У самого порога она повернулась и сказала:
— Вы беспокоитесь за миссис Скотт.
— По-вашему, у меня нет для этого оснований?
— Думаю, что есть.
— Я умолял ее уехать, но она не желает даже слышать об этом. Единственное, что мне не нравится в моем плане — это то, что если я объявлю об изменении завещания, могут подумать… — он не договорил.
— Да, — кивнула мисс Силвер. — Когда я упомянула об интересе миссис Херн к вашему завещанию, вы рассердились и попросили меня говорить откровенно. Только что вы признали, что объявление о предстоящих изменениях в вашем завещании может повлечь за собой еще одно покушение на вашу жизнь и на жизнь миссис Скотт. Это подразумевает причастность к покушению миссис Херн или кого-то, непосредственно заинтересованного в ее наследстве.
— Мисс Силвер…
— Пожалуйста, разрешите мне продолжить. Вы сказали, что у нее много поклонников, но она не принимает всерьез никого из них и никто не может быть настолько уверен в ее чувствах, чтобы так рисковать. Я с вами согласна. Мне кажется, что только законное право на долю миссис Херн может явиться достаточно веским мотивом.
— Законное право? — переспросил Люшес.
— Мистер Беллингдон, вы вполне уверены, что муж миссис Херн мертв?
Они стояли, глядя друг на друга. Мисс Силвер видела, как удивление на лице Беллингдона сменилось гневом и чем-то еще, относительно чего она не была уверена. Ей казалось, что страх чужд его натуре, — значит, это настороженность.
— На этот счет никогда не было ни малейших сомнений, — заговорил Люшес. — Оливер Херн разбился на горной дороге. Он был один, и машина сгорела. Тело нашли сильно обезображенным, но его опознали Мойра и механик. Были обнаружены кольцо с печатью и портсигар Оливера. Не понимаю, как вам пришла в голову такая невероятная идея.
— Вы сами согласились, что гипотетический убийца, которого мы обсуждали, должен быть уверен в своих притязаниях и в миссис Херн — для того чтобы эти притязания стали мотивом покушения на вашу жизнь. Из того, что вы и другие рассказывали мне о мистере Херне, у меня создалось впечатление, что он был бесшабашным молодым человеком, любителем острых ощущений, не слишком разборчивым в средствах. Такой человек вполне подходит на роль того, кто стоял за недавними событиями, а право на супружескую долю наследства миссис Херн при подобном складе характера могло стать необоримым искушением.
— Боюсь, у вас слишком разыгралось воображение! — сердито сказал Беллингдон. — Брак Мойры оказался в точности таким, как я предсказывал. Оливер тратил ее деньги, и они постоянно ссорились. Все ее чувства к нему испарились, и они были на грани развода. Могу заверить вас, что Оливер Херн не вернется из могилы, чтобы причинять нам неприятности.
Глава 29
Посылка прибыла с первой почтой в понедельник утром. Мисс Силвер видела ее, проходя через холл. Она спустилась пораньше, чтобы позвонить, пока никто не слышит. Из нескольких телефонов мисс Силвер выбрала находящийся в кабинете мистера Беллингдона, надеясь, что чуткий слух не подведет ее, если кто-нибудь снимет трубку параллельного аппарата.
Было начало девятого. Инспектор полиции Фрэнк Эбботт уже встал и начал бриться. Услышав голос мисс Силвер, он отбросил всякую официальность.
— Почтенная наставница! А я уж испугался, что звонит шеф, дабы напомнить мне о моих обязанностях и сообщить, что комиссар плюс общество и плюс пресса не удовлетворены тем, как я отрабатываю свое жалованье. Что я могу для вас сделать?
Мисс Силвер объяснила, соблюдая величайшую осторожность, — не упоминая имен и говоря по-французски.
Как и в случае с бессмертной аббатисой Чосера, это был отнюдь не тот французский, на котором разговаривают в Париже, но достаточно понятный, чтобы сообщить Фрэнку, что именно от него требуется.
— Только все это необходимо сделать безотлагательно.
С этими словами мисс Силвер положила трубку.
Возвращаясь из кабинета, она и увидела посылку, которую Хилтон клал на стол — очевидно, ее только что доставили. Она была размером с коробку из-под обуви и выглядела весьма неопрятно — завернута в грязную бумагу и перевязана обрывками веревок.
Люшес унес посылку в столовую и положил на подоконник.
— Какая странная коробка! — заметила Аннабел, войдя следом.
Он молча кивнул и начал вскрывать письма.
Элейн выразила надежду, что это не рассада, а то в питомниках ее упаковывают сырой, и она пачкает все вокруг.
— Я не заказывал никакой рассады, — заметил Люшес.
В комнату вплыла Мойра, искоса бросила взгляд на посылку и стала наливать себе кофе. Остальные вошли один за другим — Дэвид, Уилфрид, Салли, Арнолд Брей и Хьюберт Гэррет, — так что к тому моменту, когда Люшес передал оставшиеся письма секретарю и взялся за посылку, все уже собрались. Разрезав веревки, он брезгливо отшвырнул упаковочную бумагу на подоконник и подошел к столу с картонной коробкой в руке. Под крышкой оказалась довольно влажная газета.
Мойра повернулась с чашкой в руке в его сторону, а мисс Брей прекратила наконец рассуждать о том, как было трудно убрать нижние комнаты перед завтраком. Впоследствии мисс Силвер показалось любопытным, что все прервали свои занятия и наблюдали, как Люшес вытаскивает мятую газету и бросает ее на пол. Под ней оказалась масса другой бумаги, такой мокрой, словно она побывала под дождем.
— Что, черт возьми… — начал Люшес, но оборвал фразу, нащупав что-то твердое и начав разворачивать последнюю обертку. Внезапно его лицо изменилось, и он издал возглас удивления.
С большой смуглой руки Люшеса Беллингдона свисало бриллиантовое ожерелье, играя всеми цветами радуги в лучах утреннего солнца, проникавшего через три высоких окна. Люшес, остолбенев, уставился на драгоценность.
В наступившей тишине мисс Силвер быстро и незаметно огляделась. Щеки Аннабел Скотт покраснели, а глаза расширились. Элейн Брей разинула рот, машинально поправляя прядь волос. Дэвид Морей сдвинул брови — его лицо было напряженным. Салли Фостер откинулась на спинку стула — она побледнела и явно перепугалась. На лице Уилфрида Гонта было написано крайнее изумление: только что он улыбался, разговаривая с Салли, и улыбка словно примерзла к его губам. Арнолд Брей уронил салфетку и наклонился, чтобы подобрать ее. Хьюберт Гэррет, как и Салли, сидел, откинувшись назад. Он выглядел совсем больным.
Первым, кто шевельнулся, была Мойра Херн. Как показалось мисс Силвер, в одно мгновение — присутствующие и ахнуть не успели — Мойра вскочила со стула, — светлые волосы взметнулись вверх, руки простерлись вперед:
— Мое ожерелье! О, Люши!
Даже в такой момент слух мисс Силвер резануло столь фамильярное обращение к мистеру Беллингдону. Ей пришлось сделать над собой усилие: это просто неприятная привычка, и ничего больше. Нельзя, чтобы из-за подобного у нее возникло предубеждение против Мойры Херн.
Мистер Беллингдон, подняв брови, холодно переспросил:
— Твое ожерелье, Мойра? Бледное лицо Мойры слегка порозовело.
— Ты отдал его мне, чтобы я могла надеть его на бал!
— Чепуха! — отрезал Люшес. — Я действительно сказал, что ты можешь надеть ожерелье на бал. Но так как ты отказалась от намерения появиться в костюме Марии Антуанетты, оно тебе больше не требуется. Учитывая связанные с ним неприятные ассоциации, я думал, что ты никогда не захочешь его носить.
Длинные белые руки с алыми ногтями медленно опустились.
— Оно мое, — повторила Мойра. — Ты отдал его мне.
Люшес Беллингдон спрятал ожерелье в нагрудный карман.
— Я не делал ничего подобного. Как бы то ни было, полиция захочет его обследовать, а заодно и упаковку — так что ее нужно сохранить. Что касается ожерелья, я постараюсь избавиться от него как можно скорее. А теперь, полагаю, мы можем приступить к завтраку.
Все, словно вдруг ожив, потянулись к боковому столику за чаем, за кофе, за хлопьями и прочей закуской. Только Мойра, встав со своего места, так на него и не вернулась. Она направилась к двери, но на пороге обернулась, словно собираясь что-то сказать, но передумала и вышла, бросив взгляд на стоящего спиной к ней Люшеса Беллингдона и бесшумно закрыв за собой дверь.
Было бы более естественно, если бы Мойра хлопнула дверью — во всяком случае, мисс Силвер предпочла бы это. В глазах девушки светилась такая злоба, что лучше бы она дала ей выход. Дэвид Морей вздохнул и повернулся к Салли, сидящей слева от него.
— Медуза Мстительница!
Салли посмотрела на него, и он увидел, как она бледна.
— Что с тобой?
— Ничего.
Дэвид поднялся.
— Я налью тебе кофе.
Оба толком не осознавали, что они говорят и почему.
Мисс Силвер посмотрела на них, потом перевела взгляд на Арнолда Брея. Тот никак не мог поднять с пола свою салфетку дрожащими руками, смертельно бледный, хотя должен был бы покраснеть от напряжения. Мисс Силвер понимала, что прибытие посылки резко изменило ситуацию.
То, что это событие многих удивило, выглядело вполне естественным. Вопрос в том, удивило ли оно всех.
Наибольшие сомнения в этом отношении вызывала у нее Мойра Херн. В ее реакции несомненно присутствовало и удовольствие, и радостное возбуждение, и алчное вожделение, но вот удивления мисс Силвер что-то не заметила.
Обычное равнодушие вдруг сменилось бурным восторгом, а потом разочарованием и гневом, оставившим весьма тягостное впечатление.
Любопытно, почему Хьюберт Гэррет так скверно выглядит? Словно угадав ее мысли, он встал, подошел к закусочному столику, налил себе чаю с молоком и трясущейся рукой поднес чашку к губам.
Наиболее нормальной казалась реакция мисс Брей.
При виде ожерелья она вскрикнула от изумления, задала кучу вопросов, на которые, по-видимому, никто не мог ответить, и разразилась потоком догадок и предположений, в которые никто, кроме Уилфрида, не пытался вникнуть.
— По-моему, это поразительная история! Конечно, само похищение ожерелья — событие из ряда вон выходящее, но то, что его вернули, кажется просто невероятным! Может быть, вор внезапно раскаялся? Такое иногда бывает, верно? Помню, я давно читала о похожем случае в журнале или книге. Я забыла, что украл тот человек, но когда он услышал, как часы бьют полночь, то неожиданно осознал свою вину и решил вернуть похищенное. Возможно, сейчас произошло то же самое.
Салли глотнула кофе, который принес ей Дэвид. «Вот о чем Мойра говорила вчера в сторожке, — думала она. — Она спрашивала у того мужчины, уверен ли он, что ожерелье прибудет завтра. Ей известно, кто украл его и кто убил Артура Хьюза. Ради бога, Дэвид, держись от нее подальше!» Салли закрыла глаза: ей показалось, будто вся комната заходила ходуном. Она сделала еще один глоток и отодвинула чашку. Рука Дэвида ободряюще похлопала ее по колену. Салли нащупала ее под столом и крепко сжала.
Уилфрид Гонт предположил, что хранить ожерелье было слишком опасно, на что Элейн Брей разразилась целой тирадой о том, что от драгоценностей одно беспокойство и что она не понимает, почему люди так гоняются за бриллиантами, когда можно иметь превосходные стразы. Все были рады, когда завтрак подошел к концу.
Люшес Беллингдон позвонил в полицию, потом велел Хилтону найти миссис Херн и попросить ее прийти к нему в кабинет. Она вошла с прежним равнодушным выражением лица и осведомилась обычным тягучим голосом:
— Зачем я тебе нужна?
Эти слова отозвались эхом в голове Люшеса. Мойра никогда не была ему нужна. Лили навязала ее ему. Слабая, безобидная, но упрямая Лили принесла ему страшный вред, сама того не желая.
Утро было холодным, и в камине горел огонь. Мойра закурила сигарету. На ней были серые брюки и изумрудно-зеленый пуловер. Она стояла, поставив ногу на кромку камина и пуская кольца дыма.
— Подойди и сядь, — сказал Люшес.
— Я лучше постою.
— Как угодно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Вы беспокоитесь за миссис Скотт.
— По-вашему, у меня нет для этого оснований?
— Думаю, что есть.
— Я умолял ее уехать, но она не желает даже слышать об этом. Единственное, что мне не нравится в моем плане — это то, что если я объявлю об изменении завещания, могут подумать… — он не договорил.
— Да, — кивнула мисс Силвер. — Когда я упомянула об интересе миссис Херн к вашему завещанию, вы рассердились и попросили меня говорить откровенно. Только что вы признали, что объявление о предстоящих изменениях в вашем завещании может повлечь за собой еще одно покушение на вашу жизнь и на жизнь миссис Скотт. Это подразумевает причастность к покушению миссис Херн или кого-то, непосредственно заинтересованного в ее наследстве.
— Мисс Силвер…
— Пожалуйста, разрешите мне продолжить. Вы сказали, что у нее много поклонников, но она не принимает всерьез никого из них и никто не может быть настолько уверен в ее чувствах, чтобы так рисковать. Я с вами согласна. Мне кажется, что только законное право на долю миссис Херн может явиться достаточно веским мотивом.
— Законное право? — переспросил Люшес.
— Мистер Беллингдон, вы вполне уверены, что муж миссис Херн мертв?
Они стояли, глядя друг на друга. Мисс Силвер видела, как удивление на лице Беллингдона сменилось гневом и чем-то еще, относительно чего она не была уверена. Ей казалось, что страх чужд его натуре, — значит, это настороженность.
— На этот счет никогда не было ни малейших сомнений, — заговорил Люшес. — Оливер Херн разбился на горной дороге. Он был один, и машина сгорела. Тело нашли сильно обезображенным, но его опознали Мойра и механик. Были обнаружены кольцо с печатью и портсигар Оливера. Не понимаю, как вам пришла в голову такая невероятная идея.
— Вы сами согласились, что гипотетический убийца, которого мы обсуждали, должен быть уверен в своих притязаниях и в миссис Херн — для того чтобы эти притязания стали мотивом покушения на вашу жизнь. Из того, что вы и другие рассказывали мне о мистере Херне, у меня создалось впечатление, что он был бесшабашным молодым человеком, любителем острых ощущений, не слишком разборчивым в средствах. Такой человек вполне подходит на роль того, кто стоял за недавними событиями, а право на супружескую долю наследства миссис Херн при подобном складе характера могло стать необоримым искушением.
— Боюсь, у вас слишком разыгралось воображение! — сердито сказал Беллингдон. — Брак Мойры оказался в точности таким, как я предсказывал. Оливер тратил ее деньги, и они постоянно ссорились. Все ее чувства к нему испарились, и они были на грани развода. Могу заверить вас, что Оливер Херн не вернется из могилы, чтобы причинять нам неприятности.
Глава 29
Посылка прибыла с первой почтой в понедельник утром. Мисс Силвер видела ее, проходя через холл. Она спустилась пораньше, чтобы позвонить, пока никто не слышит. Из нескольких телефонов мисс Силвер выбрала находящийся в кабинете мистера Беллингдона, надеясь, что чуткий слух не подведет ее, если кто-нибудь снимет трубку параллельного аппарата.
Было начало девятого. Инспектор полиции Фрэнк Эбботт уже встал и начал бриться. Услышав голос мисс Силвер, он отбросил всякую официальность.
— Почтенная наставница! А я уж испугался, что звонит шеф, дабы напомнить мне о моих обязанностях и сообщить, что комиссар плюс общество и плюс пресса не удовлетворены тем, как я отрабатываю свое жалованье. Что я могу для вас сделать?
Мисс Силвер объяснила, соблюдая величайшую осторожность, — не упоминая имен и говоря по-французски.
Как и в случае с бессмертной аббатисой Чосера, это был отнюдь не тот французский, на котором разговаривают в Париже, но достаточно понятный, чтобы сообщить Фрэнку, что именно от него требуется.
— Только все это необходимо сделать безотлагательно.
С этими словами мисс Силвер положила трубку.
Возвращаясь из кабинета, она и увидела посылку, которую Хилтон клал на стол — очевидно, ее только что доставили. Она была размером с коробку из-под обуви и выглядела весьма неопрятно — завернута в грязную бумагу и перевязана обрывками веревок.
Люшес унес посылку в столовую и положил на подоконник.
— Какая странная коробка! — заметила Аннабел, войдя следом.
Он молча кивнул и начал вскрывать письма.
Элейн выразила надежду, что это не рассада, а то в питомниках ее упаковывают сырой, и она пачкает все вокруг.
— Я не заказывал никакой рассады, — заметил Люшес.
В комнату вплыла Мойра, искоса бросила взгляд на посылку и стала наливать себе кофе. Остальные вошли один за другим — Дэвид, Уилфрид, Салли, Арнолд Брей и Хьюберт Гэррет, — так что к тому моменту, когда Люшес передал оставшиеся письма секретарю и взялся за посылку, все уже собрались. Разрезав веревки, он брезгливо отшвырнул упаковочную бумагу на подоконник и подошел к столу с картонной коробкой в руке. Под крышкой оказалась довольно влажная газета.
Мойра повернулась с чашкой в руке в его сторону, а мисс Брей прекратила наконец рассуждать о том, как было трудно убрать нижние комнаты перед завтраком. Впоследствии мисс Силвер показалось любопытным, что все прервали свои занятия и наблюдали, как Люшес вытаскивает мятую газету и бросает ее на пол. Под ней оказалась масса другой бумаги, такой мокрой, словно она побывала под дождем.
— Что, черт возьми… — начал Люшес, но оборвал фразу, нащупав что-то твердое и начав разворачивать последнюю обертку. Внезапно его лицо изменилось, и он издал возглас удивления.
С большой смуглой руки Люшеса Беллингдона свисало бриллиантовое ожерелье, играя всеми цветами радуги в лучах утреннего солнца, проникавшего через три высоких окна. Люшес, остолбенев, уставился на драгоценность.
В наступившей тишине мисс Силвер быстро и незаметно огляделась. Щеки Аннабел Скотт покраснели, а глаза расширились. Элейн Брей разинула рот, машинально поправляя прядь волос. Дэвид Морей сдвинул брови — его лицо было напряженным. Салли Фостер откинулась на спинку стула — она побледнела и явно перепугалась. На лице Уилфрида Гонта было написано крайнее изумление: только что он улыбался, разговаривая с Салли, и улыбка словно примерзла к его губам. Арнолд Брей уронил салфетку и наклонился, чтобы подобрать ее. Хьюберт Гэррет, как и Салли, сидел, откинувшись назад. Он выглядел совсем больным.
Первым, кто шевельнулся, была Мойра Херн. Как показалось мисс Силвер, в одно мгновение — присутствующие и ахнуть не успели — Мойра вскочила со стула, — светлые волосы взметнулись вверх, руки простерлись вперед:
— Мое ожерелье! О, Люши!
Даже в такой момент слух мисс Силвер резануло столь фамильярное обращение к мистеру Беллингдону. Ей пришлось сделать над собой усилие: это просто неприятная привычка, и ничего больше. Нельзя, чтобы из-за подобного у нее возникло предубеждение против Мойры Херн.
Мистер Беллингдон, подняв брови, холодно переспросил:
— Твое ожерелье, Мойра? Бледное лицо Мойры слегка порозовело.
— Ты отдал его мне, чтобы я могла надеть его на бал!
— Чепуха! — отрезал Люшес. — Я действительно сказал, что ты можешь надеть ожерелье на бал. Но так как ты отказалась от намерения появиться в костюме Марии Антуанетты, оно тебе больше не требуется. Учитывая связанные с ним неприятные ассоциации, я думал, что ты никогда не захочешь его носить.
Длинные белые руки с алыми ногтями медленно опустились.
— Оно мое, — повторила Мойра. — Ты отдал его мне.
Люшес Беллингдон спрятал ожерелье в нагрудный карман.
— Я не делал ничего подобного. Как бы то ни было, полиция захочет его обследовать, а заодно и упаковку — так что ее нужно сохранить. Что касается ожерелья, я постараюсь избавиться от него как можно скорее. А теперь, полагаю, мы можем приступить к завтраку.
Все, словно вдруг ожив, потянулись к боковому столику за чаем, за кофе, за хлопьями и прочей закуской. Только Мойра, встав со своего места, так на него и не вернулась. Она направилась к двери, но на пороге обернулась, словно собираясь что-то сказать, но передумала и вышла, бросив взгляд на стоящего спиной к ней Люшеса Беллингдона и бесшумно закрыв за собой дверь.
Было бы более естественно, если бы Мойра хлопнула дверью — во всяком случае, мисс Силвер предпочла бы это. В глазах девушки светилась такая злоба, что лучше бы она дала ей выход. Дэвид Морей вздохнул и повернулся к Салли, сидящей слева от него.
— Медуза Мстительница!
Салли посмотрела на него, и он увидел, как она бледна.
— Что с тобой?
— Ничего.
Дэвид поднялся.
— Я налью тебе кофе.
Оба толком не осознавали, что они говорят и почему.
Мисс Силвер посмотрела на них, потом перевела взгляд на Арнолда Брея. Тот никак не мог поднять с пола свою салфетку дрожащими руками, смертельно бледный, хотя должен был бы покраснеть от напряжения. Мисс Силвер понимала, что прибытие посылки резко изменило ситуацию.
То, что это событие многих удивило, выглядело вполне естественным. Вопрос в том, удивило ли оно всех.
Наибольшие сомнения в этом отношении вызывала у нее Мойра Херн. В ее реакции несомненно присутствовало и удовольствие, и радостное возбуждение, и алчное вожделение, но вот удивления мисс Силвер что-то не заметила.
Обычное равнодушие вдруг сменилось бурным восторгом, а потом разочарованием и гневом, оставившим весьма тягостное впечатление.
Любопытно, почему Хьюберт Гэррет так скверно выглядит? Словно угадав ее мысли, он встал, подошел к закусочному столику, налил себе чаю с молоком и трясущейся рукой поднес чашку к губам.
Наиболее нормальной казалась реакция мисс Брей.
При виде ожерелья она вскрикнула от изумления, задала кучу вопросов, на которые, по-видимому, никто не мог ответить, и разразилась потоком догадок и предположений, в которые никто, кроме Уилфрида, не пытался вникнуть.
— По-моему, это поразительная история! Конечно, само похищение ожерелья — событие из ряда вон выходящее, но то, что его вернули, кажется просто невероятным! Может быть, вор внезапно раскаялся? Такое иногда бывает, верно? Помню, я давно читала о похожем случае в журнале или книге. Я забыла, что украл тот человек, но когда он услышал, как часы бьют полночь, то неожиданно осознал свою вину и решил вернуть похищенное. Возможно, сейчас произошло то же самое.
Салли глотнула кофе, который принес ей Дэвид. «Вот о чем Мойра говорила вчера в сторожке, — думала она. — Она спрашивала у того мужчины, уверен ли он, что ожерелье прибудет завтра. Ей известно, кто украл его и кто убил Артура Хьюза. Ради бога, Дэвид, держись от нее подальше!» Салли закрыла глаза: ей показалось, будто вся комната заходила ходуном. Она сделала еще один глоток и отодвинула чашку. Рука Дэвида ободряюще похлопала ее по колену. Салли нащупала ее под столом и крепко сжала.
Уилфрид Гонт предположил, что хранить ожерелье было слишком опасно, на что Элейн Брей разразилась целой тирадой о том, что от драгоценностей одно беспокойство и что она не понимает, почему люди так гоняются за бриллиантами, когда можно иметь превосходные стразы. Все были рады, когда завтрак подошел к концу.
Люшес Беллингдон позвонил в полицию, потом велел Хилтону найти миссис Херн и попросить ее прийти к нему в кабинет. Она вошла с прежним равнодушным выражением лица и осведомилась обычным тягучим голосом:
— Зачем я тебе нужна?
Эти слова отозвались эхом в голове Люшеса. Мойра никогда не была ему нужна. Лили навязала ее ему. Слабая, безобидная, но упрямая Лили принесла ему страшный вред, сама того не желая.
Утро было холодным, и в камине горел огонь. Мойра закурила сигарету. На ней были серые брюки и изумрудно-зеленый пуловер. Она стояла, поставив ногу на кромку камина и пуская кольца дыма.
— Подойди и сядь, — сказал Люшес.
— Я лучше постою.
— Как угодно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31