Поэтому сестра постоянно пилила Терезу по всякому поводу и без. повода.
— Так уж у нас в семье повелось, — сказала она, переворачиваясь на другой бок. — Один гнет спину на работе, другой прохлаждается на пляже.
— Знаешь ли, те времена, когда принцы подъезжали верхом к самым смородиновым кустам, давно прошли.
— Не у всех же есть время плескаться в озере, кому-то надо зарабатывать сестре на наряды.
— Ты-то мне и ломаного гроша не дашь.
— Ты бы вовсе голая шлялась, тогда парни еще больше к тебе липнуть станут.
— Ко мне и к одетой липнут! — отрезала Тереза и пошла в дом. Она слышала еще, как сестра кричала ей вслед, что пора очистить дом от лентяев, выгнать их вон.
Настроение было испорчено. Тереза достала из шкафа пеструю цыганскую юбку, которую она взяла напрокат в театре специально для карнавала. Швы в некоторых местах разошлись, но юбка сидела хорошо, и ей захотелось, чтобы вошла сестра и от зависти опять начала брызгать раскаленной лавой.
Но сестра не появлялась. Тереза отыскала иглу и, сев к окну — поближе к свету, — принялась чинить юбку.
Потом она увидела, что со стороны леса приближается Хуго. Он подошел к калитке дома Римшей, достал ключ и, оглянувшись — не видит ли кто, отпер калитку. Терезу подмывало крикнуть:
— Привет, Хуго!
Для Хуго это было бы как ведро ледяной воды, и вообще — великолепная, хотя и злая шутка, и Тереза обязательно крикнула бы, будь она хоть чуть-чуть приодета. Хотя бы по-пляжному. А так пришлось отойти от окна.
Отперев калитку, Хуго быстро нырнул в сад. Раза два тявкнул пес Римшей и замолчал — узнал Хуго, потому что тот всегда приносил ему угощение.
Нелли слишком далеко заходит, подумала Тереза. — Зачем так глупо рисковать? У него же есть квартира, да и на спасательной станции они могут встретиться…
Хуго и Нелли были знакомы уже довольно близко, когда Тереза впервые увидела их вместе. Они как раз выходили из лиелупского пивного бара. Хуго обнимал Нелли за талию, она смущалась и краснела: ей казалось, она уже стара, чтобы так разгуливать, но не отталкивала Хуго, и его ладонь лежала на ее бедре.
— Чао, Нелли! — смеясь, сказала Тереза.
— Добрый вечер, — растерянно ответила Нелли.
Когда позже Нелли отозвала Терезу в сторону и со слезами умоляла ничего не рассказывать Людвигу, Тереза с трудом сохраняла серьезное выражение. Бедная, старомодная Нелли!
В Хуго было все, что надо, чтобы в него влюбилась такая добродетельная домоседка. Он был строен, с черными, как вороново крыло, волосами и такими же бакенбардами. У него были глаза, которые просили пожалеть его и позаботиться о нем, у него были узкие губы и острый подбородок — свидетельство мужественного характера, а морщинки вокруг глаз говорили об усталости. У него были десятки моднейших галстуков, но только два поношенных костюма и много раз чиненные туфли, зато Хуго курил сигариллы — длинные, тонкие, похожие на карандаш сигары, а из нагрудного кармана всегда выглядывал краешек чистого носового платка. В компанию он входил быстро; он сносно пел и был бы находкой для какого-нибудь самодеятельного ансамбля. Он определенно умел, оставшись наедине с дамой, нашептывать ей милые глупости и при случае быть рыцарем.
— У него есть все качества, необходимые любовнику, — сказала Тереза отцу, когда тот узнал о романе Хуго и Нелли и решил, что в результате один брак будет расторгнут, а другой заключен. — У него есть все качества, чтобы быть любовником, но он к тому же умен и обладает довольно широким кругозором. Поэтому мне кажется, что он просто-напросто ломает комедию.
— Нет, у Хуго серьезные намерения, — возразил отец. Он знал Хуго — тот привозил ему минеральные удобрения и луковицы гладиолусов, уворованные в каком-то садоводстве. — Он просил меня узнать, были ли у Нелли любовники.
— Ни одного — Тереза не лгала. Впрочем, если бы это и было неправдой, отец все равно не дождался бы от нее другого ответа.
Разговор с отцом Тереза передала Нелли. У Нелли глаза засверкали, как у молоденькой девчонки, и к щекам прихлынула кровь. Она рассказала, что перестала есть после семи вечера, чтобы сохранить фигуру. Потом она надела ошейник на пса и повезла его на взморье дрессировать. Дрессировка собаки была официальной версией, хотя единственным инструктором был Хуго, и бедное животное терпеливо сидело, привязанное снаружи к будке спасательной станции. В свободные минуты Хуго обучил пса давать лапу, и дома Нелли изо дня в день демонстрировала это достижение Людвигу.
— Как ты, вернувшись со взморья, можешь сейчас же лезть в постель к Людвигу? — не понимала Тереза.
— Я стараюсь этого не делать, — сникнув, отвечала Нелли.
После прихода Хуго прошло, может быть, полчаса, когда к дому подкатило Людвигово такси. Людвиг открыл большие ворота и завел машину в гараж под домом.
Наверно, в машине Людвига оказалась неисправной какая-то мелочь, а он находился неподалеку и потому заехал исправить — все-таки скорее, чем ждать, пока подойдет из парка аварийный автобус.
Или у него возникли подозрения? Нет, вряд ли. Ведь Хуго был дома у Нелли всего раза два.
В доме у Римшей было по-прежнему тихо. Конечно, Людвиг человек интеллигентный, и Хуго тоже не пентюх — такие не вцепятся друг другу в глотку.
Будет развод или нет? Наверно, будет, потому что Людвиг очень самолюбивый. Он уймет свою любовь к Нелли: теперь она все равно не имеет никакого смысла.
Сам виноват. Распустил жену. Нелли нужен муж с характером дрессировщика, такой, который заставил бы ее плясать под свою дудку. И Хуго заставит, уж он-то не станет носить ей кофе в постель и гладить белье. Правильно говорят: плохую жену муж балует. Все искусство в том, чтобы не быть слишком плохой.
Потом такси уехало — так же внезапно, как приехало. Абсолютно спокойная Нелли вышла и закрыла за ним ворота.
Тереза вздохнула с облегчением — очевидно, все закончилось хорошо. Потом она чуть не расхохоталась, представив, что чувствовала Нелли. Наверно, пока Людвиг возился в гараже, она успела спрятать Хуго. Как в добрых старых романах! Тереза представила, как Хуго стоит в шкафу полуголый, прижимая к груди одежду, которую не успел натянуть, и старается не дышать. Но приходит Людвиг и распахивает дверцы шкафа. Голый Хуго выходит наружу и торжественно произносит:
— Я давно уже хотел серьезно с вами поговорить! Терезе так понравилась эта созданная ее воображением сцена, что она подошла к телефону и позвонила:
— Чао, Нелли!
— Чао…
— Можно, я забегу к тебе поболтать?
— Лучше попозже, я что-то устала.
— Тогда ложись в постель.
— Я и собираюсь…
— Правильно. Это не самое плохое из того, что может делать человек. Ата!
— Привет!
Нелли совсем одурела из-за этого Хуго. Чуть-чуть не засыпалась и тут же опять в постель. Но, наверно, это здорово — так влюбиться!
— Вы видели, как Хуго ушел? — спросил Алвис, так пристально глядя в глаза Терезе, что она даже смутилась.
— Нет.
— А после этого еще кто-нибудь входил в дом Римшей или выходил оттуда?
— Нет, не видела. Я же не все время сидела у окна.
— А сестра?
— Не знаю.
— А вы заметили, что я приезжал сюда вчера вечером?
— Да, но до того никто не входил и не выходил от них.
Людвиг знал об ожидавшемся визите Хуго, убил его, потом ограбил инкассаторов, чтобы бежать при деньгах. Это была первая мысль, пришедшая в голову Алвису, и ему стало стыдно, потому что в ней совсем не было логики: Нелли не молчала бы, если бы Хуго был убит.
— Как фамилия Хуго?
— Не знаю.
— А где он живет?
— Тоже не знаю. Позвоните на спасательную станцию.
— Придется. А сегодня вы не видели Нелли?
— Я звонила, но ее не было дома.
— Пожалуйста, позвоните еще!
— Придется вам выдавать мне зарплату, — она подошла к телефону и набрала номер. В трубке долго раздавался жалобный писк — в доме Римшей никто не подходил к телефону.
— А где может быть Нелли?
Тереза пожала плечами — капризно, нервно.
Алвис пошел в гараж попрощаться с Козиндом. Козинд приготовил в консервной банке густой раствор. Банку он держал в левой руке, в правой шпатель. Уголком шпателя Козинд отрезал кусочек раствора и замазывал дырки в штукатурке гаража. Дырки были глубокие и размером с грецкий орех.
— Не нужно ли пожиже?
Козинд вздрогнул, и у него начала дергаться кожа под левым глазом.
— Я думал, вы давно уже ушли!
— Нам с Терезой понадобился телефон, и мы пошли в дом.
— Вряд ли жидкий будет держать.
— Попробуйте добавить гипса.
Козинд поставил банку и шпатель на багажник ^Запорожца» цвета морской волны, вытер руки тряпкой и вышел из гаража.
— Тереза рассказала что-нибудь интересное?
— Для нас все интересно.
— Жаль, что в юности я не изучал юриспруденцию. В вашей работе нет однообразия, каждый день что-нибудь новое, захватывающее. Да, жаль…
— Некоторые мои коллеги наоборот жалеют, что изучали юриспруденцию… До свидания!
— Всего хорошего.
Козинд проводил Алвиса до калитки и посмотрел, как тот бросил в почтовый ящик Римшей записку. Это было приглашение Нелли явиться для дачи показаний и позвонить, как только появится дома…
Прежде всего нужно допросить Хуго, с Нелли можно подождать.
16
На этом черноморском курорте зима еще не чувствовалась, хотя октябрь подходил к концу, и жители умеренного пояса уже покупали детям коньки и лыжи, а женщины надели высокие теплые сапоги, которые только что вошли в моду.
Здесь были субтропики. Здесь был ботанический сад Зеленого мыса, где цвели гортензии всех оттенков, где бананы раскинули свои громадные листья, где бамбук протыкал асфальт крепкими острыми ростками, а с деревьев падали созревшие орехи и огромные кедровые шишки.
Все зеленело, алело, белело и синело. Синело море. Вода в нем была такой прозрачной и чистой, что камни и рыба различались даже на глубине в несколько метров. Почти у самого горизонта слегка покачивались на волнах огромные белые корабли, а слева от них угадывалась туманная полоска земли — это была Турция.
Доносился шум южного базара. По утоптанной глинистой земле сухо постукивали туфли, сапоги и сандалии, мелькали мальчишечьи ноги. Над землей стелилась мелкая оранжевая пыль, земля была усыпана всяким сором: бумажками, окурками, шкурками мандаринов, кусками картонных упаковок, огрызками яблок, но люди, видно, так привыкли к этому, что не замечали ничего.
На длинных дощатых столах пестрыми горами лежал виноград разных сортов с мускатом на первом плане. Ягоды, казалось, вот-вот лопнут. Над крупными золотистыми грушами вились тучи ос, но ни продавцы, ни покупатели не обращали на них ни малейшего внимания. Продавали самодельные твердые конфеты из виноградного сока и грецких орехов, похожие с виду на охотничьи колбаски. Висели длинные гирлянды стручков красного перца и маленьких темных сушеных цветочков, которые обычно кладут в соус. Рядом с мандаринами самодовольно выпячивали блестящие животы помидоры всех цветов — от малинового до огненно-красного. Из разрезанной дыни с воткнутым в бок ножом мутными слезами капал густой сок. Ерепенился петух со связанными ногами, чувствуя, что где-то поблизости есть куры. В большой клетке прыгали предназначенные на жаркое перепела — здесь не признавали битой дичи.
Хозяйки несли домой купленных поросят, впрочем, поросята несли себя сами, балансируя на передних ногах, потому что обе задние были подняты вверх: хозяйка держала свое приобретение за одну ногу и подталкивала в нужном направлении. Иные женщины в другой руке несли еще хозяйственную сумку или сетку и со всем этим багажом привычно лавировали среди автомобилей, двигавшихся по узеньким приба-зарным улочкам. Поросята порой начинали визгливую перекличку.
Винный базар был тише, здесь раздавались только голоса продавцов, зазывавших под свои навесы, расположенные вокруг довольно просторной площади:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Так уж у нас в семье повелось, — сказала она, переворачиваясь на другой бок. — Один гнет спину на работе, другой прохлаждается на пляже.
— Знаешь ли, те времена, когда принцы подъезжали верхом к самым смородиновым кустам, давно прошли.
— Не у всех же есть время плескаться в озере, кому-то надо зарабатывать сестре на наряды.
— Ты-то мне и ломаного гроша не дашь.
— Ты бы вовсе голая шлялась, тогда парни еще больше к тебе липнуть станут.
— Ко мне и к одетой липнут! — отрезала Тереза и пошла в дом. Она слышала еще, как сестра кричала ей вслед, что пора очистить дом от лентяев, выгнать их вон.
Настроение было испорчено. Тереза достала из шкафа пеструю цыганскую юбку, которую она взяла напрокат в театре специально для карнавала. Швы в некоторых местах разошлись, но юбка сидела хорошо, и ей захотелось, чтобы вошла сестра и от зависти опять начала брызгать раскаленной лавой.
Но сестра не появлялась. Тереза отыскала иглу и, сев к окну — поближе к свету, — принялась чинить юбку.
Потом она увидела, что со стороны леса приближается Хуго. Он подошел к калитке дома Римшей, достал ключ и, оглянувшись — не видит ли кто, отпер калитку. Терезу подмывало крикнуть:
— Привет, Хуго!
Для Хуго это было бы как ведро ледяной воды, и вообще — великолепная, хотя и злая шутка, и Тереза обязательно крикнула бы, будь она хоть чуть-чуть приодета. Хотя бы по-пляжному. А так пришлось отойти от окна.
Отперев калитку, Хуго быстро нырнул в сад. Раза два тявкнул пес Римшей и замолчал — узнал Хуго, потому что тот всегда приносил ему угощение.
Нелли слишком далеко заходит, подумала Тереза. — Зачем так глупо рисковать? У него же есть квартира, да и на спасательной станции они могут встретиться…
Хуго и Нелли были знакомы уже довольно близко, когда Тереза впервые увидела их вместе. Они как раз выходили из лиелупского пивного бара. Хуго обнимал Нелли за талию, она смущалась и краснела: ей казалось, она уже стара, чтобы так разгуливать, но не отталкивала Хуго, и его ладонь лежала на ее бедре.
— Чао, Нелли! — смеясь, сказала Тереза.
— Добрый вечер, — растерянно ответила Нелли.
Когда позже Нелли отозвала Терезу в сторону и со слезами умоляла ничего не рассказывать Людвигу, Тереза с трудом сохраняла серьезное выражение. Бедная, старомодная Нелли!
В Хуго было все, что надо, чтобы в него влюбилась такая добродетельная домоседка. Он был строен, с черными, как вороново крыло, волосами и такими же бакенбардами. У него были глаза, которые просили пожалеть его и позаботиться о нем, у него были узкие губы и острый подбородок — свидетельство мужественного характера, а морщинки вокруг глаз говорили об усталости. У него были десятки моднейших галстуков, но только два поношенных костюма и много раз чиненные туфли, зато Хуго курил сигариллы — длинные, тонкие, похожие на карандаш сигары, а из нагрудного кармана всегда выглядывал краешек чистого носового платка. В компанию он входил быстро; он сносно пел и был бы находкой для какого-нибудь самодеятельного ансамбля. Он определенно умел, оставшись наедине с дамой, нашептывать ей милые глупости и при случае быть рыцарем.
— У него есть все качества, необходимые любовнику, — сказала Тереза отцу, когда тот узнал о романе Хуго и Нелли и решил, что в результате один брак будет расторгнут, а другой заключен. — У него есть все качества, чтобы быть любовником, но он к тому же умен и обладает довольно широким кругозором. Поэтому мне кажется, что он просто-напросто ломает комедию.
— Нет, у Хуго серьезные намерения, — возразил отец. Он знал Хуго — тот привозил ему минеральные удобрения и луковицы гладиолусов, уворованные в каком-то садоводстве. — Он просил меня узнать, были ли у Нелли любовники.
— Ни одного — Тереза не лгала. Впрочем, если бы это и было неправдой, отец все равно не дождался бы от нее другого ответа.
Разговор с отцом Тереза передала Нелли. У Нелли глаза засверкали, как у молоденькой девчонки, и к щекам прихлынула кровь. Она рассказала, что перестала есть после семи вечера, чтобы сохранить фигуру. Потом она надела ошейник на пса и повезла его на взморье дрессировать. Дрессировка собаки была официальной версией, хотя единственным инструктором был Хуго, и бедное животное терпеливо сидело, привязанное снаружи к будке спасательной станции. В свободные минуты Хуго обучил пса давать лапу, и дома Нелли изо дня в день демонстрировала это достижение Людвигу.
— Как ты, вернувшись со взморья, можешь сейчас же лезть в постель к Людвигу? — не понимала Тереза.
— Я стараюсь этого не делать, — сникнув, отвечала Нелли.
После прихода Хуго прошло, может быть, полчаса, когда к дому подкатило Людвигово такси. Людвиг открыл большие ворота и завел машину в гараж под домом.
Наверно, в машине Людвига оказалась неисправной какая-то мелочь, а он находился неподалеку и потому заехал исправить — все-таки скорее, чем ждать, пока подойдет из парка аварийный автобус.
Или у него возникли подозрения? Нет, вряд ли. Ведь Хуго был дома у Нелли всего раза два.
В доме у Римшей было по-прежнему тихо. Конечно, Людвиг человек интеллигентный, и Хуго тоже не пентюх — такие не вцепятся друг другу в глотку.
Будет развод или нет? Наверно, будет, потому что Людвиг очень самолюбивый. Он уймет свою любовь к Нелли: теперь она все равно не имеет никакого смысла.
Сам виноват. Распустил жену. Нелли нужен муж с характером дрессировщика, такой, который заставил бы ее плясать под свою дудку. И Хуго заставит, уж он-то не станет носить ей кофе в постель и гладить белье. Правильно говорят: плохую жену муж балует. Все искусство в том, чтобы не быть слишком плохой.
Потом такси уехало — так же внезапно, как приехало. Абсолютно спокойная Нелли вышла и закрыла за ним ворота.
Тереза вздохнула с облегчением — очевидно, все закончилось хорошо. Потом она чуть не расхохоталась, представив, что чувствовала Нелли. Наверно, пока Людвиг возился в гараже, она успела спрятать Хуго. Как в добрых старых романах! Тереза представила, как Хуго стоит в шкафу полуголый, прижимая к груди одежду, которую не успел натянуть, и старается не дышать. Но приходит Людвиг и распахивает дверцы шкафа. Голый Хуго выходит наружу и торжественно произносит:
— Я давно уже хотел серьезно с вами поговорить! Терезе так понравилась эта созданная ее воображением сцена, что она подошла к телефону и позвонила:
— Чао, Нелли!
— Чао…
— Можно, я забегу к тебе поболтать?
— Лучше попозже, я что-то устала.
— Тогда ложись в постель.
— Я и собираюсь…
— Правильно. Это не самое плохое из того, что может делать человек. Ата!
— Привет!
Нелли совсем одурела из-за этого Хуго. Чуть-чуть не засыпалась и тут же опять в постель. Но, наверно, это здорово — так влюбиться!
— Вы видели, как Хуго ушел? — спросил Алвис, так пристально глядя в глаза Терезе, что она даже смутилась.
— Нет.
— А после этого еще кто-нибудь входил в дом Римшей или выходил оттуда?
— Нет, не видела. Я же не все время сидела у окна.
— А сестра?
— Не знаю.
— А вы заметили, что я приезжал сюда вчера вечером?
— Да, но до того никто не входил и не выходил от них.
Людвиг знал об ожидавшемся визите Хуго, убил его, потом ограбил инкассаторов, чтобы бежать при деньгах. Это была первая мысль, пришедшая в голову Алвису, и ему стало стыдно, потому что в ней совсем не было логики: Нелли не молчала бы, если бы Хуго был убит.
— Как фамилия Хуго?
— Не знаю.
— А где он живет?
— Тоже не знаю. Позвоните на спасательную станцию.
— Придется. А сегодня вы не видели Нелли?
— Я звонила, но ее не было дома.
— Пожалуйста, позвоните еще!
— Придется вам выдавать мне зарплату, — она подошла к телефону и набрала номер. В трубке долго раздавался жалобный писк — в доме Римшей никто не подходил к телефону.
— А где может быть Нелли?
Тереза пожала плечами — капризно, нервно.
Алвис пошел в гараж попрощаться с Козиндом. Козинд приготовил в консервной банке густой раствор. Банку он держал в левой руке, в правой шпатель. Уголком шпателя Козинд отрезал кусочек раствора и замазывал дырки в штукатурке гаража. Дырки были глубокие и размером с грецкий орех.
— Не нужно ли пожиже?
Козинд вздрогнул, и у него начала дергаться кожа под левым глазом.
— Я думал, вы давно уже ушли!
— Нам с Терезой понадобился телефон, и мы пошли в дом.
— Вряд ли жидкий будет держать.
— Попробуйте добавить гипса.
Козинд поставил банку и шпатель на багажник ^Запорожца» цвета морской волны, вытер руки тряпкой и вышел из гаража.
— Тереза рассказала что-нибудь интересное?
— Для нас все интересно.
— Жаль, что в юности я не изучал юриспруденцию. В вашей работе нет однообразия, каждый день что-нибудь новое, захватывающее. Да, жаль…
— Некоторые мои коллеги наоборот жалеют, что изучали юриспруденцию… До свидания!
— Всего хорошего.
Козинд проводил Алвиса до калитки и посмотрел, как тот бросил в почтовый ящик Римшей записку. Это было приглашение Нелли явиться для дачи показаний и позвонить, как только появится дома…
Прежде всего нужно допросить Хуго, с Нелли можно подождать.
16
На этом черноморском курорте зима еще не чувствовалась, хотя октябрь подходил к концу, и жители умеренного пояса уже покупали детям коньки и лыжи, а женщины надели высокие теплые сапоги, которые только что вошли в моду.
Здесь были субтропики. Здесь был ботанический сад Зеленого мыса, где цвели гортензии всех оттенков, где бананы раскинули свои громадные листья, где бамбук протыкал асфальт крепкими острыми ростками, а с деревьев падали созревшие орехи и огромные кедровые шишки.
Все зеленело, алело, белело и синело. Синело море. Вода в нем была такой прозрачной и чистой, что камни и рыба различались даже на глубине в несколько метров. Почти у самого горизонта слегка покачивались на волнах огромные белые корабли, а слева от них угадывалась туманная полоска земли — это была Турция.
Доносился шум южного базара. По утоптанной глинистой земле сухо постукивали туфли, сапоги и сандалии, мелькали мальчишечьи ноги. Над землей стелилась мелкая оранжевая пыль, земля была усыпана всяким сором: бумажками, окурками, шкурками мандаринов, кусками картонных упаковок, огрызками яблок, но люди, видно, так привыкли к этому, что не замечали ничего.
На длинных дощатых столах пестрыми горами лежал виноград разных сортов с мускатом на первом плане. Ягоды, казалось, вот-вот лопнут. Над крупными золотистыми грушами вились тучи ос, но ни продавцы, ни покупатели не обращали на них ни малейшего внимания. Продавали самодельные твердые конфеты из виноградного сока и грецких орехов, похожие с виду на охотничьи колбаски. Висели длинные гирлянды стручков красного перца и маленьких темных сушеных цветочков, которые обычно кладут в соус. Рядом с мандаринами самодовольно выпячивали блестящие животы помидоры всех цветов — от малинового до огненно-красного. Из разрезанной дыни с воткнутым в бок ножом мутными слезами капал густой сок. Ерепенился петух со связанными ногами, чувствуя, что где-то поблизости есть куры. В большой клетке прыгали предназначенные на жаркое перепела — здесь не признавали битой дичи.
Хозяйки несли домой купленных поросят, впрочем, поросята несли себя сами, балансируя на передних ногах, потому что обе задние были подняты вверх: хозяйка держала свое приобретение за одну ногу и подталкивала в нужном направлении. Иные женщины в другой руке несли еще хозяйственную сумку или сетку и со всем этим багажом привычно лавировали среди автомобилей, двигавшихся по узеньким приба-зарным улочкам. Поросята порой начинали визгливую перекличку.
Винный базар был тише, здесь раздавались только голоса продавцов, зазывавших под свои навесы, расположенные вокруг довольно просторной площади:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34