Искусство Баха вынуждено было умолкнуть, обязанности органиста сводились к простейшему сопровождению хоралов. Никакой импровизированной гармонии.
Надежды на Мюльхаузен не сбылись. В Арнштадте запрет на его усовершенствования полифонической музыки наложили невежественные чины консистории, здесь — ученые богословы в пылу своих распрей и интриг.
На перепутье жизни молодой музыкант, теперь уже и композитор, оглянулся назад, на Веймар. В «Некрологе» сказано о Бахе: «...Городу Мюльхаузену не было суждено надолго его удержать». И далее в стиле хроники сообщено о поездке в 1708 году Иоганна Себастьяна ко двору веймарского герцога, которому он был представлен и показал там свою игру. В итоге свиданий Баху предложили должность камерного и придворного органиста в Веймаре, на что он немедленно согласился. Жалованье определили куда значительнее мюльхаузенского: сто пятьдесят шесть гульденов в год.
25 июня Иоганн Себастьян написал прошение об отставке городскому совету Мюльхаузена. «...Я по мере слабых сил своих и разумения, — с положенной скромностью говорится в прошении, — старался улучшить качество исполняемой музыки почти во всех церквах округа и не без материальных затрат приобрел для этого хорошую коллекцию избранных духовных композиций... Но, к сожалению, я встретил тяжелые препятствия в осуществлении этих моих стремлений и в данное время не предвижу, чтобы обстоятельства изменились к лучшему...» В своем обращении к совету города Бах сообщает, что «неожиданное изменение» в его судьбе позволит ему «добиваться своей конечной цели — не досаждая другим» (!), «творить настоящую, хорошую» музыку.
Отставка была принята.
Городской совет Мюльхаузена оставил в силе договор о перестройке органа, Иоганну Себастьяну поэтому пришлось не раз приезжать из Веймара в Мюльхаузен.
Когда в 1709 году восстановление органа закончилось, Баха пригласили: испытать его. Ни одна из спорящих сторон не возражала против этого. Вериый своим воззрениям, Иоганн Себастьяи выбрал для обработки знаменитый хорал Лютера «Ein1 feste Burg ist unser Gott» («Бог — твердыня наша») (720). Он снова нриник к роднику немецкой музыки. Мартин Лютер воплотил в хоралах дух народных масс. По словам Фридриха Энгельса, он своей деятельностью в начале XVI века «вычистил авгиевы конюшни не только церкви, но и немецкого языка, создал современную немецкую прозу...».
Бах творчески обработал Лютеров хорал и с артистическим блеском исполнил его на прекрасно зазвучавшем после перестройки мюльхаузенском органе.
II. РАСКРЫТИЕ ДАРА ПОЛИФОНИСТА
В ВЕЙМАРЕ
Во дворце Вильгельма Эрнста Саксен-Веймарского Себастьяну доводилось бывать, когда он служил в «Красном замке».
Герцог, уже пожилой, считался просвещенным властителем. Однако, как ни старательно служили чиновники, поборы с подданных не позволяли герцогу равняться в меценатстве с богатыми дворами феодальной Германии. Он не приглашал чужеземных артистов и гордился своим покровительством немецким мастерам. Это обходилось дешевле. Герцог любил органную музыку, содержал небольшой оркестр, обязывая музыкантов капеллы выступать и певцами. По стародавней привычке он не прочь был в дни празднеств надеть на них костюмы гайдуков, выездных лакеев, а некоторые из музыкантов справлялись и с обязанностями поваров. Такой произвол никого не удивлял. И служивые музыканты смирялись с прихотями своего благодетеля. Герцог сравнительно хорошо платил им. Среди музыкантов были преотличные, умевшие играть не на одном инструменте. Капельмейстер Иоганн Самуель Дрезе, преклонных лет, спокойно полагался на слаженность своего маленького оркестра из двадцати человек. Появившийся молодой скрипач, клавесинист и органист быстро прижился в капелле. Помощник капельмейстера, сын его, был малоспособным, так что старый Дрезе увидел в Бахе хорошую подмогу и в руководстве оркестром.
Не дошло до нас почти никаких сведений о первых четырех годах жизни Себастьяна в Веймаре. Очевидно, кроме поездки в Мюльхаузен, он не покидал в эти годы Веймара. Вскоре после переезда сюда, в конце декабря 1708 года, у Марии Барбары родилась дочь Катарина Доротея. Молодой отец, конечно, был обрадован, однако по давней фамильной традиции немецких мастеров всех цехов истинную гордость вызывало у отцов рождение сыновей, особенно первенцев, — им надлежало продолжать дело отцов, им передавались секреты мастерства, будь то род механиков, скорняков или музыкантов.
22 ноября 1710 года свершилось такое событие и в семье Баха: Мария Барбара подарила Себастьяну первенца — Вильгельма Фридемана. Пройдет два года — родятся в семье близнецы, но они умрут в младенчестве; через год же, в марте 1714 года, появится на свет еще сын, Карл Филипп Эммануель. А еще через год Мария родит третьего сына, Иоганна Готфрида Бернарда. Себастьян к июню 1715 года окажется сам шестым.
Веймар был главным городом Тюрингии, достаточно оживленным. Но еще не был тем знаменитым Веймаром — городом поэзии, городом Гете и Шиллера, каким вошел в историю немецкой культуры в эпоху «Sturm und Drang». Издавна, однако, крепли корни культуры в этом городе. Замщелая, черепица на старых домах Веймара, готические стены зданий помнили еще Лютеровы времена. Для Себастьяна Баха Веймар был дорог памятью о Лютере, может быть, и о Генрихе Шюце, сочинения которого он изучал в ранней юности.
Веймару суждено было стать и городом Иоганна Себастьяна Баха. В дни жаркого лета молодую семью придворного музыканта вместе с другими горожанами видели гуляющей в лесу за заставой. Часто ли? Такой напряженно-плодоносной проступает перед нами жизнь композитора-органиста, что трудно даже объять слухом и мыслью все созданное Себастьяном Бахом в веймарские годы. Не оцененные по достоинству современниками, произведения молодого композитора, сочиненные именно в Веймаре, — это великий, непреходящий, зрелый Бах.
Слушателям нашего времени, вовлеченным в мир органной его музыки, трудно верится поначалу, что большая часть программ концертов состоит из произведений юности композитора. Концертный зал заполняют звуки органа; утихает какая бы то ни было критическая мысль; стоустый инструмент излагает покоряющие наш слух, сердце, сознание величавые мысли. Исподволь воображение рисует образ непременно «старого Баха», знакомого по распространенным портретам, в парике, в строгом камзоле; представляется образ музыканта трудной жизни, многодетного отца, уставшего от борьбы с церковной и бюргерско-чиновничьей рутиной.
Каково же бывает удивление, когда по нотографическому справочнику неискушенный в биографии композитора слушатель узнает о том, что большинство этих знаменитых произведений создано в возрасте от 23 до 30 с небольшим лет!
Музыкальное миросозерцание Баха нашло свое совершенное отражение в органных произведениях. Органная музыка наиболее отвечала философским, нравственным, поэтическим устремлениям времени. Орган был инструментом мышления Баха, как фортепьяно — Шопена, оркестр — Бетховена; «Бах мыслил органно» — эта фраза встречается во многих книгах о Бахе, не оставим ее в стороне и мы. Но нужна оговорка. Произведений для клавира Бах сочинил за свою жизнь больше, чем для органа. Он мыслил и «клавирно». Его гений столь всеохватен, что нельзя сводить его музыкальное мышление только или преимущественно к органному искусству. Бах был художником и мыслителем полифонии — это более общая характеристика его как композитора и музыканта. Совершенствование полифонии во всех жанрах музыки — главнейшая его художническая задача.
Первые годы жизни в Веймаре Иоганн Себастьян служил гофорганистом герцога. Именно поэтому орган тогда и стал инструментом его полифонического искусства.
Инструмент всемогущий, орган заменял компонисту я исполнителю оркестр, клавир и даже хор с сольными голосами. Сотни труб объединены в группы регистров. В отличие от других инструментов у органа регистры различимы по тембрам; трубы регистра имеют один тембр и разную высоту звучания. Десятки, сотни регистров. Своей богатой звучностью и разнообразием красок орган был вне сравнения с другими инструментами. Различались и чисто органные звуки, и голоса, окрашенные в тембры смычковых и деревянных духовых: скрипки, гамбы, контрабаса, гобоя, флейты, фагота. Слышались тембры, напоминавшие медные духовые, даже ударные, например звучание литавр. И тембры человеческих голосов; подобие человеческого голоса в органном звучании издавна так и называлось по-латыни: vox humana, другой регистр носил название «ангельского голоса» — vox angelica.
В Веймаре Бах играл на органе дворцовой церкви. Это была странной архитектуры церковь. Высокая, трехэтажная, она имела в алтарной части сооружение в виде удлиненной, сужавшейся к потолку пирамиды. Прихожане по-свойски добродушно называли это алтарное сооружение «дорогой в царство небесное». Орган же этой церкви, хотя и имел немного регистров, был превосходным инструментом.
Веймар времен Баха не был еще «германскими Афинами», но, кажется, здесь Себастьян меньше чувствовал духовное одиночество, чем в каком-либо другом городе за все годы скитаний.
В капелле служили способные музыканты.
В Веймаре жил дальний родственник Себастьяна по материнской ветви, сверстник его, исполнитель, композитор, теоретик музыки Иоганн Вальтер. Впоследствии он станет весьма известен своими трудами, в частности «Музыкальным лексиконом», где даст сведения и о нескольких Бахах, конечно, и об Иоганне Себастьяне.
Уроженец Эрфурта, Вальтер получил образование в тамошнем университете, изучал философию и право. Восемнадцати лет он служил уже в родном городе органистом. Не исполнилось ему и двадцати, как вышло в свет его «Наставление о сочинении музыки». Исподволь готовя свой «Лексикон», Вальтер вел переписку с теоретиками музыки и композиторами. Эрудированный молодой ученый ценил виртуозное мастерство своего родственника, именно с ним Себастьян ездил в Мюльхаузен, его друг ассистировал ему во время выступления и был свидетелем артистического успеха органиста.
Вальтер служил музыкантом в городской церкви Веймара; там стоял орган с большим количеством регистров, чем в дворцовом храме, поэтому, возможно, Себастьян упражнялся и на этом инструменте, а Вальтер был иной раз первым и единственным слушателем новых прелюдий, фуг, токкат "ш. фантазий своего друга. Музыканты обменивались нотами произведений композиторов Германии, Италии и других стран. Занимались переработкой их, каждый в своем духе. Это было увлекательное состязание в искусстве полифонии. Время отдало полное предпочтение подобным трудам Баха: его переложения концертов и сочинений других жанров оказались богаче, жизненней. Один лишь пример: фуга си минор на тему итальянского композитора, старшего современника Баха, Корелли (579). Она в оригинале имела 39 тактов. Себастьян развил тему в интерпретации для органа до 102 тактов. Писал Бах клавирные и инструментально-оркестровые произведения. Есть сведения о том, что кое-что создано им по советам приятеля.
Вальтер превосходил друга ученостью. Он пользовался веймарской библиотекой и в введении к «Музыкальному лексикону» вспомнил с благодарностью о тех «сведениях о музыке и музыкальных деятелях», которые он «мог почерпнуть в превосходной библиотеке города Веймара». Многим он мог делиться с Бахом.
Друзья были знакомы домами. Себастьян стал крестным сына Вальтера. В часы оживленных бесед композиторы обменивались музыкальными темами, предлагая друг другу затейливые формы развития их. Достоверно известно, что летом 1713 года они обменялись «загадочными канонами». Такие каноны записывались в нотах для одного голоса. Моменты и интервалы вступления других голосов должны были угадать сами исполнители.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Надежды на Мюльхаузен не сбылись. В Арнштадте запрет на его усовершенствования полифонической музыки наложили невежественные чины консистории, здесь — ученые богословы в пылу своих распрей и интриг.
На перепутье жизни молодой музыкант, теперь уже и композитор, оглянулся назад, на Веймар. В «Некрологе» сказано о Бахе: «...Городу Мюльхаузену не было суждено надолго его удержать». И далее в стиле хроники сообщено о поездке в 1708 году Иоганна Себастьяна ко двору веймарского герцога, которому он был представлен и показал там свою игру. В итоге свиданий Баху предложили должность камерного и придворного органиста в Веймаре, на что он немедленно согласился. Жалованье определили куда значительнее мюльхаузенского: сто пятьдесят шесть гульденов в год.
25 июня Иоганн Себастьян написал прошение об отставке городскому совету Мюльхаузена. «...Я по мере слабых сил своих и разумения, — с положенной скромностью говорится в прошении, — старался улучшить качество исполняемой музыки почти во всех церквах округа и не без материальных затрат приобрел для этого хорошую коллекцию избранных духовных композиций... Но, к сожалению, я встретил тяжелые препятствия в осуществлении этих моих стремлений и в данное время не предвижу, чтобы обстоятельства изменились к лучшему...» В своем обращении к совету города Бах сообщает, что «неожиданное изменение» в его судьбе позволит ему «добиваться своей конечной цели — не досаждая другим» (!), «творить настоящую, хорошую» музыку.
Отставка была принята.
Городской совет Мюльхаузена оставил в силе договор о перестройке органа, Иоганну Себастьяну поэтому пришлось не раз приезжать из Веймара в Мюльхаузен.
Когда в 1709 году восстановление органа закончилось, Баха пригласили: испытать его. Ни одна из спорящих сторон не возражала против этого. Вериый своим воззрениям, Иоганн Себастьяи выбрал для обработки знаменитый хорал Лютера «Ein1 feste Burg ist unser Gott» («Бог — твердыня наша») (720). Он снова нриник к роднику немецкой музыки. Мартин Лютер воплотил в хоралах дух народных масс. По словам Фридриха Энгельса, он своей деятельностью в начале XVI века «вычистил авгиевы конюшни не только церкви, но и немецкого языка, создал современную немецкую прозу...».
Бах творчески обработал Лютеров хорал и с артистическим блеском исполнил его на прекрасно зазвучавшем после перестройки мюльхаузенском органе.
II. РАСКРЫТИЕ ДАРА ПОЛИФОНИСТА
В ВЕЙМАРЕ
Во дворце Вильгельма Эрнста Саксен-Веймарского Себастьяну доводилось бывать, когда он служил в «Красном замке».
Герцог, уже пожилой, считался просвещенным властителем. Однако, как ни старательно служили чиновники, поборы с подданных не позволяли герцогу равняться в меценатстве с богатыми дворами феодальной Германии. Он не приглашал чужеземных артистов и гордился своим покровительством немецким мастерам. Это обходилось дешевле. Герцог любил органную музыку, содержал небольшой оркестр, обязывая музыкантов капеллы выступать и певцами. По стародавней привычке он не прочь был в дни празднеств надеть на них костюмы гайдуков, выездных лакеев, а некоторые из музыкантов справлялись и с обязанностями поваров. Такой произвол никого не удивлял. И служивые музыканты смирялись с прихотями своего благодетеля. Герцог сравнительно хорошо платил им. Среди музыкантов были преотличные, умевшие играть не на одном инструменте. Капельмейстер Иоганн Самуель Дрезе, преклонных лет, спокойно полагался на слаженность своего маленького оркестра из двадцати человек. Появившийся молодой скрипач, клавесинист и органист быстро прижился в капелле. Помощник капельмейстера, сын его, был малоспособным, так что старый Дрезе увидел в Бахе хорошую подмогу и в руководстве оркестром.
Не дошло до нас почти никаких сведений о первых четырех годах жизни Себастьяна в Веймаре. Очевидно, кроме поездки в Мюльхаузен, он не покидал в эти годы Веймара. Вскоре после переезда сюда, в конце декабря 1708 года, у Марии Барбары родилась дочь Катарина Доротея. Молодой отец, конечно, был обрадован, однако по давней фамильной традиции немецких мастеров всех цехов истинную гордость вызывало у отцов рождение сыновей, особенно первенцев, — им надлежало продолжать дело отцов, им передавались секреты мастерства, будь то род механиков, скорняков или музыкантов.
22 ноября 1710 года свершилось такое событие и в семье Баха: Мария Барбара подарила Себастьяну первенца — Вильгельма Фридемана. Пройдет два года — родятся в семье близнецы, но они умрут в младенчестве; через год же, в марте 1714 года, появится на свет еще сын, Карл Филипп Эммануель. А еще через год Мария родит третьего сына, Иоганна Готфрида Бернарда. Себастьян к июню 1715 года окажется сам шестым.
Веймар был главным городом Тюрингии, достаточно оживленным. Но еще не был тем знаменитым Веймаром — городом поэзии, городом Гете и Шиллера, каким вошел в историю немецкой культуры в эпоху «Sturm und Drang». Издавна, однако, крепли корни культуры в этом городе. Замщелая, черепица на старых домах Веймара, готические стены зданий помнили еще Лютеровы времена. Для Себастьяна Баха Веймар был дорог памятью о Лютере, может быть, и о Генрихе Шюце, сочинения которого он изучал в ранней юности.
Веймару суждено было стать и городом Иоганна Себастьяна Баха. В дни жаркого лета молодую семью придворного музыканта вместе с другими горожанами видели гуляющей в лесу за заставой. Часто ли? Такой напряженно-плодоносной проступает перед нами жизнь композитора-органиста, что трудно даже объять слухом и мыслью все созданное Себастьяном Бахом в веймарские годы. Не оцененные по достоинству современниками, произведения молодого композитора, сочиненные именно в Веймаре, — это великий, непреходящий, зрелый Бах.
Слушателям нашего времени, вовлеченным в мир органной его музыки, трудно верится поначалу, что большая часть программ концертов состоит из произведений юности композитора. Концертный зал заполняют звуки органа; утихает какая бы то ни было критическая мысль; стоустый инструмент излагает покоряющие наш слух, сердце, сознание величавые мысли. Исподволь воображение рисует образ непременно «старого Баха», знакомого по распространенным портретам, в парике, в строгом камзоле; представляется образ музыканта трудной жизни, многодетного отца, уставшего от борьбы с церковной и бюргерско-чиновничьей рутиной.
Каково же бывает удивление, когда по нотографическому справочнику неискушенный в биографии композитора слушатель узнает о том, что большинство этих знаменитых произведений создано в возрасте от 23 до 30 с небольшим лет!
Музыкальное миросозерцание Баха нашло свое совершенное отражение в органных произведениях. Органная музыка наиболее отвечала философским, нравственным, поэтическим устремлениям времени. Орган был инструментом мышления Баха, как фортепьяно — Шопена, оркестр — Бетховена; «Бах мыслил органно» — эта фраза встречается во многих книгах о Бахе, не оставим ее в стороне и мы. Но нужна оговорка. Произведений для клавира Бах сочинил за свою жизнь больше, чем для органа. Он мыслил и «клавирно». Его гений столь всеохватен, что нельзя сводить его музыкальное мышление только или преимущественно к органному искусству. Бах был художником и мыслителем полифонии — это более общая характеристика его как композитора и музыканта. Совершенствование полифонии во всех жанрах музыки — главнейшая его художническая задача.
Первые годы жизни в Веймаре Иоганн Себастьян служил гофорганистом герцога. Именно поэтому орган тогда и стал инструментом его полифонического искусства.
Инструмент всемогущий, орган заменял компонисту я исполнителю оркестр, клавир и даже хор с сольными голосами. Сотни труб объединены в группы регистров. В отличие от других инструментов у органа регистры различимы по тембрам; трубы регистра имеют один тембр и разную высоту звучания. Десятки, сотни регистров. Своей богатой звучностью и разнообразием красок орган был вне сравнения с другими инструментами. Различались и чисто органные звуки, и голоса, окрашенные в тембры смычковых и деревянных духовых: скрипки, гамбы, контрабаса, гобоя, флейты, фагота. Слышались тембры, напоминавшие медные духовые, даже ударные, например звучание литавр. И тембры человеческих голосов; подобие человеческого голоса в органном звучании издавна так и называлось по-латыни: vox humana, другой регистр носил название «ангельского голоса» — vox angelica.
В Веймаре Бах играл на органе дворцовой церкви. Это была странной архитектуры церковь. Высокая, трехэтажная, она имела в алтарной части сооружение в виде удлиненной, сужавшейся к потолку пирамиды. Прихожане по-свойски добродушно называли это алтарное сооружение «дорогой в царство небесное». Орган же этой церкви, хотя и имел немного регистров, был превосходным инструментом.
Веймар времен Баха не был еще «германскими Афинами», но, кажется, здесь Себастьян меньше чувствовал духовное одиночество, чем в каком-либо другом городе за все годы скитаний.
В капелле служили способные музыканты.
В Веймаре жил дальний родственник Себастьяна по материнской ветви, сверстник его, исполнитель, композитор, теоретик музыки Иоганн Вальтер. Впоследствии он станет весьма известен своими трудами, в частности «Музыкальным лексиконом», где даст сведения и о нескольких Бахах, конечно, и об Иоганне Себастьяне.
Уроженец Эрфурта, Вальтер получил образование в тамошнем университете, изучал философию и право. Восемнадцати лет он служил уже в родном городе органистом. Не исполнилось ему и двадцати, как вышло в свет его «Наставление о сочинении музыки». Исподволь готовя свой «Лексикон», Вальтер вел переписку с теоретиками музыки и композиторами. Эрудированный молодой ученый ценил виртуозное мастерство своего родственника, именно с ним Себастьян ездил в Мюльхаузен, его друг ассистировал ему во время выступления и был свидетелем артистического успеха органиста.
Вальтер служил музыкантом в городской церкви Веймара; там стоял орган с большим количеством регистров, чем в дворцовом храме, поэтому, возможно, Себастьян упражнялся и на этом инструменте, а Вальтер был иной раз первым и единственным слушателем новых прелюдий, фуг, токкат "ш. фантазий своего друга. Музыканты обменивались нотами произведений композиторов Германии, Италии и других стран. Занимались переработкой их, каждый в своем духе. Это было увлекательное состязание в искусстве полифонии. Время отдало полное предпочтение подобным трудам Баха: его переложения концертов и сочинений других жанров оказались богаче, жизненней. Один лишь пример: фуга си минор на тему итальянского композитора, старшего современника Баха, Корелли (579). Она в оригинале имела 39 тактов. Себастьян развил тему в интерпретации для органа до 102 тактов. Писал Бах клавирные и инструментально-оркестровые произведения. Есть сведения о том, что кое-что создано им по советам приятеля.
Вальтер превосходил друга ученостью. Он пользовался веймарской библиотекой и в введении к «Музыкальному лексикону» вспомнил с благодарностью о тех «сведениях о музыке и музыкальных деятелях», которые он «мог почерпнуть в превосходной библиотеке города Веймара». Многим он мог делиться с Бахом.
Друзья были знакомы домами. Себастьян стал крестным сына Вальтера. В часы оживленных бесед композиторы обменивались музыкальными темами, предлагая друг другу затейливые формы развития их. Достоверно известно, что летом 1713 года они обменялись «загадочными канонами». Такие каноны записывались в нотах для одного голоса. Моменты и интервалы вступления других голосов должны были угадать сами исполнители.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44