Хочешь верь, хочешь нет, но меня никто не подсылал. Я действую на свой страх и риск. Можешь, если хочешь, обыскать меня, разговор не пишется.
Маэстро взглянул на окно: шторы задернуты. Чтобы нельзя было списать разговоры с оконных вибраций, он даже в кухне завел шторы. Но предложение Каретникова нелепо: если их захотят прослушать – прослушают. Микрофон можно в заднице пронести...
Посейдон вздохнул.
– Кое-что еще, впрочем, я рассказать могу...
Маэстро предостерегающе выставил ладонь:
– Ты уверен, что мне следует это знать? Меньше знаешь – крепче спишь.
– Если неприятности возможны, то они уже неизбежны. Приехав к тебе, я тебя подставил. Если дело нечисто, мы ничего не докажем.
– Это мне уже ясно.
– Так вот. Моей группе поручили организовать ряд действий... ну, точное место не имеет значения. На воде, как сам понимаешь. Мне показали карту этого самого Остапенко и обязали заполучить нечто, с ним связанное. Мне неизвестно, что это и существует ли оно. Известно только, что это чрезвычайно важно. Важно-то важно, а все возможные свидетели мертвы. Зачем было зачищать особняк барона? Вырезать всех под корень?
Он слово в слово повторял мысли, донимавшие самого Маэстро.
– И это не все. Ты наверняка слышал о поликлиническом деле.
– Конечно, – не стал отрицать хозяин. – Странно было бы не слышать.
– И какие у тебя на этот счет соображения?
Маэстро пожал плечами:
– А почему у меня должны быть какие-то соображения? Мне никто не поручал этим заниматься. Я ведь не следователь, я боец.
Посейдон усмехнулся:
– Тогда позволь тебя спросить: а что же ты знаешь об этом деле?
– Да ничего конкретного. Убили врача и медсестру. И еще кого-то прихлопнули, неподалеку – вроде бы пациента... – Маэстро вдруг замолчал.
– Ты и фамилии пациента не слышал? – усмехнулся Посейдон.
– Не слышал, – признал Маэстро. – Но теперь твоими стараниями догадался. Медкарта, выходит, оттуда?
– Совершенно верно. Убитый пациент – Остапенко Сергей Семенович. А врач – его участковый терапевт, к которому тот ходил не один год. Медсестра, судя по всему, – случайная жертва, свидетель. Щепка, отлетевшая при рубке леса.
– Щепка... – пробормотал Маэстро. – О щепках говорили известно где. Это, знаешь ли, специфическая фразеология...
– Я ничего такого не сказал, – быстро перебил его Посейдон. – Выводы делай сам, меня они не касаются.
– И что же – наверху полагают, что наркобарон имел какое-то отношение к этим убийствам? – недоверчиво спросил Маэстро. – Довольно необычно...
– Там этого не исключают, но предпочитают иную версию. Ромео, как ни странно, тоже сделался ненужным свидетелем. В недобрый для него час кто-то из его подручных действительно увел этот чемодан...
Снова повисла пауза.
В конце концов, Маэстро нарушил молчание.
– Ненужным свидетелем, – повторил он. – Ненужным – для кого? Врач и сестра были ненужными свидетелями для убийц. А Ромео?
– Ты в корень зришь, – откликнулся Посейдон. – А я не люблю играть втемную. Теперь доходит?
– Доходит...
– Значит, расскажешь?
Маэстро потер переносицу.
– Видишь ли, старик... Мне и в самом деле нечего тебе сказать. Если только тебя не ознакомили с моим рапортом.
– Ознакомили, – сказал Посейдон.
Маэстро продолжил, будто не слыша:
– Судя по всему, Ромео решил, что мы пожаловали за дипломатом. Я спрашивал его про деньги – наугад, и он сказал, где они, но тут же добавил про дипломат.
– Очки себе зарабатывал, – предположил Посейдон.
– Может быть. Скорее всего. Сказал, что выломал маяк...
– Что? – Посейдон привстал.
– Маяк. Я написал об этом...
– Мне ничего не сказали про маяк, – напряженно заметил Каретников.
– Вот как? Странно. Видимо, не в твоей компетенции...
– Возможно... и что с этим маяком?
– Да ничего. Ромео просто сказал, что нашел маяк... и выломал его...
– И выбросил, да?
– Очевидно.
– Получается, что наши вышли на него по этому маяку?
– Это если маяк устанавливали наши... Но он и без того давно был в разработке. Его и без маяка собирались брать...
– Это точно? Может быть, весь захват – прикрытие? Представился удобный случай – и все проблемы долой?
– Ты про визит Ахмета, что ли?
– Ну да.
– Сомнительно, – пробормотал Маэстро. – Хотя, ради убиения двух зайцев... Бывает же удачное стечение обстоятельств.
– Мы думаем об одном? Мы понимаем друг друга? – напрямую спросил Каретников.
– Пожалуй что да.
– Тогда выкладывай все до конца.
Маэстро развел руками:
– Мне больше нечего выкладывать. После сказанного он отправился к праотцам. – Маэстро помедлил. – Ты сам читал рапорт или тебе его зачитывали?
– Зачитывали.
– И про маяк опустили?
– Если они оперировали оригиналом, то получается, что да.
Маэстро встал и начал прохаживаться по кухне, заложа руки за спину. Время от времени он останавливался и покачивался с пятки на носок. Посейдон закурил, что случалось с ним очень редко. Маэстро поморщился, он не курил и не терпел табачного дыма.
У него сложилось впечатление, что Каретников все же явился по собственной инициативе. Никто не присылал его выведывать про маяк. Конечно, все могло оказаться спектаклем – в частности, удивление Посейдона, тогда как в действительности он охотился за дополнительной информацией, которой Маэстро и в самом деле не располагал. И притворился, будто маяк для него – неожиданная новость. Но ради такого дела... да, ради такого дела прислали бы кого-то другого.
Посейдон – такой же боец, как и он сам. Боевая машина. Он занимается силовыми акциями, зачем же поручать ему вещи, с которыми лучше справляются специально обученные люди?
– Ты кого-то опередил, – изрек Посейдон.
– Думаешь?
– Да. Кто-то должен был забрать дипломат, но ты сделал это первым. Ромео избавился от маяка, и неизвестный нам агент не смог сориентироваться.
– Как Ромео вообще обнаружил эту штуковину?
– Ну, – хмыкнул Посейдон, – сейчас цыгане не те, что сто лет назад. Романсы с медведями сочетаются с героином и компьютерными технологиями.
– Да, верно... Знаешь что, Посейдон? Это ведь все меня не касается. Если кто-то затеял малопонятные игры, то у меня нет ни малейшего желания в них участвовать. Я всегда старался держаться подальше от таких вещей. Слышал про смежников, их приключения с дельфинами? Ливия, Европа? То-то же.
– Очень разумная позиция, – поддержал его Каретников. – Я сам рассуждал бы точно так же. Теперь ты веришь, что я пожаловал в частном, так сказать, порядке? Тебя-то дело не касается, но зато оно касается меня. А я люблю ясность. И мне не хочется испачкаться. Еще мне не хочется соваться под пули ради вещей, мне непонятных и сомнительных. А еще больше – подставлять под эти пули моих ребят.
Маэстро решился:
– Кого ты подозреваешь?
– В Управлении? – Посейдон отрицательно помотал головой. – Никого. По крайней мере, пока. Может быть, и подозревать некого. И не в чем. А если бы и подозревал, то это тебе знать уж точно ни к чему. Это моя забота, задание поручено мне...
Маэстро не стал с ним спорить. В конце концов, у него хватало своих забот.
Он решил не сообщать о разговоре никому, даже Мадонне. Хотя Томаса стоило предупредить – возможно, к нему будут подкатываться.
Маэстро не хотелось думать о других вариантах.
К ним могли и не подкатываться. Их могли ликвидировать. Звучало дико, но когда возникают непонятности подобного рода, разумно учитывать даже невероятные перспективы.
Каретников поднялся из-за стола.
– Пожалуй, я пойду. Тебе точно больше нечего сказать?
– Слово офицера, – буркнул Маэстро. – За кого ты меня держишь?
– Ладно. Тогда удачи тебе. И смотри по сторонам.
– И тебе удачи. Я уже сообразил, что поглядывать придется. На посошок? – Он взялся за бутылку.
– Нет, спасибо, мне хватит. Они обменялись рукопожатием.
Маэстро быстро заглянул Посейдону в глаза. И не увидел там ничего, кроме дружелюбного спокойствия.
Каретников вышел, а хозяин прошел к окну, отодвинул штору и стал ждать, когда тот появится в поле зрения. Посейдон не заставил себя ждать: он быстро, не оглядываясь, пошел по улице.
Машину он, конечно, оставил в паре кварталов от дома Маэстро.
Командир первой боевой группы присмотрелся внимательнее: два автомобиля припаркованы напротив. В одном кто-то есть, тлеет огонек сигареты.
Ни одна не тронулась с места, чтобы догнать Каретникова. Тот скоро скрылся из вида, свернул за угол.
Постояв еще немного, Маэстро отошел, вернулся к столу. Налил полстакана виски, выпил залпом и задержал дыхание. Накатило тепло, мысли немного успокоились. И хорошо, давно пора: выходной-то на исходе.
Он не сказал ничего лишнего. Никто не приказывал ему утаивать информацию от коллеги.
Но это не его дело точно. Он не собирается в это влезать. Ему за глаза и за уши хватает своих проблем.
Глава пятая
«СИРЕНЫ»
Каретников не солгал Маэстро ни в одном пункте. Его и в самом деле достаточно подробно проинформировали о событиях последних дней, но необычная жесткость зачистки цыганского особняка сидела в его сознании досадной занозой, а Посейдон не любил неясностей.
Выйдя от Маэстро, он проверился и хвоста не обнаружил.
Посейдон дошел до своей машины, уселся за руль, но никуда не поехал. Он снова закурил, что выдавало исключительную степень задумчивости.
Он не мог рисковать людьми понапрасну. Что-то подсказывало ему, что риск – неизбежный в его работе – на сей раз будет связан не только с операцией как таковой. Это «что-то» следовало привести к осознанию.
Местом проведения операции был остров Коневец, что в Ладожском озере. Если точнее – Коневецкий монастырь. У команды Посейдона был богатый опыт оперативных действий и на Ладоге, и в акватории Невы, и в Финском заливе, однако указанный остров пока ни разу не попадал в сферу ее интересов.
У берегов этого острова, «на дне морском», находилось нечто, напрямую, как ему намекнули, связанное и с покойным Сергеем Семеновичем Остапенко, и с террористическим актом в поликлинике, и с цыганским бароном Ромео.
Ликвидация потенциальных свидетелей и умалчивание насчет маяка наводили Посейдона на мысль, что ему рассказали о предстоящем деле далеко не все.
И это ему не нравилось.
Не то, что сказали не все, – скорее, наоборот: тот факт, что вообще сказали нечто, не входившее в его компетенцию.
Зачем?
Просидев за рулем около десяти минут, он решительно завел мотор. Слишком мало данных, чтобы сориентироваться прямо сейчас. Надо собирать ребят.
Он вынул сотовый и позвонил по одному из номеров, менявшихся ежедневно, а в случае надобности – и ежечасно.
– Чайка, готовность два. Третья база, общий сбор через сорок минут.
– Поняла тебя, Посейдон, – ответил женский голос.
Связь прервалась.
Петербург – город маленький. Сорока минут отряду «Сирены» вполне достаточно, и никакие пробки ему не помеха.
Отряд получил свое название по инициативе Чайки, единственной женщины в группе. Бойцы поначалу заартачились, не видя себя ни сиренами, ни русалками, ни прочими особями женского пола, но Посейдон предложил им уважить даму – тем более что в выборе звучных персональных псевдонимов их никто не ограничивал. Он подал пример первым, назвавшись Посейдоном.
Так появились другие морские персонажи: Нельсон, Флинт, Торпеда, Магеллан и Мина. Семеро смелых, как сообща называли их за глаза.
...База номер три располагалась на южной окраине города, во втором этаже молодежного клуба. Клуб в свое время был специально открыт госбезопасностью для отслеживания разнообразного криминала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Маэстро взглянул на окно: шторы задернуты. Чтобы нельзя было списать разговоры с оконных вибраций, он даже в кухне завел шторы. Но предложение Каретникова нелепо: если их захотят прослушать – прослушают. Микрофон можно в заднице пронести...
Посейдон вздохнул.
– Кое-что еще, впрочем, я рассказать могу...
Маэстро предостерегающе выставил ладонь:
– Ты уверен, что мне следует это знать? Меньше знаешь – крепче спишь.
– Если неприятности возможны, то они уже неизбежны. Приехав к тебе, я тебя подставил. Если дело нечисто, мы ничего не докажем.
– Это мне уже ясно.
– Так вот. Моей группе поручили организовать ряд действий... ну, точное место не имеет значения. На воде, как сам понимаешь. Мне показали карту этого самого Остапенко и обязали заполучить нечто, с ним связанное. Мне неизвестно, что это и существует ли оно. Известно только, что это чрезвычайно важно. Важно-то важно, а все возможные свидетели мертвы. Зачем было зачищать особняк барона? Вырезать всех под корень?
Он слово в слово повторял мысли, донимавшие самого Маэстро.
– И это не все. Ты наверняка слышал о поликлиническом деле.
– Конечно, – не стал отрицать хозяин. – Странно было бы не слышать.
– И какие у тебя на этот счет соображения?
Маэстро пожал плечами:
– А почему у меня должны быть какие-то соображения? Мне никто не поручал этим заниматься. Я ведь не следователь, я боец.
Посейдон усмехнулся:
– Тогда позволь тебя спросить: а что же ты знаешь об этом деле?
– Да ничего конкретного. Убили врача и медсестру. И еще кого-то прихлопнули, неподалеку – вроде бы пациента... – Маэстро вдруг замолчал.
– Ты и фамилии пациента не слышал? – усмехнулся Посейдон.
– Не слышал, – признал Маэстро. – Но теперь твоими стараниями догадался. Медкарта, выходит, оттуда?
– Совершенно верно. Убитый пациент – Остапенко Сергей Семенович. А врач – его участковый терапевт, к которому тот ходил не один год. Медсестра, судя по всему, – случайная жертва, свидетель. Щепка, отлетевшая при рубке леса.
– Щепка... – пробормотал Маэстро. – О щепках говорили известно где. Это, знаешь ли, специфическая фразеология...
– Я ничего такого не сказал, – быстро перебил его Посейдон. – Выводы делай сам, меня они не касаются.
– И что же – наверху полагают, что наркобарон имел какое-то отношение к этим убийствам? – недоверчиво спросил Маэстро. – Довольно необычно...
– Там этого не исключают, но предпочитают иную версию. Ромео, как ни странно, тоже сделался ненужным свидетелем. В недобрый для него час кто-то из его подручных действительно увел этот чемодан...
Снова повисла пауза.
В конце концов, Маэстро нарушил молчание.
– Ненужным свидетелем, – повторил он. – Ненужным – для кого? Врач и сестра были ненужными свидетелями для убийц. А Ромео?
– Ты в корень зришь, – откликнулся Посейдон. – А я не люблю играть втемную. Теперь доходит?
– Доходит...
– Значит, расскажешь?
Маэстро потер переносицу.
– Видишь ли, старик... Мне и в самом деле нечего тебе сказать. Если только тебя не ознакомили с моим рапортом.
– Ознакомили, – сказал Посейдон.
Маэстро продолжил, будто не слыша:
– Судя по всему, Ромео решил, что мы пожаловали за дипломатом. Я спрашивал его про деньги – наугад, и он сказал, где они, но тут же добавил про дипломат.
– Очки себе зарабатывал, – предположил Посейдон.
– Может быть. Скорее всего. Сказал, что выломал маяк...
– Что? – Посейдон привстал.
– Маяк. Я написал об этом...
– Мне ничего не сказали про маяк, – напряженно заметил Каретников.
– Вот как? Странно. Видимо, не в твоей компетенции...
– Возможно... и что с этим маяком?
– Да ничего. Ромео просто сказал, что нашел маяк... и выломал его...
– И выбросил, да?
– Очевидно.
– Получается, что наши вышли на него по этому маяку?
– Это если маяк устанавливали наши... Но он и без того давно был в разработке. Его и без маяка собирались брать...
– Это точно? Может быть, весь захват – прикрытие? Представился удобный случай – и все проблемы долой?
– Ты про визит Ахмета, что ли?
– Ну да.
– Сомнительно, – пробормотал Маэстро. – Хотя, ради убиения двух зайцев... Бывает же удачное стечение обстоятельств.
– Мы думаем об одном? Мы понимаем друг друга? – напрямую спросил Каретников.
– Пожалуй что да.
– Тогда выкладывай все до конца.
Маэстро развел руками:
– Мне больше нечего выкладывать. После сказанного он отправился к праотцам. – Маэстро помедлил. – Ты сам читал рапорт или тебе его зачитывали?
– Зачитывали.
– И про маяк опустили?
– Если они оперировали оригиналом, то получается, что да.
Маэстро встал и начал прохаживаться по кухне, заложа руки за спину. Время от времени он останавливался и покачивался с пятки на носок. Посейдон закурил, что случалось с ним очень редко. Маэстро поморщился, он не курил и не терпел табачного дыма.
У него сложилось впечатление, что Каретников все же явился по собственной инициативе. Никто не присылал его выведывать про маяк. Конечно, все могло оказаться спектаклем – в частности, удивление Посейдона, тогда как в действительности он охотился за дополнительной информацией, которой Маэстро и в самом деле не располагал. И притворился, будто маяк для него – неожиданная новость. Но ради такого дела... да, ради такого дела прислали бы кого-то другого.
Посейдон – такой же боец, как и он сам. Боевая машина. Он занимается силовыми акциями, зачем же поручать ему вещи, с которыми лучше справляются специально обученные люди?
– Ты кого-то опередил, – изрек Посейдон.
– Думаешь?
– Да. Кто-то должен был забрать дипломат, но ты сделал это первым. Ромео избавился от маяка, и неизвестный нам агент не смог сориентироваться.
– Как Ромео вообще обнаружил эту штуковину?
– Ну, – хмыкнул Посейдон, – сейчас цыгане не те, что сто лет назад. Романсы с медведями сочетаются с героином и компьютерными технологиями.
– Да, верно... Знаешь что, Посейдон? Это ведь все меня не касается. Если кто-то затеял малопонятные игры, то у меня нет ни малейшего желания в них участвовать. Я всегда старался держаться подальше от таких вещей. Слышал про смежников, их приключения с дельфинами? Ливия, Европа? То-то же.
– Очень разумная позиция, – поддержал его Каретников. – Я сам рассуждал бы точно так же. Теперь ты веришь, что я пожаловал в частном, так сказать, порядке? Тебя-то дело не касается, но зато оно касается меня. А я люблю ясность. И мне не хочется испачкаться. Еще мне не хочется соваться под пули ради вещей, мне непонятных и сомнительных. А еще больше – подставлять под эти пули моих ребят.
Маэстро решился:
– Кого ты подозреваешь?
– В Управлении? – Посейдон отрицательно помотал головой. – Никого. По крайней мере, пока. Может быть, и подозревать некого. И не в чем. А если бы и подозревал, то это тебе знать уж точно ни к чему. Это моя забота, задание поручено мне...
Маэстро не стал с ним спорить. В конце концов, у него хватало своих забот.
Он решил не сообщать о разговоре никому, даже Мадонне. Хотя Томаса стоило предупредить – возможно, к нему будут подкатываться.
Маэстро не хотелось думать о других вариантах.
К ним могли и не подкатываться. Их могли ликвидировать. Звучало дико, но когда возникают непонятности подобного рода, разумно учитывать даже невероятные перспективы.
Каретников поднялся из-за стола.
– Пожалуй, я пойду. Тебе точно больше нечего сказать?
– Слово офицера, – буркнул Маэстро. – За кого ты меня держишь?
– Ладно. Тогда удачи тебе. И смотри по сторонам.
– И тебе удачи. Я уже сообразил, что поглядывать придется. На посошок? – Он взялся за бутылку.
– Нет, спасибо, мне хватит. Они обменялись рукопожатием.
Маэстро быстро заглянул Посейдону в глаза. И не увидел там ничего, кроме дружелюбного спокойствия.
Каретников вышел, а хозяин прошел к окну, отодвинул штору и стал ждать, когда тот появится в поле зрения. Посейдон не заставил себя ждать: он быстро, не оглядываясь, пошел по улице.
Машину он, конечно, оставил в паре кварталов от дома Маэстро.
Командир первой боевой группы присмотрелся внимательнее: два автомобиля припаркованы напротив. В одном кто-то есть, тлеет огонек сигареты.
Ни одна не тронулась с места, чтобы догнать Каретникова. Тот скоро скрылся из вида, свернул за угол.
Постояв еще немного, Маэстро отошел, вернулся к столу. Налил полстакана виски, выпил залпом и задержал дыхание. Накатило тепло, мысли немного успокоились. И хорошо, давно пора: выходной-то на исходе.
Он не сказал ничего лишнего. Никто не приказывал ему утаивать информацию от коллеги.
Но это не его дело точно. Он не собирается в это влезать. Ему за глаза и за уши хватает своих проблем.
Глава пятая
«СИРЕНЫ»
Каретников не солгал Маэстро ни в одном пункте. Его и в самом деле достаточно подробно проинформировали о событиях последних дней, но необычная жесткость зачистки цыганского особняка сидела в его сознании досадной занозой, а Посейдон не любил неясностей.
Выйдя от Маэстро, он проверился и хвоста не обнаружил.
Посейдон дошел до своей машины, уселся за руль, но никуда не поехал. Он снова закурил, что выдавало исключительную степень задумчивости.
Он не мог рисковать людьми понапрасну. Что-то подсказывало ему, что риск – неизбежный в его работе – на сей раз будет связан не только с операцией как таковой. Это «что-то» следовало привести к осознанию.
Местом проведения операции был остров Коневец, что в Ладожском озере. Если точнее – Коневецкий монастырь. У команды Посейдона был богатый опыт оперативных действий и на Ладоге, и в акватории Невы, и в Финском заливе, однако указанный остров пока ни разу не попадал в сферу ее интересов.
У берегов этого острова, «на дне морском», находилось нечто, напрямую, как ему намекнули, связанное и с покойным Сергеем Семеновичем Остапенко, и с террористическим актом в поликлинике, и с цыганским бароном Ромео.
Ликвидация потенциальных свидетелей и умалчивание насчет маяка наводили Посейдона на мысль, что ему рассказали о предстоящем деле далеко не все.
И это ему не нравилось.
Не то, что сказали не все, – скорее, наоборот: тот факт, что вообще сказали нечто, не входившее в его компетенцию.
Зачем?
Просидев за рулем около десяти минут, он решительно завел мотор. Слишком мало данных, чтобы сориентироваться прямо сейчас. Надо собирать ребят.
Он вынул сотовый и позвонил по одному из номеров, менявшихся ежедневно, а в случае надобности – и ежечасно.
– Чайка, готовность два. Третья база, общий сбор через сорок минут.
– Поняла тебя, Посейдон, – ответил женский голос.
Связь прервалась.
Петербург – город маленький. Сорока минут отряду «Сирены» вполне достаточно, и никакие пробки ему не помеха.
Отряд получил свое название по инициативе Чайки, единственной женщины в группе. Бойцы поначалу заартачились, не видя себя ни сиренами, ни русалками, ни прочими особями женского пола, но Посейдон предложил им уважить даму – тем более что в выборе звучных персональных псевдонимов их никто не ограничивал. Он подал пример первым, назвавшись Посейдоном.
Так появились другие морские персонажи: Нельсон, Флинт, Торпеда, Магеллан и Мина. Семеро смелых, как сообща называли их за глаза.
...База номер три располагалась на южной окраине города, во втором этаже молодежного клуба. Клуб в свое время был специально открыт госбезопасностью для отслеживания разнообразного криминала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36