– Дело не только в сыновней преданности. Мы с моим братом имеем кое-какие доказательства того, что Хелен Фэрли на самом деле была убита другим человеком, и этот человек подстроил убийство так, чтобы обвинение пало на нашего отца.
Изумление на лице Вильями сменилось скепсисом.
– Вы говорите серьезно? – осведомился он, глядя на Квентина. – В высшей степени необычная новость! Вы уже говорили с полицией?
– Нет, – ответил Квентин.
– Но, мой дорогой сэр… Советую как можно скорее обратиться в полицию или хотя бы побеседовать с вашим адвокатом. В полиции, как вы знаете, шутить не любят. Честно говоря, я не могу понять, почему вы обратились ко мне.
– Мы еще не можем обратиться в полицию, мистер Вильями. Наши сведения не совсем полны – вернее, далеко не полны. Но мы надеемся, что, выслушав наш рассказ, вы поможете нам ответить на некоторые вопросы. Вы позволите моему брату рассказать о том, что нам удалось узнать?
Вильями искоса взглянул на Хью.
– Наверное, я должен это сделать, хотя по-прежнему не имею понятия, чем я могу быть вам полезен.
Он с возмущенным видом уселся в кресло. Квентину подумалось, что Вильями предпочитает выступать перед аудиторией, а не находиться в роли слушателя.
Еще по дороге к дому Вильями они с Хью обсудили план действий и сошлись на том, что единственный способ склонить Вильями к сотрудничеству – это произвести на него впечатление количеством фактов. Поэтому Хью принялся осторожно выстраивать цепь доказательств. Он начал с того, что обрисовал версию в общих чертах:
неизвестный человек по неизвестной причине убил Хелен Фэрли и использовал случай с Эдвардом Лэтимером в качестве хитроумного прикрытия. Шаг за шагом он описывал действия преступника. Он рассказал о находках в Мэвлинг-Крик и о выводах, сделанных из этих находок. Убедительно и логично он перечислил все детали, связанные с приливами и расстояниями, – так, что в конце повествования Q.E.D.
следовало из перечисленных фактов с той же очевидностью, что и в доказательстве теоремы Евклида.
– Таким образом, отметины в заливе были оставлены лодкой, приплывшей с яхты, которая стояла на якоре в Рэе, – заключил Хью. – Теперь мы знаем, что там стояла яхта, на которой мог скрыться преступник.
Вильями, внимательно слушавший в первые минуты, нетерпеливо заерзал, когда дело дошло до технических подробностей.
– Действительно, история необычная, – сказал он, когда Хью закончил свою речь. – В своем роде все это очень интересно и познавательно, и я от души надеюсь, что ваши догадки подтвердятся. Но, джентльмены, я не яхтсмен и плохо разбираюсь в подобных вещах. Боюсь, я ничем не смогу вам помочь. Если, судя по вашим словам, вы напали на след яхты, то почему бы вам не найти ее владельца и не расспросить его? Мне кажется, этот ход наиболее логично вытекает из ваших рассуждений.
– Мы нашли владельца, мистер Вильями, – сказал Хью. – Поэтому-то мы и пришли к вам. Яхта называется «Ласточка», а ее владелец, насколько нам известно, – ваш племянник, Гай Вильями.
Несколько секунд Вильями в замешательстве глядел на Хью, затем его лицо начало медленно наливаться краской. Он повернулся к Квентину, сдвинув брови.
– Следует ли понимать вас так, сэр, что вы считаете моего родственника убийцей этой молодой леди?
Профессиональный инстинкт удержал Квентина от прямого ответа, но он сказал со всей твердостью, на которую был способен:
– Я уже говорил вам, мистер Вильями, что имеющиеся у нас улики недостаточны. В наших сведениях есть большие пробелы. Но вы должны понимать, что владелец «Ласточки» имел возможность пройти на лодке вверх по реке, а обстоятельства, изложенные моим братом, указывают на то, что никто другой не имел такой возможности. Я понимаю – для вас это огромное потрясение, но мы были обязаны сказать вам об этом.
– Но, святые небеса… – Вильями замолчал, не в силах подобрать слова. Хью ожидал вспышки гнева, но, судя по всему, Вильями-старшего обуревали более сложные чувства. – Вы… Вы пытались найти моего родственника?
– Да, пытались, но до сих пор безуспешно. В любом случае, сэр, честно говоря, на этой стадии нам хотелось бы избежать… э-э… прямой конфронтации. Поверьте, я не хочу выдвигать никаких обвинений. Нам нужно больше информации.
– Здесь я с вами согласен, – желчно заметил Вильями. Раздражение, похоже, наконец одержало верх над остальными его чувствами. – Это… это чудовищно! Вы приходите сюда с сомнительной и спекулятивной теорией, которую никак не можете подтвердить. Я удивлен вашим поведением, сэр! Видел ли кто-либо моего родственника проделывающим те вещи, о которых вы говорили? Есть ли у вас реальные улики против него, за исключением того, что он попросту оказался поблизости от места преступления?
– Насколько нам известно, никто кроме него не мог подняться «а лодке вверх по реке, – напомнил Хью.
– Абсолютно бездоказательное утверждение! Скажу вам прямо: ваши голословные обвинения возмутительны и – не хочу выбирать выражения – позорны, да, позорны! Я могу понять ваше желание помочь отцу, но выдвигать столь дикие обвинения в адрес посторонних немыслимо! – На щеках Вильями играл багровый румянец, мясистая шея наползла складкой на воротник рубашки. – Вы не можете доказать даже, что мой племянник был знаком с этой женщиной, или я ошибаюсь? Что у него могло быть общего с этой особой?
– Вы, мистер Вильями, – просто ответил Хью.
– Я? – Вильями, казалось, поразился еще сильнее, чем минутой раньше.
– Логически рассуждая, да. Вы приходитесь ему дядей, и вы имеете отношение к инциденту в поезде.
Хью ожидал новой вспышки гнева, но взрыва не последовало. Вильями, нахмурившись, откинулся на спинку кресла и о чем-то глубоко задумался.
– Не кажется ли вам странным, – упорно продолжал Хью, – что вы, лицо, причастное к инциденту с Хелен Фэрли, оказались в то же время дядей человека, который на прошлой неделе тайно бросил якорь в устье Бродуотера и на которого мы вышли совершенно независимо от всех других обстоятельств?
– Почти каждый в свое время оказывается чьим-либо дядей, – раздраженно возразил Вильями. – Это совпадение… всего лишь совпадение, – казалось, повторение одних и тех же слов успокаивает его.
– Мы не можем поверить в совпадения такого рода, – заявил Квентин. – Я лично в течение долгого времени считал, что случай в поезде не имеет отношения к убийству, если не считать того, что убийца воспользовался им как прикрытием, но теперь я уже не уверен в этом. Теперь, мистер Вильями, мне кажется, что все события в этом деле связаны одной нитью, объединяющей вас, вашего племянника, Хелен Фэрли и моего отца. Налицо чей-то заранее обдуманный план.
– Что касается меня, то никакого плана и в помине не было, – сказал Вильями. – Моя собственная роль была целиком и полностью случайной, и я с радостью отказался бы от нее, будь это в моей власти.
– Ваши чувства вполне объяснимы, – сказал Квентин. – Но как быть с девушкой – можем ли мы однозначно оценить ее поведение? Как вы знаете, мой отец утверждал и продолжает утверждать, что именно она напала на него, а вы видели его в тот момент, когда он пытался освободиться от ее объятий.
– Все ясно, – пробурчал Вильями. – Когда вы позвонили мне, я был уверен, что рано или поздно мы затронем эту тему, но должен вам сказать, что у меня нет желания развивать ее. Сожалею, но я никак не могу разделить точку зрения вашего отца. Поверьте, я много думал об этом – эпизод в поезде я пережил очень болезненно. Но мне приходится верить собственным глазам, и я могу лишь снова подчеркнуть: у меня нет никаких оснований считать, что нападавшей стороной была молодая леди.
– Вы увидели то, что ожидали увидеть, и это само по себе предопределило ваши впечатления, – настаивал Хью. – Тот факт, что девушка позвала на помощь, привел вас к выводу, что она является жертвой нападения.
– Я делаю выводы из того, что увидел, а не из того, что ожидал увидеть, – отрезал Вильями. – Я испытал страшную встряску, будучи совершенно не подготовлен к ней. Входя в купе, я думал застать там молодого мерзавца… может быть, даже пьяного. Я никак не предполагал обнаружить девушку в объятиях пожилого джентльмена, который ранее произвел на меня самое благоприятное впечатление.
Хью удивленно взглянул на собеседника.
– Вы хотите сказать, что видели его раньше?
– Видел, разумеется. Я вернулся за газетой, которую забыл в купе: ваш отец сидел на том месте, которое я освободил за несколько минут до этого, – увидев выражение лица Хью, Вильями покачал головой. – Должен сказать, я не понимаю, что могло привлечь такое внимание к этой детали.
– Не находите! – Хью взглянул на Квентина, затем снова повернулся к Вильями. Его голос дрожал от волнения.
– Вы хотите сказать, что поменяли купе?
– Именно так. Там сидел мальчишка, который все время размахивал у меня перед носом каким-то дьявольским инструментом, поэтому я перешел в следующее купе.
– Сидела ли Хелен Фэрли в купе, когда вы выходили оттуда?
– Нет, там был только этот мальчишка со своей глуповатой матерью.
– Ты слышишь, Квент? Скажите, мистер Вильями, вы часто ездите на этом поезде?
– Э-ээ… да, – недоуменно ответил Вильями. – Каждую пятницу.
– Тогда все ясно как день, – в голосе Хью звучали торжествующие нотки. – Девушка напала не на того человека. План действительно существовал, мистер Вильями, – план, направленный против вас и разработанный, по моему убеждению, вашим родственником.
– Абсурд! – выкрикнул Вильями.
– Минутку, сэр. Вы еще не знаете, что на следующий день после инцидента Хелен Фэрли пришла в полицию и заявила, что не собирается выдвигать обвинения против нашего отца, ибо сама отчасти виновна в случившемся. Тогда мы не могли понять, почему она так поступила, но теперь все ясно. Она ошиблась в выборе жертвы, поэтому ей хотелось поскорее замять дело.
Вильями умоляюще взглянул на Квентина.
– Это правда, – подтвердил Квентин.
– Но это невероятно… – прошептал Вильями. – Совершенно невероятно!
Квентин поспешил закрепить достигнутый результат.
– Судите сами, мистер Вильями, – сказал он. – Нам кажется совершенно невероятным то, что случилось с нашим отцом: у него не было врагов, и невозможно поверить, что кто-то решил разрушить его жизнь, выдвинув подобного рода обвинение. Лишь вы можете помочь нам, рассказав о своих отношениях с племянником. Лицо Вильями приобрело сероватый оттенок.
– Какой ужас… Нет, я не могу поверить, что такая чудовищная нелепость… – он уставился на Хью. – Это еще одна из ваших диких теорий! Я с ней не согласен. Не говоря уже обо всем прочем, я не верю, что девушка могла быть столь испорченной… – на его лбу выступили капельки пота.
– О девушке нам известно очень мало, – признал Хью. – Ничего достоверного, но достаточно, чтобы сделать вывод, что она была неразборчива в средствах, когда появлялась возможность хорошо заработать. И при всем нашем уважении к вам, мистер Вильями, должен сказать: то, что мы узнали о вашем племяннике, говорит не в его пользу.
Вильями оставил эту тираду без комментариев.
– Я уже сказал, что не верю вам! – выкрикнул он. – Вы вообразили Бог весть что, чтобы улучшить свое положение. Такой план осуществить невозможно.
– Напротив, – возразил Хью. – Мне кажется, здесь нет ничего сложного. Ваш родственник, разумеется, знаком с вашими привычками и распорядком дня. В тот день он с безопасного расстояния наблюдал за вашим прибытием на вокзал. Он видел, как вы вошли в купе, сели на свое место, – заметьте, это всего лишь мысли вслух, – а затем вышел на платформу и сказал девушке, в каком купе вас следует искать. Он в общих чертах описал ей ваш облик: пожилой лысый человек, который носит очки в роговой оправе. Она прошла в купе, из которого вы к тому времени уже ушли, и увидела нашего отца – лысого пожилого человека в очках, сидевшего на вашем месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31