Все это было хорошо, но мы потратили еще сутки, пока обнаружили вход в вентиляционную систему. Труба, замаскированная молодым ельником скрывалась за россыпью камней.
Мы бы могли еще просидеть там две недели и ничего не увидеть. Помогла лисица. Она выбежала из ниоткуда. Потом, уже внимательно присматриваясь к местности, мы заметили этот лаз. Была у нее там нора или просто она бегала в поисках добычи — неизвестно, но мы ее больше не видели. Не думаю, что боевики сами знали о существовании этого темного отверстия. Оно находилось в пятидесяти метрах от них.
Часовые охраняли лишь главный вход. Но не было полной уверенности, что сама вентиляция не заминирована. Хотя, с другой стороны, если лиса там ходила и вышла живой, есть шанс. Опять много «если», слишком много, за последнее время очень много было у меня этого «если».
Также мы изучали места возможных «сюрпризов». Где могли быть установлены минные поля и гранаты на растяжках. Не нашли ничего, но это не значит, что их не было.
В ближайшую ночь решили попробовать проползти. Нам предстояло спуститься со своего холма, пройти низину, потом метров двести-триста в гору. Стоило духам нас заметить, и от нас мокрого места не осталось бы. Тот, кто выбирал, где соорудить этот объект, был грамотным инженером, кол осиновый ему в сердце! Днем мы наметили путь, по которому надо было пройти, а также ориентиры, чтобы в темноте не сбиться с пути. Перекрестился, сплюнул три раза через левое плечо. Эх, мама, не горюй! Вперед!
6.
Луны, звезд нет, идет мелкий, противный дождь. Самая погода! Часовые забились по норам, расщелинам. Один в двенадцать пошел спать, второй облегчился, покурил и забился между двух раскидистый елей, там у них была установлена скамейка. Очень удобно от дождя прятаться, и нам тоже удобно, нас не видно. Ползем медленно, ощупывая почву перед собой. Можно нарваться и на обычную сигнальную мину, и тогда все вокруг взорвется десятком осветительных ракет и разбойничьим свистом. Красиво в мирной жизни, фейерверк, мать его, а здесь — гибель. Ползем аккуратно, но по возможности ускоряемся.
Андрей отказался оставить в машине фотоаппарат и пленки к нему, а также батареи питания. Все взял с собой. Часть отдал мне. На хрен они ему сдались?!
Вот и склон трава мокрая, скользкая, холодная. Одежда давно уж промокла насквозь. Ползем, по спине струится пот, сверху дождик охлаждает организм. Пить хочется, отстегиваю флягу, делаю глоток. Вперед. С размаха ударяюсь правым плечом о дерево. Бля! Больно! Тру плечо. Кажется, что от удара о дерево грохот был сильный. Затаились, прислушиваемся. Тихо. Птицы в дождь тоже молчат. А может, их стрелки из лука распугали? Тихо. Вперед!
Руками щупаю впереди себя. Горячая волна обдает меня. О, ё! Проволока. Руки замерли. Растяжка, не растяжка? Аккуратно, чуть касаясь металла, обшариваю проволоку. Кусок колючей проволоки. Все может быть, могли и «колючке» привязать гранату и мину. От этих гадов всего можно ждать. Приподнимаюсь и переползаю над этой ощетинившейся колючками смертоносным металлом. Оборачиваюсь. Андрей делает то же самое. Не дурак, понимает, что нужно повторять действия ведущего до мелочей. Через час доползаем до примеченного нами ельничка. Прислушиваемся. Из трубы несет теплом. И шумит воздух. Значит вытяжная вентиляция. А какая хрен разница, приточная или вытяжная? Для нас абсолютно никакой.
Подползаю поближе, свечу фонариком в трубу. Ребристые металлические трубы состыкованы в единое целое. Диаметр — метр. Луч фонаря теряется, растворяется в темноте. Андрей подполз, смотрим внимательно, оглядываем стенки трубы. Не видно ни растяжек, ни мин, ни шипов из стен, все покрыто толстым слоем пыли. Пыль не потревожена. Значит, будем ее тревожить! Вперед! На этот раз первым ползет более худой и гибкий Рабинович.
Тридцать метров вперед по прямой, заметен лишь небольшой уклон, потом уклон становится все круче и круче. Ребра жесткости трубы больно впиваются в тело, локти, колени постоянно ударяются о эти выпуклости. Голову не поднять, шея затекла, вперед!
Меня охватывает жажда денег. Но впереди вижу только грязные, облепленные кусками земли подошвы ботинок Рабиновича. Иногда крупные куски грязи отваливаются, и я ползу по ним, иногда мелки куски земли отлетают мне в лицо. Неприятно, но ерунда, главное — впереди! Деньги! Деньги! В горле сохнет! Миллион! Два! Все мое! Деньги! Весь мир мой!
Вот уклон достигает угла около сорока пяти градусов, а потом становится вообще почти отвесным. Если бы не эти ребра на трубе, то просто покатились бы вниз колобками. Автомат, что за спиной, летит вперед и бьет по затылку. Черт! Если там большая высота, то лететь вниз башкой приятного мало, развернуться ногами вперед тоже не получается, или маленькая труба или я такой большой!
Вдруг луч фонаря Андрея, который секунду назад метался и отражался от стен, погас.
— Фонарь разбил? — шепотом спрашиваю я. — Возьми мой!
— Нет. Пришли! Теперь спуститься надо!
— Высоко?
— Около трех метров. Шею сломать можно.
— Ну, пробуй, я следом. Только тихо. Вниз свети. Мин нет?
— Вроде не видно.
— Ну, с Богом! На спину падай, успеешь перевернуться. А потом перекатывайся.
— Не учи ученого... — ворчит в ответ Рабинович-Коэн.
Через несколько секунд слышится грохот падающего тела, чуть позже лязг автомата о бетон.
Ползу вперед, вот и конец трубы. Мой фонарь освещает Андрюху, он уже на ногах, потирает спину и зад. Я осматриваю помещение. Небольшое, квадратов двадцать. В нем ничего нет.
— Прыгай, я тебя поймаю. — шепчет Андрей.
— Отойди лучше, а то зашибу. Автомат прими! — кидаю автомат.
Поймал. Ну, Господи, помоги! Висеть вниз головой неудобно, кровь приливает к голове. Отпускаю руки, вылетаю из трубы, в воздухе пытаюсь перевернуться на спину. Прикрываю руками голову. Упал на бок, перекатился, гася скорость и энергию падения. Тру бок, ребра целые, но больно же как!
— Пошли! — шепчет Андрей, помогая подняться.
Из комнаты один выход. Дверь взорвана. Рядом валяются куски троса и какие-то грузы. Система противовесов. Не сумели духи открыть дверь, взорвали. Переходим в другую комнату. Здесь установлены сваренные двухъярусные нары с матрацами, застеленными рыжими солдатскими одеялами. Некоторые сброшены на пол, некоторые отсутствуют: всего на двадцать человек. Два металлических, покрашенных зеленой краской стола, пять металлических стульев. Все сделано на века. Кто здесь жил? Или никто?
Дальше. Что дальше? Оружейная комната. Пустые, разломанные, расстрелянные пирамиды для оружия, стол для чистки оружия, плакаты, как чистить и разбирать-собирать автомат. Потом мы прошли много пустых или заваленных каким-то хламом комнат. Они были разные, и большие и маленькие. В каждой комнате, за каждой взорванной дверью я ждал мешки, коробки, ящики с деньгами. Пока все пусто.
И вот мы попали в большое помещение. Оно было уставлено стеллажами с ящиками, коробками, некоторые были с выдвижными ящиками.
ОНО!!! МОЁ!!! Я бросился к ближайшему ящику, выдвинул его. Какие-то бумаги! Может, счета и инструкции, как снять с них деньги в швейцарском банке? Нет, какая-то стенограмма. Задвигаю ящик назад, бросаюсь к коробкам, рву крышку. Бумаги, протоколы, приказы, переписка. Не то. Еще коробка, такая же чушь. Еще. Бумаги, бумаги. Во всех коробках бумаги. Хлам! Убью на хрен этого еврея!!! Где он?
Вот он! Стоит и наблюдает за мной, подсвечивая фонарем. Луч его фонаря слепит меня. Сука!
Подбегаю, хватаю его за ворот, бью головой о ближайший стеллаж. Обоими руками сжимаю ворот куртки, иду на удушающий прием.
— Где бабки, сука? — яростно шепчу ему в лицо. — Где деньги?! Валюта, золото, клише, номера счетов и коды доступа? Где? Тварь, я тебя убью! Говори!
— Их здесь нет, Леха! Нет! Отпусти! — хрипит Андрей.
— Где? — я отпускаю ворот.
— Не было их здесь никогда, — он потирает горло и крутит головой.
— А зачем я сюда пришел? — злость клокочет в горле.
— Здесь личный архив Дудаева.
— Чего? Не понял, повтори.
— Здесь личный архив Дудаева, он стоит гораздо больше его состояния.
— А на хрена он мне нужен?
— Он мне нужен. Сейчас я найду каталог, и буду снимать те документы, которые мне нужны. Связь и переписку Дудаева с арабскими государствами, США, Англией, Францией, Афганистаном, террористическими государствами. Вот для этого мне был нужен фотоаппарат и много пленок.
— Нагребал? Гад! — я бросился на Андрея, выставив руки вперед. — Убью!
Андрей сделал полшага влево, резко нагнулся и, выпрямляясь, нанес мне удар кулаком в солнечное сплетение. Я согнулся пополам и по инерции полетел вперед. Ударился головой о металлическую стойку стеллажа. Вырубился. Через несколько секунд очнулся. Дыхание еще не восстановилось, голова болела, потрогал, крови нет. Проиграл. Вчистую проиграл.
— Ты знал это с самого начала? — прохрипел я, поднимаясь с пола.
— Знал, Алексей, конечно, знал, извини, что использовал тебя. Один я бы не прошел все это. И то, что ты мне спас два раза жизнь я не забуду никогда.
— С тебя миллион долларов, — горько усмехнулся я, поднимаясь с пола.
— Миллион не миллион, но тысяч пятьдесят буду для тебя просить. Плюс вывезу тебя в Израиль.
— Что я там не видел?
— Будешь жить как человек.
— Поживем-увидим. Что делать будешь?
— Сейчас найдем каталог. Их должно быть два. Первый — по хронологии, второй — тематический. Я буду снимать документы, поможешь мне? Без твоей помощи мне не обойтись. Можешь и себе что-нибудь снять на память, пленки и батарей хватит.
— Зачем, чтобы потом за мной охотились как за зайцем всю оставшуюся жизнь? Меня и так по России сейчас ищут с фонарями, вычислят махом, что в Чечне, и после этого я буду такой лакомый кусочек, что меня надо будет держать всю жизнь в бронированном сейфе. А если я еще что-нибудь отсниму, то это будет вообще финиш.
— Пойдем, поможешь искать каталоги.
— Что они из себя представляют?
— Либо стеллаж с карточками, либо толстенные амбарные книги.
Мы активно искали, попутно я мельком читал документы. М-да! Это было капище, самое настоящие капище, только не «Золотого тельца», а всех разведок мира. Тут компромата было столько, что можно было взорвать весь мировой порядок к чертовой матери! Только мне это было ни к чему.
Через полчаса усиленных поисков мы нашли и предметный каталог и хронологический. Рабиновича интересовал только предметный. Он начал снимать документы о связях дудаевского режима с арабскими государствами. Особенно много было документов по Иордании, Саудовской Аравии, ОАЭ, Турции, Ирану, Пакистану и Афганистану. Многие документы были написаны на арабском, английском, французском языках, тут же прилагался перевод на русский. Многие поля были помечены рукой Дудаева. Здесь же были пояснительные записки. Ответы на иностранных и русском языках.
Андрей снимал только оригиналы. Я быстро пробегал глазами перевод. М-да уж! Целая международная сеть экстремизма и терроризма! Все очень радовались, что в ненавистной России есть оплот настоящего ислама, и предлагали свою поддержку. Судя по переводам, суммы были от десяти до ста миллионов долларов! И почему их сюда не привезли!
Поначалу было интересно читать, потом надоело. Я лишь помогал фотографировать, поддерживая листы. Андрей менял пленку за пленкой. Потом нам захотелось спать. Пошли в ту комнату, где стояли нары с одеялами и матрасами. Забылись коротким сном. Проснулись, жутко хотелось есть, но мы ничего с собой не взяли, поэтому продолжили фотосъемку документов. Не знаю, сколько извел пленки Рабинович, но работал он как автомат, только успевая менять кассеты с пленкой и батарейки. Я же обдумывал свою дальнейшую судьбу. Пока что возвращаться домой расковано, может стоит уйти «за бугор»? Попробовать можно, а там посмотрим.
К двенадцати часам ночи у нас закончились пленка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Мы бы могли еще просидеть там две недели и ничего не увидеть. Помогла лисица. Она выбежала из ниоткуда. Потом, уже внимательно присматриваясь к местности, мы заметили этот лаз. Была у нее там нора или просто она бегала в поисках добычи — неизвестно, но мы ее больше не видели. Не думаю, что боевики сами знали о существовании этого темного отверстия. Оно находилось в пятидесяти метрах от них.
Часовые охраняли лишь главный вход. Но не было полной уверенности, что сама вентиляция не заминирована. Хотя, с другой стороны, если лиса там ходила и вышла живой, есть шанс. Опять много «если», слишком много, за последнее время очень много было у меня этого «если».
Также мы изучали места возможных «сюрпризов». Где могли быть установлены минные поля и гранаты на растяжках. Не нашли ничего, но это не значит, что их не было.
В ближайшую ночь решили попробовать проползти. Нам предстояло спуститься со своего холма, пройти низину, потом метров двести-триста в гору. Стоило духам нас заметить, и от нас мокрого места не осталось бы. Тот, кто выбирал, где соорудить этот объект, был грамотным инженером, кол осиновый ему в сердце! Днем мы наметили путь, по которому надо было пройти, а также ориентиры, чтобы в темноте не сбиться с пути. Перекрестился, сплюнул три раза через левое плечо. Эх, мама, не горюй! Вперед!
6.
Луны, звезд нет, идет мелкий, противный дождь. Самая погода! Часовые забились по норам, расщелинам. Один в двенадцать пошел спать, второй облегчился, покурил и забился между двух раскидистый елей, там у них была установлена скамейка. Очень удобно от дождя прятаться, и нам тоже удобно, нас не видно. Ползем медленно, ощупывая почву перед собой. Можно нарваться и на обычную сигнальную мину, и тогда все вокруг взорвется десятком осветительных ракет и разбойничьим свистом. Красиво в мирной жизни, фейерверк, мать его, а здесь — гибель. Ползем аккуратно, но по возможности ускоряемся.
Андрей отказался оставить в машине фотоаппарат и пленки к нему, а также батареи питания. Все взял с собой. Часть отдал мне. На хрен они ему сдались?!
Вот и склон трава мокрая, скользкая, холодная. Одежда давно уж промокла насквозь. Ползем, по спине струится пот, сверху дождик охлаждает организм. Пить хочется, отстегиваю флягу, делаю глоток. Вперед. С размаха ударяюсь правым плечом о дерево. Бля! Больно! Тру плечо. Кажется, что от удара о дерево грохот был сильный. Затаились, прислушиваемся. Тихо. Птицы в дождь тоже молчат. А может, их стрелки из лука распугали? Тихо. Вперед!
Руками щупаю впереди себя. Горячая волна обдает меня. О, ё! Проволока. Руки замерли. Растяжка, не растяжка? Аккуратно, чуть касаясь металла, обшариваю проволоку. Кусок колючей проволоки. Все может быть, могли и «колючке» привязать гранату и мину. От этих гадов всего можно ждать. Приподнимаюсь и переползаю над этой ощетинившейся колючками смертоносным металлом. Оборачиваюсь. Андрей делает то же самое. Не дурак, понимает, что нужно повторять действия ведущего до мелочей. Через час доползаем до примеченного нами ельничка. Прислушиваемся. Из трубы несет теплом. И шумит воздух. Значит вытяжная вентиляция. А какая хрен разница, приточная или вытяжная? Для нас абсолютно никакой.
Подползаю поближе, свечу фонариком в трубу. Ребристые металлические трубы состыкованы в единое целое. Диаметр — метр. Луч фонаря теряется, растворяется в темноте. Андрей подполз, смотрим внимательно, оглядываем стенки трубы. Не видно ни растяжек, ни мин, ни шипов из стен, все покрыто толстым слоем пыли. Пыль не потревожена. Значит, будем ее тревожить! Вперед! На этот раз первым ползет более худой и гибкий Рабинович.
Тридцать метров вперед по прямой, заметен лишь небольшой уклон, потом уклон становится все круче и круче. Ребра жесткости трубы больно впиваются в тело, локти, колени постоянно ударяются о эти выпуклости. Голову не поднять, шея затекла, вперед!
Меня охватывает жажда денег. Но впереди вижу только грязные, облепленные кусками земли подошвы ботинок Рабиновича. Иногда крупные куски грязи отваливаются, и я ползу по ним, иногда мелки куски земли отлетают мне в лицо. Неприятно, но ерунда, главное — впереди! Деньги! Деньги! В горле сохнет! Миллион! Два! Все мое! Деньги! Весь мир мой!
Вот уклон достигает угла около сорока пяти градусов, а потом становится вообще почти отвесным. Если бы не эти ребра на трубе, то просто покатились бы вниз колобками. Автомат, что за спиной, летит вперед и бьет по затылку. Черт! Если там большая высота, то лететь вниз башкой приятного мало, развернуться ногами вперед тоже не получается, или маленькая труба или я такой большой!
Вдруг луч фонаря Андрея, который секунду назад метался и отражался от стен, погас.
— Фонарь разбил? — шепотом спрашиваю я. — Возьми мой!
— Нет. Пришли! Теперь спуститься надо!
— Высоко?
— Около трех метров. Шею сломать можно.
— Ну, пробуй, я следом. Только тихо. Вниз свети. Мин нет?
— Вроде не видно.
— Ну, с Богом! На спину падай, успеешь перевернуться. А потом перекатывайся.
— Не учи ученого... — ворчит в ответ Рабинович-Коэн.
Через несколько секунд слышится грохот падающего тела, чуть позже лязг автомата о бетон.
Ползу вперед, вот и конец трубы. Мой фонарь освещает Андрюху, он уже на ногах, потирает спину и зад. Я осматриваю помещение. Небольшое, квадратов двадцать. В нем ничего нет.
— Прыгай, я тебя поймаю. — шепчет Андрей.
— Отойди лучше, а то зашибу. Автомат прими! — кидаю автомат.
Поймал. Ну, Господи, помоги! Висеть вниз головой неудобно, кровь приливает к голове. Отпускаю руки, вылетаю из трубы, в воздухе пытаюсь перевернуться на спину. Прикрываю руками голову. Упал на бок, перекатился, гася скорость и энергию падения. Тру бок, ребра целые, но больно же как!
— Пошли! — шепчет Андрей, помогая подняться.
Из комнаты один выход. Дверь взорвана. Рядом валяются куски троса и какие-то грузы. Система противовесов. Не сумели духи открыть дверь, взорвали. Переходим в другую комнату. Здесь установлены сваренные двухъярусные нары с матрацами, застеленными рыжими солдатскими одеялами. Некоторые сброшены на пол, некоторые отсутствуют: всего на двадцать человек. Два металлических, покрашенных зеленой краской стола, пять металлических стульев. Все сделано на века. Кто здесь жил? Или никто?
Дальше. Что дальше? Оружейная комната. Пустые, разломанные, расстрелянные пирамиды для оружия, стол для чистки оружия, плакаты, как чистить и разбирать-собирать автомат. Потом мы прошли много пустых или заваленных каким-то хламом комнат. Они были разные, и большие и маленькие. В каждой комнате, за каждой взорванной дверью я ждал мешки, коробки, ящики с деньгами. Пока все пусто.
И вот мы попали в большое помещение. Оно было уставлено стеллажами с ящиками, коробками, некоторые были с выдвижными ящиками.
ОНО!!! МОЁ!!! Я бросился к ближайшему ящику, выдвинул его. Какие-то бумаги! Может, счета и инструкции, как снять с них деньги в швейцарском банке? Нет, какая-то стенограмма. Задвигаю ящик назад, бросаюсь к коробкам, рву крышку. Бумаги, протоколы, приказы, переписка. Не то. Еще коробка, такая же чушь. Еще. Бумаги, бумаги. Во всех коробках бумаги. Хлам! Убью на хрен этого еврея!!! Где он?
Вот он! Стоит и наблюдает за мной, подсвечивая фонарем. Луч его фонаря слепит меня. Сука!
Подбегаю, хватаю его за ворот, бью головой о ближайший стеллаж. Обоими руками сжимаю ворот куртки, иду на удушающий прием.
— Где бабки, сука? — яростно шепчу ему в лицо. — Где деньги?! Валюта, золото, клише, номера счетов и коды доступа? Где? Тварь, я тебя убью! Говори!
— Их здесь нет, Леха! Нет! Отпусти! — хрипит Андрей.
— Где? — я отпускаю ворот.
— Не было их здесь никогда, — он потирает горло и крутит головой.
— А зачем я сюда пришел? — злость клокочет в горле.
— Здесь личный архив Дудаева.
— Чего? Не понял, повтори.
— Здесь личный архив Дудаева, он стоит гораздо больше его состояния.
— А на хрена он мне нужен?
— Он мне нужен. Сейчас я найду каталог, и буду снимать те документы, которые мне нужны. Связь и переписку Дудаева с арабскими государствами, США, Англией, Францией, Афганистаном, террористическими государствами. Вот для этого мне был нужен фотоаппарат и много пленок.
— Нагребал? Гад! — я бросился на Андрея, выставив руки вперед. — Убью!
Андрей сделал полшага влево, резко нагнулся и, выпрямляясь, нанес мне удар кулаком в солнечное сплетение. Я согнулся пополам и по инерции полетел вперед. Ударился головой о металлическую стойку стеллажа. Вырубился. Через несколько секунд очнулся. Дыхание еще не восстановилось, голова болела, потрогал, крови нет. Проиграл. Вчистую проиграл.
— Ты знал это с самого начала? — прохрипел я, поднимаясь с пола.
— Знал, Алексей, конечно, знал, извини, что использовал тебя. Один я бы не прошел все это. И то, что ты мне спас два раза жизнь я не забуду никогда.
— С тебя миллион долларов, — горько усмехнулся я, поднимаясь с пола.
— Миллион не миллион, но тысяч пятьдесят буду для тебя просить. Плюс вывезу тебя в Израиль.
— Что я там не видел?
— Будешь жить как человек.
— Поживем-увидим. Что делать будешь?
— Сейчас найдем каталог. Их должно быть два. Первый — по хронологии, второй — тематический. Я буду снимать документы, поможешь мне? Без твоей помощи мне не обойтись. Можешь и себе что-нибудь снять на память, пленки и батарей хватит.
— Зачем, чтобы потом за мной охотились как за зайцем всю оставшуюся жизнь? Меня и так по России сейчас ищут с фонарями, вычислят махом, что в Чечне, и после этого я буду такой лакомый кусочек, что меня надо будет держать всю жизнь в бронированном сейфе. А если я еще что-нибудь отсниму, то это будет вообще финиш.
— Пойдем, поможешь искать каталоги.
— Что они из себя представляют?
— Либо стеллаж с карточками, либо толстенные амбарные книги.
Мы активно искали, попутно я мельком читал документы. М-да! Это было капище, самое настоящие капище, только не «Золотого тельца», а всех разведок мира. Тут компромата было столько, что можно было взорвать весь мировой порядок к чертовой матери! Только мне это было ни к чему.
Через полчаса усиленных поисков мы нашли и предметный каталог и хронологический. Рабиновича интересовал только предметный. Он начал снимать документы о связях дудаевского режима с арабскими государствами. Особенно много было документов по Иордании, Саудовской Аравии, ОАЭ, Турции, Ирану, Пакистану и Афганистану. Многие документы были написаны на арабском, английском, французском языках, тут же прилагался перевод на русский. Многие поля были помечены рукой Дудаева. Здесь же были пояснительные записки. Ответы на иностранных и русском языках.
Андрей снимал только оригиналы. Я быстро пробегал глазами перевод. М-да уж! Целая международная сеть экстремизма и терроризма! Все очень радовались, что в ненавистной России есть оплот настоящего ислама, и предлагали свою поддержку. Судя по переводам, суммы были от десяти до ста миллионов долларов! И почему их сюда не привезли!
Поначалу было интересно читать, потом надоело. Я лишь помогал фотографировать, поддерживая листы. Андрей менял пленку за пленкой. Потом нам захотелось спать. Пошли в ту комнату, где стояли нары с одеялами и матрасами. Забылись коротким сном. Проснулись, жутко хотелось есть, но мы ничего с собой не взяли, поэтому продолжили фотосъемку документов. Не знаю, сколько извел пленки Рабинович, но работал он как автомат, только успевая менять кассеты с пленкой и батарейки. Я же обдумывал свою дальнейшую судьбу. Пока что возвращаться домой расковано, может стоит уйти «за бугор»? Попробовать можно, а там посмотрим.
К двенадцати часам ночи у нас закончились пленка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48