– Есть такое явление. Гадко мне в этом участвовать, – попробовал защитить свои права Дорогин, – но с тобой иначе не поступишь. Ты уж если взяла в оборот, то не выпустишь, пока все соки не выжмешь.
– Это точно, – обрадовалась Белкина и прижала кассету с порнографическим фильмом к груди, как будто это было Священное писание.
– Ты даже не узнала, на месте ли главный?
– Когда удача идет в руки, она идет во всем, – от резала Белкина. – Я уверена, он сидит и ждет моего еще не написанного материала.
Дорогин поставил машину на служебной стоянке перед редакцией. Ему не хотелось тусоваться среди журналистов.
– Я подожду.
– Неужели ты не хочешь видеть лицо главного? В конце концов, мы вместе раскопали это дело.
– Нет, не хочу.
– Не хочешь погреться в лучах моей славы?
– Мне этим летом не холодно.
– Я ненадолго, все улажу в считанные секунды.
– Видик у твоего главного есть?
– Он упакован по полной программе, – и Варвара исчезла за дверью.
В кабинете главного в мягком кресле сидел немолодой мужчина, очень смахивающий на налогового инспектора. Белкина поздоровалась, затем состроила главному рожу.
– Что вам, Варвара?
– Шеф, есть серьезный разговор, – таким тоном женщина сообщает женатому любовнику, что она беременна.
Мужчина в кожаном кресле заерзал, он понял, что сейчас его попросят.
– Извините, у нас серьезный разговор, – главный произнес это так, что мужчина, взяв свои бумаги со стола, тут же удалился, даже не поинтересовавшись, стоит ли ждать. – Ты что, забеременела, что с таким лицом ко мне в кабинет входишь?
– Если бы! Не с моим счастьем! Моя удача в другом. Магнитофон работает?
– Конечно.
Белкина подошла к магнитофону, включила телевизор и запустила кассету. Сама стала, спиной прижав дверь.
– Что это?
– То, что вы заказывали, – наша русская порнуха, «Любить по-русски-3» называется. Смотрите внимательно. Очки у главного сползли к кончику носа, он их поправил. Смотрел внимательно, лицо покрылось темными пятнами, стекла запотели, дыхание стало частым, прерывистым. Главный закинул ногу за ногу.
Белкина резко выключила телевизор. Якубовский даже вздрогнул.
– А теперь смотрите сюда, – Белкина, абсолютно не обращая внимание на бумаги, лежавшие на столе у главного, плюхнула сверху папку, эффектно развязала тесемочки – так, словно развязывала купальник. – Узнаете?
Главный заморгал:
– Фу ты! – с облегчением выдохнул он. Белкина абсолютно не ожидала такой реакции.
– Вы чего?
– Я-то смотрю в телевизор и все думаю, где я этих девочек видел? Уж больно лица знакомые…
– Что, с малолетками балуетесь?
– Нет, – решительно произнес главный, – меня и на жену-то не хватает.
– Возьмем на заметку и напомним, – не упустила случая использовать ситуацию Белкина.
– Все, я понял, Варвара, – главный задумался. – Я просил тебя не сенсацию сварганить, а аналитическую статью.
Варвара развела руками.
– Такой уж у меня талант, нюх на сенсации.
– Меня не интересует, где ты взяла эту кассету, кто тебя навел на нее, но я понимаю, работу ты проделала огромную.
Белкина скромно промолчала, но лицо сделала такое, будто это ей стоило не только больших усилий, но и больших денег.
– Писать? Главный кивнул.
– Все бы ничего, – тихо произнес он, – но есть такое правило: о мертвых либо хорошо, либо ничего.
– Можно фамилии изменить, – сперва сказала Белкина, но тут же поняла, что это полная глупость и бомбы из такого материала не получится. Вся его сила была в том, что люди были реальные и доказательства их смерти тоже реальные.
– Так… – главный прикрыл глаза. – Пиши, Белкина, пиши как можно быстрее, чтобы мы успели сдать это в номер до завтрашнего обеда.
– До четырех часов.
– Тогда я не успею вычитать.
– Вы мне не доверяете?
– Я хочу прочитать это сам. Пиши, Белкина, но я еще уточню, посоветуюсь с юристами, как быть с фамилиями. Родители могут подать в суд, нужно найти хорошее юридическое обоснование.
– Какое обоснование?! – всплеснула руками Белкина. – Что, первый суд в нашей жизни?
– Ты сама на суды не ходишь, зато наш юрист оттуда из-за тебя не вылезает.
– Это уж кто на что учился, – махнула рукой Белкина. – Я специалист по изготовлению сенсаций.
– Запускайся, а я поеду уточню, – главный завладел кассетой и папкой с фотографиями. – Ты где писать будешь?
– Конечно дома, у вас тут не сосредоточишься.
– Не у вас, – поднял указательный палец Яков Павлович, – а у нас. Мы – одна семья.
Варвара пулей вылетела от главного и заскочила в большую комнату, где располагалась редакция. Если человек хоть день не появлялся в газете, то его всегда забрасывают множеством вопросов. Но Белкина, предвидя подобное, тут же замахала на коллег руками.
– Все тихо! Я для вас умерла, исчезла до завтрашнего полудня.
– У тебя свадьба или первая брачная ночь?
– Если бы! У меня сенсация.
– Что стряслось?
– Завтра узнаете. Я работаю, – и Варвара, прихватив бумаги из стола, покинула редакцию.
Сотрудники переглянулись:
– Номер же практически сверстан, статья Белкиной уже стоит на полосе.
– Значит, новость сногсшибательная, если Варвара готова пожертвовать готовым материалом. Видела, как у нее глаза горят, словно миллионера сняла?
– Нет, сильнее – будто сотку на асфальте подобрала. Белкина хоть и знала, что ей сейчас в редакции перемывают косточки, но чувствовала себя выше любых пересудов и дрязг.
– Домой, – бросила она, садясь в машину к Муму.
– Утрясла?
– Смотри, – Варвара указала на главного редактора, который с портфелем в руках выскочил на крыльцо и начал озираться, словно за ним гналась свора одичавших собак и он не знал, в какую сторону броситься. – Поехали, а то еще на хвост сядет, – Варвара сделала вид, что не видит главного, хотя на самом деле в зеркальце любовалась смятением собственного шефа. – До завтрашнего обеда я должна выдать десять страниц, – вздохнула Варвара и в приливе нежности поцеловала Доронина в щеку.
– Ну, ну, без приставаний!
– Я по-дружески, от избытка чувств. Никого более подходящего под руками не оказалось. Подвернись мне сейчас собака, я бы и ее в мокрый нос поцеловала.
– А если бы подвернулся мужичонка с Горбушки, торгующий порнографией, – Сильвестр?
Белкина всерьез задумалась, думала до тех пор, пока не подъехали к ее дому, выйдя на тротуар, она выдала:
– Нет, его бы я целовать не стала, хоть он и принес мне счастье. Мерзкий тип! Кстати, Сергей, – Варвара бросилась к машине, когда Муму уже готов был уехать, – подскочил бы ты на Горбушку, отыскал бы того самого Сильвестра? Расспроси у него поаккуратнее, где он кассету взял, на кого работает.
– Так он тебе и скажет!
– Ты же умеешь, – голос Варвары зазвучал ласково и нежно.
– Я умею только выбивать признания. Взять за горло – и головой об стенку. Или приподнять, чтобы ноги над землей болтались.
– Как хочешь, так и узнай. Я по гроб жизни буду тебе благодарна. Сергей, мы этой статьей стольких людей спасем, стольких девочек сбережем!
– Варвара, не заливай, пожалуйста. Прибереги пафос для статьи, он тебе пригодится. Я тебе деньги платить за статью не стану. Спасти их могла бы статья Уголовного кодекса о полном запрете порнографии, но она написана без тебя и, как видишь, не работает.
Белкина всегда находила оправдание любому своему поступку:
– Моя статья послужит предостережением родителям, они будут следить за своими детьми.
Муму был готов заткнуть уши, чтобы не слышать белиберды, предназначенной для газетной публикации. Он махнул на прощание рукой и, злясь в душе на Белкину, отъехал от дома.
«Налево или направо? – подумал Дорогин, выезжая со двора. – Направо – домой, налево – на Горбушку. Какого черта я слушаюсь Варвару? Бывают же такие женщины! Но это в последний раз, больше она мною понукать не будет. Заеду на Горбушку, не окажется Сильвестра, ну и черт с ним! А там – махну к Сан Санычу. Но ехать к старику без подарка нехорошо. Давно не виделись. Подыщу ему кассеты со старыми фильмами, пусть порадуется. Вот теперь и я, как Белкина, любому своему поступку нахожу оправдание.»
* * *
Едва за Белкиной закрылась дверь, как Якубовский сорвал телефонную трубку и дрожащим пальцем принялся тыкать в клавиши. «Хоть бы на месте оказался!»
– Мне Эдуард Таирович нужен, главный редактор «Свободных новостей» беспокоит, очень срочное дело.
– Погодите минутку.
Якубовский слышал в трубке шаги помощника. Шел тот довольно долго. Затем послышался щелчок, который он узнал безошибочно, – удар шара о шар – бильярд.
– Слушаю тебя, – прозвучал характерный голос с едва уловимым восточным акцентом, в голосе было легкое раздражение.
– Извините, Эдуард Таирович, я занялся выполнением вашей просьбы, и, надо сказать, кое-что нашлось, но не в том разрезе…
– Я тебя слушаю.
– Не телефонный разговор.
– Что такое?
– Всплыл один порнофильм…
– Что-что? – насторожился Гаспаров.
– В нем снимались девочки-подростки. Вы слыхали историю о том, как три девочки покончили с собой? Это был газетный хит прошлого месяца.
– Нет, не слышал.
– Материал уже пишется, и если поспешить, то можно успеть поставить в завтрашний номер. Но вы просили осветить проблему несколько в другом ракурсе. Я хотел бы с вами посоветоваться.
– Приезжай, – сказал Гаспаров.
Главный положил трубку. Он не надеялся, что Гаспаров пригласит его к себе, значит, стоило поспешить.
Все было как и в прошлый раз. Гаспаров встретил Якубовского с кием в руках, словно играл дни и ночи напролет.
– Так что ты говорил? – после короткого рукопожатия Гаспаров поставил кий на подставку, вытер о полотенце руки, поправил подтяжки на белой рубахе, застегнул верхнюю пуговицу воротничка. – Что тебя беспокоит?
– Вот кассета, а вот фотография, – Якубовский развернул папку прямо на бильярдном столе. – Три девочки покончили жизнь самоубийством. Милиция и журналисты считают, что тут замешана либо любовь, либо тоталитарная секта, но моей журналистке удалось найти кассету с отечественным порнофильмом и сопоставить… Все три девочки снимались в этом фильме, и в нем есть сцена, где они сняты голые на крыше того же самого дома, с которого спрыгнули.
Гаспаров молчал, в упор глядя на Якубовского. – – Эта статья поднимет тираж газеты, думаю, процентов на сто. Все издания подхватят новость и вынуждены будут ссылаться на «Свободные новости плюс», это бесплатная реклама.
– Что тебя беспокоит? – бесцветным голосом поинтересовался Гаспаров.
– Могут начаться неприятности с родителями. Фамилии же не изменишь? Могут подать в суд. Если фамилии изменить, то это уже не новость.
– Погоди минутку, – Гаспаров завладел кассетой и покинул бильярдную. – Не скучай, понаблюдай за рыбками. Полезное занятие. Можешь коньяка выпить, орешками закуси.
Гаспаров отсутствовал в течение четверти часа и вернулся совсем с другим лицом. Он улыбался, но так неискренне, как только может улыбаться азиат.
– Хорошее дело. Ты сказал, твоя журналистка откопала, Белкина, что ли?
– Она самая.
– К завтрашнему полудню, говоришь, написать статью успеет?
– Да.
– Вовсю работает?
– Дома пишет.
Гаспаров улыбнулся еще шире и, как показалось Якубовскому, на этот раз искренне.
– Сбросишь мне статью по факсу, хочу глянуть. Дело получается очень интересное. Я кое с кем проконсультировался, мы на верном пути. Публику зацепит по первому разряду, а мне только это и надо, чтобы внимание общества переключить на новую проблему.
Якубовского подмывало спросить, с чего именно следует переключить общественное мнение, но хозяина о таких вещах не спрашивают.
– Ты выпил коньяка?
– Нет, за рыбками наблюдал.
– Тогда выпьем, – Гаспаров наливал торопливо, словно его ждало очень важное дело.
Яков Павлович буквально проглотил свой коньяк, не ощутив вкуса. Он ощутил его лишь тогда, когда оказался на улице, словно тот вернулся к нему, как возвращается эхо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48