Таким образом в некоторых случаях деятели наркобизнеса удостоверялись, что нанятый ими адвокат не заключал какой-либо сделки с представителями правительства, а это нередко случалось в странах, гражданами которых они были. И, можно сказать, имело место в данном случае.
Стюарт мог пользоваться информацией, полученной им от старшин береговой охраны, на всю катушку, чтобы добиться прекращения процесса над пиратами. По его мнению, шансы были равны — половина на половину. Стюарт был отличным, более того — блестящим адвокатом и успешно защищал своих клиентов в зале суда, но и Давидофф ничем не уступал ему, и ни один юрист в мире не мог предсказать, как поведут себя присяжные в южной Алабаме при рассмотрении такого дела. Кто бы не скрывался за кулисами, давая советы мужчине, сидящему сейчас в рабочем кабинете Стюарта, вряд ли он мог сравниться со Стюартом в зале суда. Какой-нибудь учёный-юрист, подумал адвокат, может быть, профессор, решивший пополнить своё академическое жалованье неофициальными юридическими советами. Стюарт сразу возненавидел его — или её? — причём чисто инстинктивно.
— Если я поступлю так, как вы мне советуете, мы рискуем проиграть процесс, и мои клиенты могут оказаться приговорёнными к смертной казни. — При этом, подумал Стюарт, будут разрушены карьеры старшин и офицеров береговой охраны, которые тоже нарушили закон, но совсем не с такой жестокостью, как это сделали, несомненно, его подзащитные. И этический долг адвоката заключался в том, чтобы обеспечить клиентам самую лучшую защиту в пределах закона, в пределах правил профессионального поведения юриста, но, самое главное, руководствуясь знаниями и опытом, инстинктом, который был не менее реальным и важным, хотя определить его невозможно. Вопрос об этике и долге адвоката, о том, как взвесить все три проблемы одновременно, был предметом бесконечных занятий на юридическом факультете, однако ответы, полученные в результате дискуссий в лекционных залах, похожих на театр, были всегда более чёткими, чем в реальном мире правосудия за пределами зелёных лужаек университетского кампуса.
— Но могут и оказаться на свободе.
Он рассчитывает на кассацию судебного решения в Апелляционном суде, понял Стюарт. Значит, действительно пользуется советом учёного-юриста.
— Как адвокат, я обязан посоветовать своим клиентам согласиться с условиями, предложенными прокурором.
— Ваши клиенты отклонят это предложение. Завтра утром они потребуют от вас — как звучит эта фраза? — все или ничего? — Мужчина улыбнулся подобно опасной машине. — Поступайте так, как вам говорят, мистер Стюарт. До свидания. Я найду выход, — Бесчувственная машина ушла.
В течение нескольких минут Стюарт смотрел не отрываясь на книжные полки и лишь затем протянул руку к телефону. Нет смысла ждать, лучше сделать это сейчас, пусть Давидофф узнает об этом решении. Ещё не успели объявить о договорённости между адвокатом, взявшим на себя защиту пиратов, и обвиняющей стороной, как слухи уже начали распространяться. Как воспримет это федеральный прокурор? Проще предсказать, что он скажет. Вслед за негодующим «Я считал, что мы пришли к соглашению» последует решительное «Хорошо, посмотрим, каким будет мнение присяжных». Давидофф мобилизует свои немалые способности, и юридическая битва в окружном суде превратится в эпическую дуэль. Но ведь суды для того и существуют, не так ли? Это станет захватывающей проверкой технических аспектов теории юриспруденции, но, подобно многим аналогичным случаям такого рода, она будет иметь мало общего с выяснением правоты и несправедливости и ещё меньше с тем, что произошло на борту яхты «Создатель империи». Что касается правосудия, его этот процесс не коснётся совсем.
* * *
Мюррей находился у себя в кабинете. Переселение в новый дом оказалось чистой формальностью. Он там спал — почти каждую ночь, — но видел его намного реже, чем свою служебную квартиру в Лондонском районе Кенсингтон, когда занимал должность советника по юридическим вопросам в посольстве США на Гросвенор-сквер. Такое положение казалось ему несправедливым. Особенно если принять во внимание затраты на возвращение из Лондона в округ Колумбия — город, являющийся местом пребывания правительства Соединённых Штатов, не мог обеспечить приличным жильём тех, кто в нём работает.
Секретарши Мюррея в воскресенье, разумеется, не было на службе, и ему приходилось отвечать на телефонные звонки самому. Сейчас звонил его личный телефон прямой связи.
— Мюррей слушает.
— Это Марк Брайт. У нас происходят новые события, связанные с делом пиратов, и мне кажется, что они тебя заинтересуют. Адвокат подсудимых только что говорил по телефону с федеральным прокурором и сообщил ему, что отказывается от достигнутой ранее договорённости. Сказал, что требует передачи дела в суд, Он собирается вызвать моряков береговой охраны в качестве свидетелей и потребовать прекращения дела на основании фокуса, который они выкинули. Давидофф очень обеспокоен.
— А ты как считаешь? — спросил Мюррей.
— Он говорит, что придётся начинать процесс с того обвинения, которое первоначально им предъявлялось, — преднамеренное убийство, связанное с контрабандой наркотиков. Если при этом будет нанесён тяжёлый удар береговой охране — ничего не поделаешь, такова цена правосудия. Это его слова, не мои, — подчеркнул Брайт. Подобно большинству агентов ФБР, он был тоже членом коллегии адвокатов. — На основе собственного опыта, не его, могу сказать, что ситуация весьма сложная, Дэн. Давидофф — отличный прокурор, я хочу сказать, он хорошо ведёт себя в суде, обращаясь к присяжным с обвинительной речью, но и адвокат, защищающий пиратов, этот Стюарт, ничем не хуже. Агенты местного отделения Управления по борьбе с наркотиками ненавидят его, но Стюарт, надо признать, здорово проявил себя и выиграл немало процессов. Законодательство по этому вопросу крайне запутанно. Каким будет мнение судьи? Это зависит от того, кто поведёт процесс. А как решат присяжные — зависит от поведения судьи и от того, что он им скажет. Короче говоря, исход предсказать невозможно, вроде как ставить на победителя Суперкубка по футболу ещё до того, как начнётся игровой сезон, прямо сейчас. И это не принимая во внимание, что произойдёт в апелляционном суде после завершения процесса в окружном суде. Но как дело ни обернись, морякам береговой охраны придётся плохо. Давидофф разнесёт их в клочья, когда начнётся допрос свидетелей, — он в ярости из-за того, что они поставили его в идиотское положение.
— Предупреди их о такой возможности, — произнёс Мюррей. Он верил в закон, но в правосудие верил больше.
— Повторите, что вы сказали, сэр.
— Они дали нам ключ к операции «Тарпон».
— Мистер Мюррей, — он перестал быть Дэном для Брайта, — не исключено, что мне придётся арестовать их. Вдруг Давидофф захочет созвать Большое жюри, чтобы решить вопрос о предании...
— Предупредите их, мистер Брайт. Это приказ. Полагаю, у местных полицейских есть хороший адвокат, защищающий их интересы. Рекомендуйте этого адвоката капитану Уэгенеру и его подчинённым.
Чувствовалось, что Брайт колеблется, прежде чем ответить.
— Сэр, ваш приказ может быть истолкован, как...
— Марк, я служу в Бюро уже много лет. Может быть, слишком много, — это говорили усталость и другие чувства Мюррея. — И я не хочу бездействовать и смотреть на то, как людей, оказавших нам такую помощь, за это наказывают. Им придётся предстать перед судом, рискуя попасть в тюрьму. Но, клянусь Богом, у них будут те же шансы, что и у проклятых пиратов. Мы должны помочь им, Марк. Прими это как мой приказ и выполняй его.
— Слушаюсь, сэр. — Мюррей чувствовал, как Брайт подумал, но не произнёс:
«Черт побери!».
— Теперь относительно подготовки к процессу. Тебе нужна наша помощь в чем-нибудь?
— Нет, сэр. Мы получили все результаты судебно-медицинской экспертизы: С этой точки зрения улики исключительно весомы. Анализ ДНК подтверждает, что семенная жидкость принадлежит обвиняемым, а исследования ДНК кровавых отпечатков убедительно показывают, что это кровь двух жертв. Жена бизнесмена была донором и сдавала свою кровь — мы обнаружили кварту её крови в морозильнике Красного Креста. Второй образец крови принадлежит дочери. Давидофф, возможно, сумеет добиться приговора на основании одного этого.
Сравнение ДНК быстро становилось одним из самых надёжных козырей ФБР из сферы судебно-медицинской экспертизы. Два жителя Калифорнии, уверенные в том, что им удалось совершить идеальное, без всяких улик, изнасилование, закончившееся убийством женщины, сейчас находились в камере смертников, ожидая своей очереди в газовую камеру, — и все благодаря усилиям двух биохимиков из штата ФБР, которые провели относительно недорогое лабораторное исследование.
— Если понадобится что-нибудь, звони прямо мне.
Это дело непосредственно связано с убийством Эмиля, и у меня развязаны руки. — Хорошо, сэр. Извините, что побеспокоил вас в воскресенье.
— Ничего. — Мюррей положил трубку и ухмыльнулся. Так уж и в воскресенье.
Он повернулся в своём вращающемся кресле и взглянул в окно на Пенсильвания-авеню. Превосходный воскресный день, люди прогуливаются по улице президентов, как пилигримы, останавливаясь, чтобы купить мороженое и майки у уличных торговцев. В дальней части улицы, за Капитолием, в том районе города, куда остерегались заходить туристы, находились места, где люди тоже ходили, как пилигримы и тоже останавливались, чтобы сделать покупки.
— Проклятые наркотики, — тихо пробормотал Мюррей. — Неужели мы допустим, чтобы они продолжали причинять нам такой вред?
* * *
Заместитель директора ЦРУ по оперативной деятельности тоже сидел у себя в кабинете. На протяжении двух часов поступило три радиограммы от «Переменного».
Ну что ж, нет ничего неожиданного в том, что противник предпринимает ответные меры. Он действовал быстрее и более организованно — так казалось Риттеру, — чем ожидалось, но заместитель директора ЦРУ предвидел и это. Весь смысл использования солдат из тех войск, которые он предпочёл, заключался в их превосходной подготовке к действиям на местности... и полной анонимности. Если бы Риттер подключил к операции «зелёные береты» из Центра ведения специальных боевых действий имени Джона Ф. Кеннеди, расположенного в Форт-Брэгге, штат Северная Каролина, или «рейнджеров» из Форт-Стюарта в Джорджии, или, наконец, солдат из недавно организованных частей специального назначения в Мак-Дилле, это значило бы, что пришлось бы забрать слишком много специалистов из небольших воинских подразделений. Такое не останется незамеченным. Но в армии были четыре почти полностью укомплектованные дивизии лёгкой пехоты, расквартированные далеко друг от друга, более сорока тысяч человек, разбросанных от Нью-Йорка до Гавайских островов, обладающих таким же мастерством ведения полевых операций, как и солдаты более знаменитых частей. Забрать сорок человек из сорока тысяч намного легче, и вряд ли это можно заметить. Некоторые из них погибнут. Он знал об этом, начиная операцию, и солдаты тоже знали, разумеется. Они принадлежали армии, а с потерей армейского имущества иногда приходится мириться. Это жестоко, но такова жизнь. Если бы лёгкие пехотинцы хотели жить в безопасности, ничем не рискуя, они не стали бы пехотинцами и не оставались бы добровольно каждый ещё по крайней мере на один срок и не вызвались бы для участия в операции, о которой было объявлено, что она является опасной. Это были не государственные служащие, брошенные в джунглях на произвол судьбы, а профессиональные солдаты, знавшие, на что идут.
Так убеждал себя Риттер. Но, возражал его ум, если даже ты не знаешь, что происходит на самом деле, как могут знать это солдаты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150
Стюарт мог пользоваться информацией, полученной им от старшин береговой охраны, на всю катушку, чтобы добиться прекращения процесса над пиратами. По его мнению, шансы были равны — половина на половину. Стюарт был отличным, более того — блестящим адвокатом и успешно защищал своих клиентов в зале суда, но и Давидофф ничем не уступал ему, и ни один юрист в мире не мог предсказать, как поведут себя присяжные в южной Алабаме при рассмотрении такого дела. Кто бы не скрывался за кулисами, давая советы мужчине, сидящему сейчас в рабочем кабинете Стюарта, вряд ли он мог сравниться со Стюартом в зале суда. Какой-нибудь учёный-юрист, подумал адвокат, может быть, профессор, решивший пополнить своё академическое жалованье неофициальными юридическими советами. Стюарт сразу возненавидел его — или её? — причём чисто инстинктивно.
— Если я поступлю так, как вы мне советуете, мы рискуем проиграть процесс, и мои клиенты могут оказаться приговорёнными к смертной казни. — При этом, подумал Стюарт, будут разрушены карьеры старшин и офицеров береговой охраны, которые тоже нарушили закон, но совсем не с такой жестокостью, как это сделали, несомненно, его подзащитные. И этический долг адвоката заключался в том, чтобы обеспечить клиентам самую лучшую защиту в пределах закона, в пределах правил профессионального поведения юриста, но, самое главное, руководствуясь знаниями и опытом, инстинктом, который был не менее реальным и важным, хотя определить его невозможно. Вопрос об этике и долге адвоката, о том, как взвесить все три проблемы одновременно, был предметом бесконечных занятий на юридическом факультете, однако ответы, полученные в результате дискуссий в лекционных залах, похожих на театр, были всегда более чёткими, чем в реальном мире правосудия за пределами зелёных лужаек университетского кампуса.
— Но могут и оказаться на свободе.
Он рассчитывает на кассацию судебного решения в Апелляционном суде, понял Стюарт. Значит, действительно пользуется советом учёного-юриста.
— Как адвокат, я обязан посоветовать своим клиентам согласиться с условиями, предложенными прокурором.
— Ваши клиенты отклонят это предложение. Завтра утром они потребуют от вас — как звучит эта фраза? — все или ничего? — Мужчина улыбнулся подобно опасной машине. — Поступайте так, как вам говорят, мистер Стюарт. До свидания. Я найду выход, — Бесчувственная машина ушла.
В течение нескольких минут Стюарт смотрел не отрываясь на книжные полки и лишь затем протянул руку к телефону. Нет смысла ждать, лучше сделать это сейчас, пусть Давидофф узнает об этом решении. Ещё не успели объявить о договорённости между адвокатом, взявшим на себя защиту пиратов, и обвиняющей стороной, как слухи уже начали распространяться. Как воспримет это федеральный прокурор? Проще предсказать, что он скажет. Вслед за негодующим «Я считал, что мы пришли к соглашению» последует решительное «Хорошо, посмотрим, каким будет мнение присяжных». Давидофф мобилизует свои немалые способности, и юридическая битва в окружном суде превратится в эпическую дуэль. Но ведь суды для того и существуют, не так ли? Это станет захватывающей проверкой технических аспектов теории юриспруденции, но, подобно многим аналогичным случаям такого рода, она будет иметь мало общего с выяснением правоты и несправедливости и ещё меньше с тем, что произошло на борту яхты «Создатель империи». Что касается правосудия, его этот процесс не коснётся совсем.
* * *
Мюррей находился у себя в кабинете. Переселение в новый дом оказалось чистой формальностью. Он там спал — почти каждую ночь, — но видел его намного реже, чем свою служебную квартиру в Лондонском районе Кенсингтон, когда занимал должность советника по юридическим вопросам в посольстве США на Гросвенор-сквер. Такое положение казалось ему несправедливым. Особенно если принять во внимание затраты на возвращение из Лондона в округ Колумбия — город, являющийся местом пребывания правительства Соединённых Штатов, не мог обеспечить приличным жильём тех, кто в нём работает.
Секретарши Мюррея в воскресенье, разумеется, не было на службе, и ему приходилось отвечать на телефонные звонки самому. Сейчас звонил его личный телефон прямой связи.
— Мюррей слушает.
— Это Марк Брайт. У нас происходят новые события, связанные с делом пиратов, и мне кажется, что они тебя заинтересуют. Адвокат подсудимых только что говорил по телефону с федеральным прокурором и сообщил ему, что отказывается от достигнутой ранее договорённости. Сказал, что требует передачи дела в суд, Он собирается вызвать моряков береговой охраны в качестве свидетелей и потребовать прекращения дела на основании фокуса, который они выкинули. Давидофф очень обеспокоен.
— А ты как считаешь? — спросил Мюррей.
— Он говорит, что придётся начинать процесс с того обвинения, которое первоначально им предъявлялось, — преднамеренное убийство, связанное с контрабандой наркотиков. Если при этом будет нанесён тяжёлый удар береговой охране — ничего не поделаешь, такова цена правосудия. Это его слова, не мои, — подчеркнул Брайт. Подобно большинству агентов ФБР, он был тоже членом коллегии адвокатов. — На основе собственного опыта, не его, могу сказать, что ситуация весьма сложная, Дэн. Давидофф — отличный прокурор, я хочу сказать, он хорошо ведёт себя в суде, обращаясь к присяжным с обвинительной речью, но и адвокат, защищающий пиратов, этот Стюарт, ничем не хуже. Агенты местного отделения Управления по борьбе с наркотиками ненавидят его, но Стюарт, надо признать, здорово проявил себя и выиграл немало процессов. Законодательство по этому вопросу крайне запутанно. Каким будет мнение судьи? Это зависит от того, кто поведёт процесс. А как решат присяжные — зависит от поведения судьи и от того, что он им скажет. Короче говоря, исход предсказать невозможно, вроде как ставить на победителя Суперкубка по футболу ещё до того, как начнётся игровой сезон, прямо сейчас. И это не принимая во внимание, что произойдёт в апелляционном суде после завершения процесса в окружном суде. Но как дело ни обернись, морякам береговой охраны придётся плохо. Давидофф разнесёт их в клочья, когда начнётся допрос свидетелей, — он в ярости из-за того, что они поставили его в идиотское положение.
— Предупреди их о такой возможности, — произнёс Мюррей. Он верил в закон, но в правосудие верил больше.
— Повторите, что вы сказали, сэр.
— Они дали нам ключ к операции «Тарпон».
— Мистер Мюррей, — он перестал быть Дэном для Брайта, — не исключено, что мне придётся арестовать их. Вдруг Давидофф захочет созвать Большое жюри, чтобы решить вопрос о предании...
— Предупредите их, мистер Брайт. Это приказ. Полагаю, у местных полицейских есть хороший адвокат, защищающий их интересы. Рекомендуйте этого адвоката капитану Уэгенеру и его подчинённым.
Чувствовалось, что Брайт колеблется, прежде чем ответить.
— Сэр, ваш приказ может быть истолкован, как...
— Марк, я служу в Бюро уже много лет. Может быть, слишком много, — это говорили усталость и другие чувства Мюррея. — И я не хочу бездействовать и смотреть на то, как людей, оказавших нам такую помощь, за это наказывают. Им придётся предстать перед судом, рискуя попасть в тюрьму. Но, клянусь Богом, у них будут те же шансы, что и у проклятых пиратов. Мы должны помочь им, Марк. Прими это как мой приказ и выполняй его.
— Слушаюсь, сэр. — Мюррей чувствовал, как Брайт подумал, но не произнёс:
«Черт побери!».
— Теперь относительно подготовки к процессу. Тебе нужна наша помощь в чем-нибудь?
— Нет, сэр. Мы получили все результаты судебно-медицинской экспертизы: С этой точки зрения улики исключительно весомы. Анализ ДНК подтверждает, что семенная жидкость принадлежит обвиняемым, а исследования ДНК кровавых отпечатков убедительно показывают, что это кровь двух жертв. Жена бизнесмена была донором и сдавала свою кровь — мы обнаружили кварту её крови в морозильнике Красного Креста. Второй образец крови принадлежит дочери. Давидофф, возможно, сумеет добиться приговора на основании одного этого.
Сравнение ДНК быстро становилось одним из самых надёжных козырей ФБР из сферы судебно-медицинской экспертизы. Два жителя Калифорнии, уверенные в том, что им удалось совершить идеальное, без всяких улик, изнасилование, закончившееся убийством женщины, сейчас находились в камере смертников, ожидая своей очереди в газовую камеру, — и все благодаря усилиям двух биохимиков из штата ФБР, которые провели относительно недорогое лабораторное исследование.
— Если понадобится что-нибудь, звони прямо мне.
Это дело непосредственно связано с убийством Эмиля, и у меня развязаны руки. — Хорошо, сэр. Извините, что побеспокоил вас в воскресенье.
— Ничего. — Мюррей положил трубку и ухмыльнулся. Так уж и в воскресенье.
Он повернулся в своём вращающемся кресле и взглянул в окно на Пенсильвания-авеню. Превосходный воскресный день, люди прогуливаются по улице президентов, как пилигримы, останавливаясь, чтобы купить мороженое и майки у уличных торговцев. В дальней части улицы, за Капитолием, в том районе города, куда остерегались заходить туристы, находились места, где люди тоже ходили, как пилигримы и тоже останавливались, чтобы сделать покупки.
— Проклятые наркотики, — тихо пробормотал Мюррей. — Неужели мы допустим, чтобы они продолжали причинять нам такой вред?
* * *
Заместитель директора ЦРУ по оперативной деятельности тоже сидел у себя в кабинете. На протяжении двух часов поступило три радиограммы от «Переменного».
Ну что ж, нет ничего неожиданного в том, что противник предпринимает ответные меры. Он действовал быстрее и более организованно — так казалось Риттеру, — чем ожидалось, но заместитель директора ЦРУ предвидел и это. Весь смысл использования солдат из тех войск, которые он предпочёл, заключался в их превосходной подготовке к действиям на местности... и полной анонимности. Если бы Риттер подключил к операции «зелёные береты» из Центра ведения специальных боевых действий имени Джона Ф. Кеннеди, расположенного в Форт-Брэгге, штат Северная Каролина, или «рейнджеров» из Форт-Стюарта в Джорджии, или, наконец, солдат из недавно организованных частей специального назначения в Мак-Дилле, это значило бы, что пришлось бы забрать слишком много специалистов из небольших воинских подразделений. Такое не останется незамеченным. Но в армии были четыре почти полностью укомплектованные дивизии лёгкой пехоты, расквартированные далеко друг от друга, более сорока тысяч человек, разбросанных от Нью-Йорка до Гавайских островов, обладающих таким же мастерством ведения полевых операций, как и солдаты более знаменитых частей. Забрать сорок человек из сорока тысяч намного легче, и вряд ли это можно заметить. Некоторые из них погибнут. Он знал об этом, начиная операцию, и солдаты тоже знали, разумеется. Они принадлежали армии, а с потерей армейского имущества иногда приходится мириться. Это жестоко, но такова жизнь. Если бы лёгкие пехотинцы хотели жить в безопасности, ничем не рискуя, они не стали бы пехотинцами и не оставались бы добровольно каждый ещё по крайней мере на один срок и не вызвались бы для участия в операции, о которой было объявлено, что она является опасной. Это были не государственные служащие, брошенные в джунглях на произвол судьбы, а профессиональные солдаты, знавшие, на что идут.
Так убеждал себя Риттер. Но, возражал его ум, если даже ты не знаешь, что происходит на самом деле, как могут знать это солдаты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150