Похороны…
Да, похороны. Второй день подряд.
Вчера хоронили Дениса Огарёва. «Комсомольская газета» пустила слезу размером в две полосы.
Предположила, что смерть Огарёва связана с его последней публикацией: он оказался первым, кто «рассказал людям правду про Акварель».
Наехала на ФСБ, которая «в очередной раз демонстрирует свою полную профнепригодность».
Матадор редко читал газеты. Но когда читал, то и дело хотел свернуть газету в тугой жгут, поймать автора статьи, засунуть газету ему в задний проход и поджечь зажигалкой Zippo.
Впрочем, в данном случае следовало признать, что в словах «Комсомольской газеты» есть чайная, но горькая ложка правды.
Иван прозевал Дениса в гостинице. Кто бы мог подумать, что он перелезет на балкон соседнего номера и удерёт через другой выход?
Самое смешное, что соседний номер занимал тоже человек ФСБ. В тот момент, когда Огарёв пробегал через его комнату, хозяин сидел на толчке.
Кто мог ожидать от Дениса такой прыти? Да ещё наутро, сразу после того, как ему крепко досталось от наркоманов…
— Элементарно, Ватсон, — сказала по этому поводу Арина, — Решил поиграть в крутого.
Да, что-то у парня в башке щёлкнуло детективно-приключенческое. Оторвавшись от хвоста (наверняка воображаемого: Денис не мог заметить, что за ним следят), он пошёл не куда-нибудь, а на Бейкер-стрит, 221-6. В дом-музей Шерлока Холмса.
В кармане Огарёва нашли входной билет. Служительница подтвердила, что парнишка с такими приметами с утра припёрся в музей и долго ползал по маленьким комнаткам, особо внимательно разглядывая любимый шприц Великого Сыщика.
Потом отправился по Бейкер-Стрит в сторону центра. Свернул к восковому музею мадам Тюссо. Вошёл в вестибюль.
Подошёл к телефонному автомату, возле которого вальяжно расположилась за столиком со смешной слухаческой трубкой восковая фигура Александра Белла. Мужика, который типа изобрёл телефон.
В 1877-м году он совершил первый телефонный звонок — из Нью-Йорка в Чикаго.
Сто двадцать с лишним лет спустя Денис Огарёв, подмигнув фигуре Белла, звонил из Лондона в Москву. По дежурному телефону, оставленному Иваном и Джоном.
— Алло! Алло! Это ФСБ?
Александр Белл изобрёл телефон, обучая
речи глухих. Огарёв не был глухим, но, чтобы услышать сухой щелчок, с которым в этот момент кто-то снял винтовку с предохранителя, надо было обладать нечеловеческим слухом.
— Запишите: Огарёв из Лондона. Я вспомнил, где видел раньше полковника Пушкаря. В перестройку, в Парке культуры…
Пуля попала в рот Огарёву. Вместо потока слов изо рта хлынул поток крови. Огарёв рухнул на колени к Александру Беллу.
…Снова зарядил дождь. Матадор с Ариной оказались как раз на границе. Буквально в метре врезалась в землю сплошная водяная стена, а до них только долетали шальные брызги. Над могилой распустился цветочный магазин зонтов. Казалось, что люди, прощающиеся со Славкой, застыли внутри аквариума.
— Смотри, мы рядом с дождём, — сказала Арина, — можно загадывать желания….
— Загадал, — сказал Матадор. — Уже загадал.
— Какое? — спросила Арина.
— Сначала я хотел загадать, чтобы мы поскорее нашли Акварель… И чтобы в этом деле не было больше смертей. Но потом я решил загадать другое…
Арина вдруг схватила Матадора за рукав и потащила к кладбищенской ограде. На место, где они только что стояли, плавно переместилась стена дождя.
— Смотри, видишь зелёный БМВ? Это машина, которая не давала «Волге» депутата выехать из-под самосвала. Ну, депутата-то у тебя раздавили…
— Дура ты, Аринка, — тихо сказал Матадор. — Не могла издалека показать? Теперь он поймёт, что мы на него смотрим. Ну хорошо, делай вид, что мы просто любуемся далями…
Машина отъехала от ограды. Номер её был залеплен грязью. Первая цифра «пять», дальше непонятно.
— Я помнила номер, — сказала Арина. — Там, у Думы… Я постараюсь вспомнить.
Матадор вытащил телефон:
— Майор Малинин из десятого управления… Только что от Гольяновского кладбища отъехал автомобиль БМВ тёмно-зелёного цвета… Аккуратнее — там может быть очень серьёзный человек…
Это, конечно, было только версией. Уже вторую неделю Матадор искал по всем архивам и неофициальным каналам этого «серьёзного человека». Последние девять месяцев о нём ничего не было известно.
Арина лежала в ванной. Тело, перенесённое из-под холодного ливня в горячую воду, распарилось, раскраснелось.
Арина сунула руку меж ног, потеребила смешной жгутик клитора, который от горячей воды, казалось, ещё больше раскраснелся и разбух.
Так хорошо лежать в ванной, расслабившись, думая о нём. О его голосе. О его шраме. О его теле, руках, бёдрах. О его члене… Он в её руках… Набухает… Темнеет… Огромный, входит в неё… Становится частью её, её нутром… И сама она, её тело — часть его члена, его оболочка….
Всё время, когда Матадор не был занят на службе, они проводили вдвоём. Когда Матадора не было дома, Арина наводила уют в его изрядно запущенной квартире.
Снимала с потолка паутину.
Выметала из углов пыль.
Нашла под холодильником пистолет Стечкина, который Матадор потерял полгода назад.
Мыла окна.
Счищала слоёную сажу с плиты и посуды.
Выкинула к мудям диск группы «ДДТ», где поётся, что родина — уродина. Про родину некрасиво говорить, что она уродина.
Заставила Матадора отремонтировать все розетки, вбить все гвозди.
Купила занавески на кухню, где раньше их вообще не было, — с большими алыми маками.
— Ты что это затеяла? — нахмурился Глеб, увидав маки. — Между прочим, из них и делают героин с Акварелью!
— Это из тех, которые растут на земле, — шутливо оправдывалась Арина. — А из тех, что растут на занавесках, героина не делают.
Вчера она увидела его во сне шоколадным. Лежит на кровати в натуральную величину шоколадный Глеб, голый. Шоколадный член размером с хороший вибратор. Арина откусила член и с аппетитом его съела.
Там, во сне, к ней являлся Гаев и требовал тринадцать тысяч баксов.
— Баксов пока нет, — говорила Арина, — но попробуй, какой вкусный, какой шоколадный хер! Пальчики проглотишь!
С кладбища Матадор, забросив Арину домой, поехал ещё по делам. Обещал, что ненадолго.
К его приходу она готовила большой ужин: салаты, рис, свинина на косточках. Каждый тихий вечер вдвоём она старалась превратить в маленький праздник.
Обнаружила, что нет дома штакет. Конечно, траву можно забить и в сигарету и просто в самокрутку, но из папиросной гильзы курить и удобнее, и приятнее. Хотела позвонить Матадору, чтобы купил на обратном пути, но потом решила всё сделать сама.
Тем более, что в киоске в трёх шагах от подъезда продавали «Казбек». В «Казбек» удобнее, чем в «Беломор», набивать траву. Между папиросной бумагой и гильзой в «Казбеке» растопырена звёздочка, которая не даёт анаше проваливаться насквозь.
Арина выглянула в окно: дождя не было, киоск работал. Высушив голову, Арина пошла за «Казбеком».
В Управлении царило оживление. Сегодня вопрос об Акварели поднимался Там. Это генерал Барановский так говорил, поднимая вверх указательный палец:
— Там!
Президент заболел запоем. Премьер укатил в Париж на «большую восьмёрку». В лавке остался Барышев. Поднял на заседании Кабинета вопрос об Акварели. Случай в клубе «Арматура» был представлен как провокация силовиков, не позволивших Лубянке поймать преступника. Генерал Анисимов сидел как обосранный.
Лубянских специалистов тут же пустили в кабинет Значкова. Барышев вспомнил, что обещал депутату: «Если что, обращайтесь».
Теперь над компьютером колдовали компьютерщики: искали способ обойти пароль. Пока ничего не получалось. Любая форсированная попытка пробиться к файлам закончилась бы тем, что компьютер начнёт форматировать винчестер.
— Поеду сам посмотрю, — мрачно сказал Матадор.
— Ты что-то понимаешь в компьютерах? — удивился Шлейфман.
Матадор ничего не ответил, упрямо тряхнул головой. В машину с ним навязался Рундуков, чтобы продемонстрировать содержимое какой-то папки.
— Вот материалы Огарёва в «Комсомольской газете» с упоминанием Парков культуры… За восьмидесятые годы… Как он сказал, в перестройку.
Материалов было не очень много. В Парке на Красной Пресне открылся современный зал игровых автоматов. Вот чему радовались при Горбачёве. В Парке Горького состоялся концерт группы «Парк Горького». Ну, и так далее… Никаких сенсаций.
— Ага… А это что?
— Списки сотрудников, которые работали в каждом парке в тот момент, когда Огарёв про него писал… Дирекция, дворники… Вот интересная деталь. В ночь после убийства Огарёва в парке на Таганке сгорел административный домик. И, соответственно, все документы.
— Пожар? — обрадовался Матадор. -
Так ты думаешь…
— Почему бы и нет?
— …Я же сказал: он сразу начнёт форматировать винчестер. Исчезнет вся информация. Единственный способ — подобрать пароль.
Матадор, конечно, был недоволен докладом компьютерщика Васи. Паролем, по Васиным словам, может быть любое слово.
— Любое?
— Русское, — уточнил Вася. — Опция пароля настроена на русский алфавит.
— А сколько всего слов в русском языке? — спросил Матадор.
Вася посмотрел на него с интересом.
— В английском, я знаю, семьсот тысяч. В русском, кажется, поменьше. Тысяч пятьсот. Остаётся перебрать полмиллиона вариантов… Но имейте в виду: паролем не обязано быть существительное в именительном падеже или глагол в инфинитиве… Может быть любое формообразование: козёл, козла, козлу… Так что, помножьте полмиллиона на шесть.
— Не хочу, — недовольно сказал Матадор.
— Правильно, — согласился Вася, — Тем более, что и этого будет маловато. Паролем может быть просто бессмысленный набор букв. Или сочетание слов…
Вася подошёл к компьютеру.
— Смотрите. Вот игрушки, они легко включаются. Вот думская система — сюда Значков получал информацию из комитетов и фракций… Всё нормально. А вот папка с его файлами, на ней нарисован замочек… Я пытаюсь её открыть…
Машина издала какой-то крякающий звук и попросила: «Введите, пожалуйста, ваш пароль». Снизу замерцало окошечко для ответа.
«Не хочу», — со злости написал Матадор.
Изображение замочка исчезло.
— Ёптыть, — сказал Вася.
— В смысле? — спросил Матадор.
— Вы, господин майор, подобрали пароль.
Матадор проверил сигнализацию своего «мерса» и отправился было в подъезд. Но заметил, что из коммерческого киоска ему машет рукой парнишка-продавец.
Матадор подошёл к киоску, нагнулся к окошечку.
— А ваша девушка уехала, — шёпотом сообщил парнишка.
— Моя девушка?
— Ну да… С которой вы теперь приезжаете. Уехала на зелёном БМВ.
Матадор машинально разогнулся, вжался спиной в киоск, бросил руку в карман и оглядел окрестности. Тихо. Пусто.
— Давно уехала?
— Полчаса назад. Она покупала у нас «Казбек», к ней подошёл человек в тёмных очках и что-то сказал. Она очень испугалась… А потом сама села в БМВ и уехала.
Глава седьмая
Матадор готов вывернуть матку — Тошнотворное шоу «66 минут» — Матадора подцепили сразу за жабры и яйца — Матадор плюёт на честь воина и долг офицера — Пуся видит мёртвыхмладенцев — Пуся ворует Акварель — Бог спросит строго — Матадор медлит с ответным выстрелом — Сафин идёт по следумаски
— Они её убьют, Зайцев. Ты понял, они её убьют!
— Опять двадцать пять… Ты излагаешь очень убедительно, я всё понял. Я наведу справки во всех доступных местах. Глеб, мне надо идти, меня шеф потеряет…
— Слушай, парень, ты ничего не понял. Её могут убить. Её пытают. Её, может, ебут. Мне нужен любой пушер, у которого видели Акварель. Слышишь, любой! И любой человек, который хоть слово говорил об Арине… Я ему выверну матку.
— Пожалуйста, тише, не надо кричать…
Они сидели в матадоровском «мерсе» недалеко от «Золотого Орла». В «Орле» шла премьера нового крутого шоу, которое Зайцев придумал для Гаева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Да, похороны. Второй день подряд.
Вчера хоронили Дениса Огарёва. «Комсомольская газета» пустила слезу размером в две полосы.
Предположила, что смерть Огарёва связана с его последней публикацией: он оказался первым, кто «рассказал людям правду про Акварель».
Наехала на ФСБ, которая «в очередной раз демонстрирует свою полную профнепригодность».
Матадор редко читал газеты. Но когда читал, то и дело хотел свернуть газету в тугой жгут, поймать автора статьи, засунуть газету ему в задний проход и поджечь зажигалкой Zippo.
Впрочем, в данном случае следовало признать, что в словах «Комсомольской газеты» есть чайная, но горькая ложка правды.
Иван прозевал Дениса в гостинице. Кто бы мог подумать, что он перелезет на балкон соседнего номера и удерёт через другой выход?
Самое смешное, что соседний номер занимал тоже человек ФСБ. В тот момент, когда Огарёв пробегал через его комнату, хозяин сидел на толчке.
Кто мог ожидать от Дениса такой прыти? Да ещё наутро, сразу после того, как ему крепко досталось от наркоманов…
— Элементарно, Ватсон, — сказала по этому поводу Арина, — Решил поиграть в крутого.
Да, что-то у парня в башке щёлкнуло детективно-приключенческое. Оторвавшись от хвоста (наверняка воображаемого: Денис не мог заметить, что за ним следят), он пошёл не куда-нибудь, а на Бейкер-стрит, 221-6. В дом-музей Шерлока Холмса.
В кармане Огарёва нашли входной билет. Служительница подтвердила, что парнишка с такими приметами с утра припёрся в музей и долго ползал по маленьким комнаткам, особо внимательно разглядывая любимый шприц Великого Сыщика.
Потом отправился по Бейкер-Стрит в сторону центра. Свернул к восковому музею мадам Тюссо. Вошёл в вестибюль.
Подошёл к телефонному автомату, возле которого вальяжно расположилась за столиком со смешной слухаческой трубкой восковая фигура Александра Белла. Мужика, который типа изобрёл телефон.
В 1877-м году он совершил первый телефонный звонок — из Нью-Йорка в Чикаго.
Сто двадцать с лишним лет спустя Денис Огарёв, подмигнув фигуре Белла, звонил из Лондона в Москву. По дежурному телефону, оставленному Иваном и Джоном.
— Алло! Алло! Это ФСБ?
Александр Белл изобрёл телефон, обучая
речи глухих. Огарёв не был глухим, но, чтобы услышать сухой щелчок, с которым в этот момент кто-то снял винтовку с предохранителя, надо было обладать нечеловеческим слухом.
— Запишите: Огарёв из Лондона. Я вспомнил, где видел раньше полковника Пушкаря. В перестройку, в Парке культуры…
Пуля попала в рот Огарёву. Вместо потока слов изо рта хлынул поток крови. Огарёв рухнул на колени к Александру Беллу.
…Снова зарядил дождь. Матадор с Ариной оказались как раз на границе. Буквально в метре врезалась в землю сплошная водяная стена, а до них только долетали шальные брызги. Над могилой распустился цветочный магазин зонтов. Казалось, что люди, прощающиеся со Славкой, застыли внутри аквариума.
— Смотри, мы рядом с дождём, — сказала Арина, — можно загадывать желания….
— Загадал, — сказал Матадор. — Уже загадал.
— Какое? — спросила Арина.
— Сначала я хотел загадать, чтобы мы поскорее нашли Акварель… И чтобы в этом деле не было больше смертей. Но потом я решил загадать другое…
Арина вдруг схватила Матадора за рукав и потащила к кладбищенской ограде. На место, где они только что стояли, плавно переместилась стена дождя.
— Смотри, видишь зелёный БМВ? Это машина, которая не давала «Волге» депутата выехать из-под самосвала. Ну, депутата-то у тебя раздавили…
— Дура ты, Аринка, — тихо сказал Матадор. — Не могла издалека показать? Теперь он поймёт, что мы на него смотрим. Ну хорошо, делай вид, что мы просто любуемся далями…
Машина отъехала от ограды. Номер её был залеплен грязью. Первая цифра «пять», дальше непонятно.
— Я помнила номер, — сказала Арина. — Там, у Думы… Я постараюсь вспомнить.
Матадор вытащил телефон:
— Майор Малинин из десятого управления… Только что от Гольяновского кладбища отъехал автомобиль БМВ тёмно-зелёного цвета… Аккуратнее — там может быть очень серьёзный человек…
Это, конечно, было только версией. Уже вторую неделю Матадор искал по всем архивам и неофициальным каналам этого «серьёзного человека». Последние девять месяцев о нём ничего не было известно.
Арина лежала в ванной. Тело, перенесённое из-под холодного ливня в горячую воду, распарилось, раскраснелось.
Арина сунула руку меж ног, потеребила смешной жгутик клитора, который от горячей воды, казалось, ещё больше раскраснелся и разбух.
Так хорошо лежать в ванной, расслабившись, думая о нём. О его голосе. О его шраме. О его теле, руках, бёдрах. О его члене… Он в её руках… Набухает… Темнеет… Огромный, входит в неё… Становится частью её, её нутром… И сама она, её тело — часть его члена, его оболочка….
Всё время, когда Матадор не был занят на службе, они проводили вдвоём. Когда Матадора не было дома, Арина наводила уют в его изрядно запущенной квартире.
Снимала с потолка паутину.
Выметала из углов пыль.
Нашла под холодильником пистолет Стечкина, который Матадор потерял полгода назад.
Мыла окна.
Счищала слоёную сажу с плиты и посуды.
Выкинула к мудям диск группы «ДДТ», где поётся, что родина — уродина. Про родину некрасиво говорить, что она уродина.
Заставила Матадора отремонтировать все розетки, вбить все гвозди.
Купила занавески на кухню, где раньше их вообще не было, — с большими алыми маками.
— Ты что это затеяла? — нахмурился Глеб, увидав маки. — Между прочим, из них и делают героин с Акварелью!
— Это из тех, которые растут на земле, — шутливо оправдывалась Арина. — А из тех, что растут на занавесках, героина не делают.
Вчера она увидела его во сне шоколадным. Лежит на кровати в натуральную величину шоколадный Глеб, голый. Шоколадный член размером с хороший вибратор. Арина откусила член и с аппетитом его съела.
Там, во сне, к ней являлся Гаев и требовал тринадцать тысяч баксов.
— Баксов пока нет, — говорила Арина, — но попробуй, какой вкусный, какой шоколадный хер! Пальчики проглотишь!
С кладбища Матадор, забросив Арину домой, поехал ещё по делам. Обещал, что ненадолго.
К его приходу она готовила большой ужин: салаты, рис, свинина на косточках. Каждый тихий вечер вдвоём она старалась превратить в маленький праздник.
Обнаружила, что нет дома штакет. Конечно, траву можно забить и в сигарету и просто в самокрутку, но из папиросной гильзы курить и удобнее, и приятнее. Хотела позвонить Матадору, чтобы купил на обратном пути, но потом решила всё сделать сама.
Тем более, что в киоске в трёх шагах от подъезда продавали «Казбек». В «Казбек» удобнее, чем в «Беломор», набивать траву. Между папиросной бумагой и гильзой в «Казбеке» растопырена звёздочка, которая не даёт анаше проваливаться насквозь.
Арина выглянула в окно: дождя не было, киоск работал. Высушив голову, Арина пошла за «Казбеком».
В Управлении царило оживление. Сегодня вопрос об Акварели поднимался Там. Это генерал Барановский так говорил, поднимая вверх указательный палец:
— Там!
Президент заболел запоем. Премьер укатил в Париж на «большую восьмёрку». В лавке остался Барышев. Поднял на заседании Кабинета вопрос об Акварели. Случай в клубе «Арматура» был представлен как провокация силовиков, не позволивших Лубянке поймать преступника. Генерал Анисимов сидел как обосранный.
Лубянских специалистов тут же пустили в кабинет Значкова. Барышев вспомнил, что обещал депутату: «Если что, обращайтесь».
Теперь над компьютером колдовали компьютерщики: искали способ обойти пароль. Пока ничего не получалось. Любая форсированная попытка пробиться к файлам закончилась бы тем, что компьютер начнёт форматировать винчестер.
— Поеду сам посмотрю, — мрачно сказал Матадор.
— Ты что-то понимаешь в компьютерах? — удивился Шлейфман.
Матадор ничего не ответил, упрямо тряхнул головой. В машину с ним навязался Рундуков, чтобы продемонстрировать содержимое какой-то папки.
— Вот материалы Огарёва в «Комсомольской газете» с упоминанием Парков культуры… За восьмидесятые годы… Как он сказал, в перестройку.
Материалов было не очень много. В Парке на Красной Пресне открылся современный зал игровых автоматов. Вот чему радовались при Горбачёве. В Парке Горького состоялся концерт группы «Парк Горького». Ну, и так далее… Никаких сенсаций.
— Ага… А это что?
— Списки сотрудников, которые работали в каждом парке в тот момент, когда Огарёв про него писал… Дирекция, дворники… Вот интересная деталь. В ночь после убийства Огарёва в парке на Таганке сгорел административный домик. И, соответственно, все документы.
— Пожар? — обрадовался Матадор. -
Так ты думаешь…
— Почему бы и нет?
— …Я же сказал: он сразу начнёт форматировать винчестер. Исчезнет вся информация. Единственный способ — подобрать пароль.
Матадор, конечно, был недоволен докладом компьютерщика Васи. Паролем, по Васиным словам, может быть любое слово.
— Любое?
— Русское, — уточнил Вася. — Опция пароля настроена на русский алфавит.
— А сколько всего слов в русском языке? — спросил Матадор.
Вася посмотрел на него с интересом.
— В английском, я знаю, семьсот тысяч. В русском, кажется, поменьше. Тысяч пятьсот. Остаётся перебрать полмиллиона вариантов… Но имейте в виду: паролем не обязано быть существительное в именительном падеже или глагол в инфинитиве… Может быть любое формообразование: козёл, козла, козлу… Так что, помножьте полмиллиона на шесть.
— Не хочу, — недовольно сказал Матадор.
— Правильно, — согласился Вася, — Тем более, что и этого будет маловато. Паролем может быть просто бессмысленный набор букв. Или сочетание слов…
Вася подошёл к компьютеру.
— Смотрите. Вот игрушки, они легко включаются. Вот думская система — сюда Значков получал информацию из комитетов и фракций… Всё нормально. А вот папка с его файлами, на ней нарисован замочек… Я пытаюсь её открыть…
Машина издала какой-то крякающий звук и попросила: «Введите, пожалуйста, ваш пароль». Снизу замерцало окошечко для ответа.
«Не хочу», — со злости написал Матадор.
Изображение замочка исчезло.
— Ёптыть, — сказал Вася.
— В смысле? — спросил Матадор.
— Вы, господин майор, подобрали пароль.
Матадор проверил сигнализацию своего «мерса» и отправился было в подъезд. Но заметил, что из коммерческого киоска ему машет рукой парнишка-продавец.
Матадор подошёл к киоску, нагнулся к окошечку.
— А ваша девушка уехала, — шёпотом сообщил парнишка.
— Моя девушка?
— Ну да… С которой вы теперь приезжаете. Уехала на зелёном БМВ.
Матадор машинально разогнулся, вжался спиной в киоск, бросил руку в карман и оглядел окрестности. Тихо. Пусто.
— Давно уехала?
— Полчаса назад. Она покупала у нас «Казбек», к ней подошёл человек в тёмных очках и что-то сказал. Она очень испугалась… А потом сама села в БМВ и уехала.
Глава седьмая
Матадор готов вывернуть матку — Тошнотворное шоу «66 минут» — Матадора подцепили сразу за жабры и яйца — Матадор плюёт на честь воина и долг офицера — Пуся видит мёртвыхмладенцев — Пуся ворует Акварель — Бог спросит строго — Матадор медлит с ответным выстрелом — Сафин идёт по следумаски
— Они её убьют, Зайцев. Ты понял, они её убьют!
— Опять двадцать пять… Ты излагаешь очень убедительно, я всё понял. Я наведу справки во всех доступных местах. Глеб, мне надо идти, меня шеф потеряет…
— Слушай, парень, ты ничего не понял. Её могут убить. Её пытают. Её, может, ебут. Мне нужен любой пушер, у которого видели Акварель. Слышишь, любой! И любой человек, который хоть слово говорил об Арине… Я ему выверну матку.
— Пожалуйста, тише, не надо кричать…
Они сидели в матадоровском «мерсе» недалеко от «Золотого Орла». В «Орле» шла премьера нового крутого шоу, которое Зайцев придумал для Гаева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32