Он смотрел в лежащую у него на коленях газету «США сегодня», но на самом деле не видел ни слов, ни фотографий.
Питт был сердит, чертовски сердит. Его раздражал Сэндекер, продолжавший отмалчиваться и уходить от жгучих вопросов, которые задавал ему Питт насчет взрыва, вызвавшего землетрясение. Он обижался на Стаси, теперь уже уверенный в том, что британские глубоководные исследования были на самом деле совместной разведовательной операцией с целью шпионажа на «Мокрых делянках». Вероятность того, что «Олд Герт» случайно погрузилась именно в этом месте, была пренебрежимо мала. Работа Стаси в качестве фотографа была лишь прикрытием. Она была секретным оперативным работником, это было ясно, как день. Единственная загадка, которую ему оставалось разгадать, — это название агентства, на которое она работала.
Пока он сидел, погруженный в свои размышления, Джиордино прошел в хвостовую часть салона и сел рядом с ним.
— Ты выглядишь сильно потрепанным, дружище. Питт потянулся.
— Я был бы рад сейчас оказаться дома.
Джиордино сразу понял, в каком Питт настроении, и искусно перевел разговор на коллекцию старинных и классических автомобилей своего друга.
— Над чем ты работаешь сейчас?
— Ты имеешь в виду, над какой машиной?
Джиордино кивнул.
— Паккард или Мармон?
— Ни то, ни другое, — ответил Питт. — Прежде чем мы отправились на Тихий океан, я восстановил двигатель Стутца, но не поставил его на место.
— Это зеленая городская машина выпуска тысяча девятьсот тридцать второго года?
— Именно она.
— Мы возвращаемся на два месяца раньше, чем предполагалось. Ты как раз успеваешь попасть на гонки классических автомобилей в Ричмонде.
— Осталось два дня, — задумчиво сказал Питт. — Не думаю, что мне удастся подготовить машину за это время.
— Позволь мне помочь тебе, — предложил Джиордино. — Вдвоем мы сможем поставить эту старую зеленую бомбу на стартовую линию.
Выражение лица Питта стало скептическим.
— Мы можем не получить этого шанса. Что-то происходит, Ал. Когда адмирал отказывается разговаривать, коровьи лепешки вот-вот полетят на ветряную мельницу.
Губы Джиордино изогнулись в принужденной улыбке.
— Я тоже попытался вытянуть из него что-нибудь.
— И что?
— Я мог бы иметь более содержательную беседу со столбами изгороди.
— Единственное, что он обронил, это что после посадки мы сразу отправимся в здание федеральной штаб-квартиры.
Джиордино выглядел озадаченным.
— Я никогда не слышал ни о какой Федеральной штаб-квартире в Вашингтоне.
— Я тоже, — сказал Питт, и его зеленые глаза загорелись вызовом. — Это еще одна причина, по которой я думаю, что нас дурачат.
Глава 21
Если раньше Питт только догадывался, что им предстоит водить хороводы вокруг майского шеста, то теперь он знал это наверняка, с того момента, как он взглянул на здание Федеральной штаб-квартиры.
Фургончик без всяких надписей и окон по бокам, который забрал их на базе ВВС Эндрюс, свернул с Конститьюшен-авеню, проехал мимо лавки поношенной одежды, поехал по мрачной аллее и остановился у ступеней обветшавшего шестиэтажного кирпичного здания за автостоянкой. Как оценил Питт, его фундамент был заложен в тридцатых годах.
Все здание целиком нуждалось в ремонте. Несколько окон с разбитыми стеклами были заделаны фанерой, черная краска на балкончиках из гнутых железных прутьев облупилась, кирпичи были выветрены и сильно выкрошились, и, как завершающий штрих, грязный бродяга растянулся на выщербленных бетонных ступенях за картонным ящиком, наполненным неописуемо убогим барахлом.
Два федеральных агента, сопровождавшие их с Гавайских островов, поднялись по ступенькам в вестибюль. Они не обратили никакого внимания на бездомного оборванца, тогда как Сэндекер и Джиордино мельком взглянули на него. Большинство женщин посмотрели бы на беднягу или с сочувствием, или с отвращением, но Стаси кивнула ему и удостоила его легкой улыбки.
Питт с любопытством остановился и сказал:
— Чудесный денек для того, чтобы позагорать.
Отщепенец, негр лет под сорок, взглянул на него.
— Ты что, слепой, парень? К чему мне загорать?
Питт заметил зоркие глаза профессионального наблюдателя, который разглядел каждый квадратный сантиметр рук Питта, его одежды, тела и лица, именно в этом порядке. Это уж точно были не рассеянные глаза праздношатающегося уличного бродяги.
— Ну, я не знаю, — ответил Питт тоном доброжелательного соседа. — Это может оказаться приятным занятием, когда вы получите пенсию и переберетесь на Бермуды.
Бродяга улыбнулся, сверкнув безупречными белыми зубами.
— Держись от меня подальше, приятель.
— Я попробую, — сказал Питт, развеселившись от этого странного замечания. Он прошел мимо этого первого эшелона замаскированной охраны и последовал за остальными в вестибюль здания.
Изнутри оно выглядело столь же обветшавшим, как и снаружи. Неприятно пахло дезинфицирующим средством. Зеленые плитки пола были сильно истерты, а стены голы и грязны, словно их несколько лет не мыли и не красили. Единственный предмет в обшарпанном вестибюле выглядел содержащимся в пристойном состоянии. Это был старинный почтовый ящик. Литая бронза сверкала в свете пыльных ламп, свисающих с потолка, и геральдический американский орел, изображенный над надписью «Почта США», сиял как в тот день, когда его вынули из литейной формы. Питт подумал, что это любопытный контраст.
Дверь старого лифта открылась бесшумно. Сотрудники НУМА с удивлением увидели, что внутри лифт блистал хромированными панелями, а лифтером был морской пехотинец в синей форме. Питт заметил, что Стаси ведет себя так, будто ей не впервые приходится проходить всю эту процедуру.
Питт был последним, кто вошел в лифт, и в полированных хромированных стенах он увидел свое отражение — усталые покрасневшие глаза и седую щетину на подбородке. Морской пехотинец закрыл двери, и лифт поехал со странным отсутствием каких-либо звуков. Питт вообще не чувствовал, что он движется. Никаких горящих цифр над дверью или на панели, по которым можно было бы определить, какие этажи они проезжают. Только какое-то внутреннее чувство подсказывало ему, что они очень быстро спускаются вниз на порядочную глубину.
Наконец дверь открылась. Она выходила в холл и коридор, которые были такими чистыми и прибранными, что ими мог бы гордиться фанатично блюдущий чистоту капитан корабля, федеральные агенты довели их по коридору до второй двери от лифта и встали в сторонку. Группа прошла через тамбур, разделяющий внутреннюю и наружную двери, который Питт и Джиордино сразу определили как воздушный шлюз, делающий помещение звукоизолированным. Когда внутренняя дверь закрылась, воздух из тамбура был откачан с ясно слышимым хлопком.
Питт обнаружил, что он стоит в помещении, в котором не существует никаких секретов, в огромном конференц-зале с низким потолком, настолько изолированном от всех наружных звуков, что скрытые люминесцентные лампы гудели, как осы, а шепот можно было услышать за десять метров. Нигде не было никаких теней, а нормальный человеческий голос воспринимался почти как крик. В центре зала стоял массивный старинный библиотечный стол, который некогда был куплен Элеонорой Рузвельт для Белого дома. От него разило политурой. Ваза с яблоками «Джонатан» занимала центр стола. Под столом лежал роскошный старый кроваво-красный персидский ковер.
Стаси подошла к противоположной стороне стола. Какой-то мужчина встал и легко поцеловал ее в щеку, поздоровавшись с ней голосом, в котором чувствовался техасский акцент. Он выглядел молодым, по крайней мере на шесть или семь лет моложе Питта. Стаси не сделала ни малейшей попытки представить его. Они с Питтом не обменялись ни словом с тех пор, как сели на самолет «Гольфстрим» на Гавайях. Она неуклюже притворялась, что Питта нет с ними, все время держась к нему спиной.
Два человека азиатской внешности сидели вместе рядом со знакомым Стаси. Они тихо переговаривались, не поднимая глаз, пока Питт и Джиордино стояли, рассматривая зал. Некто гарвардского вида, облаченный в костюм с манишкой, украшенной значком клуба «Фи-Бета-Каппа» на цепочке для часов, сидел в одиночестве, читая какое-то досье.
Сэндекер взял курс на кресло, стоящее в голове стола, уселся в него и закурил одну из его сделанных по специальному заказу гаванских сигар. Он заметил, что Питт выглядит расстроенным и беспокойным, что было совсем не в его характере.
Худощавый пожилой человек с длинными до плеч волосами, куривший трубку, подошел к ним.
— Кто из вас Дирк Питт?
— Это я, — признал Питт.
— Фрэнк Манкузо, — сказал незнакомец, протягивая руку. — Мне сказали, что мы будем работать вместе.
— Вы, кажется, здесь единственный, кто не темнит со мной, — сказал Питт, возвращая крепкое рукопожатие и представив Джиордино. — Мой друг, Ал Джиордино, и я совершенно не понимаем, что здесь происходит.
— Нас собрали, чтобы образовать МОГ.
— Что-что?
— МОГ, это сокращенное название Межведомственной оперативной группы.
— О Боже, — простонал Питт. — Этого еще только не хватало. Все, что мне хочется, это отправиться домой, хлебнуть текилы со льдом и завалиться спать.
Прежде чем он успел более пространно поплакаться в жилетку, в конференц-зал вошел Реймонд Джордан в сопровождении двух мужчин, на лице которых было примерно столько же юмора, как у пациентов, которым доктор только что сообщил, что у них в печени обнаружен грибок из джунглей Борнео. Джордан направился прямо к Сэндекеру и тепло приветствовал его.
— Рад видеть тебя, Джим. Я глубоко признателен за твою помощь в этом деле. Я знаю, что для тебя было ударом потерять твой проект.
— НУМА построит новую станцию, — заявил Сэндекер со своей обычной самоуверенностью.
Джордан сел во главе стола. Его заместители заняли места рядом с ним и выложили на стол несколько папок документов перед ним.
Джордан нисколько не расслабился, заняв место за столом. Он сидел напряженно, не касаясь спинки кресла. Его спокойные темные глаза быстро скользили от одного лица к другому, словно он хотел прочесть мысли всех собравшихся. Затем он обратился прямо к Питту, Джиордино и Манкузо, которые все еще стоили.
— Джентльмены, не угодно ли вам устроиться поудобнее?
Некоторое время все молчали, пока Джордан раскладывал перед собой папки с документами. Все чувствовали себя неуютно, подавленные напряжением и озабоченностью, от которых развиваются язвы желудка.
Питт сидел с отсутствующим видом, его мысли разбредались неизвестно куда. Он не был настроен на серьезный разговор, и все его тело ныло от усталости, накопившейся за два последних дня. Он отчаянно нуждался в теплом душе и восьми часах сна, но заставлял себя держаться из уважения к адмиралу, который, в конце концов, был его начальником.
— Прошу извинить меня, — начал Джордан, — за все неудобства, которые я, возможно, причинил, но я боюсь, что мы столкнулись с чрезвычайной ситуацией, угрожающей национальной безопасности. — Он замолчал и посмотрел на личные дела, лежащие на столе перед ним. — Некоторые из вас знают меня, и некоторые в прошлом работали со мной. Мистер Питт и мистер Джиордино, вы находитесь в несколько неудобном положении, поскольку я кое-что знаю о вас, а вы не знаете обо мне почти ничего.
— Назовите себя, — с вызовом бросил ему Джиордино, избегая сердитого взгляда Сэндекера.
— Простите, — любезно ответил Джордан. — Мое имя Рей Джордан, и я непосредственно приказом президента уполномочен руководить обеспечением национальной безопасности, отвечая за все ее аспекты как внутри страны, так и за ее пределами. Операция, которую мы сейчас собираемся начать, касается обеих этих сторон. Чтобы объяснить ситуацию и ваше присутствие здесь, я передаю слово моему заместителю по оперативным вопросам, мистеру Дональду Керну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Питт был сердит, чертовски сердит. Его раздражал Сэндекер, продолжавший отмалчиваться и уходить от жгучих вопросов, которые задавал ему Питт насчет взрыва, вызвавшего землетрясение. Он обижался на Стаси, теперь уже уверенный в том, что британские глубоководные исследования были на самом деле совместной разведовательной операцией с целью шпионажа на «Мокрых делянках». Вероятность того, что «Олд Герт» случайно погрузилась именно в этом месте, была пренебрежимо мала. Работа Стаси в качестве фотографа была лишь прикрытием. Она была секретным оперативным работником, это было ясно, как день. Единственная загадка, которую ему оставалось разгадать, — это название агентства, на которое она работала.
Пока он сидел, погруженный в свои размышления, Джиордино прошел в хвостовую часть салона и сел рядом с ним.
— Ты выглядишь сильно потрепанным, дружище. Питт потянулся.
— Я был бы рад сейчас оказаться дома.
Джиордино сразу понял, в каком Питт настроении, и искусно перевел разговор на коллекцию старинных и классических автомобилей своего друга.
— Над чем ты работаешь сейчас?
— Ты имеешь в виду, над какой машиной?
Джиордино кивнул.
— Паккард или Мармон?
— Ни то, ни другое, — ответил Питт. — Прежде чем мы отправились на Тихий океан, я восстановил двигатель Стутца, но не поставил его на место.
— Это зеленая городская машина выпуска тысяча девятьсот тридцать второго года?
— Именно она.
— Мы возвращаемся на два месяца раньше, чем предполагалось. Ты как раз успеваешь попасть на гонки классических автомобилей в Ричмонде.
— Осталось два дня, — задумчиво сказал Питт. — Не думаю, что мне удастся подготовить машину за это время.
— Позволь мне помочь тебе, — предложил Джиордино. — Вдвоем мы сможем поставить эту старую зеленую бомбу на стартовую линию.
Выражение лица Питта стало скептическим.
— Мы можем не получить этого шанса. Что-то происходит, Ал. Когда адмирал отказывается разговаривать, коровьи лепешки вот-вот полетят на ветряную мельницу.
Губы Джиордино изогнулись в принужденной улыбке.
— Я тоже попытался вытянуть из него что-нибудь.
— И что?
— Я мог бы иметь более содержательную беседу со столбами изгороди.
— Единственное, что он обронил, это что после посадки мы сразу отправимся в здание федеральной штаб-квартиры.
Джиордино выглядел озадаченным.
— Я никогда не слышал ни о какой Федеральной штаб-квартире в Вашингтоне.
— Я тоже, — сказал Питт, и его зеленые глаза загорелись вызовом. — Это еще одна причина, по которой я думаю, что нас дурачат.
Глава 21
Если раньше Питт только догадывался, что им предстоит водить хороводы вокруг майского шеста, то теперь он знал это наверняка, с того момента, как он взглянул на здание Федеральной штаб-квартиры.
Фургончик без всяких надписей и окон по бокам, который забрал их на базе ВВС Эндрюс, свернул с Конститьюшен-авеню, проехал мимо лавки поношенной одежды, поехал по мрачной аллее и остановился у ступеней обветшавшего шестиэтажного кирпичного здания за автостоянкой. Как оценил Питт, его фундамент был заложен в тридцатых годах.
Все здание целиком нуждалось в ремонте. Несколько окон с разбитыми стеклами были заделаны фанерой, черная краска на балкончиках из гнутых железных прутьев облупилась, кирпичи были выветрены и сильно выкрошились, и, как завершающий штрих, грязный бродяга растянулся на выщербленных бетонных ступенях за картонным ящиком, наполненным неописуемо убогим барахлом.
Два федеральных агента, сопровождавшие их с Гавайских островов, поднялись по ступенькам в вестибюль. Они не обратили никакого внимания на бездомного оборванца, тогда как Сэндекер и Джиордино мельком взглянули на него. Большинство женщин посмотрели бы на беднягу или с сочувствием, или с отвращением, но Стаси кивнула ему и удостоила его легкой улыбки.
Питт с любопытством остановился и сказал:
— Чудесный денек для того, чтобы позагорать.
Отщепенец, негр лет под сорок, взглянул на него.
— Ты что, слепой, парень? К чему мне загорать?
Питт заметил зоркие глаза профессионального наблюдателя, который разглядел каждый квадратный сантиметр рук Питта, его одежды, тела и лица, именно в этом порядке. Это уж точно были не рассеянные глаза праздношатающегося уличного бродяги.
— Ну, я не знаю, — ответил Питт тоном доброжелательного соседа. — Это может оказаться приятным занятием, когда вы получите пенсию и переберетесь на Бермуды.
Бродяга улыбнулся, сверкнув безупречными белыми зубами.
— Держись от меня подальше, приятель.
— Я попробую, — сказал Питт, развеселившись от этого странного замечания. Он прошел мимо этого первого эшелона замаскированной охраны и последовал за остальными в вестибюль здания.
Изнутри оно выглядело столь же обветшавшим, как и снаружи. Неприятно пахло дезинфицирующим средством. Зеленые плитки пола были сильно истерты, а стены голы и грязны, словно их несколько лет не мыли и не красили. Единственный предмет в обшарпанном вестибюле выглядел содержащимся в пристойном состоянии. Это был старинный почтовый ящик. Литая бронза сверкала в свете пыльных ламп, свисающих с потолка, и геральдический американский орел, изображенный над надписью «Почта США», сиял как в тот день, когда его вынули из литейной формы. Питт подумал, что это любопытный контраст.
Дверь старого лифта открылась бесшумно. Сотрудники НУМА с удивлением увидели, что внутри лифт блистал хромированными панелями, а лифтером был морской пехотинец в синей форме. Питт заметил, что Стаси ведет себя так, будто ей не впервые приходится проходить всю эту процедуру.
Питт был последним, кто вошел в лифт, и в полированных хромированных стенах он увидел свое отражение — усталые покрасневшие глаза и седую щетину на подбородке. Морской пехотинец закрыл двери, и лифт поехал со странным отсутствием каких-либо звуков. Питт вообще не чувствовал, что он движется. Никаких горящих цифр над дверью или на панели, по которым можно было бы определить, какие этажи они проезжают. Только какое-то внутреннее чувство подсказывало ему, что они очень быстро спускаются вниз на порядочную глубину.
Наконец дверь открылась. Она выходила в холл и коридор, которые были такими чистыми и прибранными, что ими мог бы гордиться фанатично блюдущий чистоту капитан корабля, федеральные агенты довели их по коридору до второй двери от лифта и встали в сторонку. Группа прошла через тамбур, разделяющий внутреннюю и наружную двери, который Питт и Джиордино сразу определили как воздушный шлюз, делающий помещение звукоизолированным. Когда внутренняя дверь закрылась, воздух из тамбура был откачан с ясно слышимым хлопком.
Питт обнаружил, что он стоит в помещении, в котором не существует никаких секретов, в огромном конференц-зале с низким потолком, настолько изолированном от всех наружных звуков, что скрытые люминесцентные лампы гудели, как осы, а шепот можно было услышать за десять метров. Нигде не было никаких теней, а нормальный человеческий голос воспринимался почти как крик. В центре зала стоял массивный старинный библиотечный стол, который некогда был куплен Элеонорой Рузвельт для Белого дома. От него разило политурой. Ваза с яблоками «Джонатан» занимала центр стола. Под столом лежал роскошный старый кроваво-красный персидский ковер.
Стаси подошла к противоположной стороне стола. Какой-то мужчина встал и легко поцеловал ее в щеку, поздоровавшись с ней голосом, в котором чувствовался техасский акцент. Он выглядел молодым, по крайней мере на шесть или семь лет моложе Питта. Стаси не сделала ни малейшей попытки представить его. Они с Питтом не обменялись ни словом с тех пор, как сели на самолет «Гольфстрим» на Гавайях. Она неуклюже притворялась, что Питта нет с ними, все время держась к нему спиной.
Два человека азиатской внешности сидели вместе рядом со знакомым Стаси. Они тихо переговаривались, не поднимая глаз, пока Питт и Джиордино стояли, рассматривая зал. Некто гарвардского вида, облаченный в костюм с манишкой, украшенной значком клуба «Фи-Бета-Каппа» на цепочке для часов, сидел в одиночестве, читая какое-то досье.
Сэндекер взял курс на кресло, стоящее в голове стола, уселся в него и закурил одну из его сделанных по специальному заказу гаванских сигар. Он заметил, что Питт выглядит расстроенным и беспокойным, что было совсем не в его характере.
Худощавый пожилой человек с длинными до плеч волосами, куривший трубку, подошел к ним.
— Кто из вас Дирк Питт?
— Это я, — признал Питт.
— Фрэнк Манкузо, — сказал незнакомец, протягивая руку. — Мне сказали, что мы будем работать вместе.
— Вы, кажется, здесь единственный, кто не темнит со мной, — сказал Питт, возвращая крепкое рукопожатие и представив Джиордино. — Мой друг, Ал Джиордино, и я совершенно не понимаем, что здесь происходит.
— Нас собрали, чтобы образовать МОГ.
— Что-что?
— МОГ, это сокращенное название Межведомственной оперативной группы.
— О Боже, — простонал Питт. — Этого еще только не хватало. Все, что мне хочется, это отправиться домой, хлебнуть текилы со льдом и завалиться спать.
Прежде чем он успел более пространно поплакаться в жилетку, в конференц-зал вошел Реймонд Джордан в сопровождении двух мужчин, на лице которых было примерно столько же юмора, как у пациентов, которым доктор только что сообщил, что у них в печени обнаружен грибок из джунглей Борнео. Джордан направился прямо к Сэндекеру и тепло приветствовал его.
— Рад видеть тебя, Джим. Я глубоко признателен за твою помощь в этом деле. Я знаю, что для тебя было ударом потерять твой проект.
— НУМА построит новую станцию, — заявил Сэндекер со своей обычной самоуверенностью.
Джордан сел во главе стола. Его заместители заняли места рядом с ним и выложили на стол несколько папок документов перед ним.
Джордан нисколько не расслабился, заняв место за столом. Он сидел напряженно, не касаясь спинки кресла. Его спокойные темные глаза быстро скользили от одного лица к другому, словно он хотел прочесть мысли всех собравшихся. Затем он обратился прямо к Питту, Джиордино и Манкузо, которые все еще стоили.
— Джентльмены, не угодно ли вам устроиться поудобнее?
Некоторое время все молчали, пока Джордан раскладывал перед собой папки с документами. Все чувствовали себя неуютно, подавленные напряжением и озабоченностью, от которых развиваются язвы желудка.
Питт сидел с отсутствующим видом, его мысли разбредались неизвестно куда. Он не был настроен на серьезный разговор, и все его тело ныло от усталости, накопившейся за два последних дня. Он отчаянно нуждался в теплом душе и восьми часах сна, но заставлял себя держаться из уважения к адмиралу, который, в конце концов, был его начальником.
— Прошу извинить меня, — начал Джордан, — за все неудобства, которые я, возможно, причинил, но я боюсь, что мы столкнулись с чрезвычайной ситуацией, угрожающей национальной безопасности. — Он замолчал и посмотрел на личные дела, лежащие на столе перед ним. — Некоторые из вас знают меня, и некоторые в прошлом работали со мной. Мистер Питт и мистер Джиордино, вы находитесь в несколько неудобном положении, поскольку я кое-что знаю о вас, а вы не знаете обо мне почти ничего.
— Назовите себя, — с вызовом бросил ему Джиордино, избегая сердитого взгляда Сэндекера.
— Простите, — любезно ответил Джордан. — Мое имя Рей Джордан, и я непосредственно приказом президента уполномочен руководить обеспечением национальной безопасности, отвечая за все ее аспекты как внутри страны, так и за ее пределами. Операция, которую мы сейчас собираемся начать, касается обеих этих сторон. Чтобы объяснить ситуацию и ваше присутствие здесь, я передаю слово моему заместителю по оперативным вопросам, мистеру Дональду Керну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90