Юля пошла в ванную. Там, среди голубых кафельных стен, блестящих кранов, зеркал и полочек с дорогими шампунями и кре мами, она немного успокоилась. Приняла душ, вымыла голову, пе реоделась в шелковую ночную рубашку, набросила сверху длинный махровый халат и вернулась в спальню.
А как вернулась, так снова почувствовала леденящее дыхание ужаса. И ничего нельзя было поделать с этим, ничего! Даже если забраться под одеяло с головой, все равно от ужаса в душе не спрячешься...
Не спрячешься, не скроешься...
Так и свихнуться можно!
И тогда она схватила черную трубку радиотелефона, забра лась на кровать и, после недолгих раздумий набрала домашний но мер Вадима. Он же вспоминал о ней, может быть, и сейчас вспоми нает... Подумаешь, контракт потерял, все равно бедным не ста нет, другие контракты будут у него. А такой, как она, Юля, уже никогда не будет. Если и вправду любит её, если думает о ней, должен понимать это!
Если и вправду...
- Да! - услышала она короткий, как выстрел, ответ.
Глубоко вздохнула и тихо сказала:
- Вадим, это я. Юля.
Он так долго молчал, что она подумала - не хочет разгова ривать, и собралась уже прервать связь. Но в тот момент, когда её палец потянулся к нужной кнопке, Вадим сказал:
- Ну, хорошо, я дурак. Я отпустил тебя, потом упустил и не смог вернуть. А ты оказалась невероятно хитроумной дамой. Ну и что? Зачем ты звонишь?
Юля ещё крепче сжала в кулаке трубку. А что она, собс твенно, ожидала услышать? Признание в любви? А что хотела ска
зать? Теперь уже и не вспомнишь...
- Никакая я не хитроумная... Просто все так получилось... Ужасно глупо.
- Ну-у, - с издевкой протянул Вадим. - Зачем же прибеднять ся? Ты блестяще провела сложную операцию. Даже не знаю, с чем её сравнить по наглости. Ты просто гениальная аферистка. Ког да-нибудь внукам буду рассказывать: а я был знаком с этой все мирно известной аферисткой! Когда-то привез её к себе, перевя зал, ночевать оставил. Потом, правда, пожалел об этом. Не знал, что у неё масштаб иной.
- А ты не можешь что-нибудь другое сказать?
- Могу, но не хочу. Вернее, наоборот: хочу, но не могу. Не так воспитан, чтобы говорить с женщинами, как с уличными хама ми, вроде господина Колготина.
Надо было бросить трубку, отшвырнуть её в самый дальний угол, чтобы даже и видно не было! Но Юля почему-то не могла этого сделать.
- Вадим, ты же сказал, что не смог меня вернуть... А ты не хочешь ещё раз попробовать?
- Чтобы ещё раз получить по голове? Или - плевок в лицо в виде выброшенной в окно бутылки шампанского и разгуливающего по твоей квартире лейтенанта??
- Бутылка не разбилась... Я ночью побежала и принесла её. И до сих пор храню. Все кажется, что мы с тобой встретимся и выпьем вдвоем это шампанское.
- Это для тебя она не разбилась, а для меня - раскололась вдребезги.
- А лейтенанта... Иваненко я выгнала...
- Правильно и сделала. Это в твоем стиле. Просто мужик стал тебе не нужен. С такими ты особо не церемонишься.
Бросить, бросить эту проклятую трубку! Ну почему она не может отшвырнуть её, почему слушает чужой, холодный голос, ко торый откровенно издевается над нею?
- Вадим, почему ты такой злой? Мы же сегодня говорили сов сем о другом... И я подумала, может быть...
- О том же самом и говорили. И пришли к выводу, что больше говорить не о чем.
- Я послезавтра выхожу на работу в мамину фирму, буду, как и ты, генеральным менеджером. Если хочешь, я как-нибудь сделаю, чтобы ваша фирма не очень пострадала... - зачем-то сказала Юля.
- Спасибо, не беспокойся. Я поздравляю тебя с повышением. Это и есть плата за проделанную аферу?
- Нет, просто мама...
- Мне это неинтересно. Мама, конечно, гордится такой заме чательной дочкой, сделает из неё мировую знаменитость. С таки ми-то способностями ты далеко пойдешь, Юля. Поздравляю, желаю успехов. Представляю, скольких мужиков ты теперь можешь соблаз нить, сколько хитроумных операций провернуть!
- Какой же ты все-таки дурак, Вадим! Я же тебе сама позво нила! Не понимаешь, да? - в отчаянии крикнула Юля.
- Не понимаю. А зачем ты позвонила?
- Мне страшно, вот зачем! Я сижу одна в этой дурацкой квартире и мне страшно!
- Не надо было прогонять доблестных лейтенантов. Могу дать совет: заведи себе телохранителя. И не страшно будет, и ночью какое-никакое удовольствие получишь.
- У меня есть телохранитель, я прогнала его!
- Хочешь меня нанять? Ты удивительно предприимчивая деви ца!
Что же ещё сказать этому упрямому дураку? Такое, чтобы по нял: она не случайно звонит!
- Я не хочу никуда нанимать тебя, Вадим! Я просто... прос то люблю тебя и хочу тебя! - в отчаянии крикнула Юля.
Этого она никогда и никому не говорила.
Он опять надолго замолчал, только тяжелое дыхание слыша лось в трубке. Потом Вадим тяжело вздохнул и совсем другим, серьезным голосом сказал:
- Извини, Юля, я сегодня очень занят. Спокойной ночи. Огромный город за окном раскрыл желтую пасть, усеянную
темными клыками домов. Казалось, едва она подойдет к окну, он тут же вцепится в нее, разорвет на части. Но Юля и не собира лась подходить к окну. Она спряталась от жестокого города под толстым одеялом.
Не надо было звонить! Не надо бояться. Что было - то было, ничего уже не изменишь. И завтра она, назло всему, поедет в центр, купит себе красивый костюм, чтобы в нем выйти на работу, а ещё - много всяких безделушек. А ещё - зайдет в самую дорогую парикмахерскую и сделает красивую прическу. И вообще, будет по купать все, что захочется и ездить только на такси.
Вот так!
Лаврентьев сбросил наушники. Он не слышал музыку, хотя громкость была такая - оглохнуть можно! Он слышал только свои мысли. И её голос.
Что ты хочешь, глупая девчонка? То сама приходишь домой, то отталкиваешь, то звонишь и говоришь...
Я люблю тебя и хочу тебя...
Если это правда - зачем ты затеяла все эти нечестные игры? Выбросила бутылку шампанского, обманула Чернова, обманула Бет ти, обманула лейтенанта... Кто следующий? Или хочешь пойти по второму кругу, черт тебя побери?!
Бутылка не разбилась, я ночью побежала и принесла её. И до сих пор храню...
Может, сесть в машину и поехать к ней? Прямо сейчас? От Олимпийского проспекта до Протопоповского переулка самое много
- минут семь ехать. И они будут вместе, всю ночь! А остальное - да черт с ним! Так ведь она теперь не впустит его. Не откроет дверь и, наверное, права будет. Если девушка, любимая, говорит, что любит его, хочет его, надо бежать к ней, сломя голову! А он сказал, что занят... Конечно занят - сидит и думает, каким ду раком был! Не откроет... Я приеду, слышишь?! Я приеду к тебе!
Не слышит.
Ну тогда - оставь меня в покое! Уйди из моей памяти, уйди из сердца, из этой спальни, из этого города! Надо успокоиться и забыть тебя, так будет легче обоим!
Я люблю тебя и хочу тебя...
Разве такое можно забыть?!
50
Полковник Синицкий поднял голову, сердито взглянул на Ива ненко и махнул рукой:
- Садись, лейтенант. Что за дерьмо с тобой происходит в последнее время?
Иваненко осторожно присел на стул перед огромным столом, на котором лежала всего лишь одна папка с бумагами. "Ну вот и началось", - с тоской подумал Иваненко, а вслух сказал:
- Виноват, товарищ полковник.
- Сам знаю, что виноват. У тебя сколько дел?
- Восемь. Я вам докладывал, что материалы по трем делам готовы для передачи в суд.
- Ну так передавай! Какого хрена тянешь? А по другим делам
- тишь, да гладь у тебя?
Иваненко понял, что все это - лишь предисловие к разговору о деле, из-за которого и вызвал его Синицкий. Дело Колготина. Лаврентьев вспомнил о своем заявлении, сказал Чернову, тот на уськал отца, генерал приказал полковнику разобраться и нака зать. По всей строгости.
- По другим делам, товарищ полковник, отрабатываем версии, проводим следственные эксперименты.
- Плохо, Иваненко, очень плохо! Я не понимаю, что с тобой произошло? Был один из лучших работников, я на тебя надеялся, понимаешь, наиболее ответственные дела поручал. И ты ведь рас путывал их! Одно дело банкира Кобелькова чего стоит! А сейчас? Я просто не узнаю тебя!
Иваненко молчал. По опыту знал - перебивать полковника - только себе вредить, Уж лучше пусть выговорится.
- Да что с тобой происходит, Саша?! - рявкнул Синицкий и уставился на Иваненко в ожидании ответа.
Несмотря на грозный тон, лейтенант приободрился. Если пол ковник обращается к подчиненному по имени, это уже хороший знак. Значит, и к нему можно обратиться не по-уставному.
- Альберт Иванович, вы ведь вызвали меня по вполне опреде ленному вопросу, - сказал Иваненко. - По делу об ограблении предпринимателя Лаврентьева. Я принес следственные материалы, готов ответить на любые вопросы. И даже готов, если сочтете нужным, подать рапорт об увольнении.
- Ишь ты, какой шустрый! - полковник усмехнулся, покачал головой. Ну давай, что там по этому делу.
Иваненко положил перед полковником папку со следственными материалами. В ней было и заявление Лаврентьева. По дороге в этот кабинет Иваненко гадал, знает начальник о Юле, или нет? Говорить о ней, или не стоит? Да так и не решил. Синицкий по листал бумаги и с удивлением посмотрел на подчиненного.
- Ну и в чем тут проблема, Саша? Взяли с поличным, в своих деяниях признался, медики подтвердили нанесение тяжелой травмы. Не пойму, что хочет Чернов? И почему этот Лаврентьев пошел на попятный?
Сказать о Юле или нет?
- Мне кажется, товарищ полковник, Лаврентьев в конце-кон цов обиделся на нас, что все так получилось. И, чтобы дискреди тировать операцию, написал эту чушь. Доказать это несложно. Я могу вызвать Лаврентьева, он ответит на ваши вопросы, а потом поговорим с Колготиным. И все станет ясным.
- Да на хрена мне заниматься этой ерундистикой? А Чернов? При чем тут генерал?
- Лаврентьев близкий друг его сына, работают в одной ком мерческой фирме.
- Ну вот и пусть работают! - Синицкий швырнул папку так, что она скользнула по столу и упала бы на пол, если бы Иваненко ни поймал её на лету. - А кстати, откуда информация о предпола гаемом ограблении? И почему вы сразу не изолировали преступни ка?
- Альберт Иванович, информацию я получил от своего осве домителя. А Лаврентьев потребовал, чтобы мы представили ему возможность увидеться с преступником до ареста, хотел понять, почему тот решил ограбить его. Он парень крепкий, знает каратэ, но когда увидел пистолет - растерялся.
- Короче так, Саша. Ежели Лаврентьев не имеет претензий к грабителю, хочет, чтобы мы выпустили его - выпустим. У нас без того работы по горло! Не хватало ещё заниматься всякими там, понимаешь, капризными бизнесменами!
- Но, товарищ полковник, вина Колготина практически дока зана. А заявление Лаврентьева - явная ложь. Ведь он же присутс твовал при аресте и ни слова не сказал против! Как же так?
- А так. Оформляй документы и чтобы завтра этого Колготина здесь не было. Еще вопросы есть?
- Никак нет, товарищ полковник.
- А у меня есть. Хреново стал работать в последнее время, лейтенант. Что случилось?
Иваненко пожал плечами.
- Да вроде бы все нормально, Альберт Иванович.
- Баба? - догадался полковник.
- Было дело, товарищ полковник. Но это уже в прошлом.
- Одна в прошлом, десять других в будущем, понял, Саша? Через пару дней доложишь, какие сдвиги по всем делам, висящим на тебе. Не будет сдвигов - будут соответствующие выводы. Мои. Пока свободен. А этого...
- Колготина?
- Ну да. К едрене фене отсюда! Бизнесмен утверждает, что это его друг, пришел по приглашению - пусть будет так. Но если мы ещё раз возьмем Колготина, спросим бизнесмена, на хрена он затеял освобождение преступника? Ступай, и забудь о той, кото рая в прошлом. Десять в будущем - намного интереснее.
Иваненко вышел из кабинета. Вроде бы - пронесло. Или гене рал Чернов не так силен, как прежде, или начальник отдела решил не отдавать сотрудника, которому доверяет. Скорее всего, и пер вое и второе. Можно было перевести дух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56