— Он откинулся на спинку стула, положил карандаш и снова улыбнулся. Видимо, мысль о профессиональном разборе деятельности «литературного сыщика» его забавляла. — Ну что ж… Я сейчас, кстати, веду семинарские занятия по криминалистике и иногда использую некоторые рассказы Конан-Дойля в качестве пособия для казусов. Как образец.
— Образец?
— Да. Образец типичных ошибок начинающего следователя. Дело в том, что в глазах современного криминалиста Холмс — да простят мне это его многочисленные почитатели — малоквалифицированный и крайне легкомысленный человек, который всегда торопится с выводами, не утруждая себя поисками доказательств. Обычно такая чрезмерная и необоснованная торопливость свойственна некоторым молодым юристам. Но порой Холмс теряет всякое чувство меры. Ни один выпускник юридического факультета не позволит себе, например, того, что позволил Холмс в рассказе «Голубой карбункул». Помните его рассуждения, когда к нему попала шляпа неизвестного? — Фролов достал томик Конан-Дойля, из которого высовывали свои белые язычки бумажные закладки. Прочёл:
— «Совершенно очевидно, например, что владелец её — человек большого ума и что три года назад у него были изрядные деньги, а теперь настали чёрные дни. Он всегда был предусмотрителен и заботился о завтрашнем дне, но мало-помалу опустился, благосостояние его упало, и мы вправе предположить, что он пристрастился к какому-нибудь пороку, — быть может, к пьянству. По-видимому, из-за этого и жена его разлюбила…
— Дорогой Холмс…
— Но в какой-то степени он ещё сохранил своё достоинство, — продолжал Холмс, не обращая внимания на моё восклицание. — Он ведёт сидячий образ жизни, редко выходит из дому, совершенно не занимается спортом. Этот человек средних лет, у него седые волосы, он мажет их помадой и недавно постригся. Вдобавок я почти уверен, что в доме у него нет газового освещения». — Фролов захлопнул книгу. — Если бы знаменитый сыщик, — сказал он, — работая сегодня следователем в районной прокуратуре, доложил прокурору подобные далеко идущие выводы на основании осмотра шляпы, он был бы немедленно уволен без выходного пособия и права занимать в дальнейшем соответствующие должности. И поделом: легкомыслие в нашей работе нетерпимо. Во-первых, все его выводы могли быть перечёркнуты непредусмотренным маленьким обстоятельством: потерявший шляпу не был её собственником, шляпа, например, краденая. Но допустим, Холмсу здесь повезло: владелец шляпы и её собственник — одно лицо. Можно ли по размеру шляпы — а Холмс именно так и делает — определять ум? Увы, величина черепной коробки ни о чем не свидетельствует. Нам известны большеголовые идиоты и гении, мозг которых меньше мозга среднего человека. Пойдём дальше. Владелец шляпы был некогда богат, а потом обеднел. Почему? Потому, что три года назад такие шляпы были модны и дорого стоили, а с тех пор мистер Икс новой шляпы не покупал и продолжал носить старую. Ещё менее убедительно. Указанному обстоятельству легко найти сотни других объяснений:
а) неизвестный-распустёха, три года назад влюбился и начал интересоваться своей внешностью, а затем снова стал пренебрегать одеждой; б) богач-оригинал, который слишком привык к этой шляпе, для того чтобы с ней расстаться; в) скромный человек малого достатка, которому шляпу три года назад подарили; г) бродяга, нашедший шляпу на свалке; д) неизвестный, подобно гоголевскому чиновнику из рассказа «Шинель», долго копил деньги на модную и дорогую шляпу. И так далее и тому подобное.
А предусмотрительность, о которой, по мнению Холмса, свидетельствовала петелька от шляпной резинки?
Ведь вполне возможно, что предусмотрительностью как раз отличался не сам неизвестный, а его жена, дочь, прислуга.
А ведь Холмс совершенно безапелляционен. Такая безапелляционность может привести следователя к самым трагическим последствиям, к ошибкам, которые в дальнейшем очень трудно, а то и невозможно исправить… — Теперь во Фролове совсем не ощущалась флегматичность. Он находился в своей стихии: доказательства, доводы, умозаключения. — Но допустим на минутку, — сказал он, — что Холмс несколько увлёкся и решил порисоваться перед своим очарованным другом. Возьмём любое другое дело, и я вам точно так же отыщу десятки грубейших ошибок, промахов, опрометчивых поступков и скороспелых заключений. Ну хотя бы… Не возражаете против расследования убийства в Эбби-Грэйндж? Нет? Вот и чудесно… Фабулу вы, видимо, помните. Убит сэр Юстес… — как его там? — Брэкенстолл. По словам его жены, трое грабителей вошли ночью в дом через стеклянную дверь, выходящую на лужайку. Один из них набросился на несчастную женщину, которая — кстати, немаловажная деталь — держала горящую свечу, схватил её за горло, сбил с ног ударом кулака, а когда она потеряла сознание, привязал её к креслу шнурком от звонка и заткнул рот платком. В этот момент на шум прибежал с дубинкой в руках гражданин Юстес. Один из грабителей схватил кочергу и ударил его по голове, отчего и последовала мгновенная смерть. Потом грабители извлекли из буфета фамильное серебро вышеуказанного гражданина, бутылку вина, выпили и удалились… Как и следовало ожидать, все это оказалось ложью. Никаких грабителей не было, а просто к жене пострадавшего пришёл её старый знакомый, моряк, с которым она мирно пила вино, пока не появился ревнивец муж. Пострадавший, как пишут в наших протоколах, хотел избить несчастную женщину, а вспыльчивый моряк, явно превысив пределы необходимой обороны, убил его. Затем убийца, чтобы избежать уголовной ответственности, симулировал разбойное нападение…
— Да, он тогда обрезал шнур, привязал этим шнуром её к креслу, а украденное якобы серебро бросил в пруд…
— Верно, — подтвердил Николай Николаевич. — Так вот, что бы сделал на месте Холмса любой студент юрфака, сдавший криминалистику? Прежде всего он бы выявил бесцветные отпечатки пальцев на рукоятке кочерги, бутылке, бокалах… Кстати, на бокалах, видимо, имелись следы слюны — великолепная улика и чудесный материал для идентификации!
Далее он был осмотрел стеклянную дверь, особенно ручку её, использовал сыскную собаку… Но ладно, сделаем скидку на низкий уровень криминалистики того времени: дактилоскопия в зачаточном состоянии и так далее. Пусть так. Но ведь даже тогда не гениальный, а просто квалифицированный сыщик обязательно бы заинтересовался свечой…
— Что вы имеете в виду?
— Чисто логическую конструкцию, не требующую чрезмерного напряжения ума, — ответил Фролов. — Ведь когда человека, держащего зажжённую свечу, хватают за горло и бьют по голове, у него нет времени аккуратно поставить свечу, допустим, на столик, не правда ли? Свеча, конечно, падает на пол и неизбежно оставляет на нем следы расплавленного воска, а то и горелое пятно… Но Холмсу это не приходит в голову.
— И все же Холмс не попадается на удочку и в конечном итоге распутывает все-таки преступление, — подразнил Фролова один из нас.
— Гм, — хмыкнул Николай Николаевич. — При соответствующей тренировке можно, конечно, почесать правой ногой левое ухо. Но для этого существует более простая метода…
— И все же.
— И все же без активной помощи Конан-Дойля мистер Холмс никогда бы не добрался до истины. Как-никак, а третий бокал ему поставил Конан-Дойль, он же позаботился о пробочнике, который стал исходной точкой в познании истины…
— А исследование шнура, морской узел?
— Не ахти какая прозорливость, но ничего, — снисходительно одобрил Фролов. — Зато вся дальнейшая цепь силлогизмов не выдерживает никакой критики. Посудите сами. Почему хорошо лазить могут только моряки или акробаты? А путешественники, альпинисты, воры, наконец? Или тот же узел. Просто «морского узла» нет. Есть так называемый «парусный», различные матросские способы крепления верёвки к брусу, «выбленочный рыбацкий» и так далее. Но оставим это на совести доктора Уотсона. Меня интересует другое: откуда у Холмса такая уверенность, что «морской узел» мог завязать лишь моряк? Мой, например, знакомый профессор истории, яхтсмен, великолепно пользуется всеми морскими способами крепления, хотя знаком с настоящим морем только по пансионату в Пицунде… Но ладно, пусть моряк. В конце концов, это наиболее вероятное и правдоподобное предположение. Почему, однако, Холмс уверен, что жена убитого познакомилась с этим моряком именно на пароходе и именно тогда, когда плыла в Англию? На чем основывается этот вывод?
— Тоже предположение.
— Предположение предположению рознь. Скажем так: одно из сотен в равной степени возможных предположений. Между тем Холмс объявляет его истиной в последней инстанции. И так во всем. Холмс утверждает, что самое ценное — показание очевидца, а у современных юристов в ходу шутка: врёт, как очевидец. Он гордится изобретением реактива для определения следов крови, а практически им не пользуется. Он не имеет никакого представления о тактике осмотра места происшествия, о медицине, графической экспертизе. Возраст убийцы он определяет по высоте прыжка, цвет лица ему подсказывает внутренний голос…
— Итак, увольнение без выходного пособия?
— Иного выхода, к сожалению, не вижу, — усмехнулся Фролов.
— А если сделать скидку на время?
— То есть?
— Холмс жил на рубеже XIX и XX веков. Вполне понятно, что он не мог знать всего того, что сейчас знает каждый следователь. В конце концов, ученик средней школы обладает теперь той же суммой знаний, что и Пифагор, но с Пифагором его не сопоставишь… Так?
— Так, — согласился Фролов. — Насколько я понимаю, вы хотите дать возможность знаменитому сыщику получить современное юридическое образование и посмотреть, что из этого получится?
— Вот именно.
— Боюсь, что ничего путного, — сказал Фролов.
— Почему?
Фролов поставил в стаканчик только что отточенный им карандаш, закурил.
— Вы меня невнимательно слушали. Я говорил не только о знаниях. Большинство промахов Холмса связано с его характером, непосредственно вытекает из его склада. Холмс слишком самонадеян и самоуверен, торопится с выводами, преподносит гипотезы как аксиомы, а догадкам придаёт вес фактов, его умозрительность и логика носят абстрактный характер. И ещё. Следователь обязательно должен чувствовать себя частью коллектива, а Холмс — индивидуалист, привыкший всегда и во всем рассчитывать лишь на самого себя, на свой ум, свою логику, свою наблюдательность…
— А это разве так уж плохо?
— Прямой путь к ошибкам. О некоторых из них мы с вами в дальнейшем ещё побеседуем, «шерлокхолмсовский подход» к расследованию, к сожалению, ещё встречается. Между тем сыщик нашего времени зачастую вынужден пользоваться не только своими знаниями, но и знаниями других. Он возглавляет расследование, в котором нередко участвуют люди самых разнообразных специальностей. По сравнению с такой группой Шерлок Холмс выглядел бы как кустарь рядом с современным, оснащённым по последнему слову техники предприятием, — Фролов достал небольшую тетрадку, нашёл нужную ему страницу. — Вот вам заурядный пример по заурядному делу, — сказал он. — Причём, учтите, речь здесь пойдёт не о таинственном и загадочном убийстве, а о пружинках, обычных металлических пружинках. Впрочем, не совсем обычных. Они являлись составной частью очень важных приборов. Ломается пружинка — ломается прибор. А пружинки последнее время слишком часто выходили из строя. Почему? От ответа на этот вопрос зависела не только долговечность приборов, но и судьба руководителей предприятия. Такая вот ситуация, одновременно простая и сложная.
В отличие от Шерлока Холмса следователь, которому поручили это дело, не увлекался игрой на скрипке и не считал себя непревзойдённым сыщиком. Действительно, он мало чем отличался от других следственных работников:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
— Образец?
— Да. Образец типичных ошибок начинающего следователя. Дело в том, что в глазах современного криминалиста Холмс — да простят мне это его многочисленные почитатели — малоквалифицированный и крайне легкомысленный человек, который всегда торопится с выводами, не утруждая себя поисками доказательств. Обычно такая чрезмерная и необоснованная торопливость свойственна некоторым молодым юристам. Но порой Холмс теряет всякое чувство меры. Ни один выпускник юридического факультета не позволит себе, например, того, что позволил Холмс в рассказе «Голубой карбункул». Помните его рассуждения, когда к нему попала шляпа неизвестного? — Фролов достал томик Конан-Дойля, из которого высовывали свои белые язычки бумажные закладки. Прочёл:
— «Совершенно очевидно, например, что владелец её — человек большого ума и что три года назад у него были изрядные деньги, а теперь настали чёрные дни. Он всегда был предусмотрителен и заботился о завтрашнем дне, но мало-помалу опустился, благосостояние его упало, и мы вправе предположить, что он пристрастился к какому-нибудь пороку, — быть может, к пьянству. По-видимому, из-за этого и жена его разлюбила…
— Дорогой Холмс…
— Но в какой-то степени он ещё сохранил своё достоинство, — продолжал Холмс, не обращая внимания на моё восклицание. — Он ведёт сидячий образ жизни, редко выходит из дому, совершенно не занимается спортом. Этот человек средних лет, у него седые волосы, он мажет их помадой и недавно постригся. Вдобавок я почти уверен, что в доме у него нет газового освещения». — Фролов захлопнул книгу. — Если бы знаменитый сыщик, — сказал он, — работая сегодня следователем в районной прокуратуре, доложил прокурору подобные далеко идущие выводы на основании осмотра шляпы, он был бы немедленно уволен без выходного пособия и права занимать в дальнейшем соответствующие должности. И поделом: легкомыслие в нашей работе нетерпимо. Во-первых, все его выводы могли быть перечёркнуты непредусмотренным маленьким обстоятельством: потерявший шляпу не был её собственником, шляпа, например, краденая. Но допустим, Холмсу здесь повезло: владелец шляпы и её собственник — одно лицо. Можно ли по размеру шляпы — а Холмс именно так и делает — определять ум? Увы, величина черепной коробки ни о чем не свидетельствует. Нам известны большеголовые идиоты и гении, мозг которых меньше мозга среднего человека. Пойдём дальше. Владелец шляпы был некогда богат, а потом обеднел. Почему? Потому, что три года назад такие шляпы были модны и дорого стоили, а с тех пор мистер Икс новой шляпы не покупал и продолжал носить старую. Ещё менее убедительно. Указанному обстоятельству легко найти сотни других объяснений:
а) неизвестный-распустёха, три года назад влюбился и начал интересоваться своей внешностью, а затем снова стал пренебрегать одеждой; б) богач-оригинал, который слишком привык к этой шляпе, для того чтобы с ней расстаться; в) скромный человек малого достатка, которому шляпу три года назад подарили; г) бродяга, нашедший шляпу на свалке; д) неизвестный, подобно гоголевскому чиновнику из рассказа «Шинель», долго копил деньги на модную и дорогую шляпу. И так далее и тому подобное.
А предусмотрительность, о которой, по мнению Холмса, свидетельствовала петелька от шляпной резинки?
Ведь вполне возможно, что предусмотрительностью как раз отличался не сам неизвестный, а его жена, дочь, прислуга.
А ведь Холмс совершенно безапелляционен. Такая безапелляционность может привести следователя к самым трагическим последствиям, к ошибкам, которые в дальнейшем очень трудно, а то и невозможно исправить… — Теперь во Фролове совсем не ощущалась флегматичность. Он находился в своей стихии: доказательства, доводы, умозаключения. — Но допустим на минутку, — сказал он, — что Холмс несколько увлёкся и решил порисоваться перед своим очарованным другом. Возьмём любое другое дело, и я вам точно так же отыщу десятки грубейших ошибок, промахов, опрометчивых поступков и скороспелых заключений. Ну хотя бы… Не возражаете против расследования убийства в Эбби-Грэйндж? Нет? Вот и чудесно… Фабулу вы, видимо, помните. Убит сэр Юстес… — как его там? — Брэкенстолл. По словам его жены, трое грабителей вошли ночью в дом через стеклянную дверь, выходящую на лужайку. Один из них набросился на несчастную женщину, которая — кстати, немаловажная деталь — держала горящую свечу, схватил её за горло, сбил с ног ударом кулака, а когда она потеряла сознание, привязал её к креслу шнурком от звонка и заткнул рот платком. В этот момент на шум прибежал с дубинкой в руках гражданин Юстес. Один из грабителей схватил кочергу и ударил его по голове, отчего и последовала мгновенная смерть. Потом грабители извлекли из буфета фамильное серебро вышеуказанного гражданина, бутылку вина, выпили и удалились… Как и следовало ожидать, все это оказалось ложью. Никаких грабителей не было, а просто к жене пострадавшего пришёл её старый знакомый, моряк, с которым она мирно пила вино, пока не появился ревнивец муж. Пострадавший, как пишут в наших протоколах, хотел избить несчастную женщину, а вспыльчивый моряк, явно превысив пределы необходимой обороны, убил его. Затем убийца, чтобы избежать уголовной ответственности, симулировал разбойное нападение…
— Да, он тогда обрезал шнур, привязал этим шнуром её к креслу, а украденное якобы серебро бросил в пруд…
— Верно, — подтвердил Николай Николаевич. — Так вот, что бы сделал на месте Холмса любой студент юрфака, сдавший криминалистику? Прежде всего он бы выявил бесцветные отпечатки пальцев на рукоятке кочерги, бутылке, бокалах… Кстати, на бокалах, видимо, имелись следы слюны — великолепная улика и чудесный материал для идентификации!
Далее он был осмотрел стеклянную дверь, особенно ручку её, использовал сыскную собаку… Но ладно, сделаем скидку на низкий уровень криминалистики того времени: дактилоскопия в зачаточном состоянии и так далее. Пусть так. Но ведь даже тогда не гениальный, а просто квалифицированный сыщик обязательно бы заинтересовался свечой…
— Что вы имеете в виду?
— Чисто логическую конструкцию, не требующую чрезмерного напряжения ума, — ответил Фролов. — Ведь когда человека, держащего зажжённую свечу, хватают за горло и бьют по голове, у него нет времени аккуратно поставить свечу, допустим, на столик, не правда ли? Свеча, конечно, падает на пол и неизбежно оставляет на нем следы расплавленного воска, а то и горелое пятно… Но Холмсу это не приходит в голову.
— И все же Холмс не попадается на удочку и в конечном итоге распутывает все-таки преступление, — подразнил Фролова один из нас.
— Гм, — хмыкнул Николай Николаевич. — При соответствующей тренировке можно, конечно, почесать правой ногой левое ухо. Но для этого существует более простая метода…
— И все же.
— И все же без активной помощи Конан-Дойля мистер Холмс никогда бы не добрался до истины. Как-никак, а третий бокал ему поставил Конан-Дойль, он же позаботился о пробочнике, который стал исходной точкой в познании истины…
— А исследование шнура, морской узел?
— Не ахти какая прозорливость, но ничего, — снисходительно одобрил Фролов. — Зато вся дальнейшая цепь силлогизмов не выдерживает никакой критики. Посудите сами. Почему хорошо лазить могут только моряки или акробаты? А путешественники, альпинисты, воры, наконец? Или тот же узел. Просто «морского узла» нет. Есть так называемый «парусный», различные матросские способы крепления верёвки к брусу, «выбленочный рыбацкий» и так далее. Но оставим это на совести доктора Уотсона. Меня интересует другое: откуда у Холмса такая уверенность, что «морской узел» мог завязать лишь моряк? Мой, например, знакомый профессор истории, яхтсмен, великолепно пользуется всеми морскими способами крепления, хотя знаком с настоящим морем только по пансионату в Пицунде… Но ладно, пусть моряк. В конце концов, это наиболее вероятное и правдоподобное предположение. Почему, однако, Холмс уверен, что жена убитого познакомилась с этим моряком именно на пароходе и именно тогда, когда плыла в Англию? На чем основывается этот вывод?
— Тоже предположение.
— Предположение предположению рознь. Скажем так: одно из сотен в равной степени возможных предположений. Между тем Холмс объявляет его истиной в последней инстанции. И так во всем. Холмс утверждает, что самое ценное — показание очевидца, а у современных юристов в ходу шутка: врёт, как очевидец. Он гордится изобретением реактива для определения следов крови, а практически им не пользуется. Он не имеет никакого представления о тактике осмотра места происшествия, о медицине, графической экспертизе. Возраст убийцы он определяет по высоте прыжка, цвет лица ему подсказывает внутренний голос…
— Итак, увольнение без выходного пособия?
— Иного выхода, к сожалению, не вижу, — усмехнулся Фролов.
— А если сделать скидку на время?
— То есть?
— Холмс жил на рубеже XIX и XX веков. Вполне понятно, что он не мог знать всего того, что сейчас знает каждый следователь. В конце концов, ученик средней школы обладает теперь той же суммой знаний, что и Пифагор, но с Пифагором его не сопоставишь… Так?
— Так, — согласился Фролов. — Насколько я понимаю, вы хотите дать возможность знаменитому сыщику получить современное юридическое образование и посмотреть, что из этого получится?
— Вот именно.
— Боюсь, что ничего путного, — сказал Фролов.
— Почему?
Фролов поставил в стаканчик только что отточенный им карандаш, закурил.
— Вы меня невнимательно слушали. Я говорил не только о знаниях. Большинство промахов Холмса связано с его характером, непосредственно вытекает из его склада. Холмс слишком самонадеян и самоуверен, торопится с выводами, преподносит гипотезы как аксиомы, а догадкам придаёт вес фактов, его умозрительность и логика носят абстрактный характер. И ещё. Следователь обязательно должен чувствовать себя частью коллектива, а Холмс — индивидуалист, привыкший всегда и во всем рассчитывать лишь на самого себя, на свой ум, свою логику, свою наблюдательность…
— А это разве так уж плохо?
— Прямой путь к ошибкам. О некоторых из них мы с вами в дальнейшем ещё побеседуем, «шерлокхолмсовский подход» к расследованию, к сожалению, ещё встречается. Между тем сыщик нашего времени зачастую вынужден пользоваться не только своими знаниями, но и знаниями других. Он возглавляет расследование, в котором нередко участвуют люди самых разнообразных специальностей. По сравнению с такой группой Шерлок Холмс выглядел бы как кустарь рядом с современным, оснащённым по последнему слову техники предприятием, — Фролов достал небольшую тетрадку, нашёл нужную ему страницу. — Вот вам заурядный пример по заурядному делу, — сказал он. — Причём, учтите, речь здесь пойдёт не о таинственном и загадочном убийстве, а о пружинках, обычных металлических пружинках. Впрочем, не совсем обычных. Они являлись составной частью очень важных приборов. Ломается пружинка — ломается прибор. А пружинки последнее время слишком часто выходили из строя. Почему? От ответа на этот вопрос зависела не только долговечность приборов, но и судьба руководителей предприятия. Такая вот ситуация, одновременно простая и сложная.
В отличие от Шерлока Холмса следователь, которому поручили это дело, не увлекался игрой на скрипке и не считал себя непревзойдённым сыщиком. Действительно, он мало чем отличался от других следственных работников:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36