Из участка сюда послали еще двоих полицейских, а я сказал, что пока они не приехали, справлюсь один.
– Вы вели себя молодцом, Пай. Чувствуете себя нормально?
– Так точно, сэр.
– Не ушиблись?
– Немного поцарапал руку да ударил колено, сэр.
– Что ж, если необходимо, сделайте перевязку и встаньте у входной двери. Я хочу, чтобы какое-то время меня никто не беспокоил, понятно?
– Так точно, сэр.
Пай вышел и аккуратно закрыл за собой дверь. Джун Эйкерс стояла у изголовья кушетки – она долго смотрела на Уэйта, потом положила ладонь ему на лоб и взглянула на Роджера. В ее глазах появилась какая-то растерянность, словно события этой ночи в конце концов сломили и ее. Казалось, у нее разболелась голова.
– Что произошло, когда вы приехали сюда? – неожиданно спросил Роджер.
– В общем-то, ничего особенного, – ответила она невыразительным тоном. – Питер был смертельно расстроен. Он уже давно живет на одних нервах – я прекрасно знаю, что питается он кое-как, потому что почти все свои деньги вкладывает в кампанию. Вряд ли вы представляете, что значит для него потеря всего того, над чем он работал полжизни, каким шоком был для него этот пожар. Уничтожено все. Все, – она произнесла это слово почти с той же интонацией, что и Уэйт, когда он стоял на пороге своей квартиры и смотрел на царивший в ней хаос.
– Что вы имеете в виду, когда говорите "все"? – спросил Роджер.
– Пожалуйста, не задавайте бессмысленных вопросов, – сказала она. – Все, над чем он работал десять лет.
– Кампания за безопасность на дорогах?
– Ну конечно, что же еще?
– Именно это меня и интересует, – сухо заметил Роджер. – Незадолго до того, как вы за ним заехали, он сказал мне, что дошел до критической точки и готов бросить эту кампанию. Он прекрасно понимал, что большинство тех, кто ему помогает, потеряли энтузиазм и желание работать. Почему же утрата нескольких имен и адресов людей, которых уже ничто не интересует, так повлияла на него?
– Он ни за что не бросил бы свое дело, – медленно произнесла она, – а шок...
– Думаете, это просто шок? – жестко спросил Роджер. – Что еще было в бюро-сейфе?
Она не ответила.
Но она глубоко вздохнула – очевидно, вопрос одновременно и уязвил ее, и потряс. Она посмотрела на Уэйта: его веки чуть вздрагивали, руки начали шевелиться.
– Ну и что же там было? – резко спросил Роджер. Она не смотрела в его сторону и не отвечала на вопрос.
Но Роджер понял, что она знает. Она стояла перед ним, высокая и стройная, с ясными, несмотря на выступившие слезы, глазами – в ней чувствовались гордость и нравственная чистота, которые невозможно было бы имитировать.
– Что?.. – начал было Роджер, но девушка перебила его.
– Не надо его тревожить...
– Я хочу знать, что он скажет, – твердо сказал Роджер. – Уэйт, послушайте меня.
При звуке его голоса Уэйт испуганно открыл глаза. – Уэйт, что еще было в том бюро?
– Почему вы не позволили мне умереть? – слабым голосом произнес Уэйт.
– Что еще было в том бюро?
Его глаза расширились, он плотно сжал губы, словно почувствовал новую опасность. Девушка схватила Роджера за плечо:
– Вы не имеете права пытать его!
– Если вы будете вмешиваться, – холодно сказал Роджер, – против вас будут выдвинуты обвинения. Будьте благоразумны. Уэйт, что еще было в том бюро?
В комнате воцарилось молчание. После долгой паузы он наконец произнес:
– Все. Все. Надежда и вера – все. Все, кто мог помочь, – сейчас я даже не знаю, по каким адресам писать, я потерял все.
– Что еще было в том бюро?
– Все, – ответил человек, и это прозвучало как тихий выдох.
– Не прикидывайтесь смертельно больным, отвечайте мне. В бюро был порошок. Что это за порошок?
– Порошок? – эхом отозвался Уэйт, его взгляд стал осмысленным, словно наконец он начал понимать, чего от него хотят.
– Порошок? – его зрачки расширились еще больше, и в выражении глаз появилось нечто непонятное.
– Порошок, – повторил он, – тальк, мы...
Он сделал глотательное движение:
– У нас бывали собрания и даже вечеринки. Мы ведь все время работали. Но работы без отдыха не бывает, люди становятся мрачными. Были танцы. Тальк, – продолжал он уже более уверенно, – но какое это имеет значение? Тальк, мы натирали им полы, чтобы во время танцев было лучше скользить.
– Он ничего не знает, – сказала Джун срывающимся голосом.
– Зато вы знаете, – резко бросил Роджер.
* * *
– Мне нечего сказать, – медленно проговорила племянница миссис Китт, – нет ничего, чем я бы считала возможным поделиться с вами.
Больше она не произнесла ни слова.
* * *
– Ну ладно, – сказал Роджер, когда прибыли люди из участка, – мы отвезем мисс Эйкерс в Скотленд-Ярд, и она останется там до тех пор, пока ей не захочется разговориться. Уэйта тоже надо прихватить, возможно, он не такой дурачок, каким хочет казаться.
Роджер и три местных детектива находились в комнате, где преступник напал на миссис Китт. Уэст уже собирался вернуться в Скотленд-Ярд: надо было созвониться со всеми нужными людьми, поговорить с экспертами. У местной полиции есть свои сложности, их возможности ограничены, а если работать параллельно с такими отдаленными друг от друга участками, как Лайгейт и Тоттинг, то почти невозможно четко координировать действия.
Надо было взять под наблюдение всех из списка комитета Уэйта, выяснить, чем там занимались, и сделать это следовало сегодня. Ему нужна была информация о человеке, которого он сбил на лестнице в доме Уэйта. Также надо было узнать, может ли миссис Китт дать показания, может ли ее муж оказать какую-нибудь помощь следствию. Доктор Китт все время находился в больнице вместе с приехавшей к нему сестрой. Это плохой признак. Был еще и Бенджамин Канлифф, с которым также предстояло встретиться и выяснить подробности о его жене. Надо было выяснить у полицейских из Сент-Джон-вуда, где она брала героин. Теперь в деле были уже два общих знаменателя: участие в том дорожном происшествии и наркотики.
Роджеру необходимо было знать, сколько еще героина вращается в этом деле. И еще требовалось найти Розмари Джексон. Сейчас это было, наверное, самым важным.
* * *
А она все спала и видела чудесные сны.
* * *
Под присмотром местных полицейских Роджер отправил Уэйта и девушку в Скотленд-Ярд, а сам поехал в Сент-Джон-вуд, где ночной дежурный сообщил ему подробности относительно миссис Канлифф:
– Грустная история, – сказал дежурный инспектор. – Канлифф души не чает в этой женщине. Она на пятнадцать лет моложе его и настоящая красавица. Но она частенько бывает навеселе – под героином. Надо сказать, у нее хороший источник. А поскольку он знает, как она страдает, когда не может достать наркотики, пару недель он позволяет ей предаваться этой страсти. Потом она приходит в себя, начинает понимать, что так больше продолжаться не может, Добровольно отдается в руки врачам, которые прописывают ей очередной курс лечения. Я знаю Канлиффа уже десять лет, – продолжал инспектор, – и могу сказать, что сейчас он женат на развалине, это лишь тень той женщины, которой она была несколько лет назад. Трагедия для Канлиффа.
– Далеко ли он живет? – спросил Роджер. – И где сейчас его жена?
– Она сейчас в клинике, но все это лечение – самообман, – холодно заметил инспектор. – Когда пришло сообщение из Тоттинга, я говорил с Канлиффом. Он сказал, что сегодня ляжет поздно и будет рад встретиться с тобой, только надо предварительно позвонить. Хотя он сомневается, что сможет чем-то помочь.
Было уже начало первого ночи.
– Как считаешь, это не слишком поздно? – спросил Роджер.
– Только не для Канлиффа, – уверенно сказал детектив. – Не возражаешь, если я поеду с тобой?
Водитель, который почти четыре года назад сбил миссис Роули, все еще бодрствовал. Этой ночью он и не собирался спать.
Роджер имел о нем представление лишь по старой фотографии, и потому Канлифф во плоти показался ему гораздо более энергичным, подвижным – бесспорно, он был интересной личностью, хотя по снимку это было не понять. Дом на Риджентс-парк был окружен частным парком, здание являло собой шедевр архитектурной экспрессии, его изящные линии, подсвеченные небольшими прожекторами, гордо вырисовывались на фоне ночного неба. Интерьер поражал роскошью и изысканностью вкуса. Канлифф выглядел усталым, но бьющее через край здоровье и благополучие невозможно было скрыть.
– Да, – сказал он Роджеру, – иногда мне кажется, что это возмездие за погибшую женщину, хотя, право, я и сейчас уверен, что ничего не смог бы тогда сделать. Это была не моя вина. Если бы скорость была чуть меньше, не двадцать пять миль в час... – он замолчал. – Это словно проклятие, – медленно продолжал он. – Через несколько месяцев после того происшествия заболела моя жена, – в то время я еще не понимал, что это наркомания. Когда я это обнаружил...
Он снова умолк и пожал плечами. Они разговаривали в большой просторной комнате с высокими потолками. Горел камин, окна были закрыты темно-голубыми бархатными портьерами, каждый предмет в этой комнате говорил о богатстве хозяев. А в воздухе витала беда.
– Я понял, что произошло, только через несколько недель после того, как она ушла из дома, – с трудом произнес Канлифф. – Она намного моложе меня, и я боялся, что у нее началась какая-то интрижка, поэтому мне казалось, что, натолкнувшись на мое спокойствие и показное равнодушие, она поймет всю безрассудность своего поведения. Вернулась она уже больной. Это и было началом. Она... – он тяжело дышал, – она всегда обвиняла меня.
– В чем?
– Она никогда не говорила, где достает наркотики, но как-то раз проговорилась, что они есть в одном из благотворительных комитетов, где она время от времени работала. Она вела большую общественную работу – потому что я на этом настаивал: ей практически нечем было заняться, а я считал, что труд пойдет ей на пользу. А вместо этого...
– Какой именно благотворительный комитет? – резко спросил Роджер.
– Я не знаю.
– Не был ли это комитет Питера Уэйта "Остановить убийства на дорогах!"?
– Она участвовала и в его работе, но я не уверен, что героин она доставала именно там, – настаивал Канлифф. – Этот вопрос интересовал всех, даже персонал в клинике "Палли", где она проходила лечение, но она была непреклонна. По-моему, она боялась, что если проговорится, то больше никогда не получит героина.
– Понятно, – сказал Роджер и достал из кармана список адресов, которые переписал из досье Уэйта. – Вам знакомы эти имена, мистер Канлифф?
* * *
Канлифф внимательно просматривал список.
Роджер наблюдал за ним.
На его месте он легко мог представить Чарлза Джексона, его глазах было такое же отчаяние. Чарлз Джексон, влюбленный в свою юную очаровательную жену, так же таинственно исчезнувшую.
Имело ли это какое-то отношение к его работе в области исследования и предупреждения наркомании?
Глава 18
Огромные усилия
– Единственное знакомое имя в вашем списке – это Артур Роули, – сказал Канлифф. – Но я не видел его с тех самых пор. После я ему писал, спрашивал, не могу ли чем-нибудь помочь, – понимаете, у меня есть деньги, а он очень беден. Ответа я не получил. Ничем другим я не мог быть ему полезен. Достаточно было того, что на моей совести лежала смерть этой женщины, и, конечно же, мне хотелось что-то сделать для ее мужа. Но я могу понять и его, особенно если он был уверен, что я действительно виноват в ее смерти. Если бы кто-нибудь убил мою жену...
Он остановился на полуслове.
Роджер не перебивал его.
– Если бы мне удалось узнать, кто первый раз дал моей жене этот наркотик, если бы я знал, кто снабжает ее сейчас, мне кажется, я задушил бы этого человека собственными руками, – с огромным усилием произнес Канлифф.
– У вас есть какие-то соображения на этот счет? Не представляете, кто бы это мог быть?
– Увы, нет.
– Вы сказали, что сейчас она в клинике, проходит курс лечения?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
– Вы вели себя молодцом, Пай. Чувствуете себя нормально?
– Так точно, сэр.
– Не ушиблись?
– Немного поцарапал руку да ударил колено, сэр.
– Что ж, если необходимо, сделайте перевязку и встаньте у входной двери. Я хочу, чтобы какое-то время меня никто не беспокоил, понятно?
– Так точно, сэр.
Пай вышел и аккуратно закрыл за собой дверь. Джун Эйкерс стояла у изголовья кушетки – она долго смотрела на Уэйта, потом положила ладонь ему на лоб и взглянула на Роджера. В ее глазах появилась какая-то растерянность, словно события этой ночи в конце концов сломили и ее. Казалось, у нее разболелась голова.
– Что произошло, когда вы приехали сюда? – неожиданно спросил Роджер.
– В общем-то, ничего особенного, – ответила она невыразительным тоном. – Питер был смертельно расстроен. Он уже давно живет на одних нервах – я прекрасно знаю, что питается он кое-как, потому что почти все свои деньги вкладывает в кампанию. Вряд ли вы представляете, что значит для него потеря всего того, над чем он работал полжизни, каким шоком был для него этот пожар. Уничтожено все. Все, – она произнесла это слово почти с той же интонацией, что и Уэйт, когда он стоял на пороге своей квартиры и смотрел на царивший в ней хаос.
– Что вы имеете в виду, когда говорите "все"? – спросил Роджер.
– Пожалуйста, не задавайте бессмысленных вопросов, – сказала она. – Все, над чем он работал десять лет.
– Кампания за безопасность на дорогах?
– Ну конечно, что же еще?
– Именно это меня и интересует, – сухо заметил Роджер. – Незадолго до того, как вы за ним заехали, он сказал мне, что дошел до критической точки и готов бросить эту кампанию. Он прекрасно понимал, что большинство тех, кто ему помогает, потеряли энтузиазм и желание работать. Почему же утрата нескольких имен и адресов людей, которых уже ничто не интересует, так повлияла на него?
– Он ни за что не бросил бы свое дело, – медленно произнесла она, – а шок...
– Думаете, это просто шок? – жестко спросил Роджер. – Что еще было в бюро-сейфе?
Она не ответила.
Но она глубоко вздохнула – очевидно, вопрос одновременно и уязвил ее, и потряс. Она посмотрела на Уэйта: его веки чуть вздрагивали, руки начали шевелиться.
– Ну и что же там было? – резко спросил Роджер. Она не смотрела в его сторону и не отвечала на вопрос.
Но Роджер понял, что она знает. Она стояла перед ним, высокая и стройная, с ясными, несмотря на выступившие слезы, глазами – в ней чувствовались гордость и нравственная чистота, которые невозможно было бы имитировать.
– Что?.. – начал было Роджер, но девушка перебила его.
– Не надо его тревожить...
– Я хочу знать, что он скажет, – твердо сказал Роджер. – Уэйт, послушайте меня.
При звуке его голоса Уэйт испуганно открыл глаза. – Уэйт, что еще было в том бюро?
– Почему вы не позволили мне умереть? – слабым голосом произнес Уэйт.
– Что еще было в том бюро?
Его глаза расширились, он плотно сжал губы, словно почувствовал новую опасность. Девушка схватила Роджера за плечо:
– Вы не имеете права пытать его!
– Если вы будете вмешиваться, – холодно сказал Роджер, – против вас будут выдвинуты обвинения. Будьте благоразумны. Уэйт, что еще было в том бюро?
В комнате воцарилось молчание. После долгой паузы он наконец произнес:
– Все. Все. Надежда и вера – все. Все, кто мог помочь, – сейчас я даже не знаю, по каким адресам писать, я потерял все.
– Что еще было в том бюро?
– Все, – ответил человек, и это прозвучало как тихий выдох.
– Не прикидывайтесь смертельно больным, отвечайте мне. В бюро был порошок. Что это за порошок?
– Порошок? – эхом отозвался Уэйт, его взгляд стал осмысленным, словно наконец он начал понимать, чего от него хотят.
– Порошок? – его зрачки расширились еще больше, и в выражении глаз появилось нечто непонятное.
– Порошок, – повторил он, – тальк, мы...
Он сделал глотательное движение:
– У нас бывали собрания и даже вечеринки. Мы ведь все время работали. Но работы без отдыха не бывает, люди становятся мрачными. Были танцы. Тальк, – продолжал он уже более уверенно, – но какое это имеет значение? Тальк, мы натирали им полы, чтобы во время танцев было лучше скользить.
– Он ничего не знает, – сказала Джун срывающимся голосом.
– Зато вы знаете, – резко бросил Роджер.
* * *
– Мне нечего сказать, – медленно проговорила племянница миссис Китт, – нет ничего, чем я бы считала возможным поделиться с вами.
Больше она не произнесла ни слова.
* * *
– Ну ладно, – сказал Роджер, когда прибыли люди из участка, – мы отвезем мисс Эйкерс в Скотленд-Ярд, и она останется там до тех пор, пока ей не захочется разговориться. Уэйта тоже надо прихватить, возможно, он не такой дурачок, каким хочет казаться.
Роджер и три местных детектива находились в комнате, где преступник напал на миссис Китт. Уэст уже собирался вернуться в Скотленд-Ярд: надо было созвониться со всеми нужными людьми, поговорить с экспертами. У местной полиции есть свои сложности, их возможности ограничены, а если работать параллельно с такими отдаленными друг от друга участками, как Лайгейт и Тоттинг, то почти невозможно четко координировать действия.
Надо было взять под наблюдение всех из списка комитета Уэйта, выяснить, чем там занимались, и сделать это следовало сегодня. Ему нужна была информация о человеке, которого он сбил на лестнице в доме Уэйта. Также надо было узнать, может ли миссис Китт дать показания, может ли ее муж оказать какую-нибудь помощь следствию. Доктор Китт все время находился в больнице вместе с приехавшей к нему сестрой. Это плохой признак. Был еще и Бенджамин Канлифф, с которым также предстояло встретиться и выяснить подробности о его жене. Надо было выяснить у полицейских из Сент-Джон-вуда, где она брала героин. Теперь в деле были уже два общих знаменателя: участие в том дорожном происшествии и наркотики.
Роджеру необходимо было знать, сколько еще героина вращается в этом деле. И еще требовалось найти Розмари Джексон. Сейчас это было, наверное, самым важным.
* * *
А она все спала и видела чудесные сны.
* * *
Под присмотром местных полицейских Роджер отправил Уэйта и девушку в Скотленд-Ярд, а сам поехал в Сент-Джон-вуд, где ночной дежурный сообщил ему подробности относительно миссис Канлифф:
– Грустная история, – сказал дежурный инспектор. – Канлифф души не чает в этой женщине. Она на пятнадцать лет моложе его и настоящая красавица. Но она частенько бывает навеселе – под героином. Надо сказать, у нее хороший источник. А поскольку он знает, как она страдает, когда не может достать наркотики, пару недель он позволяет ей предаваться этой страсти. Потом она приходит в себя, начинает понимать, что так больше продолжаться не может, Добровольно отдается в руки врачам, которые прописывают ей очередной курс лечения. Я знаю Канлиффа уже десять лет, – продолжал инспектор, – и могу сказать, что сейчас он женат на развалине, это лишь тень той женщины, которой она была несколько лет назад. Трагедия для Канлиффа.
– Далеко ли он живет? – спросил Роджер. – И где сейчас его жена?
– Она сейчас в клинике, но все это лечение – самообман, – холодно заметил инспектор. – Когда пришло сообщение из Тоттинга, я говорил с Канлиффом. Он сказал, что сегодня ляжет поздно и будет рад встретиться с тобой, только надо предварительно позвонить. Хотя он сомневается, что сможет чем-то помочь.
Было уже начало первого ночи.
– Как считаешь, это не слишком поздно? – спросил Роджер.
– Только не для Канлиффа, – уверенно сказал детектив. – Не возражаешь, если я поеду с тобой?
Водитель, который почти четыре года назад сбил миссис Роули, все еще бодрствовал. Этой ночью он и не собирался спать.
Роджер имел о нем представление лишь по старой фотографии, и потому Канлифф во плоти показался ему гораздо более энергичным, подвижным – бесспорно, он был интересной личностью, хотя по снимку это было не понять. Дом на Риджентс-парк был окружен частным парком, здание являло собой шедевр архитектурной экспрессии, его изящные линии, подсвеченные небольшими прожекторами, гордо вырисовывались на фоне ночного неба. Интерьер поражал роскошью и изысканностью вкуса. Канлифф выглядел усталым, но бьющее через край здоровье и благополучие невозможно было скрыть.
– Да, – сказал он Роджеру, – иногда мне кажется, что это возмездие за погибшую женщину, хотя, право, я и сейчас уверен, что ничего не смог бы тогда сделать. Это была не моя вина. Если бы скорость была чуть меньше, не двадцать пять миль в час... – он замолчал. – Это словно проклятие, – медленно продолжал он. – Через несколько месяцев после того происшествия заболела моя жена, – в то время я еще не понимал, что это наркомания. Когда я это обнаружил...
Он снова умолк и пожал плечами. Они разговаривали в большой просторной комнате с высокими потолками. Горел камин, окна были закрыты темно-голубыми бархатными портьерами, каждый предмет в этой комнате говорил о богатстве хозяев. А в воздухе витала беда.
– Я понял, что произошло, только через несколько недель после того, как она ушла из дома, – с трудом произнес Канлифф. – Она намного моложе меня, и я боялся, что у нее началась какая-то интрижка, поэтому мне казалось, что, натолкнувшись на мое спокойствие и показное равнодушие, она поймет всю безрассудность своего поведения. Вернулась она уже больной. Это и было началом. Она... – он тяжело дышал, – она всегда обвиняла меня.
– В чем?
– Она никогда не говорила, где достает наркотики, но как-то раз проговорилась, что они есть в одном из благотворительных комитетов, где она время от времени работала. Она вела большую общественную работу – потому что я на этом настаивал: ей практически нечем было заняться, а я считал, что труд пойдет ей на пользу. А вместо этого...
– Какой именно благотворительный комитет? – резко спросил Роджер.
– Я не знаю.
– Не был ли это комитет Питера Уэйта "Остановить убийства на дорогах!"?
– Она участвовала и в его работе, но я не уверен, что героин она доставала именно там, – настаивал Канлифф. – Этот вопрос интересовал всех, даже персонал в клинике "Палли", где она проходила лечение, но она была непреклонна. По-моему, она боялась, что если проговорится, то больше никогда не получит героина.
– Понятно, – сказал Роджер и достал из кармана список адресов, которые переписал из досье Уэйта. – Вам знакомы эти имена, мистер Канлифф?
* * *
Канлифф внимательно просматривал список.
Роджер наблюдал за ним.
На его месте он легко мог представить Чарлза Джексона, его глазах было такое же отчаяние. Чарлз Джексон, влюбленный в свою юную очаровательную жену, так же таинственно исчезнувшую.
Имело ли это какое-то отношение к его работе в области исследования и предупреждения наркомании?
Глава 18
Огромные усилия
– Единственное знакомое имя в вашем списке – это Артур Роули, – сказал Канлифф. – Но я не видел его с тех самых пор. После я ему писал, спрашивал, не могу ли чем-нибудь помочь, – понимаете, у меня есть деньги, а он очень беден. Ответа я не получил. Ничем другим я не мог быть ему полезен. Достаточно было того, что на моей совести лежала смерть этой женщины, и, конечно же, мне хотелось что-то сделать для ее мужа. Но я могу понять и его, особенно если он был уверен, что я действительно виноват в ее смерти. Если бы кто-нибудь убил мою жену...
Он остановился на полуслове.
Роджер не перебивал его.
– Если бы мне удалось узнать, кто первый раз дал моей жене этот наркотик, если бы я знал, кто снабжает ее сейчас, мне кажется, я задушил бы этого человека собственными руками, – с огромным усилием произнес Канлифф.
– У вас есть какие-то соображения на этот счет? Не представляете, кто бы это мог быть?
– Увы, нет.
– Вы сказали, что сейчас она в клинике, проходит курс лечения?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30