— Теперь придётся вас мучить, совать иголки под ногти, прищемлять яйца дверью, ломать суставы — как это все хлопотно! И все из-за какой-то жалкой душонки. И, что самое обидное, — в конце концов вы ведь все равно согласитесь и ещё попросите, чтобы вместе с её душой я принял от вас и «БМВ», и деньги или что у вас там ещё есть ценного Вы же отсюда никуда не денетесь, а если даже и сбежите, то мы все равно вас найдём. У вас нет выхода, вы в ловушке, мил человек…
— У вас хоть имя есть? — перебил его Егор.
— Естественно, но я вам его не скажу. Не хочу, чтобы оно звучало в преисподней, куда вы вскоре непременно попадёте. Если мой прапрадед, который давно уже там, узнает, что у меня возникли проблемы, то может сильно расстроиться, а у него всегда было слабое сердце…
— Откуда же у него сердце на том свете? — изумился Егор.
— Вы правы, — печально вздохнул собеседник, — сердца нет, но вот воспоминания о нем остались… Знаете, как это больно, вспоминать о том, чего уже нет и, может быть, ещё не скоро появится. Там, в вечности, дорога каждая мысль, каждое чувство, пережитое на Земле. Но вам не понять. Значит, вы добровольно не хотите наказать ту, что обрекла вас на муки?
— Мне нужно подумать, — схитрил Егор — Это мудро. Я дам вам время с условием, что вы не истратите его на пустые раздумья о побеге. Рано утром я снова приду к вам, и, надеюсь, мы договоримся. Учтите, времени у меня не так много, как вам кажется. Прогресс ускоряется, витки времени становятся все короче, поэтому я очень спешу. Я даже к Светлане нагрянул немного раньше, чтобы успеть насладиться результатами своего труда ещё при жизни. Но она опередила меня. Спокойной ночи, Егор Тимофеевич.
— Спок…
Он не успел договорить, потому что его опять ударили по голове железобетонной сваей или чем-то в этом роде. Самое обидное, что он даже не подозревал, что рядом могло находиться что-то, способное нанести такой страшный удар: ни шороха, ни свиста — словно из воздуха материализовалась дубина, причём сразу на его многострадальной голове.
Сколько он пролежал без сознания, Егор не знал. Было все так же тихо и темно, а часов он не носил, пытаясь стать счастливым хотя бы таким образом. Привычно потерев очередную шишку, не уступающую размерами первой, он затаил дыхание и внимательно прислушался, пытаясь уловить движение воздуха, дыхание. На этот раз, похоже, он действительно был один. С трудом разгибая отёкшие члены, он поднялся, шаря руками в темноте, чтобы найти дверь или окно. Осторожно переставляя ноги, он добрался до стены и стал ощупывать её шершавую поверхность. Шаг за шагом, обходя стулья и что-то вроде дивана или тахты, он сделал полный круг по небольшой комнате, пока опять не наткнулся на ту же тахту. Тогда он понял, что ни окон, ни дверей здесь нет. Это его слегка озадачило, но потом он вспомнил, что такое случается с погребами или с чердаками — там тоже нет дверей и окон, зато есть люк вверх или вниз.
Он начал с простого и принялся шарить по полу. Набив себе ещё пару шишек, то и дело утыкаясь лбом в невидимые стулья, разбросанные, как видно, по всему помещению, он облазил на карачках пол, но так ничего и не нашёл. Значит, он сидел в погребе, отделанном под жилую комнату. «Замаскировали, гады!» — подумал он зло и стал размышлять, как дотянуться до потолка, чтобы найти в нем люк наверх. Попытался подпрыгнуть, но даже при его росте — метр восемьдесят пять — руки не доставали до верха. Тогда он залез на тахту и встал на цыпочки, задрав руки, — бесполезно. Проклиная устроителей этой хитрой ловушки, он нашарил в потёмках стул, поставил его на тахту и попытался взобраться на него, с трудом держа равновесие на качающейся во все стороны опоре. Для того чтобы встать во весь рост, ему нужно было выпрямиться и отпустить спинку стула, которая спасала его от падения, и когда он это все-таки проделал, то со страшным грохотом свалился на пол вместе со стулом. Уже в полёте к нему пришла запоздалая мысль: тот, кто с ним разговаривал в темноте, вряд ли бы стал выбираться отсюда таким идиотским способом.
Потирая ушибленные места, он сел рядом со злосчастной тахтой и заставил себя не верить в то, что из этого мрачного логова нет выхода. Перебрав в уме всевозможные варианты, он догадался, что здесь могут быть потайные двери. Но как их найти, если вообще ничего не видно, даже собственных рук? Замычав от ярости, он схватил лежащий около себя стул и от души швырнул его в пустоту, желая послушать, как тот с треском разлетится на чурки. Ему казалось, что прошла вечность, прежде чем он понял, что никакого треска не будет — за то время, что он ждал, хлипкая деревянная конструкция могла пролететь метров триста, если не больше, но, как видно, она все ещё куда-то летела и падать не собиралась, провалившись в загадочную пустоту. Он опешил, застыв на месте и соображая, что бы это могло значить. Какого черта?! Куда девался стул? Может, у него глюки? Он ущипнул себя за задницу и почувствовал боль. Нет, он пока ещё не спятил Значит, эта комната заколдована — другого объяснения не существует Он же самолично, своими руками ощупал каждый сантиметр стен, не найдя даже трещины или выступа. А тут целый стул словно провалился в преисподнюю. Им овладел страх. Ему показалось, что из того места, где исчез стул, на него зарятся чьи-то невидимые глаза и смеются над его беспомощностью. Он не решался приблизиться туда и пощупать ещё раз рукой — а вдруг что-то схватит её зубами и оторвёт к чёртовой бабушке? Но природное чувство любопытства взяло верх.
Егор осторожно нащупал сзади себя ещё один стул, сжал его крепкой рукой, не сводя глаз с жуткого мрака перед собой, и — швырнул. И опять стул словно растворился в безмолвной темноте, которая легко поглотила свою вторую жертву, даже не дрогнув.
Егор сел на пол, чувствуя, что ноги отказывают ему, а сознание вот-вот выйдет из-под контроля, и тихонько завыл, глядя со страхом в проклятую чёрную дыру. Что ему ещё оставалось делать? В кромешной тьме ещё страшнее, чем когда видишь перед собой врага, пусть даже зная, что не сможешь его одолеть. А тут сидишь, как дурак, и ничегошеньки не можешь. Что ещё остаётся? Только выть… И тут словно что-то толкнуло его вперёд. Неожиданно для себя он все понял, хотя был уверен, что раньше ни о чем подобном даже не слышал. Перед ним вдруг раскрылась тайна заколдованной темноты, о которой, видимо, рассказала ему Светланина душа, сидевшая в нем. Это был какой-то психологический барьер, который не мог преодолеть обычный человек, но через который легко проникали предметы, не обладающие биополем. Этот заслон был только в его сознании! Просто нужно смело идти туда, повторяя себе, что там есть проход, и все получится!
И он пошёл. Видно, он случайно попал стулом в магическую дверь, закрытую для него, и теперь надо было лишь снова попасть в то место, а иначе, если наткнёшься на стену, сколько ни думай, дыра в ней не появится. Он прошёл уже столько, что хватило бы и на две таких комнаты, и только тогда остановился. Кругом по-прежнему было темно и тихо. Он развёл руки в стороны, и руки наткнулись на стены. Это было похоже на узкий коридор. Он на цыпочках пошёл дальше, прислушиваясь к шороху своих ног, потому что никаких других звуков не было. Наконец он упёрся в стену — коридор делал поворот. Он повернул за угол и увидел свет.
Узкая полоска его просачивалась из-под двери в конце узкого прохода. Егор напрягся, собрался с духом и решительно двинулся напролом. Он уже не боялся, зная, что, сколько бы их там ни было, он всех переколошматит со злости. При свете он бывает так же страшен, как и тот дурик в темноте. Взявшись за ручку, он с шумом распахнул дверь и зажмурился от яркого света, больно ударившего по глазам и ослепившего его на несколько секунд.
Когда красные круги в глазах рассеялись, он увидел большую, добротно обставленную комнату, посредине которой стоял круглый дубовый стол, а за ним чинно восседали те самые бабки, которых он видел у Светланиного подъезда. Все трое с изумлением и страхом смотрели на него.
Егор, ожидавший увидеть как минимум с десяток огнедышащих монстров с полным боекомплектом, слегка растерялся. Он был готов к жестокой драке, сжавшись, как стальная пружина, перед прыжком, но мутузить сухопарых старушонок никак не входило в его кровожадные планы.
— Уи-и-и, — тонко пискнула одна из них и тут же свалилась со стула в обморок.
— К-как же ты, касатик, выполз оттедова? — изумилась другая, часто моргая подслеповатыми глазками.
— Бабоньки, — пролепетала третья, — бяжать надоть, убьёт ить.
Егор мощным прыжком выпрыгнул к столу и со всего маха врезал по нему кулаком, отчего лампочка, висевшая над ним, погасла и снова загорелась.
— Сидеть на месте, старые кошёлки! — яростно проревел он, оглядываясь по сторонам в поисках выхода. — Где тут ваш главный?
Та, что предлагала спасаться бегством, не выдержав напряжения, закатила глаза, и её маленькая головка, закутанная в чёрный платок, с глухим стуком ткнулась лбом о дубовую поверхность стола. Оставшаяся затравленно смотрела на него, сморщенные губы её тряслись, глазки бегали, и, казалось, сейчас дух выскочит из немощной плоти и со страшной силой понесётся прочь, оставив свою хозяйку на растерзание взбешённому парню.
— Говори, стерва старая! — процедил он, занося над ней пудовый кулак.
Та, видимо, потеряв дар речи, только скосила глазки в сторону справа от себя.
— То-то же! — рявкнул он. — И чтоб ни звука.
Бочком, бочком, чтобы не выпускать из виду коварных, в чем он не сомневался, бабок, он подошёл к обитой дерматином двери и дёрнул за ручку. В той комнате тоже горел свет, а на железной кровати у стены мирно посапывал тот самый добросердечный лысый дядька, что так щедро поделился с ним бензином. Идиллия мирного сна насторожила Егора. Что это: беспечность уверенных в надёжности психологического барьера людей или очередная ловушка? Осмотревшись и никого больше не увидев, он подошёл к спящему и, не церемонясь, разбудил его, сломав тому ловким движением мизинец на руке. Тот сразу же открыл глаза, недоуменно посмотрел на него, а потом взвыл, схватившись за повреждённую конечность. Недолго думая Егор заткнул ему рот крепким ударом кулака. Дядя послушно замолк, занявшись выплевыванием выбитых зубов вместе с кровью на подушку.
— Где ваш главный? — опять спросил Егор, схватив его за грудки. — И лучше говори сразу — у меня нет времени на уговоры. Ну?!
— Ну, я главный, — прошамкал тот, не глядя ему в глаза. — Что дальше?
— Врёшь, гад! У тебя голос другой! — затряс его Егор. — В последний раз спрашиваю: где он?
Чтобы доказать, что не бросает слов на ветер, он стал выдавливать большими пальцами глаза лысому, причём так, что почувствовал, как лопаются сосуды под веками.
— Сейчас, падла, и ты будешь ориентироваться в темноте по запаху! — прохрипел Егор.
Бедняга верещал, пытаясь оторвать руки мучителя от лица, но у него ничего не получалось — не хватало силёнок. Тогда он простонал:
— Мы сами не знаем! Отпусти! Он где-то здесь, в этом доме, но найти его никто не может.
Егор ослабил нажим и уже более спокойно спросил.
— Как это? Ну-ка выкладывай все, что знаешь. Мужик всхлипнул и быстро заговорил, шлёпая окровавленными губами — Мы его никогда не видели, мы только служащие фирмы, а он — наш директор Но его никто ещё не видел. Общаемся только по телефону…
— Все с тобой ясно, козёл! — прошипел Егор. — Где моя тачка?
— Во дворе, ключи внутри Не раздумывая больше ни секунды, он схватил своего пленника за шиворот и потащил к противоположной двери — Поедешь со мной, голубчик. По дороге все расскажешь Они вышли на улицу, и он осмотрелся. Это был маленький дворик, окружённый с трех сторон глухими кирпичными стенами каких-то зданий. Дом, из которого они вышли, представлял собою двухэтажное древнее строение, также кирпичное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
— У вас хоть имя есть? — перебил его Егор.
— Естественно, но я вам его не скажу. Не хочу, чтобы оно звучало в преисподней, куда вы вскоре непременно попадёте. Если мой прапрадед, который давно уже там, узнает, что у меня возникли проблемы, то может сильно расстроиться, а у него всегда было слабое сердце…
— Откуда же у него сердце на том свете? — изумился Егор.
— Вы правы, — печально вздохнул собеседник, — сердца нет, но вот воспоминания о нем остались… Знаете, как это больно, вспоминать о том, чего уже нет и, может быть, ещё не скоро появится. Там, в вечности, дорога каждая мысль, каждое чувство, пережитое на Земле. Но вам не понять. Значит, вы добровольно не хотите наказать ту, что обрекла вас на муки?
— Мне нужно подумать, — схитрил Егор — Это мудро. Я дам вам время с условием, что вы не истратите его на пустые раздумья о побеге. Рано утром я снова приду к вам, и, надеюсь, мы договоримся. Учтите, времени у меня не так много, как вам кажется. Прогресс ускоряется, витки времени становятся все короче, поэтому я очень спешу. Я даже к Светлане нагрянул немного раньше, чтобы успеть насладиться результатами своего труда ещё при жизни. Но она опередила меня. Спокойной ночи, Егор Тимофеевич.
— Спок…
Он не успел договорить, потому что его опять ударили по голове железобетонной сваей или чем-то в этом роде. Самое обидное, что он даже не подозревал, что рядом могло находиться что-то, способное нанести такой страшный удар: ни шороха, ни свиста — словно из воздуха материализовалась дубина, причём сразу на его многострадальной голове.
Сколько он пролежал без сознания, Егор не знал. Было все так же тихо и темно, а часов он не носил, пытаясь стать счастливым хотя бы таким образом. Привычно потерев очередную шишку, не уступающую размерами первой, он затаил дыхание и внимательно прислушался, пытаясь уловить движение воздуха, дыхание. На этот раз, похоже, он действительно был один. С трудом разгибая отёкшие члены, он поднялся, шаря руками в темноте, чтобы найти дверь или окно. Осторожно переставляя ноги, он добрался до стены и стал ощупывать её шершавую поверхность. Шаг за шагом, обходя стулья и что-то вроде дивана или тахты, он сделал полный круг по небольшой комнате, пока опять не наткнулся на ту же тахту. Тогда он понял, что ни окон, ни дверей здесь нет. Это его слегка озадачило, но потом он вспомнил, что такое случается с погребами или с чердаками — там тоже нет дверей и окон, зато есть люк вверх или вниз.
Он начал с простого и принялся шарить по полу. Набив себе ещё пару шишек, то и дело утыкаясь лбом в невидимые стулья, разбросанные, как видно, по всему помещению, он облазил на карачках пол, но так ничего и не нашёл. Значит, он сидел в погребе, отделанном под жилую комнату. «Замаскировали, гады!» — подумал он зло и стал размышлять, как дотянуться до потолка, чтобы найти в нем люк наверх. Попытался подпрыгнуть, но даже при его росте — метр восемьдесят пять — руки не доставали до верха. Тогда он залез на тахту и встал на цыпочки, задрав руки, — бесполезно. Проклиная устроителей этой хитрой ловушки, он нашарил в потёмках стул, поставил его на тахту и попытался взобраться на него, с трудом держа равновесие на качающейся во все стороны опоре. Для того чтобы встать во весь рост, ему нужно было выпрямиться и отпустить спинку стула, которая спасала его от падения, и когда он это все-таки проделал, то со страшным грохотом свалился на пол вместе со стулом. Уже в полёте к нему пришла запоздалая мысль: тот, кто с ним разговаривал в темноте, вряд ли бы стал выбираться отсюда таким идиотским способом.
Потирая ушибленные места, он сел рядом со злосчастной тахтой и заставил себя не верить в то, что из этого мрачного логова нет выхода. Перебрав в уме всевозможные варианты, он догадался, что здесь могут быть потайные двери. Но как их найти, если вообще ничего не видно, даже собственных рук? Замычав от ярости, он схватил лежащий около себя стул и от души швырнул его в пустоту, желая послушать, как тот с треском разлетится на чурки. Ему казалось, что прошла вечность, прежде чем он понял, что никакого треска не будет — за то время, что он ждал, хлипкая деревянная конструкция могла пролететь метров триста, если не больше, но, как видно, она все ещё куда-то летела и падать не собиралась, провалившись в загадочную пустоту. Он опешил, застыв на месте и соображая, что бы это могло значить. Какого черта?! Куда девался стул? Может, у него глюки? Он ущипнул себя за задницу и почувствовал боль. Нет, он пока ещё не спятил Значит, эта комната заколдована — другого объяснения не существует Он же самолично, своими руками ощупал каждый сантиметр стен, не найдя даже трещины или выступа. А тут целый стул словно провалился в преисподнюю. Им овладел страх. Ему показалось, что из того места, где исчез стул, на него зарятся чьи-то невидимые глаза и смеются над его беспомощностью. Он не решался приблизиться туда и пощупать ещё раз рукой — а вдруг что-то схватит её зубами и оторвёт к чёртовой бабушке? Но природное чувство любопытства взяло верх.
Егор осторожно нащупал сзади себя ещё один стул, сжал его крепкой рукой, не сводя глаз с жуткого мрака перед собой, и — швырнул. И опять стул словно растворился в безмолвной темноте, которая легко поглотила свою вторую жертву, даже не дрогнув.
Егор сел на пол, чувствуя, что ноги отказывают ему, а сознание вот-вот выйдет из-под контроля, и тихонько завыл, глядя со страхом в проклятую чёрную дыру. Что ему ещё оставалось делать? В кромешной тьме ещё страшнее, чем когда видишь перед собой врага, пусть даже зная, что не сможешь его одолеть. А тут сидишь, как дурак, и ничегошеньки не можешь. Что ещё остаётся? Только выть… И тут словно что-то толкнуло его вперёд. Неожиданно для себя он все понял, хотя был уверен, что раньше ни о чем подобном даже не слышал. Перед ним вдруг раскрылась тайна заколдованной темноты, о которой, видимо, рассказала ему Светланина душа, сидевшая в нем. Это был какой-то психологический барьер, который не мог преодолеть обычный человек, но через который легко проникали предметы, не обладающие биополем. Этот заслон был только в его сознании! Просто нужно смело идти туда, повторяя себе, что там есть проход, и все получится!
И он пошёл. Видно, он случайно попал стулом в магическую дверь, закрытую для него, и теперь надо было лишь снова попасть в то место, а иначе, если наткнёшься на стену, сколько ни думай, дыра в ней не появится. Он прошёл уже столько, что хватило бы и на две таких комнаты, и только тогда остановился. Кругом по-прежнему было темно и тихо. Он развёл руки в стороны, и руки наткнулись на стены. Это было похоже на узкий коридор. Он на цыпочках пошёл дальше, прислушиваясь к шороху своих ног, потому что никаких других звуков не было. Наконец он упёрся в стену — коридор делал поворот. Он повернул за угол и увидел свет.
Узкая полоска его просачивалась из-под двери в конце узкого прохода. Егор напрягся, собрался с духом и решительно двинулся напролом. Он уже не боялся, зная, что, сколько бы их там ни было, он всех переколошматит со злости. При свете он бывает так же страшен, как и тот дурик в темноте. Взявшись за ручку, он с шумом распахнул дверь и зажмурился от яркого света, больно ударившего по глазам и ослепившего его на несколько секунд.
Когда красные круги в глазах рассеялись, он увидел большую, добротно обставленную комнату, посредине которой стоял круглый дубовый стол, а за ним чинно восседали те самые бабки, которых он видел у Светланиного подъезда. Все трое с изумлением и страхом смотрели на него.
Егор, ожидавший увидеть как минимум с десяток огнедышащих монстров с полным боекомплектом, слегка растерялся. Он был готов к жестокой драке, сжавшись, как стальная пружина, перед прыжком, но мутузить сухопарых старушонок никак не входило в его кровожадные планы.
— Уи-и-и, — тонко пискнула одна из них и тут же свалилась со стула в обморок.
— К-как же ты, касатик, выполз оттедова? — изумилась другая, часто моргая подслеповатыми глазками.
— Бабоньки, — пролепетала третья, — бяжать надоть, убьёт ить.
Егор мощным прыжком выпрыгнул к столу и со всего маха врезал по нему кулаком, отчего лампочка, висевшая над ним, погасла и снова загорелась.
— Сидеть на месте, старые кошёлки! — яростно проревел он, оглядываясь по сторонам в поисках выхода. — Где тут ваш главный?
Та, что предлагала спасаться бегством, не выдержав напряжения, закатила глаза, и её маленькая головка, закутанная в чёрный платок, с глухим стуком ткнулась лбом о дубовую поверхность стола. Оставшаяся затравленно смотрела на него, сморщенные губы её тряслись, глазки бегали, и, казалось, сейчас дух выскочит из немощной плоти и со страшной силой понесётся прочь, оставив свою хозяйку на растерзание взбешённому парню.
— Говори, стерва старая! — процедил он, занося над ней пудовый кулак.
Та, видимо, потеряв дар речи, только скосила глазки в сторону справа от себя.
— То-то же! — рявкнул он. — И чтоб ни звука.
Бочком, бочком, чтобы не выпускать из виду коварных, в чем он не сомневался, бабок, он подошёл к обитой дерматином двери и дёрнул за ручку. В той комнате тоже горел свет, а на железной кровати у стены мирно посапывал тот самый добросердечный лысый дядька, что так щедро поделился с ним бензином. Идиллия мирного сна насторожила Егора. Что это: беспечность уверенных в надёжности психологического барьера людей или очередная ловушка? Осмотревшись и никого больше не увидев, он подошёл к спящему и, не церемонясь, разбудил его, сломав тому ловким движением мизинец на руке. Тот сразу же открыл глаза, недоуменно посмотрел на него, а потом взвыл, схватившись за повреждённую конечность. Недолго думая Егор заткнул ему рот крепким ударом кулака. Дядя послушно замолк, занявшись выплевыванием выбитых зубов вместе с кровью на подушку.
— Где ваш главный? — опять спросил Егор, схватив его за грудки. — И лучше говори сразу — у меня нет времени на уговоры. Ну?!
— Ну, я главный, — прошамкал тот, не глядя ему в глаза. — Что дальше?
— Врёшь, гад! У тебя голос другой! — затряс его Егор. — В последний раз спрашиваю: где он?
Чтобы доказать, что не бросает слов на ветер, он стал выдавливать большими пальцами глаза лысому, причём так, что почувствовал, как лопаются сосуды под веками.
— Сейчас, падла, и ты будешь ориентироваться в темноте по запаху! — прохрипел Егор.
Бедняга верещал, пытаясь оторвать руки мучителя от лица, но у него ничего не получалось — не хватало силёнок. Тогда он простонал:
— Мы сами не знаем! Отпусти! Он где-то здесь, в этом доме, но найти его никто не может.
Егор ослабил нажим и уже более спокойно спросил.
— Как это? Ну-ка выкладывай все, что знаешь. Мужик всхлипнул и быстро заговорил, шлёпая окровавленными губами — Мы его никогда не видели, мы только служащие фирмы, а он — наш директор Но его никто ещё не видел. Общаемся только по телефону…
— Все с тобой ясно, козёл! — прошипел Егор. — Где моя тачка?
— Во дворе, ключи внутри Не раздумывая больше ни секунды, он схватил своего пленника за шиворот и потащил к противоположной двери — Поедешь со мной, голубчик. По дороге все расскажешь Они вышли на улицу, и он осмотрелся. Это был маленький дворик, окружённый с трех сторон глухими кирпичными стенами каких-то зданий. Дом, из которого они вышли, представлял собою двухэтажное древнее строение, также кирпичное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28