех недель я обязывался быть послушным исполнителем воли неизвестного мне человека или группы людей, марионеткой, используемой с неизвестной целью.
Своего заказчика я не должен был знать. Так же, как объект, за которым веду наблюдение. Таково было категорическое требование неизвестного Вячеслава Георгиевича. Он должен был оставаться для меня анонимным клиентом без фамилии, возраста, адреса, страны проживания…
Я обязывался не предпринимать никаких попыток самостоятельно установить связь ни с ним, ни с объектом слежки. Мне запрещалось выслеживать их, вступать в переписку с кем-либо из этих двоих или совершать любые иные действия с целью налаживания контактов.
При малейших попытках нарушить условия заказа я лишался основной части гонорара, которая ждала меня по исполнению работы.
Кроме того, я обязан был ежедневно сообщать по электронной связи время начала и окончания наблюдения, номера мобильников и машины, которые будут использоваться мною для слежки.
Отчет о результатах скрытого наблюдении мне надлежало пересылать в виде видеозаписи каждые три дня по почте в указанный мне абонентский ящик. В случае разглашения предмета и условий заказа мой доверитель имел право на ответные адекватные действия. Предел их не был обозначен. Если заказ был бандитский, легко представить, что это могло означать…
Все это выглядело весьма подозрительно. Но это единственный выход из тупика, в который загнал нас свояк своим коммерческим прожектом. Другого — по крайней мере на обозреваемый период — до срока представления последнего взноса я не видел…
«Если в конце концов меня будет судить суд присяжных, он поймет мотивы моих действий и найдет их смягчающими вину…»
Я поднялся из-за стола, отошел от компьютера.
«Да ладно. Что это я?»
За годы работы в родной конторе бывали и не такие ситуации.
«Где наша не пропадала!..»
Ничто не свидетельствовало о том, что заказчик собирается меня подставить. Я не был его целью, мы не были даже знакомы…
Заряд кофеина добавил мне куража.
Я снова вошел в интернет, отстучал короткий вопрос:
«Сколько?»
Ответ последовал немедленно.
Предлагаемый гонорар за три недели наблюдения и установку необходимой техники должен был составить 25 тысяч долларов.
«Дозволенными суммами платежей… Через „Вестерн Юнион Банк“…
Мой заказчик выбрал безупречный сервис: пересылка денег занимала здесь всего пятнадцать минут. Без сомнения, он был человек опытный. Деньги мне должны были высылать через частное лицо, по-видимому, из-за границы…»
Я прикинул. С принятием заказа мне предстояли немалые расходы: аренда дорогой спецтехники, бензин… Кроме того, потеря зарплаты в «Лайнсе»…
Надо было решать.
Я с сожалением взглянул на пустую кружку.
«Итак, ваш ответ…» — прочитал я очередное электронное сообщение.
Прими я это предложение, и все мои финансовые проблемы мгновенно снимались. Единственное при этом я ни на час, ни на минуту не должен был расслабляться. Переиграть своего клиента и не дать ему никаких шансов против меня и особы, за которой должен был следить…
Я решился. Отстучал:
«Сорок тысяч баксов. Аванс 20 тысяч…»
Заказчик медлил с ответом. Я смотрел на экран. На этом наше общение могло прекратиться навсегда.
Спустя минуту я уже читал ответ:
«Принято».
Следующие три недели я обязывался рисковать своей свободой, а может, и головой…
«УВОЛЕН…»
На другой день в указанном мне отделении банка «Вестерн Юнион» я без всяких осложнений несколькими порциями получил свой первый аванс. А чуть позже я был уже рядом с высотным зданием у метро «Баррикадная».
Там в буднично тихом полупустом почтовом отделении, на первом этаже, меня ожидала тщательно упакованная бандероль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Мессидж, отправленный мне, не был кратким.
В нем формулировались основные положения заказа. Они не были просты.
В случае моего согласия мне предписывалось установить средства наблюдения и внутриквартирной видеосъемки по адресу, который мне будет сообщен в последнюю минуту. С этой целью в мое распоряжение должен был поступить комплект ключей от помещения и входной двери подъезда…
Потенциального клиента интересовала молодая особа в период с утра, когда она выходила из дома, и до оставления ею машины на автостоянке, примерно в течение часа, а также вечером по окончанию ею работы с момента появления на автостоянке и до отбоя…
И так ежедневно, в течение ближайших трех недель.
Имя особы мне открывать не предполагалось, в моих отчетах я мог именовать ее просто «девушка». Девушка жила одна. В квартире вместе с ней обитала только собака крупной породы…
Мне фактически не вменялось в обязанность ничего, кроме слежки и видеозаписи, я не должен был добывать дополнительные данные о том, где эта особа трудится, чем занимается на службе. Рисковать, ставя жучки в служебных помещениях, я тоже не должен был…
«Итак, только во внерабочее время объекта… Ответ ожидается в течение часа…»
Неслабо, однако…
Для начала мне требовалось все как следует обдумать.
Я снова перечитал предлагаемое.
«Чтобы предотвратить возможность расшифровки при сопровождении объекта, наблюдение вести только до места парковки машины на Ленинградском проспекте. Обратное сопровождение начинать с указанной автостоянки. В случае, если объект не появится в течение получаса, возобновлять наблюдение по возвращению объекта домой…»
Сформулированные в весьма осторожных выражениях условия заказа сразу вызывали недоуменные вопросы.
Точнее, подозрения:
«Не собираются ли меня использовать в преступных целях?»
Моим заказчиком вполне мог оказаться криминальный деятель. А это грозило не только привлечением меня к уголовной ответственности в качестве соучастника.
По выполнению подобных стремных заказов исполнителей нередко убирали сами клиенты…
Не ждало ли в конечном итоге и меня то же?!
Я вернулся к началу послания.
Итак, если я приму заказ, от меня требовалось предварительно проникнуть в квартиру объекта («соседи по лестничной площадке бьльшую часть суток отсутствуют…» — предупреждал заказчик), установить записывающую и передающую аппаратуру…
Сделать это в те часы, когда хозяйка находится на службе, я не мог — в доме оставалась собака. Для этого в моем распоряжение был короткий отрезок времени, пока хозяйка выгуливала пса. Сработать следовало за каких-то двадцать минут, профессионально, не теряя ни одной секунды из отпущенных, не наследив, не попав на глаза никому из соседей…
Малейшая оплошность — и меня могли взять с поличным в чужой квартире как вора. Правда, потом, в отделении милиции, быстро разобравшись, статью, скорее всего, переквалифицировали бы, и моя злополучная история могла попасть в материалы уже следующей Всероссийской конференции в Кремле на тему частных охранных предприятий. А сам я — в следственный изолятор, в Бутырку…
— Танюша! — крикнул я в закрытую дверь. — Не в службу, а в дружбу…
— Повторить? — Она услышала.
— Пожалуйста…
«В то же время против кого может быть использована видеозапись происходящего в доме? Только против преступника! — Мне показалось, я рассуждаю здраво. — Против вора, убийцы — буде они совершат преступления в квартире. И только в качестве доказательства вины… Преступник никогда не предложил бы мне этот заказ. С какой стати он стал бы оплачивать улики против себя?!»
Я с трудом дождался второй чашки.
— Пожалуйста… — Змейка поставила передо мной чашку и грациозно удалилась.
Я взглянул ей вслед — аккуратная кофточка, короткая юбка. Короткая стрижка. Оголенные локти она чуть отставляла в стороны, словно мокрые, будто боялась коснуться одежды.
«Три недели наблюдения за молодой особой в ее квартире…»
Я сделал долгий глоток и вновь вернулся к своим догадкам.
«А может, речь идет всего лишь об адюльтере…»
Это объяснение показалось мне наиболее логичным: заказчику понадобились доказательства супружеской неверности — обычное поручение, принимаемое частными сыщиками во всем мире.
Таких обращений было немало и в России. Я знал многих московских детективов, в том числе весьма солидных, которые принимали заказ на наружку за любовными парами и в финале помогали обманутому супругу брать суженую или суженого на горячем.
Рембо отказывался от предложений, исходивших от супругов.
Дело было не в одной только аморальности заказа.
Мы оба начинали сыщиками еще в Советском Союзе.
Когда надо было вторгаться в чужую частную жизнь, это никого не смущало, хотя официально выдавалось за грубейшее нарушение Конституции, социалистической законности, оскорбление прав граждан… Смертный грех!
На деле достаточно было распоряжения руководства. И даже не письменного. Упаси Бог: никаких следов на бумаге! Двух слов, сказанных начальством в коридоре, — и этого достаточно. И лучше, чтобы бе» свидетелей! Ведь, возможно, твой начальник, как и ты, тоже в коридоре или даже в туалете получил приказ нарушить Закон — толстый намек на тонкие обстоятельства…
Для борьбы с преступностью хороши нее сродства.
Супружеская неверность — отличный компромат, чтобы взять за жабры неверного супруга, чаетпнить работать на уголовный розыск, принудим, сдан, милиции убийцу, грабителя, скупщика краденого…
И, конечно, мне приходилось заниматься и слежкой, и тайно входить в чужой дом — то было моей профессией, показателем уровня оперативною мастерства — меня обучали ему в Академии МВД СССР и постоянно совершенствовали на различных семинарах и месячных курсах…
Это не считалось криминалом, хотя мент не мог не знать, чем ему грозит поимка с поличным и чужой квартире и передача материалов » прокуратуру начальство вверх по вертикали никогда не пришлет отданный приказ…
Поэтому оно и отдало его один па один в коридоре, чтобы никто не слышал…
Мент шел на нарушение закона по приказу свыше, выполняя служебный долг, и потому гоже, что считал раскрывая еще кражу, еще убийство, он действует па благо общества — приближает конец уголовной преступности, окончательное наступление Золотого Века…
Сегодня иллюзий не было! Газеты, телевидение опустили имидж мента до самой низкой отметки, ниже уровня городской канализации…
В случае провала общество первое потребует, чтобы нарушителя законности упрятали за решетку и надолго…
На этот счет теперь были четкие установления:
«Незаконное собирание сведений о частной жизни лица, составляющих его личную или семейную тайну, из корыстной или иной личной заинтересованности…»
Все так!..
И в то же время, в чем же еще суть тайного сыска, его живое сердце, как не в слежке — скрытом наблюдении и подслушивании?! Вовсе запретить следить невозможно, как воспретить совать нос в чужие дела. А взять папарацци, любимую телевизионщиками «скрытую камеру» и то же самое подглядывание за человеком, не подозревающим, что за его действиями наблюдают миллионы! Так что…
Частный детектив обычно готов к наружному наблюдению и смотрит на это иначе, чем закон, который формулирует несколько составов преступлений…
В том числе такой:
«Незаконное проникновение в жильё, совершенное против воли проживающего в нем лица…» По части третьей этой статьи Уголовного кодекса можно было схлопотать до трех лет лишения свободы.
И, наконец, превышение полномочий служащими ча стных охранных или детективных служб. Часть третья — лишение свободы на срок от четырех до восьми лет с лишением права заниматься определенной деятельностью…
Кофе стыл.
Большинство житейских проблем имеет два и больше решений, практически не влияющих на результат…
Я не знал, должен ли я принять заказ.
Если я соглашусь принять заказ, мне придется уволиться из Ассоциации. На репутацию «Лайнса» не должна быть брошена тень.
На протяжении трех недель я обязывался быть послушным исполнителем воли неизвестного мне человека или группы людей, марионеткой, используемой с неизвестной целью.
Своего заказчика я не должен был знать. Так же, как объект, за которым веду наблюдение. Таково было категорическое требование неизвестного Вячеслава Георгиевича. Он должен был оставаться для меня анонимным клиентом без фамилии, возраста, адреса, страны проживания…
Я обязывался не предпринимать никаких попыток самостоятельно установить связь ни с ним, ни с объектом слежки. Мне запрещалось выслеживать их, вступать в переписку с кем-либо из этих двоих или совершать любые иные действия с целью налаживания контактов.
При малейших попытках нарушить условия заказа я лишался основной части гонорара, которая ждала меня по исполнению работы.
Кроме того, я обязан был ежедневно сообщать по электронной связи время начала и окончания наблюдения, номера мобильников и машины, которые будут использоваться мною для слежки.
Отчет о результатах скрытого наблюдении мне надлежало пересылать в виде видеозаписи каждые три дня по почте в указанный мне абонентский ящик. В случае разглашения предмета и условий заказа мой доверитель имел право на ответные адекватные действия. Предел их не был обозначен. Если заказ был бандитский, легко представить, что это могло означать…
Все это выглядело весьма подозрительно. Но это единственный выход из тупика, в который загнал нас свояк своим коммерческим прожектом. Другого — по крайней мере на обозреваемый период — до срока представления последнего взноса я не видел…
«Если в конце концов меня будет судить суд присяжных, он поймет мотивы моих действий и найдет их смягчающими вину…»
Я поднялся из-за стола, отошел от компьютера.
«Да ладно. Что это я?»
За годы работы в родной конторе бывали и не такие ситуации.
«Где наша не пропадала!..»
Ничто не свидетельствовало о том, что заказчик собирается меня подставить. Я не был его целью, мы не были даже знакомы…
Заряд кофеина добавил мне куража.
Я снова вошел в интернет, отстучал короткий вопрос:
«Сколько?»
Ответ последовал немедленно.
Предлагаемый гонорар за три недели наблюдения и установку необходимой техники должен был составить 25 тысяч долларов.
«Дозволенными суммами платежей… Через „Вестерн Юнион Банк“…
Мой заказчик выбрал безупречный сервис: пересылка денег занимала здесь всего пятнадцать минут. Без сомнения, он был человек опытный. Деньги мне должны были высылать через частное лицо, по-видимому, из-за границы…»
Я прикинул. С принятием заказа мне предстояли немалые расходы: аренда дорогой спецтехники, бензин… Кроме того, потеря зарплаты в «Лайнсе»…
Надо было решать.
Я с сожалением взглянул на пустую кружку.
«Итак, ваш ответ…» — прочитал я очередное электронное сообщение.
Прими я это предложение, и все мои финансовые проблемы мгновенно снимались. Единственное при этом я ни на час, ни на минуту не должен был расслабляться. Переиграть своего клиента и не дать ему никаких шансов против меня и особы, за которой должен был следить…
Я решился. Отстучал:
«Сорок тысяч баксов. Аванс 20 тысяч…»
Заказчик медлил с ответом. Я смотрел на экран. На этом наше общение могло прекратиться навсегда.
Спустя минуту я уже читал ответ:
«Принято».
Следующие три недели я обязывался рисковать своей свободой, а может, и головой…
«УВОЛЕН…»
На другой день в указанном мне отделении банка «Вестерн Юнион» я без всяких осложнений несколькими порциями получил свой первый аванс. А чуть позже я был уже рядом с высотным зданием у метро «Баррикадная».
Там в буднично тихом полупустом почтовом отделении, на первом этаже, меня ожидала тщательно упакованная бандероль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42