В гостиной я задремала: сказывались утомительные дни. Разбудил меня удивленный возглас Эвелины. Я приоткрыла один глаз, решив, что нам предстоит испытать второе пришествие великолепного Альберто. Но на лице Эвелины страха не было и в помине, одно лишь неподдельное изумление. Я открыла второй глаз и вытянула шею – к нам быстро направлялся высокий и смуглый незнакомец. Он весело улыбался.
На мгновение мне показалось, что улыбчивый незнакомец заключит Эвелину в объятия. Но приличия возобладали, и он только радостно сжал руку моей подруги.
– Эвелина! Девочка моя! Ты представить себе не можешь, с каким облегчением, с какой радостью... Как ты могла так меня напугать?
– Боже, что ты здесь делаешь? – выдохнула Эвелина; глаза ее напоминали блюдца.
– Следую за тобой, разумеется, что же еще? Теперь я спокоен! Ты жива и здорова! – Сияя улыбкой, он повернулся ко мне: – А вы, должно быть, мисс Пибоди. Благородная мисс Пибоди! Да-да, я все знаю! Я посетил консула в Риме и все-все про вас выяснил. Дорогая мисс Пибоди! Простите, но я не могу сдержать своего восторга, я вообще восторженный человек!
Схватив мою руку, он сжал ее так же горячо, как до этого сжимал руку Эвелины, сияя при этом как начищенный медный таз.
– Честное слово, сэр... – пробормотала я, слегка растерявшись. – Я несколько ошеломлена...
– Знаю, знаю! – Молодой человек разразился хохотом. – Я то и дело ошеломляю людей! Ничего не могу с собой поделать. Дамы, почему бы нам всем не сесть, а? Давайте же поболтаем.
– Для начала я рекомендовала бы вам представиться, – буркнула я, тайком массируя пальцы.
– Ох, прости, Амелия! – воскликнула Эвелина. – Позволь представить тебе моего кузена, мистера Лукаса Хейеса.
– Я-то позволю, а вот согласится ли он помолчать минутку, чтобы быть представленным, не знаю. – Я внимательно оглядела молодого человека, который продолжал хохотать, ничуть не смущенный моей язвительностью. – Но мне кажется, вас теперь зовут не мистер Хейес. Может, вас следует величать «ваша светлость»?
Лицо Эвелины омрачилось. Новоявленный граф наклонился и похлопал ее по руке.
– Надеюсь, мисс Пибоди, вы будете называть меня Лукасом. У меня такое чувство, будто я знаю вас уже тысячу лет! Кроме того, Эвелине может не понравиться, если мы то и дело будем напоминать о ее утрате. Я вижу, вам уже все известно.
– Да, – прошептала Эвелина. – Я пыталась привыкнуть к этой мысли, но... Прошу тебя, Лукас, расскажи, как это случилось. Я хочу знать все!
– Ты уверена?
– Да!
– Эвелина, я убежден, что наш дед был добрым человеком, несмотря на то... Но я расскажу тебе все по порядку. Только дай собраться с мыслями.
Я рассматривала кузена Эвелины с любопытством, которого не пыталась скрыть. Это был высокий, широкоплечий молодой человек, одетый с изысканностью, граничащей с щегольством. Его начищенные кожаные ботинки блестели как зеркало, жилетка была расшита кокетливыми розовыми бутонами, на широкой груди сверкал огромный бриллиант, а брюки так плотно облегали ноги, что я даже испугалась, как бы они ненароком не лопнули.
Словом, кузен Эвелины мне не понравился. Пусть он вел себя вполне пристойно, хотя и чересчур энергично. Пусть он был добр к Эвелине. Для меня все это не имело значения. Этот человек мне не нравился!
– Полагаю, тебе известно, – трещал тем временем Лукас, – что после твоего... – он на мгновение запнулся, – отъезда наш почтенный предок пришел в такую ярость, что с ним случился удар. Мы не ожидали, что он оправится, но старикан продемонстрировал поразительную живучесть... Ну-ну, Эвелина, милая моя девочка, не надо смотреть на меня с таким упреком. Я любил деда, но ведь он так жестоко и несправедливо поступил с тобой!
Узнав о несчастье, я тотчас поспешил в замок Элсмир и оказался там не единственным гостем. Ты лучше меня знаешь нашу милую семейку и можешь себе представить, в какое столпотворение я попал. Тетушки, дядюшки, кузены всех мастей слетелись, как стервятники на падаль. Они только и делали, что ели, пили и строили жалкие заговоры, как проникнуть в комнату больного, где наш дед лежал, словно в осажденном форте. Я никак не мог решить, кто из родственников хуже. Кузен Уилфред пытался подкупить сиделку; тетушка Марианна целыми днями подслушивала у дверей; юный Питер Форбс по наущению своей мамаши вскарабкался по шпалере из дикого винограда к комнате больного и был скинут на землю лакеем...
Тут к нам подошел официант, и Лукас заказал кофе. Он перехватил мой взгляд и вновь разразился хохотом.
– Дорогая мисс Пибоди, ваше лицо как открытая книга! Я могу читать ваши мысли. Сказать, о чем вы думаете? Вы думаете, что я ничем не лучше своих кузенов, такой же стервятник, как и все остальные. Разумеется, вы совершенно правы! Я уважал нашего деда за его достоинства. Располагай я временем, быть может, и сумел бы какое-нибудь вспомнить... Нет, дорогая мисс Пибоди, откровенность – мой самый большой грех. Совершенно не могу делать вид, что испытываю чувства, которых на самом деле нет! Прикажете лицемерить и изображать, будто я без ума от нашего деда? Милая Эвелина – просто святая, она...
Встретившись со мной взглядом, он осекся.
– Эвелина – святая, – повторил Лукас с жаром. – Только святая могла любить нашего деда! И все же мне было жаль старика. Неприятно умирать, когда никто тебя не любит. Я находился в лучшем положении, чем остальные стервятники, поскольку был стервятником-наследником. Когда дед уже не мог говорить, я выставил всю эту шушеру вон. И поразительное дело, тишина самым благоприятным образом сказалась на старикане. Он вдруг пошел на поправку. Через несколько недель он уже прогуливался по своей комнате, распекал сиделок и швырял тарелками в лакея.
Первым делом он вызвал своего стряпчего и накатал новое завещание. Тебе, дорогая моя Эвелина, он оставил пять фунтов, чтобы ты могла купить траурную вуаль. Своим наследником старикан назначил меня, но вовсе не из любви, а потому, что остальных родственников презирал еще больше. Я ничего не имел против наследства, но его хватило бы с лихвой на двоих. Вот я и решил поговорить о тебе, кузина. Но, увы, все тщетно!
В один прекрасный день я уехал из дома по неотложному делу... Ладно, буду до конца откровенным. Захотелось немного развлечься. В мое отсутствие дед вылез из постели и велел слугам упаковать твои вещи. Сама понимаешь, ничего ценного, только одежду, украшения да всякие безделушки. Мне рассказали, что дед носился по твоим комнатам, собирая вещи и швыряя их в ящики. Его вдруг обуяла демоническая энергия. К тому времени, когда я вернулся, ящики были запакованы, перевязаны и отправлены с местным извозчиком. После этого он рухнул, словно мешок с костями. В доме стоял шум и гам, доктора приезжали и уезжали, устраивали консилиумы, слуги бились в истерике, и к тому же целыми днями валил снег, словно в каком-то нудном романе. Это было ужасно!
– Очень трогательный рассказ, – сухо сказала я. – Эвелина, ты испортишь платье. От слез на атласе остаются пятна.
Эвелина еще раз вздохнула и вытерла глаза. Лукас имел наглость мне подмигнуть.
– Что ж, одна загадка разрешилась, ты согласна, Эвелина? Мотивы нашего посетителя стали полностью ясны. Личность, о которой я веду речь, не слышала о последнем несчастье, зато была осведомлена о предшествующем выздоровлении. И у него появилась надежда.
– Тебе следует быть более тактичной, – вяло сказала Эвелина. – Лукас может не знать, о ком мы говорим. До сих пор его поведение было само благородство, но я не стану оскорблять его, приукрашивая свой ужасный...
– Ты оскорбишь меня, если еще раз вспомнишь об этом... нелепом эпизоде, – перебил ее Лукас. – Все в прошлом, а если нет, я с удовольствием повстречал бы эту вашу личность где-нибудь в тихом месте... Эвелина, позволь мне завершить свой рассказ. Ты слышала самую печальную его часть, теперь я перехожу к более радостным известиям.
– Радостным? – Эвелина грустно улыбнулась.
– Надеюсь, что да. Едва над нашим предком был совершен погребальный обряд, я бросился на твои поиски. И вот я здесь, чтобы получить от тебя согласие разделить с тобой наше наследство, ибо не могу назвать его моим. А также, если пожелаешь, наш титул, наши жизни и наше имя!
И Лукас снова засиял как рождественская елка.
Честно говоря, мне стоило больших усилий поддерживать в себе неприязнь к мистеру Лукасу. Пришлось даже ущипнуть себя за ногу. Предложение было щедрым и благородным и сделано с таким тактом!
Но тут до моего сознания дошел смысл последней фразы Лукаса, и я воскликнула:
– Сэр, вы предлагаете Эвелине руку и сердце?
– Кажется, мои слова нельзя интерпретировать как-то иначе, – хмыкнул Лукас.
Эвелина застыла в оцепенении. Дважды она пыталась заговорить, и дважды с ее губ слетали лишь нечленораздельные звуки. Наконец она прокашлялась и предприняла третью попытку:
– Лукас, это слишком... Я не могу поверить...
– Почему, дорогая моя?! Мы ведь были предназначены друг для друга, Эвелина! Да, знаю, ты меня не любишь. Знаю, что твое сердце уязвлено и напугано. Так позволь мне успокоить твою боль, позволь сделать тебя счастливой...
Мне казалось, ни одна женщина в мире не смогла бы устоять перед этим жгучим взглядом, перед этим страстным шепотом. Но Эвелина устояла. Эта девушка продолжала удивлять меня. И откуда только что берется!
– Лукас, – мягко ответила Эвелина, – благодарю тебя. До конца жизни я буду уважать и почитать тебя как самого благороднейшего человека. Но я не могу выйти за тебя замуж.
– Если ты боишься осуждения... – начал Лукас.
– Я действительно боюсь, но не того, что будут осуждать меня, а что будут осуждать тебя. Нет-нет, вовсе не потому я отказываюсь от твоего щедрого предложения. Я никогда не выйду замуж... В своем сердце я лелею один образ...
Лукас отпустил ее руки. Его красивое лицо вытянулось.
– Это не тот гнусный...
– Нет! – Эвелина покраснела. – Конечно, нет!
– Рад слышать... – Вид у Лукаса стал задумчивый, но уже через секунду его лицо прояснилось. – Дорогая моя девочка, я не сломлен! Я был готов к отказу, но со временем непременно возьму верх над соперником, вот увидишь! А пока позволь обратиться к нашей дорогой мисс Пибоди и попросить ее разрешения поухаживать за тобой...
Я встрепенулась и, не скрывая радости, объявила:
– Сэр, завтра утром мы уезжаем! Отправляемся в путешествие по Нилу.
– Завтра утром! – потрясенно повторил Лукас. – Но...
– Прости, Лукас, я никогда не изменю своего решения.
Лукас во все глаза смотрел на кузину.
– Но почему именно завтра?! Кроме того, половина состояния нашего деда по праву принадлежит тебе. И брак тут ни при чем. Тебе вовсе не обязательно выходить за меня замуж. Возвращайся домой, Эвелина! Если Вдовий домик в Элсмире тебя не устраивает, мы подыщем другое жилище...
Эвелина покачала головой:
– Нет, Лукас, нет! Я не нарушу волю дедушки. Кроме того, я пообещала Амелии, что буду сопровождать ее в путешествии. Одна компаньонка уже ее покинула, но я так не поступлю.
– Но весной... ведь весной ты вернешься в Англию?
– Не обещаю.
– Да, но... Ладно, это и в самом деле неплохая мысль. Говорят, египетская зима благотворно сказывается на душевном здоровье. А я тем временем придумаю, что отвечать на вопросы о тебе.
– Нет, Лукас, честное слово...
– Хорошая ложь всегда бывает очень кстати, дорогая! Что ж, Египет – прекрасное место для зимовки! До весны ты все хорошенько обдумаешь и, быть может, переменишь свое решение. Ну, мисс Пибоди, наш дорогой источник мудрости, что вы на это скажете?
– А мне дозволено что-то сказать? – едко осведомилась я. – Что ж, мой дорогой лорд Элсмир, ваше предложение в высшей степени благородно. Эвелина, если ты не хочешь принять часть наследства, то против ежегодной ренты возражать глупо. Ты можешь с чистым сердцем вернуться в Англию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40