Он начал нервничать.
– Скажите, Сурик, вы не боитесь, что мы разобьемся?
Русский загадочно улыбнулся:
– Не беспокойтесь, доктор Мендель. Летчик знает свое дело.
Немного успокоившись, Юбер сказал:
– Надеюсь.
Двести... Сто...
Юбер облокотился на подлокотник кресла и сжал губы, не отрываясь глядя на стрелки альтиметра.
Пятьдесят... Ноль...
– Черт побери! – выругался Юбер.
Внезапно он рассмеялся.
– Это шутка! – крикнул он Андрею Сурику: – Альтиметр неисправен.
Русский холодно посмотрел на него.
– Наши приборы всегда исправны, – заметил он с некоторым раздражением в голосе. – И этот тоже исправен, я гарантирую.
Самолет продолжал снижаться...
Пятьдесят... Сто...
Если верить прибору, то самолет находился сейчас на глубине ста метров ниже уровня моря!
На глубине ста пятидесяти метров самолет вышел наконец из облаков. Пилот прибавил газа, и двигатели в течение нескольких секунд громко ревели.
Юбер прилип к иллюминатору: внизу простиралась зеленая долина. По прямой бетонной дороге вереница грузовиков направлялась к большому городу с серыми и блестящими крышами домов. В поле, пересеченном бурным потоком, трактор тянул плуг. Тракторист приветливо помахал рукой пролетающему самолету, и Юбер, к своему удивлению, ответил ему.
Затем начались огромные ангары с толевыми крышами, смотровая вышка, цементные полосы...
Самолет выпустил шасси, подпрыгнул, затем плавно заскользил по бетону.
Стрелка на циферблате альтиметра показывала отметку «триста»...
Самолет остановился. Двигатели загудели, и тяжелая машина повернула с большому железобетонному зданию, почти весь фасад которого был застеклен.
– Где мы находимся? – спросил Юбер.
– В трехстах десяти метрах ниже уровня моря, – ответил Сурик, которому доставляло удовольствие замешательство Юбера.
Сурик встал, взял свой чемодан из сетки и жестом предложил Юберу последовать его примеру.
Член экипажа вышел из кабины и, улыбнувшись Андрею Сурику, подошел к двери, чтобы выбросить металлическую лестницу.
– Пожалуйста, – сказал Сурик Юберу.
На аэродроме царило большое оживление. На одной из взлетных полос шесть грузовых самолетов были готовы к взлету. Множество самолетов стояло вокруг ангаров.
Юбер следовал за Суриком к зданию из стекла и бетона.
Они вошли в просторный холл, в котором толпились военные. Были среди них и желтолицые, с раскосыми глазами, в основном офицеры низшего звания.
Сурик провел Юбера в отделение Службы безопасности, где суетилось около десяти сотрудников. У Юбера неожиданно для него самого остановилось сердце. Сурик доложил по-русски:
– Капитан Андрей Сурик прибыл.
Из-за стола поднялся человек с красным лицом и сонным взглядом.
– Так точно, капитан. Мы получили приказ относительно...
Он указал пальцем на Юбера:
– Это пленник, которого вы привезли?
Слово «пленник» неприятно резануло слух Юбера. Андрей Сурик поправил:
– Речь идет об иностранном ученом, который будет работать в наших лабораториях и не может рассматриваться как пленник. Он приехал сюда по доброй воле.
Человек с красным лицом не понимал оттенков. Он продолжал:
– Я как раз это и имею в виду, капитан.
Он вынул лист бумаги из картонной папки и положил его на стол перед Суриком:
– Распишитесь здесь, капитан. Укажите дату и время вашего прибытия...
Сурик подписал. Сотрудник добавил:
– Машина ждет во дворе. Я провожу вас.
Они пошли по широкому коридору, в который выходили застекленные двери с номерами комнат. Во дворе стояло много машин, почти все советские зисы.
По знаку провожавшего их функционера к ним подъехали три автомобиля. Два из них были битком набиты людьми в форме, в третьем не было никого, кроме шофера. Сурик и Юбер сели на заднее сиденье.
Конвой тронулся.
– Зачем это сопровождение? – спросил Юбер. – Я же бежать не собираюсь. Я мог бы сделать это раньше. Или в районе беспорядки?
Сурик строго посмотрел на Юбера.
– В нашей стране никогда не бывает беспорядков, – сухо сказал он.
– А мы находимся на территории СССР? Мне показалось...
– Вы правы. Мы находимся в Синкьяне, но это не имеет значения. Этот эскорт означает лишь проявление почтения к вашим заслугам, доктор Менцель.
Юбер не мог сдержать улыбки.
– Я польщен, – вымолвил он.
Они ехали по шоссе с односторонним движением в направлении к городу. По дороге Юберу удалось прочитать на указательном щите: «Турфан – 3400 метров».
Он повторил про себя это слово – Турфан. Он вспомнил. Теперь он знал, где находится.
Впадина Турфан, самая низменная часть суши на земле (триста метров ниже уровня моря) находится, насколько он помнил, к востоку от Синкьяна, в трехстах-четырехстах километрах к западу от китайско-монгольской границы. Простирается она на сотню километров с севера на юг. В центре находится озеро, название которого он не помнил. Впадина всегда затянута облаками. Идеальная база для тарелок, если таковые существуют...
Они въехали в город по широкому проспекту. Сирена головной машины освобождала для них проезд. На всех перекрестках стояли регулировщики в белой форме. Многочисленные сады представляли собой зеленые оазисы.
Красивый город, образец новой советской архитектуры.
Конвой внезапно остановился перед большим административным зданием с военной охраной.
Сурик сказал Юберу:
– Оставьте чемодан в машине. Мы здесь долго не задержимся.
Они поднялись по ступенькам из розового мрамора. Сурик показал пропуск церберам, стоявшим у входа в холл с тяжелыми колоннами псевдоклассического стиля.
Человек в темно-синей форме МВД проводил их до лифта, поднявшего их на пятый этаж.
В приемной стояли удобные металлические кресла и журнальные столики, заваленные агитационной литературой.
Юбер нервничал. А что, если в КГБ была фотография или просто описание внешности настоящего Стефана Менцеля?
Через некоторое время их пригласили в кабинет. Человек в белом халате обратился к Менцелю, но тот молчал. Сурик сказал:
– Доктор Менцель не говорит по-русски.
Это было верно в отношении настоящего Менцеля, но не для псевдоученого.
У Юбера перехватило дыхание при виде антропометрических и судебных материалов.
«Через двадцать минут, – подумал он, – картотеки СССР пополнятся описанием моей внешности под именем Стефана Менцеля. О'кей».
Человек в белом халате пригласил его к фотоаппарату. Фото анфас и в профиль.
Антропометрическое измерение и неизбежные отпечатки пальцев... Досадно.
Когда все было кончено, Юбер удивился, что ему не задали ни одного вопроса относительно даты и места рождения либо других интимных вещей. Но при виде внушительной карточки, заполненной на его имя, он понял: все сведения о нем были уже собраны.
Он вымыл руки и вышел вслед за Суриком.
Сурик неожиданно стал холодным и далеким. Юбера охватило тревожное предчувствие, но он старался не показывать своего беспокойства.
Сурик натянуто улыбнулся:
– Дальше вы пойдете один, доктор Менцель. Раздался звонок, и сопровождающий сделал знак Юберу. Отступать было некуда.
Он последовал за охранником в большой кабинет, где его поприветствовал мужчина в штатском, высокий и широкоплечий, с бычьей головой и злым взглядом. В углу кабинета стояли двое вооруженных военных, с нацеленными на Юбера автоматами. Он понял, что дело плохо. Неужели это конец?
У типа в штатском был громкий и хриплый голос:
– Я старший политрук Борис Черкесов. Доктор Стефан Менцель, вы арестованы по обвинению в умышленном убийстве вашего соотечественника фон Крейсслера...
Юбер с облегчением вздохнул. Ах, вот в чем дело...
5
Большая застекленная дверь распахнулась, чтобы пропустить каталку, на которой лежала еще не проснувшаяся Эстер Ламм.
Бетти Вуд, медсестра, вытолкнула каталку из лифта и покатила в палату пациентки.
Гарри, санитар, ждал ее в палате, чтобы переложить Эстер Ламм на кровать.
Гарри приподнял простыню, прикрывавшую лицо больной, и присвистнул:
– Очень хорошенькая.
Он вспомнил о присутствии Бетти и тут же добавил:
– Но ты лучше.
Он обхватил ее за талию и попытался поцеловать. Она резко высвободилась:
– Ты совсем рехнулся, Гарри. Схлопочешь у меня...
Гарри стал укладывать шины, чтобы переложить больную на кровать.
– Как прошла операция? Шеф доволен?
Помогая ему, Бетти твердо сказала:
– Прекрасно! Патрон в восторге. Видел бы ты его с большим резцом в руках. Даже искры сверкали... Правда, он, может быть, старался из-за репортера, находившегося там...
Гарри с любопытством спросил:
– И репортер даже не отвернулся?
Они затянули ремни. Безжизненное тело Эстер Ламм переместилось на кровать. Из ее бескровных губ послышался сдавленный стон.
– Ей больно, – заметил Гарри.
Бетти пожала плечами:
– Она проснется только через полчаса.
– Ну и что этот репортер...
– Их было двое: репортер и фотограф. Фотограф снимал всю операцию. Его особенно заинтересовало бедро из пластика.
– Им что, делать нечего?
Она с сожалением посмотрела на него:
– Когда ты увидишь снимки в журнале, ты поймешь.
После короткой паузы она добавила:
– Это для журнала «Лайф».
– Вот те на! – удивился Гарри.
Эстер лежала на кровати. Они сняли шины и натянули простыни.
– Она иностранка, – прошептала Бетти. – Кажется, австрийка. Брат шефа – ее знакомый. Похоже, что ее изувечили фрицы.
Гарри снова пришел в восторг:
– Я не против иммиграции, если бы все они были такими хорошенькими и стройными. Ты знаешь, почему я это говорю?
Она процедила сквозь зубы:
– Мне безразлично.
– Дело в том, что такие девушки, как ты, не добры ко мне. Разве я неприятен тебе?
Она пожала плечами:
– Бедняга! Если я буду спать со всеми, кто мне приятен, то мне не хватит на это всей жизни.
Он зажал ее между стеной и кроватью и попытался привлечь к себе.
– Допустим. Но тебе ведь не все это предлагают. А я умею быть благодарным...
Она стояла прямо, напряженно, но не пыталась высвободиться. Осмелев, он стал ласкать ее грудь.
– Если у нас все сладится, мы могли бы и пожениться...
Она удивилась:
– Я думала, что ты уже женат.
Он смутился и пробормотал:
– Э-э... Откуда ты знаешь? Кто тебе это сказал? Ну и что? Разве не существует развода?
Он поцеловал ее в шею. Но она продолжала допрос.
– А твои дети? Они будут жить с нами? – спросила она медовым голосом.
Он ответил бесхитростно:
– Разумеется, дорогая. Это будет чудесно!
Он закрыл глаза, чтобы поцеловать ее, но вместо губ получил пощечину.
Она оттолкнула его, указав на дверь:
– Убирайся! И поищи няню детям в другом месте.
Он вышел, хлопнув дверью.
Бетти беглым взглядом оглядела палату, чтобы удостовериться, что все в порядке. Ее дежурство было закончено. Гарри будет дежурить ночью и каждые пять минут заходить в палату и наблюдать за больной.
Она вышла из палаты, тихо прикрыв за собой дверь, спустилась в гардеробную медсестер и переоделась.
Пройдя по улице шагов десять, она почувствовала, что кто-то схватил ее за руку. Обернувшись, она узнала нахала.
– Вы? Что вы хотите?
– Меня зовут Джерри Робин. Я знаю, что вас зовут Бетти Вуд. Вы очень стройны.
– Я знаю. Мне только что об этом сказали.
– Возможно. Куда мы идем?
– Я иду домой, оставьте меня в покое.
– Я вам неприятен?
– Нет. Мне не нравятся крутые мужчины, как вы. Волосатые и с огромной челюстью.
Он (Остановился и серьезно посмотрел на нее. Затем, понизив голос, спросил:
– Если я вам не нравлюсь, то, может быть, вы любите деньги?
Она недоверчиво сказала:
– Я честная девушка.
– Я в этом не сомневаюсь, – заметил журналист. – Я тоже честный человек.
Она нетерпеливо сказала:
– Я спешу...
Он остановил ее и объяснил:
– Я бы хотел сфотографировать в палате женщину, которую сегодня оперировали...
– Зачем? Я не понимаю. Во время операции вы сделали снимков тридцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13