А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

Они же всю эту долбаную ментовку на уши поднимут.
Тебе это надо? Надо хоть доехать куда-то, позвонить.
— Хорошо, звони, — согласился Гера.
— Как?! — возмутился очнувшийся Сергей. — Откуда? В Воскресенку, что ли, гнать?
— Толян, притащи мне сумку, ту, черную, с деньгами, — обратился он к своему ординарцу.
Подручный выполнил приказ, и Гера расстегнул молнию. Парни жадно уставились на прямоугольные бруски упакованных денег, но хозяин запустил руку на дно сумки и извлек совсем не то, что они ожидали. Это был самый обычный сотовый телефон.
— Блин, а это откуда у тебя? — завопил Толстый. В Кривове, только недавно подключившемся к современным средствам связи, мобильник среди молодежи считался признаком крутизны, и иметь такую трубку мечтали оба одноклассника.
— Я же говорил, что у меня все схвачено, — усмехнулся Гера. — На, звони, — сказал он, кинув мобильник. Пока Толстый сосредоточенно тыкал пальцами в кнопки, Гера дал дельный совет:
— Скажи мамашке, что тебя не будет в городе несколько дней.
— А что сказать, куда я уехал? — поинтересовался Витек, поднося к уху трубку.
— Скажи — в Кошки, с девчонками из Железно-горска, — посоветовал Гера. — Подцепили с Серым где-нибудь в «Седьмом небе».
Витька подхватил идею с полуслова. Кошки — самый престижный район городских дач, расположенный километрах в двадцати от Кривова, на берегу Волги.
Там строили себе фазенды сливки железно-горского общества — банкиры, бизнесмены и прочие магнаты областного масштаба. Для обычных кривовцев этот, огороженный со всех сторон район был тем же, чем Москва для провинциалов.
— Мам, это я, — закричал в трубку Толстый, и круглое его лицо приобрело какое-то совсем глупое, детское выражение. — Догадайся, откуда я тебе звоню?
Нет, нет, нет! Да не из гаража, нет! Из Кошек, по сотовому. Да, представляешь, по мобильнику! Мы тут с Серым в «Седьмом небе» познакомились с двумя девчонками, сестрами. У них родичи в Америке, вот хата и свободна. Да, нехилая такая хата, три этажа, бассейн, сауна. Что, мам? Я что, девочка, что ли, предохраняться, — это их забота!
Серый после этих слов буквально сполз с кресла и начал в голос ржать.
— Не, мам, раньше понедельника не жди, — продолжал наводить крутизну Толстый. — Позвоню, может быть. А может, и нет. Ма, отстань, а! Я не маленький!
Все, у меня тут Серый трубу из рук рвет, пока, мам!
Сергей и в самом деле пытался вырвать у него мобильник, но набирать номер ему пришлось с помощью Витьки, одной рукой не получалось. Матери он устроил представление еще более грандиозное.
— Мам, ты меня не жди, я, может, недели на две съезжу на юга. Откуда деньги? Да за красивые глаза дали…
Пока парни резвились, Гера поманил к себе Толя-на и, когда тот нагнулся, тихо сказал ему на ухо:
— Их надо убрать. Сегодня же. Как уснут, завали их из ТТ.
Заика несколько секунд смотрел в глаза своего благодетеля, но они оставались холодными и спокойными. И тогда он согласно кивнул.
Когда Серый закончил разговор, Гера взял слово:
— Давай, Толстый, наливай. Пить мне нельзя, так хоть тост скажу. А то вы и это ни хрена толком делать не умеете. «Вздрогнули» да «крякнули» — и все тосты.
Он терпеливо дождался, пока все разберут пластиковые стаканчики и притихнут в ожидании его речи.
— Весь этот людской кодляк, — он обвел рукой воображаемый мир, — одно большое стадо лохов. Есть овцы, есть пастухи. А есть и волки. Можно подняться из лохов в пастухи, можно опуститься из пастухов в лохи. Но только волки всегда остаются волками! Рождаются волками, живут волками и подыхают волками! Так что давайте выпьем за то, что никто уже не может сказать, что мы — лохи. Мы — волки! За последних хищников этого вшивого города!
Его подручные выпили, затем еще, уже без тоста. Правда, Толян лишь подносил ко рту полный стаканчик и ставил на место. Его бесстрастное лицо сейчас больше, чем обычно, походило на маску. Серый с Толстым этого не замечали и друг друга вообще видели с трудом. Через час они отключились окончательно, один сидя на кресле, другой на полу. Начало темнеть, можно было зажечь свет, но Гера медлил. Он хотел, чтобы это произошло в темноте. Со своего импровизированного трона он видел в сумраке только силуэт Толяна.
— Давай, — тихо скомандовал бывший зэк, и в тишине раздался лязг передернутого затвора.
Убийца подошел к Серому и приставил дуло пистолета с глушителем к его виску. Раздался хлопок. Голова спящего резко дернулась. Затем Толян нагнулся к Витьку, и второй хлопок оборвал недолгую и несуразную жизнь толстяка.
— Что с ними теперь де-елать? — спросил заика абсолютно спокойно.
— Закопать, пока темно, — сказал Гера. — А то завтра суббота, дачники наедут, не до этого будет. Да и хрен его знает, сколько мы тут еще торчать будем. Жарко, а они скоро вонять начнут. Давай поработай, братишка.
Земля в этом месте была благодатной, чистый чернозем. И после двух часов интенсивного труда Толян полностью освоил и профессию могильщика.
— Готово, — сказал он, зайдя в дом.
— Сядь, — обратился Гера к своему воспитаннику. Тот осторожно пристроился на краешке кровати.
— Осуждаешь? — спросил Сашка.
— Да не о-очень. Не нравились они мне. Оба.
— Да, — согласился Гера, — говнистые ребята, гонора больше, чем ума. Они стали бы обузой. Я их сразу решил убрать, с самого начала. Зачем нам делить на пятерых, если можно на троих.
— А з-зачем на троих? — не понял Толька, — Можно ведь и на д-двоих. Зачем нам этот, пятый?
Гера засмеялся, обнял его здоровой рукой.
— Верно, соображаешь. Но это потом, а пока этот шустрик нам нужен. Мы здесь, похоже, застряли надолго. Нам нужна жратва, лекарства, да и паспорта он обещал достать. Помнишь, на той неделе я просил тебя сфотаться?
— А, ну да, — припомнил Толян.
— Я не объяснил тогда зачем. Теперь говорю: будем делать тебе новую жизнь, новую фамилию и новое имя.
Гера похлопал его по плечу.
— С этими парнями мы бы погорели как караси на сковородке. С таким гонором их бы загребли максимум через неделю, как только они по кабакам бы пошли, бабками сорить. Знаем, плавали. Но и одному трудно выжить в этом крысятнике под названием жизнь, поверь мне. Даже волку. Стаей легче. Вот поправлюсь, уедем куда-нибудь в теплые края, обменяем все это «дерево» на доллары, откроем свое дело и будем грести бабки, не отходя от пляжа. А положиться я могу только на тебя.
Гера не кривил душой — его подкупала слепая преданность парня. С большими деньгами жить опасно, а иметь под рукой такого человека, как Толян, необходимо.
Даже если он остаток жизни проживет состоятельным бизнесменом, то такой преданный телохранитель не будет лишним.
Эту ночь Толян провел в обнимку с автоматом на полу, у входа, усевшись на продавленные подушки старой тахты, вздрагивая от малейшего звука. Он был готов убить любого, кто может представлять опасность для его хозяина.
Глава 18
Сменив камуфляж на цивильную одежду, Жданов наскоро перекусил, убрал за Марсом кучи из специального лотка, не забыв похвалить умную собаку. Затем достал из кладовки большую сумку, сложил туда кое-какие вещи, вытащил из-под дивана зачехленное охотничье ружье. Псина чуть не сошла с ума от радости.
— Нет, Марсик, зря не прыгай. Сегодня мы едем не на обычную охоту, — засмеялся Михаил, — а на особую, двуногую дичь.
Миша Жданов вполне мог быть неплохим человеком, если бы не редкая по силе влюбленность в самого себя. Отец его умер слишком рано, и Миша его почти не помнил. Мать же считала, что ее ребенок самый необыкновенный, с совершенно уникальными способностями и замечательным характером. Материнская любовь не слепа, она близорука. Скромные достоинства Миши мать видела как бы через очки с большими диоптриями. Ее восхищение быстро передалось сыну, и он вскоре сам уже требовал от окружающих постоянного внимания и подтверждения своей незаурядности. Посредственные успехи Миши в учебе мать объясняла происками завистливых учителей. Когда же сын два раза подряд провалился на вступительных экзаменах в институт и впереди замаячил призыв на срочную службу, она откупила его от армии и устроила мастером в автопарк, где сама долгие годы работала главным бухгалтером. За это время она сумела обзавестись неплохими связями и поднакопить денег.
Три года назад мать умерла, и для Жданова начались тяжелые времена.
Отношения в автопарке со многими испортились, и он ушел на завод в вахтеры, но непомерные амбиции требовали больших и легких денег. И тогда ему пришло в голову ограбить родной завод. Одна мысль, что мимо в обычной сумке проносят огромное количество столь нужных ему денег, сводила Мишку с ума. Но для этого нужны были помощники, а проще — подельники. И такой человек на примете у него был!
Мишке чем-то нравился Гера, несколько раз болтали у проходной. Знал Жданов и за что тот сидел и решил, что лучшей кандидатуры ему не найти. Договорились они быстро, Герасимову давно наскучила нынешняя его пресная жизнь. Свою идею они лелеяли и вынашивали чуть ли не год. Парней подобрал Гера, но без оружия план невозможно было осуществить. А оружие стоило дорого. Тогда пришла мысль разжиться деньгами в автопарке. Заодно и проверить молодняк в действии, повязать кровью. Стволы Жданов «позаимствовал» на родном заводе. Дружеские до безалаберности отношения в коллективе вахтеров легко позволили ему сделать копии со всех ключей «ружейки».
Все удалось! И сегодня Жданов окончательно уверовал в свою избранность и неповторимость, в свой успех.
Гараж его находился во дворе, так что через десять минут он уже ехал по городу, подпевая дешевеньким мелодиям, несшимся из динамика магнитолы. Он останавливался трижды: около продуктового магазина, около дома в «цыганском поселке» и около аптеки, где пришлось постоять в небольшой очереди. Сзади Мишки стояли три женщины и парень в солнцезащитных очках, который, рассмотрев ассортимент, покинул аптеку. Мишка еще рассчитывался за бинты, шприцы и лекарства, а запыхавшийся Юрий Астафьев уже докладывал шефу о покупках вахтера.
— Набрал кучу всего. — Астафьев начал перечислять, снимая темные очки и устраиваясь на заднем сиденье шавринской «девятки». Опера, выбрав для слежки Алешкину машину, рассчитывали, что тонированные стекла надежно скроют их.
— Значит, точно — вахтер! — восхитился Зудов, сидевший рядом с хозяином машины — Шавриным. — Как, кстати, там этот Полькин?
— За ночь дважды приходил в себя, но говорить еще не может, — ответил Алексей, стараясь не упустить из виду отъехавшую от аптеки белую «Ниву».
— Куда ты, на хрен, лезешь ему в багажник! Он же сейчас нас вычислит! Я бы на его месте давно все просек! — неожиданно закричал Павел.
— Давайте свернем налево, все равно он сейчас выедет на Ленина, там другого пути нет, через рельсы он не поедет, не паровоз, — советовал дышащий Шаврину в ухо Астафьев.
— Да отстаньте вы все! — огрызнулся Алексей. — Сам знаю, как вести!
Волновались они напрасно: Жданов настолько уверовал в себя, что ни на что не обращал внимания.
* * *
Вскоре выехали за город, и машин стало меньше. Шаврин свернул к небольшому кафе, торгующему и мороженым на вынос. Это была фора, которую оперативники позволили дать «Ниве». Пока Юрка покупал всем желанное в этот жаркий день мороженое, оперативники закурили.
— Не уйдет? — нервно спросил Павел.
— Да куда он денется, — отмахнулся Алексей. — Тут дорога на тридцать километров прямая как стрела, сворачивать некуда, я его достану за пять минут.
Так и произошло: на первом же пригорке они увидели вдалеке знакомый белый силуэт машины.
— Не прибавляй больше, а то сейчас нарисуемся ему под зенки. Трасса-то пустая! — сказал Зудов, чередуя порцию никотина с мороженым.
Обычно в это время, да еще в субботний день, по шоссе из Железногорска несся поток машин в соседние деревни и дачные поселки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46