Провозившись с неподдающейся крышкой, я вытряхнула батарейки. Внутри фонарик был весь покрыт ржавчиной. Требовалась чистка. Я выдвинула ящик из-под сиденья и нащупала там материю, вспомнив, что дядя Джо всегда в нем хранил чистую ветошь. Мои пальцы нащупали бумагу, затем холодный металлический предмет, и, как слепая, читающая по Бройлю, я принялась медленно водить по нему пальцами.
Чувство восторга захлестнуло меня. Это был пистолет дяди Джон, засунутый в глубь ящика, которым он подавал сигнал бедствия. Ракетница с двумя патронами была завернута в оберточную бумагу. Мне только оставалось дождаться, когда в дунканском заливе перестанет дуть порывистый ветер с дождем или на горизонте появится рыбачья лодка, и тогда я выстрелом привлеку их внимание! Теперь я была убеждена, что смогу спасти близких мне людей, и впервые, после того как в страхе бежала от преследователей по каменным ступенькам, поняла, что у меня появился шанс выжить. Я прочистила фонарик и вставила заряженные батарейки.
С первой попытки ничего не вышло. Тогда я оторвала полоску материи и подложила ее под батарейки. Сразу вспыхнул луч света, едва не ослепив меня, так как я уже привыкла к темноте. Я забыла про выключатель! Испугавшись, быстро прикрыла его рукой и бросила взгляд в сторону дома на острове. Пронесло.
Осторожно направив луч фонаря вниз, я принялась рыться в пожитках дяди Джо, которые он держал в гардеробе и ящиках каюты. Там я нашла прочные, хотя и испачканные краской джинсы, свитер и старую ярко-зеленую рубашку. Хорошо, что мой дядя был хрупкого телосложения, а мои джинсы держались на ремне. Не беда, что его джинсы и рукава рубашки оказались слишком длинными. Я сбросила мокрую одежду и надела сухую.
Шкафчик камбуза ломился от консервных банок. Консервы были на любой вкус. Главное, было взять столько, сколько нужно, но не больше. Затем я вспомнила про рюкзак дяди Джо, который он хранил в рулевой рубке, и поспешила туда.
Закончив приготовления, я забралась в шлюпку. Теперь приливная волна мешала плыть, и пришлось налечь на весла, чтобы добраться до причала. Небо на востоке стало еще светлее. Я привязала шлюпку к одному их швартовых колец и внимательно посмотрела на лестницу, ведущую наверх, не зная, как поступить. В доме могли проснуться, а смелости проскользнуть по открытой местности мне не хватало. Оставалось только воспользоваться тоннелем, н, хотя этот вариант мне не нравился, другого не существовало. Ну что ж, если они обнаружат мои следы на песке, это будет доказательством, что я жива, не собираюсь сдаваться и меня не так-то легко схватить.
В последнем я не сомневалась, осторожно двигаясь по выступу над береговой полосой. Поймать меня будет так же трудно, как доктора Ричарда Кимбалла из телевизионного сериала.
Быстро, с колотящимся сердцем, я преодолела последние футы скользкого уступа, раздвинула мокрые кусты и, забравшись в тоннель, осмотрелась. Если днем он казался отвратительным, то сейчас просто ужасным. Во-первых, в нем было полно грязи. Черная, мутная вода сочилась сквозь корни раскидистого плюща. Я твердо сказала себе, что если Энн смогла пройти по нему, то и я одолею, хотя поджилки у меня все-таки тряслись. Я решительно шагнула вперед, в хлюпавшее под ногами месиво. Света впереди видно не было, и это несколько обескураживало.
Не оставалось ничего другого, как включить фонарик, потому что в полной темноте идти было страшно. Но лучше бы я его не включала — со всех сторон меня обступали почерневшие и покрытые слизью стены, по которым текли струйки воды. Я медленно двигалась по мрачному тоннелю, которому, казалось, не будет конца. Рюкзак резал плечи, и каждый шаг давался с трудом. Сделав шагов пять, я страшно испугалась, услыхав за спиной какой-то звук. Замерла, боясь повернуться и направить фонарик в ту сторону. В конце концов я заставила себя посветить туда. Я увидела свои следы, оставленные кедами на влажной земле, те же стены, с которых капала воды, и ту же зияющую темноту, которая поджидала меня впереди.
Что-то метнулось вбок, я вскрикнула, лихорадочно водя фонариком по мрачным сводам тоннеля, пока не поймала лучом то, что двигалось. На меня смотрела обыкновенная бурая жаба с большими, как у кошки, глазами, так напугавшая меня. Жаба недолго думая прыгнула мне навстречу. Мои нервы не выдержали. Я бросилась бежать по длинному черному коридору, хотя еще с детства знала, что скальные жабы, водящиеся на Дункане, совершенно безвредны.
И очень быстро поняла, что совершила ошибку. Резиновые подошвы кедов скользнули по грязи, и я едва не полетела носом вперед, но успела упереться руками о стену и устояла на ногах. Трясущейся рукой я направила луч фонарика назад, но земноводное скрылось из виду. Тяжело дыша, я двинулась дальше, не видя ничего, кроме ужасной грязи и мрачных стен. Внезапно моя нога задела какой-то мягкий предмет, и я чуть не упала. В этот момент луч фонарика выхватил из темноты пространство в левой стороне тоннеля. Я осветила его и увидела несколько камер, вырубленных в скале. В одном углу лежали покрытые плесенью доски от бочек, и я предположила, что здесь мои далекие предки хранили контрабанду.
У меня мелькнула мысль, что этот ход может вести в мой дом, но запах гнили и сырости отбивал всякую охоту обозревать эти камеры. Я осветила пол и поняла, что была не одинока в своей брезгливости. Следов, ведущих в эти камеры, не было заметно. Продолжив движение по тоннелю, я вскоре почувствовала, что стало легче дышать и легкий ветерок подул в лицо. С каждым шагом его дуновение ощущалось все сильнее. Пройдя еще совсем немного, я увидела ступени, ведущие в арочный проход. Я медленно его осветила и увидела голую круглую стену, похожую на шахту, которая вела наверх. Оттуда доносилось приглушенное завывание ветра.
Постепенно я сообразила, где нахожусь. Поднявшись по ступенькам, я заглянула в шахту и увидела лестницу из ржавых и зловещих железных кольев, вогнанных в стену. Высотой она была не больше двадцати футов. Чем дольше смотришь на эти насквозь проржавевшие колья-ступени, сказала я себе, тем труднее будет подниматься.
Я скинула рюкзак с ноющих плеч, сунула в него фонарь. Обе мои руки должны быть свободными, если я хочу выбраться из этого мрачного подземелья. Если ступеньки выдержали близнецов, то должны выдержать и меня. Глубоко вздохнув, я начала восхождение.
После каждой ступеньки приходилось отдыхать, так как все тело болело от синяков и ссадин, полученных на пристани. Никогда в жизни я так не уставала.
Когда я снова подняла глаза, ветер швырнул мне в лицо мокрый снег. Преодолевая одну ступеньку за другой, я вспомнила, что неподалеку от колодца должны находиться старые деревянные сараи, в которых когда-то жили рабы. Из этого колодца они брали воду, но с отменой рабства и расцветом контрабанды роль колодца изменилась.
Железные ступеньки стали шататься под моими ногами, и я уже подумала, что мне не выбраться наверх, как вдруг моя голова оказалась над землей, и я ощутила на лице капли холодного дождя. Я ухватилась за бревенчатый сруб, сооруженный над колодцем, подтянулась и, высунувшись по пояс, легла на землю.
Какое-то время я лежала скрючившись, потом, отдохнув, села и уставилась в предрассветную мглу. Полоска света повисла на востоке, словно страшась встречи с резким ветром, дующим над Дунканом. Я ее не винила. Пронзительный холодный ветер с иголками льда прекратится теперь не скоро. На смену ему придет снег и, возможно, заморозки. Я должна где-то укрыться, но так, чтобы оставаться незамеченной. В таком месте, куда было бы трудно добраться и где я могла бы развести огонь и видеть залив, чтобы подать сигнал бедствия жителям деревень на материке с помощью костра или фонаря. Мне нужно выбрать такое укрытие, из которого я могла бы быстро выскочить в случае, если незваные гости примутся искать меня, и при этом я первая должна их увидеть.
Я медленно и с унылым видом встала на ноги, дрожа от холода. На Дункане подобное идеальное место отсутствовало. Однако в горах было полно пещер, а укромные уголки можно отыскать в больших оврагах около пастбищ для овец. Одни мне были известны, можно поискать и другие.
Ослабив лямки рюкзака, тершие плечи, я заковыляла дальше, преодолевая сильное сопротивление ветра.
Для того чтобы было легче идти, пришлось пригнуться, так как скалы не защищали от пронзительного ветра. За пастбищем начинался лес, росший на склонах гор, и под соснами можно будет передохнуть. Я знала, что там теплее и ветер туда не проникает.
Время от времени я останавливалась и оглядывалась, проверяя, не загорелось ли в доме окно и не появился ли кто-нибудь на пороге. Хотя ночь почти прошла и серая дымка уже повисла над островом, в доме было все спокойно, и никто не гнался за мной.
События минувшей ночи с их садистскими радостями утомили захватчиков, решила я, с каждым шагом все дальше удаляясь от дома.
Но вот появились первые тени от кленов, подступавших к тучным зеленым нолям. За лесом уже виднелся густой вечнозеленым кустарник.
Не останавливаясь ни на секунду и с трудом переставляя ноги, я все шла и шла. Ветер утих. Наконец показался сосновый бор. Огибая одно дерево за другим, я, как пьяная, петляла между ними, твердя точно заклинание, что нельзя останавливаться, но раз за разом на меня накатывалась чудовищная усталость, посылая сигналы предупреждения мозгу. Я заставляла себя идти. Мое спасение заключалось в том, чтобы забраться в самую чащу. Сделав еще пару шагов, я попыталась поднять голову и заметила, что деревья начинают двоиться. На деревянных ногах я осилила еще несколько ярдов, но споткнулась и упала. И сразу поняла, что мне не подняться...
* * *
Когда я открыла глаза, увидела высоко над головой зеленые сосновые ветки, сквозь которые мне на лицо падали редкие капли дождя. Я повернулась на бок и вспомнила, что успела забраться под большую ель и втащить за собой тяжелый рюкзак.
Из глубины сознания всплыл страх, мигом прогнавший сон. Я резко села, соображая, как долго я спала. Сквозь низкие ветки проступало свинцовое небо. Солнце закрывали тучи, но времени было уже довольно много. Закусив губу, я встала на колени и надела рюкзак. Судя но всему, полдень давно миновал. Отныне надо смотреть в оба. Те люди наверняка заметили плавающую в заливе шлюпку и другие следы моего присутствия на острове. Возможно, меня давно ищут!
Вскочив на ноги, я увидела за пастбищем западный скалистый берег Дункана, за которым лежал залив, но его скрывал густой туман.
Даже не видя моря, я хорошо слышала его. Волны, с глухим шумом накатывающиеся на скалистый берег, походили на отдаленные раскаты грома. Это означало только одно: прилив достиг пика, и уже полдень! А я все это время спала, дожидаясь, когда меня схватят!
Преследуемая страхом, я опять подумала о том, что надо забираться поглубже в лес, туда, где много глубоких оврагов и пещер. Лес был полон подозрительных шорохов. Ветер раскачивал верхушки сосен, и сучья скрипели и трещали в одном и том же сводящем с ума ритме. Если мои преследователи и были в лесу, то я их не видела.
На выгоне около леса бродили овцы. Они мирно щипали траву, повернувшись спиной к ветру. Пока я наблюдала за ними, со стороны Птичьей бухты наполз туман и скрыл их от меня, а вскоре из виду исчезла сосновая роща на нижней стороне склона, откуда могли появиться мои враги. Я обвела взглядом открытую местность и заметила, что пошел дождь, окутав туманной пеленой возвышенность, на которой я стояла.
Я прекратила осматривать местность и стала взбираться наверх, то и дело оглядываясь, нисколько не сомневаясь, что меня будут искать в лесу.
Видимость резко упала. Оставалось сделать шагов сто до заветного тумана, где меня будет не так-то легко найти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18