Эдисон нервно поерзал на стуле, усаживаясь поудобнее.
- Черт возьми, я даже не знаю с чего начать.
- Начните с вашего знакомства с девушкой, - посоветовал Мейсон.
- Да? - Эдисон был явно удивлен. - Но почему?
- Потому что всегда лучше всего начинать с начала.
- Почему вы решили, что она причастна?
Мейсон лишь улыбнулся в ответ.
- Хорошо, - согласился, наконец, Эдисон. - Можно начать и с этого. Это было в прошлый вторник, примерно, часов в девять вечера. Я ехал домой из пригорода. Когда я увидел ее, она стояла на обочине автострады с небольшой дорожной сумкой в руках. Она не голосовала, но было видно, что она хочет, чтобы ее подвезли.
- И вы остановились?
- Сначала нет. Обычно я не подвожу незнакомых. Я проехал мимо, но тут увидел, какая она юная и хорошенькая, и я решил, что не могу оставить ее в таком месте, где какой-нибудь сомнительный тип может подобрать ее и воспользоваться моментом... Потому я затормозил и подъехал к ней задним ходом.
- Она оценила ваш поступок?
- Да, начала благодарить, - заявил Эдисон.
- Что было дальше? - спросил Мейсон.
- Когда сажаешь в машину такую молодую и красивую девушку, обязательно завязывается разговор и...
- Не отвлекайтесь на мелочи, - попросил Мейсон.
- Сперва девушка была несколько скованной. Но потом это прошло. Я сказал, что я ей в отцы гожусь...
- Это точно, - заметил Мейсон.
- Что?
- Ничего, продолжайте.
- Вскоре она прониклась ко мне доверием и рассказала свою историю. У нее очень добрая мама, она ее очень любит. Но девушка просто устала от скуки маленького городка, где она жила. Ей казалось, что она никогда не вырвется из рутины провинциальной жизни.
- О чем еще она говорила? - спросил Мейсон.
- Ее отец умер. Мать содержит небольшой ресторанчик в Индиане, скорее закусочную. До Индианаполиса от них было не менее пятидесяти миль, так что всякие там кинотеатры и дискотеки далеко. Она говорила, что накрывала столы, мыла посуду, в общем, помогала матери. Такая монотонная жизнь ее ужасно удручала. Все интересные парни покинули это место, перебрались в крупные города, где больше возможностей, а у оставшихся не было ни воображения, ни души, ни страстей.
- Вероника, несомненно, произвела на вас глубокое впечатление?
- С чего вы это решили, мистер Мейсон? - обиделся Эдисон.
- Потому что вы запомнили ее слова: "Ни души, ни страстей".
Эдисон промолчал.
- Сколько ей лет? - спросил Мейсон.
- Восемнадцать.
- Это точно?
- Откуда мне знать? Я только предполагаю.
- Вы, может, видели ее водительские права.
- Нет. Черт возьми, Мейсон, я не могу так запросто определить возраст женщины. Ей могло быть от шестнадцати до двадцати пяти.
- Хорошо, - согласился Мейсон. - И что было потом?
- Она призналась мне, что решила выйти в мир... Решила сама найти свое место, устроиться на работу и стать независимой. А уже устроившись, написать письмо матери и все в нем рассказать.
- Она не упоминала имени своей матери?
- Она не так уж и много успела мне рассказать. Понимаете, мы ехали недолго, около двадцати миль, я больше думал о том, как ей помочь, чтобы она не пропала в большом городе.
- Она что, просила о помощи?
- Она сказала, что денег у нее немного и что никаких конкретных планов у нее нет. Понимаете, Мейсон, это просто потрясло меня. Я испугался. Сами представьте, молоденькая девушка приезжает в чужой город и не знает, где она проведет ночь, денег нет, знакомых в городе нет...
- И вы дали ей денег?
- Дело не в этом, - сказал Эдисон. - Нужно было найти комнату в приличном отеле. Вы понимаете, теперь не так просто зайти в отель и получить номер. Во-первых, отели очень неохотно пускают одиноких молодых женщин, когда о них ничего не известно. И, во-вторых, отели переполнены. Получить приличный номер невозможно.
- И что вы сделали?
- Я позвонил своему другу, управляющему отелем "Роквей". Сказал, что нужно найти комнату для молодой женщины, Вероники Дейл, и что хочу, чтобы все было, как следует. Он заверил меня, что лично проследит, чтобы она не испытывала неудобств. Разумеется, я сказал, что ручаюсь за нее.
- И что потом?
- Я довез ее до "Роквея" и убедился, что она зарегистрировалась и получила ключ. Понимаете, Мейсон, в большинстве этих отелей всегда найдутся одни-два свободных номера. Их держат на всякий непредвиденный случай.
- И что дальше?
- Дальше я с чистой совестью поехал домой, так как сделал все, что мог.
- А потом узнали, что она арестована за бродяжничество?
- Да.
- Как это произошло?
- Утром мне позвонила надзирательница из тюрьмы, сказала, что Вероника попала в тюрьму, но не захотела будить меня звонком среди ночи. Представьте только, прелестная девушка провела ночь в тюрьме только потому, что из деликатности...
- А как она узнала, кто вы и ваш адрес и телефон? Вы дали ей свою визитную карточку?
- Нет, не давал. Мне обидно сознаться, но тем не менее считается, что человек такого положения, как я, должен быть достаточно осторожным. Но она могла увидеть мои координаты на карточке на лобовом стекле автомобиля.
- Когда вы узнали о ее аресте?
- Непосредственно перед тем, как позвонить вам.
- Понятно, - заключил Мейсон. - И стало быть, вы ее с той поры не видели.
- Как же не видел? Я ведь взял ее на работу. Как только вы сообщили мне, что она вернулась в отель, я сразу же позвонил ей.
- Вы мне не сказали об этом...
- Так я вообще больше не говорил с вами.
- Я имею в виду ваше намерение взять ее на работу, - пояснил адвокат.
- Черт возьми, Мейсон, разве я должен вам обо всем докладывать?
- В общении с адвокатом это никогда не мешает.
- Слушайте, Мейсон. Вы говорите так, будто она...
- Похоже, что у вас будут из-за нее неприятности.
- Не говорите так. Она прекрасная, непорочная девочка.
- А шантаж, насколько я понимаю, просто случайное совпадение? заметил Мейсон.
- Да, чисто случайное, - подчеркнул Эдисон. - О шантаже я ведь еще и не упомянул.
- А пора бы. Я жду, когда вы перейдете к делу.
- У меня был с ней искренний отеческий разговор, - ответил Эдисон. Я сказал, что ей не следует совершать таких прогулок, особенно ночью. Я сказал, что не хочу запугивать ее, но сейчас развелось столько преступников, всяких сексуальных убийц-маньяков, что следует быть осторожными. Потом я послал ее в отдел кадров своего универмага.
- Вы дали ей работу?
- Я думаю, что, появившись в отделе кадров с направлением от меня, она должна получить место. Я настолько уверен, что даже не стал проверять это.
- Следовательно, она сейчас работает в вашем универмаге?
- Да.
- Хорошо. А что у вас произошло с Дункасом?
- Мне позвонил этот человек, Эрик Хэнсел, и сказал, что хочет взять у меня интервью. Видите ли, мистер Мейсон, такой человек, как я, не может ссориться с прессой, мне вовсе не наплевать на мою репутацию. Я всегда дорожил ею.
- Конечно, - сухо заметил Мейсон.
- Но интервью оказалось вовсе не таким, как я ожидал. Мистер Хэнсел оказался рыжеволосым, развязным молодым человеком, которому место скорее где-нибудь на ипподроме, чем в солидной газете. Он выглядел довольно мерзко. Он задал мне несколько вопросов о моей жизни, о моем партнере, о моих делах, причем вел себя довольно агрессивно и нагло. Когда наконец я решил выставить его за дверь, он спросил, в каких отношениях я состою с Вероникой Дейл. Оказалось, что он знает почти все факты. Он определенно знал, что я звонил управляющему отелем "Роквей". Он сказал, что Джордж Дункас собирается опубликовать слухи обо мне в светской хронике, и что он хочет знать, есть ли какие-либо основания считать, что я собираюсь жениться на Веронике Дейл, молодой женщине, которая с моей помощью получила номер в отеле и была арестована той же ночью по обвинению в бродяжничестве. Понимаете, мистер Мейсон, тут я сорвался. Я закричал, чтобы он убирался вон. Но этот наглец спокойно зажег спичку, чиркнув ею по крышке моего стола, закурил и, глядя на меня, заявил: "Ну, ладно, толстяк, мы опубликуем эту историю..." Понимаете, Мейсон, в моем собственном кабинете, этот сплетник, этот наглец называет меня толстяком!
- Да, он не проявил к вам должного уважения, - заметил Мейсон.
- Не проявил уважения! - воскликнул Эдисон. - Да он просто оскорбил меня!
- И вы выставили его за дверь?
- Понимаете, - смутился Эдисон, - ситуация довольно сложная. Если этот Дункас напишет, что...
- Вы испугались газетных сплетен?
- Мистер Мейсон, но ведь у них факты! Сами по себе они ничего не значат, но их можно преподнести в таком свете, что... А Хэнсел заявил, что они способны на это. Я привез Веронику Дейл в город, я звонил по телефону управляющему гостиницы, чтобы ей дали номер, заявив, что я ручаюсь за нее. Она была арестована по обвинению в бродяжничестве. Я нашел адвоката, чтобы вызволить ее из тюрьмы. Я дал ей работу. Я не хотел бы, чтобы была опубликовано все это, да еще с многозначительными комментариями. Вы понимаете меня?
- Разумеется, - ответил Мейсон.
- В таком случае, - заявил Эдисон, - что-то нужно предпринять.
- А что конкретно хочет от вас Эрик Хэнсел?
- Он достаточно хитер, чтобы не сказать этого. О деньгах вообще он не упомянул. Он просто сообщил, что подбирает факты для заметки, что он работает на Джорджа Дункаса, и что он хотел бы удостовериться в этих сообщениях, поэтому он и пришел ко мне. Он хотел, чтобы я подтвердил или опроверг эти факты.
- И что вы ему сказали?
- Я заявил, что любые инсинуации по поводу моих отношений с Вероникой Дейл абсурдны. Но когда он попросил меня подтвердить или опровергнуть факты, я не знал, что делать. Я сказал, что у меня больше нет времени говорить с ним и выставил его из кабинета.
- А затем сразу же позвонили мне? - спросил Мейсон.
- Нет, не сразу.
- Почему?
- Я просто не знал, что мне делать. Мне больше всего не хотелось обращаться к вам с этим вопросом. Я боялся, что вы будете смеяться надо мной.
- Когда вы говорили с Хэнселом?
- Примерно полтора часа назад.
- Он оставил визитную карточку? - спросил Мейсон.
- Нет, но оставил телефон. Конечно, Мейсон, все это чистейший шантаж, но доказать ничего нельзя. Вот его номер!
Мейсон взял листок бумаги, который Эдисон извлек из своего кармана, и развернул его.
- Если это шантаж, - сказал адвокат, - то Хэнсел в этом деле вовсе не новичок. У него должен быть опыт. Вполне вероятно, что за ним уже числятся подобные преступления.
- Но мне-то что делать? - воскликнул Эдисон. - Факты я отрицать не могу, а мои конкуренты оценят все по-своему. Это ужасно. Мой компаньон просто сойдет с ума.
- А кто у вас компаньон?
- Эдгар Э.Фэррел.
- Где он сейчас?
- Он в отпуске, уехал на две недели порыбачить. Фэррел - ужасный консерватор, уж либералом его никак не назовешь.
- Охарактеризуйте его, пожалуйста, - попросил адвокат.
- Он упрям, как осел. Что касается бизнеса, то я уже пять лет веду его фактически в одиночку. Это партнерство для меня тяжкий крест. У него ни разу не появилось ни одной идеи, ни одного предложения. Он знает лишь работу счетовода, все время возится с бухгалтерией. На каждую ошибку он набрасывается как коршун на цыпленка. Но сам никогда не принимает никаких решений. Чего там о нем говорить! Он просто паразит, кровосос, пиявка. Я столько терпел от него! Но я не могу допустить, чтобы он прочитал такую заметку, уж лучше я заплачу.
- Как он вошел в дело?
- Ему достались акции от отца. Мне бы надо было в свое время купить их, но я решил, что мне пригодится молодой помощник. Он моложе меня, и, естественно, я думал, что он гибкий, энергичный, инициативный. Но действительность разбила мои ожидания. Он просто узколобый баран.
- А почему вы не выкупите акции теперь?
- Понимаете, - объяснил Эдисон, - наш бизнес процветает. Вы же знаете, что было в последние годы. Люди сходят с ума, они готовы платить за любое барахло. Я не могу не думать о том, что когда-нибудь настанут другие времена, но сейчас наши прилавки забиты товарами низкого качества по высоким ценам, и люди охотно покупают их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24