Проходи, устраивайся.
- А мы пока поговорим на кухне, - сказал Чернов. - Нужно об судить пару секретных вопросов.
- Ну зачем же на кухне? Вадим Павлович, давайте я похозяй ничаю, поставлю чайник, посмотрю, что там ещё есть, а вы пого ворите в кабинете. Когда закончите, позовете.
- Хорошо, - не стал возражать Лаврентьев. - Ты знаешь, где что, разберешься.
- Конечно!
- Иногда я поражаюсь парапсихологическим способностям на шей секретарши, - громко сказал Чернов. - Войдет в незнакомую квартиру и сразу видит, где что лежит за стенкой!
Надюша настолько осмелела, что не побоялась показать язык генеральному директору.
- О, у тебя новый светильник, - сказал Чернов, усаживаясь в кресло. Я тоже собирался взять такой, с водопадиком. Что-то в нем есть, а? Пошловато-лубочное и ультрамодное одновременно. Как и в Надюше. Я прихватил её с собой, чтобы развеять твою пе чаль. Позавчера ты не позвонил мне после визита к своей особен ной, а вчера у тебя был совсем плохой голос. Что, осложнения?
Лаврентьев плотно прикрыл за собой дверь, сел на диван.
- Пошловато-лубочное и ультрамодное... - задумчиво повторил он. - А может, мода нынче такая, пошловато-лубочная?
- Или мы в ней вообще ни фига не смыслим. Так что у тебя, с головой проблемы, или особенная оказалась не такой уж особен ной?
- Похоже, совсем наоборот.
- А это - как?
- Так, что особенная оказалась чересчур особенной. Такой, что даже меня поразила! - со злостью сказал Лаврентьев.
- Даже так? Очень интересно. Ну давай, рассказывай, в чем дело. Адрес верный? Ты нашел ее?
- Нашел...
- Ну и что?
- Отстань.
- Тоже мне, друг! - обиделся Чернов. - Я ему помогаю, достаю отца с идиотской просьбой, а он даже не скажет, почему такой мрачный.
- Рассказывать-то не о чем. Я нашел её, а там этот лейте нант бродит по квартире Колготина в рубашке и тапочках. Она со мной и разговаривать не желает. Шампанское купил, "Ruinart", триста шестьдесят тысяч отдал, сам ещё не пробовал такое, а она его - в окно!
- Ух ты! - Чернов с восхищением покачал головой. - Телка-то с характером! Надо было объяснить, сколько стоит, она бы не выбросила.
- Объяснил, все равно выбросила. А мне, что-то вроде: ва ли, ты тут лишний. И мент рядом с ней хорохорится, я так понял, они давно знакомы.
- Класс! Вадик, а тебя родители в свое время не просвети ли, что с незнакомыми девушками нужно вести себя осторожно и предусмотрительно? Мне отец очень убедительно объяснил, почему. Ты хоть взял потом бутылку, или разбилась?
- Да плевать мне на бутылку!
- Ну и что дальше?
- Да ничего. Я понял: сговорились, чтобы посадить Колготи на, а самим остаться в его квартире. Менту заявление написал, мол, Колготин мой приятель, он пришел, потому что я пригласил, а все остальное получилось из-за тебя. Чтобы Колготина выпусти ли. Вчера вечером поехал, решил посмотреть, как они себя чувс твуют? Уже испугались? Может быть, она изменит свое отношение ко мне? А там - тишина. Света нет, на звонок никто не реагиру ет. Я с восьми до одиннадцати сидел в машине напротив подъез да, ждал, когда вернутся.
- И не дождался, да?
- Похоже, он увез её к себе... Напрасно я писал это заяв ление, напрасно вообще приезжал к ней! Дура деревенская! Надо же, какая упрямая! То приходит сама, когда её никто не ждет, а то - поздно, говорит! Черт знает, что!
- Ты же сам говорил, что она из Ростова, значит, не дере венская, и, как я понимаю, совсем не дура. К таким женщинам, Вадик, я стараюсь не приближаться. Как представлю себе, сколько авантюристок по Москве бродит, и все симпатичные! Те, которые пострашнее, замуж быстренько выходят и детей воспитывают, а вот симпатичные!.. Им же Москву завоевать надо. Чтобы потом в свой Ростов и ли Урюпинск на черном "Мерседесе" приехать. Встанет на тебя, ноги вытрет и полезет дальше. Нет, я в такие игры не иг раю. Пусть хоть суперкрасавица будет - я спокоен. Могу, конеч но, приударить, заплатить, сводить куда-то. Но, малейшее подоз рительное движение и прощай, дорогая. А ты чего разнервничал ся? Выбрось её из головы. Я, между прочим, так и понял, что у тебя осложнения. Надюшу прихватил с собой, она умеет снимать нервные стрессы.
- Это совсем другое. Временное. Но в тридцать один можно и о постоянном подумать.
- О семье, детях? Можно. Я об этом подумывал и решил: как только встречу... красивую, с бриллиантами в ушах, породистую, чтоб ей не деньги мои презренные были нужны, а сам я - так сра зу женюсь.
- С бриллиантами? - усмехнулся Лаврентьев. - Мечта идиота! Слушай, Мишка, ты вообще когда-нибудь влюблялся?
- В каком смысле?
- Ну, в школе, например. Нравились тебе девчонки?
- Нравились. Но я нашел радикальное средство борьбы с этой напастью. Анонизм. Как понравится, так я позанимаюсь немножко, потом смотрю: а что в ней такого особенного? Да ничего. Так и спасался. Ты не пробовал?
- Не пробовал... Как дела в фирме, нормально? Пора мне уже на службу выходить.
- Повязку снимешь, тогда и выходи. А то всех клиентов рас пугаешь, усмехнулся Чернов. - Ну что, может найти адрес этого мента? Поедешь теперь к нему спрашивать, отпустил он Колготина или нет?
- Да пошли они! Оставишь Надюшу немного похозяйничать?
- А как же. Со стола убрать, посуду помыть, стриптиз пока зать больному начальнику - для этого она и пришла. А мне пора. Ты не забыл, что послезавтра презентация новой модели? Бетти устраивает фуршет в своем представительстве.
- Послезавтра? Помню. Вряд ли удастся повязку снять к это му времени. А с нею... не только наших клиентов, но и американ цев напугаю. Так что, на меня не рассчитывай.
- Я и не рассчитываю. Придется самому отдуваться. Возьму с собой нашего главного финансиста, Гену Краевского, скажу речь о том, как мы счастливы сотрудничать с гениями из "Форс", пообща юсь с банкирами и дипломатами. Кстати, старик Норман не прие дет, говорят, болеет. А Бетти только обрадуется, если ты не явишься. Он бы с удовольствием вообще никого из нас не пригла сил, да - не может.
- О`кей. Нам нужно поскорее организовать сборку новой ма шины у себя. Я уже думаю об этом, - сказал Лаврентьев.
- Знаю я, о чем ты думаешь, - усмехнулся Чернов. - Ну, пожа луй, я пошел. Выздоравливай, успокаивайся, не то и с головой осложнения возникнут. После банкета я заскочу к тебе, расскажу, что там было.
- Может, выпьешь? - предложил Лаврентьев.
- Я за рулем, Вадик. Надюша! Как там чай, готов? - крикнул Чернов.
Надя открыла дверь в кабинет, остановилась на пороге, соб лазнительно выставив вперед правую ногу.
- Готов. Где будем пить?
- Где вам удобнее. Я поехал, нужно как следует продумать торжественную речь к послезавтрашней презентации. Думал, Вадим Павлович поможет, да у него совсем плохо с головой. Придется самому рыться в бумагах, вспоминать даты, сроки, и много-много всяких цифр. Ты поухаживай за Вадимом Павловичем, налей ему по горячей... чайку. А то он в последнее время сильно мерзнет. Последствия травмы. Ну, пока.
Он говорил с таким откровенным намеком на дальнейшие собы тия в этой квартире, что любая другая девушка покраснела бы от стыда. Но не Надюша.
- Пока... - улыбнулась она, игриво махая пальчиками.
"А Юля бы обиделась и убежала", - подумал Лаврентьев.
- Вадимчик, ну почему ты такой грустный? - капризно сказала Надюша и неожиданно засмеялась.
Лаврентьев сидел на диване, разглядывая серебряную ложку в руке. Чашка с остывшим чаем стояла на журнальном столике. Отк ровенное желание девушки поскорее забраться в постель раздража ло его. Она была похожа на красивую искусственную розу. А ведь у него была настоящая, живая. Юля тоже хотела забраться к нему в постель, но все получилось так, что у него и мысли не было заподозрить её в излишней уступчивости...
- Знаешь, почему я засмеялась?
- Почему?
- Вспомнила, что в таких случаях обычно говорят женщины, - она села рядом, картинно закатила глаза и низким, грудным голо сом сказала. Дорогой, послушай, как у меня бьется сердце... - и приложила его ладонь к своей левой груди.
У неё были маленькие, упругие грудки. Их приятно было тро гать, гладить, целовать. Но это же - аванс, который потом нужно отрабатывать, весь вечер слушать её глупое щебетание. Прогнать женщину сразу после любовных утех он не мог. Но и терпеть её разговоры сегодня - тоже.
- Я пошутила, дело совсем-совсем в другом, - обычным своим голосом сказала Надюша. - Я просто хочу, чтобы ты потрогал меня там. И... везде. Хочешь?
Лаврентьев убрал ладонь с её груди, пожал плечами.
- Не знаю, Надюша. В последнее время я утратил чувстви тельность. Наверное - последствия черепно-мозговой травмы.
- Я тебя растормошу, Вадимчик...
Надюша встала с дивана, поставила в музыкальный центр ла зерный диск и начала медленно раздеваться под нестареющую мело дию песни с красивым названием "Дом восходящего солнца".
Вадим, склонив набок голову, молча смотрел, как она, гра циозно изгибаясь, сбрасывает с себя одежду: просторную вязаную кофту, короткую юбку... Белое кружевное белье казалось ослепи тельным на фоне черного пояса, поддерживающего черные чулки. Не колготки была на ней, а чулки! Длинноногая обольстительница выглядела очень привлекательно. Она все продумала, чтобы до биться своего, даже чулки надела, хотя прежде всегда носила колготки. Значит, теперь он, по её разумению, никуда не денет ся. И все будет так, как она спланировала! Эта догадка ещё больше разозлила Лаврентьева.
А Надюша уже избавилась от лифчика и пояса, повернувшись задом, нагнулась, сняла чулки. Выпрямилась и, с игривой улыбкой поглядывая из-под опущенных ресниц, приспустила трусики. Еще больше наклонилась вперед, не сомневаясь, что Вадим через мгно вение окажется сзади. Разве может мужчина спокойно смотреть на такое?!
- Зачем ты это делаешь, Надя? - спросил Лаврентьев.
Так резко, так неприязненно прозвучал этот вопрос, что де вушка вздрогнула, выпрямила спину и с нескрываемым изумлением посмотрела на того, для кого старалась.
- Чтобы помочь тебе... растормошить...
- А кто сказал, что мне это нужно?
Надюша растерялась. Ей никогда не приходилось объяснять подобные вещи. Все знают, что это жутко нравится мужчинам, нуж но им... Всегда нужно. Она подошла к Вадиму, едва не касаясь гладко выбритым лобком его носа. Хотелось обнять его, прижаться к нему, сказать что-то хорошее-хорошее... Но жесткий взгляд от талкивал её.
- Ты не хочешь, да? Не хочешь?.. - повторяла она, глядя на него широко раскрытыми глазами.
"Как собачонка... - подумал Вадим. - Притащила из мусора грязную палку, положила у ног хозяина и не понимает, почему её не хвалят за это."
- А ты хочешь делать то, что сейчас делала? - спросил он. - Это доставляет тебе удовольствие?
- Да... если тебе нравится. Но когда ты сидишь на диване и разговариваешь, и смотришь так сердито, я... нет, не нравится.
- Выходит, я обязан был встать и что-то начать делать. Ты не сомневалась в этом, правда?
- Что с тобою, Вадим?
- А потом я должен был отнести тебя в спальню, и сделать то, ради чего ты и пришла сюда, верно?
- Пожалуйста, не надо, Вадим, - умоляюще сказала Надюша. Она вдруг вспомнила, что стоит перед ним голая, испуганно прик рылась ладошками.
- А потом это должно мне понравиться, - безжалостно продол жал Вадим, делая ударение на слове "должно", - я должен хотеть ещё и еще, а потом ты поставишь условия, на которых я смогу по лучить то, к чему успел привыкнуть.
Надюша стала торопливо одеваться. В глазах её блеснули слезы.
- Я просто хотела... хотела сделать тебе приятное, - испу ганно бормотала она. - Без всяких условий. Ты такой грустный, перевязанный... я просто хотела растормошить...
- Просто ничего не делается, Надя, - жестко сказал Лав рентьев. - И ты это прекрасно знаешь. За твоей простотой стоит холодный расчет.
- Нет, Вадим, не говори так!.. - дрожащими пальцами она застегивала "молнию" на юбке и одновременно смахивала слезы со щек.
- Почему? Прежде чем делать человеку приятное, нужно хотя бы поинтересоваться, а нужно ли ему это?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
- А мы пока поговорим на кухне, - сказал Чернов. - Нужно об судить пару секретных вопросов.
- Ну зачем же на кухне? Вадим Павлович, давайте я похозяй ничаю, поставлю чайник, посмотрю, что там ещё есть, а вы пого ворите в кабинете. Когда закончите, позовете.
- Хорошо, - не стал возражать Лаврентьев. - Ты знаешь, где что, разберешься.
- Конечно!
- Иногда я поражаюсь парапсихологическим способностям на шей секретарши, - громко сказал Чернов. - Войдет в незнакомую квартиру и сразу видит, где что лежит за стенкой!
Надюша настолько осмелела, что не побоялась показать язык генеральному директору.
- О, у тебя новый светильник, - сказал Чернов, усаживаясь в кресло. Я тоже собирался взять такой, с водопадиком. Что-то в нем есть, а? Пошловато-лубочное и ультрамодное одновременно. Как и в Надюше. Я прихватил её с собой, чтобы развеять твою пе чаль. Позавчера ты не позвонил мне после визита к своей особен ной, а вчера у тебя был совсем плохой голос. Что, осложнения?
Лаврентьев плотно прикрыл за собой дверь, сел на диван.
- Пошловато-лубочное и ультрамодное... - задумчиво повторил он. - А может, мода нынче такая, пошловато-лубочная?
- Или мы в ней вообще ни фига не смыслим. Так что у тебя, с головой проблемы, или особенная оказалась не такой уж особен ной?
- Похоже, совсем наоборот.
- А это - как?
- Так, что особенная оказалась чересчур особенной. Такой, что даже меня поразила! - со злостью сказал Лаврентьев.
- Даже так? Очень интересно. Ну давай, рассказывай, в чем дело. Адрес верный? Ты нашел ее?
- Нашел...
- Ну и что?
- Отстань.
- Тоже мне, друг! - обиделся Чернов. - Я ему помогаю, достаю отца с идиотской просьбой, а он даже не скажет, почему такой мрачный.
- Рассказывать-то не о чем. Я нашел её, а там этот лейте нант бродит по квартире Колготина в рубашке и тапочках. Она со мной и разговаривать не желает. Шампанское купил, "Ruinart", триста шестьдесят тысяч отдал, сам ещё не пробовал такое, а она его - в окно!
- Ух ты! - Чернов с восхищением покачал головой. - Телка-то с характером! Надо было объяснить, сколько стоит, она бы не выбросила.
- Объяснил, все равно выбросила. А мне, что-то вроде: ва ли, ты тут лишний. И мент рядом с ней хорохорится, я так понял, они давно знакомы.
- Класс! Вадик, а тебя родители в свое время не просвети ли, что с незнакомыми девушками нужно вести себя осторожно и предусмотрительно? Мне отец очень убедительно объяснил, почему. Ты хоть взял потом бутылку, или разбилась?
- Да плевать мне на бутылку!
- Ну и что дальше?
- Да ничего. Я понял: сговорились, чтобы посадить Колготи на, а самим остаться в его квартире. Менту заявление написал, мол, Колготин мой приятель, он пришел, потому что я пригласил, а все остальное получилось из-за тебя. Чтобы Колготина выпусти ли. Вчера вечером поехал, решил посмотреть, как они себя чувс твуют? Уже испугались? Может быть, она изменит свое отношение ко мне? А там - тишина. Света нет, на звонок никто не реагиру ет. Я с восьми до одиннадцати сидел в машине напротив подъез да, ждал, когда вернутся.
- И не дождался, да?
- Похоже, он увез её к себе... Напрасно я писал это заяв ление, напрасно вообще приезжал к ней! Дура деревенская! Надо же, какая упрямая! То приходит сама, когда её никто не ждет, а то - поздно, говорит! Черт знает, что!
- Ты же сам говорил, что она из Ростова, значит, не дере венская, и, как я понимаю, совсем не дура. К таким женщинам, Вадик, я стараюсь не приближаться. Как представлю себе, сколько авантюристок по Москве бродит, и все симпатичные! Те, которые пострашнее, замуж быстренько выходят и детей воспитывают, а вот симпатичные!.. Им же Москву завоевать надо. Чтобы потом в свой Ростов и ли Урюпинск на черном "Мерседесе" приехать. Встанет на тебя, ноги вытрет и полезет дальше. Нет, я в такие игры не иг раю. Пусть хоть суперкрасавица будет - я спокоен. Могу, конеч но, приударить, заплатить, сводить куда-то. Но, малейшее подоз рительное движение и прощай, дорогая. А ты чего разнервничал ся? Выбрось её из головы. Я, между прочим, так и понял, что у тебя осложнения. Надюшу прихватил с собой, она умеет снимать нервные стрессы.
- Это совсем другое. Временное. Но в тридцать один можно и о постоянном подумать.
- О семье, детях? Можно. Я об этом подумывал и решил: как только встречу... красивую, с бриллиантами в ушах, породистую, чтоб ей не деньги мои презренные были нужны, а сам я - так сра зу женюсь.
- С бриллиантами? - усмехнулся Лаврентьев. - Мечта идиота! Слушай, Мишка, ты вообще когда-нибудь влюблялся?
- В каком смысле?
- Ну, в школе, например. Нравились тебе девчонки?
- Нравились. Но я нашел радикальное средство борьбы с этой напастью. Анонизм. Как понравится, так я позанимаюсь немножко, потом смотрю: а что в ней такого особенного? Да ничего. Так и спасался. Ты не пробовал?
- Не пробовал... Как дела в фирме, нормально? Пора мне уже на службу выходить.
- Повязку снимешь, тогда и выходи. А то всех клиентов рас пугаешь, усмехнулся Чернов. - Ну что, может найти адрес этого мента? Поедешь теперь к нему спрашивать, отпустил он Колготина или нет?
- Да пошли они! Оставишь Надюшу немного похозяйничать?
- А как же. Со стола убрать, посуду помыть, стриптиз пока зать больному начальнику - для этого она и пришла. А мне пора. Ты не забыл, что послезавтра презентация новой модели? Бетти устраивает фуршет в своем представительстве.
- Послезавтра? Помню. Вряд ли удастся повязку снять к это му времени. А с нею... не только наших клиентов, но и американ цев напугаю. Так что, на меня не рассчитывай.
- Я и не рассчитываю. Придется самому отдуваться. Возьму с собой нашего главного финансиста, Гену Краевского, скажу речь о том, как мы счастливы сотрудничать с гениями из "Форс", пообща юсь с банкирами и дипломатами. Кстати, старик Норман не прие дет, говорят, болеет. А Бетти только обрадуется, если ты не явишься. Он бы с удовольствием вообще никого из нас не пригла сил, да - не может.
- О`кей. Нам нужно поскорее организовать сборку новой ма шины у себя. Я уже думаю об этом, - сказал Лаврентьев.
- Знаю я, о чем ты думаешь, - усмехнулся Чернов. - Ну, пожа луй, я пошел. Выздоравливай, успокаивайся, не то и с головой осложнения возникнут. После банкета я заскочу к тебе, расскажу, что там было.
- Может, выпьешь? - предложил Лаврентьев.
- Я за рулем, Вадик. Надюша! Как там чай, готов? - крикнул Чернов.
Надя открыла дверь в кабинет, остановилась на пороге, соб лазнительно выставив вперед правую ногу.
- Готов. Где будем пить?
- Где вам удобнее. Я поехал, нужно как следует продумать торжественную речь к послезавтрашней презентации. Думал, Вадим Павлович поможет, да у него совсем плохо с головой. Придется самому рыться в бумагах, вспоминать даты, сроки, и много-много всяких цифр. Ты поухаживай за Вадимом Павловичем, налей ему по горячей... чайку. А то он в последнее время сильно мерзнет. Последствия травмы. Ну, пока.
Он говорил с таким откровенным намеком на дальнейшие собы тия в этой квартире, что любая другая девушка покраснела бы от стыда. Но не Надюша.
- Пока... - улыбнулась она, игриво махая пальчиками.
"А Юля бы обиделась и убежала", - подумал Лаврентьев.
- Вадимчик, ну почему ты такой грустный? - капризно сказала Надюша и неожиданно засмеялась.
Лаврентьев сидел на диване, разглядывая серебряную ложку в руке. Чашка с остывшим чаем стояла на журнальном столике. Отк ровенное желание девушки поскорее забраться в постель раздража ло его. Она была похожа на красивую искусственную розу. А ведь у него была настоящая, живая. Юля тоже хотела забраться к нему в постель, но все получилось так, что у него и мысли не было заподозрить её в излишней уступчивости...
- Знаешь, почему я засмеялась?
- Почему?
- Вспомнила, что в таких случаях обычно говорят женщины, - она села рядом, картинно закатила глаза и низким, грудным голо сом сказала. Дорогой, послушай, как у меня бьется сердце... - и приложила его ладонь к своей левой груди.
У неё были маленькие, упругие грудки. Их приятно было тро гать, гладить, целовать. Но это же - аванс, который потом нужно отрабатывать, весь вечер слушать её глупое щебетание. Прогнать женщину сразу после любовных утех он не мог. Но и терпеть её разговоры сегодня - тоже.
- Я пошутила, дело совсем-совсем в другом, - обычным своим голосом сказала Надюша. - Я просто хочу, чтобы ты потрогал меня там. И... везде. Хочешь?
Лаврентьев убрал ладонь с её груди, пожал плечами.
- Не знаю, Надюша. В последнее время я утратил чувстви тельность. Наверное - последствия черепно-мозговой травмы.
- Я тебя растормошу, Вадимчик...
Надюша встала с дивана, поставила в музыкальный центр ла зерный диск и начала медленно раздеваться под нестареющую мело дию песни с красивым названием "Дом восходящего солнца".
Вадим, склонив набок голову, молча смотрел, как она, гра циозно изгибаясь, сбрасывает с себя одежду: просторную вязаную кофту, короткую юбку... Белое кружевное белье казалось ослепи тельным на фоне черного пояса, поддерживающего черные чулки. Не колготки была на ней, а чулки! Длинноногая обольстительница выглядела очень привлекательно. Она все продумала, чтобы до биться своего, даже чулки надела, хотя прежде всегда носила колготки. Значит, теперь он, по её разумению, никуда не денет ся. И все будет так, как она спланировала! Эта догадка ещё больше разозлила Лаврентьева.
А Надюша уже избавилась от лифчика и пояса, повернувшись задом, нагнулась, сняла чулки. Выпрямилась и, с игривой улыбкой поглядывая из-под опущенных ресниц, приспустила трусики. Еще больше наклонилась вперед, не сомневаясь, что Вадим через мгно вение окажется сзади. Разве может мужчина спокойно смотреть на такое?!
- Зачем ты это делаешь, Надя? - спросил Лаврентьев.
Так резко, так неприязненно прозвучал этот вопрос, что де вушка вздрогнула, выпрямила спину и с нескрываемым изумлением посмотрела на того, для кого старалась.
- Чтобы помочь тебе... растормошить...
- А кто сказал, что мне это нужно?
Надюша растерялась. Ей никогда не приходилось объяснять подобные вещи. Все знают, что это жутко нравится мужчинам, нуж но им... Всегда нужно. Она подошла к Вадиму, едва не касаясь гладко выбритым лобком его носа. Хотелось обнять его, прижаться к нему, сказать что-то хорошее-хорошее... Но жесткий взгляд от талкивал её.
- Ты не хочешь, да? Не хочешь?.. - повторяла она, глядя на него широко раскрытыми глазами.
"Как собачонка... - подумал Вадим. - Притащила из мусора грязную палку, положила у ног хозяина и не понимает, почему её не хвалят за это."
- А ты хочешь делать то, что сейчас делала? - спросил он. - Это доставляет тебе удовольствие?
- Да... если тебе нравится. Но когда ты сидишь на диване и разговариваешь, и смотришь так сердито, я... нет, не нравится.
- Выходит, я обязан был встать и что-то начать делать. Ты не сомневалась в этом, правда?
- Что с тобою, Вадим?
- А потом я должен был отнести тебя в спальню, и сделать то, ради чего ты и пришла сюда, верно?
- Пожалуйста, не надо, Вадим, - умоляюще сказала Надюша. Она вдруг вспомнила, что стоит перед ним голая, испуганно прик рылась ладошками.
- А потом это должно мне понравиться, - безжалостно продол жал Вадим, делая ударение на слове "должно", - я должен хотеть ещё и еще, а потом ты поставишь условия, на которых я смогу по лучить то, к чему успел привыкнуть.
Надюша стала торопливо одеваться. В глазах её блеснули слезы.
- Я просто хотела... хотела сделать тебе приятное, - испу ганно бормотала она. - Без всяких условий. Ты такой грустный, перевязанный... я просто хотела растормошить...
- Просто ничего не делается, Надя, - жестко сказал Лав рентьев. - И ты это прекрасно знаешь. За твоей простотой стоит холодный расчет.
- Нет, Вадим, не говори так!.. - дрожащими пальцами она застегивала "молнию" на юбке и одновременно смахивала слезы со щек.
- Почему? Прежде чем делать человеку приятное, нужно хотя бы поинтересоваться, а нужно ли ему это?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56