.. ведьма отпугнула не одного молодого джентльмена.
– Речь-то идет об убийстве! – вскипел Эмерсон. – Проклятье! Слишком много дыр в твоей теории, Амелия! Старая... э-э... прошу прощения... ведьма со своей комплекцией вряд ли смогла бы скакать по горам Фив и гробить полных жизни мужчин.
– Однако запросто могла нанять убийц. Не спорю, кое-какие пробелы в моей теории пока есть, но стоит ли обсуждать их сегодня? Нам всем нужен отдых.
– Знакомый ход, – пробурчал Эмерсон. – Ты прибегаешь к нему всякий раз, когда выигрыш за мной.
Это ребячество ответа не заслуживало.
Глава тринадцатая
I
С первыми лучами солнца мы были на ногах и в полной боевой готовности. Я отлично выспалась даже при том, что внесла равноценную с мужчинами лепту в ночное дежурство. Эмерсон прядал ушами, бил копытом и рвался в гробницу, но проиграл сражение с более здравомыслящим членом нашего семейства и согласился до начала работы проверить обстановку в доме. О'Коннелла оставили на посту у гробницы, пообещав сразу прислать замену; пылающая на солнце рыжая шевелюра долго маячила огненным пятном на площадке. Чтобы не дразнить любопытную репортерскую душу, вход в пещеру Эмерсон закрыл решеткой.
Шагая рука об руку с мужем и отбросив мысли о скорбных обязанностях, что ждали нас в Баскервиль-холле, я полной грудью вдыхала свежесть горного воздуха и любовалась началом нового дня. Великий Ра вернулся из странствия по безднам мрака и возвещал о своем приходе, как многие миллионы лет до нас и многие миллионы лет после нас... когда все те, кто встречал этот рассвет, превратятся в прах...
У Эмерсона давно вошло в привычку самым грубым образом врываться в мои философско-поэтические раздумья.
– Ты вчера такую чушь несла, Амелия! Ахинея и полная галиматья!
– Следи за языком. Ругаешься как извозчик.
– Сама довела. Мало того – еще и выложила свои гениальные теории одному из главных подозреваемых!
– Я не подозреваю мистера О'Коннелла. Просто захотелось немного прощупать юного джентльмена.
– Ага. О'Коннелл из списка выбыл! Кто же занял его место? Леди Баскервиль?
Издевку я великодушно пропустила мимо ушей.
– Леди Баскервиль тоже нельзя исключать, Эмерсон. Похоже, ты забыл, что первой жертвой был ее муж.
– Забыл? Я?!! - Далее зазвучали не поддающиеся расшифровке звуки и, наконец, что-то значимое: – А кто упирал на ревность как основной мотив убийства?
– Не основной, но один из возможных. Ясно же, что череда убийств призвана скрыть истинный мотив. Следовательно, прежде всего нам нужно вычислить главного убиенного... если не возражаешь против такого экстравагантного термина.
– Допустим, возражаю, и что изменится? – буркнул Эмерсон. – К тому же термин сильно уступает в экстравагантности самой теории. Ты в своем уме, Амелия, хотел бы я знать? По-твоему, три жертвы – собственно, даже четыре, если считать Хасана, – всего лишь очковтирательство?
Убийца, по-твоему, косит кого ни попадя, чтобы замести следы?
– Почему бы и нет? Узнай мотив – найдешь убийцу. Элементарно... Эмерсон! Под подозрение подпадает любой, кому выгодна смерть жертвы. В данном случае жертв четверо; Хасан, разумеется, в их числе. Отсюда и избыток мотивов.
– Угу. – Эмерсон обратился за советом к ямочке на подбородке. – Угу... Но первым все-таки был лорд Баскервиль...
– Именно. Не затуманили бы газетчики мозги полиции всей этой белибердой о фараоновом проклятии – кого бы в первую очередь заподозрили в убийстве лорда Баскервиля? Наследников, кого же еще! Его супругу, а потом и племянника, когда Артур заявил бы права на титул. Но лично я настаиваю, что сэр Генри не был основной мишенью. Его убили только для того, чтобы сбить нас с толку. Армадейл или Артур – вот в кого метил преступник!
– Боже правый... Если ты вздумаешь ступить на криминальный путь, я за наш конченый мир и гроша ломаного не дам, – с чувством признался Эмерсон. – До чего ж дикая идея, Амелия! Скажу больше – бесподобно дикая, чем и привлекает. Я очарован, но не убежден. Что же касается мотива... уж больно их много, и ты назвала лишь несколько из возможных. Нельзя забывать, что убийства начались после открытия гробницы. Смерть лорда Баскервиля могла быть на руку местной братии во главе с Али Хасаном – раз. Религиозное рвение имама запросто могло толкнуть его на убийство «осквернителя покоя усопших» – два. Вандергельт определенно имеет виды на гробницу, а заодно и на супругу лорда Баскервиля – три. А копнуть личную жизнь его светлости, так еще с полдюжины мотивов найдется.
– Согласна. А убийство Армадейла и нападение на Артура как объяснишь?
– Армадейл знал убийцу и попытался его шантажировать.
– Неубедительно, Эмерсон. Ой неубедительно! С какой стати тогда Армадейлу убегать в горы и скрываться столько времени?
– А может, он и не скрывался. Может, он уже давным-давно мертв.
– Я его видела! Юноша умер несколько дней... максимум неделю назад, но уж никак не месяц с хвостиком.
– Пусть мне это специалист скажет. И хватит строить домыслы. Без фактов все равно ни до чего не додумаемся.
– Ас фактами и додумывать ничего не придется. Будут факты – откроется истина.
– Как сказать, – мрачно заключил Эмерсон.
II
Я очень надеялась, что успею привести себя в порядок прежде, чем в доме разнесется новость о страшной находке. Двадцать четыре часа раскопок, скалолазания, стрельбы и всего прочего не могли не отразиться на моем внешнем виде и состоянии одежды. Увы, едва ступив во двор, я поняла, что от излишеств придется отказаться. Баскервиль-холл встретил нас гробовой тишиной и зловещим безлюдьем. На звук хлопнувшей двери откуда-то появилась Мэри, полетела по коридору, бросилась ко мне:
– Господи, какое счастье! Вы вернулись! – В глазах у девушки стояли слезы.
– Успокойтесь, дорогая. – Я пригладила ее растрепанные локоны. – Что такое? Артур?.. Он...
– Нет-нет! Артуру, слава богу, получше. Но в остальном... Амелия, тут такой ужас творится!
Еще секунда – и слезы полились бы ручьем. Пришлось принимать меры.
– Мы здесь, дорогая, – строго сказала я. – А значит, тревожиться не о чем. Пойдемте-ка в гостиную, за чаем все и расскажете.
Дрожащие губы Мэри сложились в слабое подобие улыбки.
– В том-то и дело, Амелия! Чаю нет. Завтрака нет. Прислуга бастует. Несколько часов назад кто-то из слуг обнаружил тело бедного Алана, рассказал, конечно, всему дому... и когда я пошла за завтраком для сиделки, Ахмед на кухне уже собирал вещи. Пришлось разбудить леди Баскервиль...
– Леди Баскервиль закатила истерику... – продолжила я.
– Она расстроилась, – кивнула наша воспитанная крошка. – Сейчас мистер Вандергельт беседует с Ахмедом, пытается уговорить его остаться. Карл побежал в деревню в надежде найти замену...
– Идиот! – взревел Эмерсон. – Суется не в свое дело, нет чтобы меня спросить! Даром только время потеряет. Амелия, пойди... гм... уговори Ахмеда распаковать вещи. Он подаст пример остальным. Я к рабочим. Раз Карла нет, пошлю Фейзала или еще кого на смену О'Коннеллу.
– Профессор... – робко шепнула мисс Мэри.
– Некогда, дитя мое. Потом.
– Но, профессор... ваши люди тоже бастуют...
Последнее слово застало Эмерсона в броске. Одна нога надолго зависла над полом, опускал он ее медленно, осторожно, словно боялся раздавить стекло. Свинцовые кулаки сжались, лицо исказилось. Мэри съежилась и юркнула за мою спину.
– Спокойно, Эмерсон, – посоветовала я, – а то удар хватит. Чем ты, собственно, возмущен? Этого можно было ожидать, причем давно. Люди держались исключительно благодаря боговдохновенной личности своего уважаемого профессора.
Эмерсон изволил убрать с лица зверское выражение.
– Спокойно? По-твоему, я недостаточно спокоен? Прошу прощения, дамы, я вас на пару минут покину. Хочу спокойно поговорить со своими людьми и спокойно их предупредить, что если они сию же минуту не уймутся, то я спокойно пришибу всех по очереди.
С чем и удалился размеренным, величавым шагом. В нашу спальню. Я было бросилась следом – увещевать, уговаривать, настаивать, в конце концов, – но вовремя сообразила, что Эмерсон просто избрал самый короткий путь через окно. Оставалось надеяться, что произойдет чудо и он не расплющит по дороге к цели мой единственный туалетный набор.
– Не перестаю удивляться полному отсутствию у мужчин логики, – поделилась я с Мэри. – Ну кто рискнет напасть на гробницу средь бела дня? Эмерсону заняться бы более насущными проблемами, а он... Возвращайтесь к Артуру, дорогая, а я позабочусь о завтраке.
– Но как... – распахнула глаза девушка.
– Как – это моя забота.
Мистер Вандергельт застрял на кухне. Ахмед восседал на полу среди пожитков, куда входили и его драгоценные кастрюли. Собрав морщины в маску скорби, араб меланхолично изучал потолок, а американец, размахивая веером зеленых банкнот, похоже, отгонял от его носа мух.
Когда я вышла из кухни, Ахмед колдовал у плиты. Справедливости ради не стану приписывать себе всю честь целиком. Эффектная поза Ахмеда выдавала его быстро растущий интерес к зеленым бумажкам, и жалованье, которое он соизволил принять, удовлетворило бы даже личного повара фараона.
Мистер Вандергельт забросал меня комплиментами, я их тактично отклонила, попросив его осчастливить хорошей новостью леди Баскервиль, а сама нырнула в нашу спальню. При всем желании поплескаться вдоволь я не могла: со слугами проблема решилась, но на очереди стояла масса других. Эмерсон возник в окне, когда я застегивала платье. Спрыгнул с подоконника, пересек комнату и жахнул дверью в ванную.
Все ясно. Миссия потерпела неудачу. К сожалению, у меня не было лишней минутки, чтобы утешить мужа, да он и не принял бы соболезнований. В гостиной слуги уже выставляли дымящиеся миски на буфетную стойку; я приказала одному из них приготовить поднос с завтраком и отнести в комнату больного. Мисс Мэри встретила меня изумленно-радостным возгласом:
– Вы уговорили их остаться?!
– Слуги на месте, – уклончиво ответила я. – Доброе утро, сестра.
Улыбчивая сиделка кивнула. На круглом румяном лице не было и следа ночных бдений, как, кстати, и ни капельки пота – несмотря на длинный и плотный черный наряд. Пока она угощалась честно заработанным завтраком, я осмотрела раненого.
Мисс Мэри не преувеличила, состояние ее подопечного и впрямь внушало надежду. Артур был по-прежнему бледен до синевы и по-прежнему в коме, но зато дышал глубже и ровнее, да и пульс стал заметнее.
– Неплохо... Но без еды он долго не протянет, – размышляла я вслух. – Бульону бы... Прикажу Ахмеду сварить цыпленка. Куриный бульон – вот что возвращает силы!
– А доктор посоветовал коньяк, – робко вставила Мэри.
– Исключено. Мэри, дорогая, идите к себе, вздремните часок. Будете продолжать в таком духе – сами свалитесь. И как я тогда без вас?
Этот довод сразу пресек все возражения девушки. Бросив нежный взгляд на возлюбленного, мисс Мэри тихонько закрыла за собой дверь. А я подсела к даме в черном.
– Нужно поговорить, сестра. Начистоту. Сиделка снова заулыбалась, кивнула, но рта не раскрыла. Немая она, что ли?
– Отвечайте! – не выдержала я. – Если, конечно, можете!
Безмятежный лоб дамы в черном перерезала морщинка:
– Quoi?
– Вон оно что! – простонала я. – Вы говорите только на французском? Хорошенькое дело.
Артур очнется, может быть, даже скажет, кто на него напал, а вы... Ну да ладно, что уж теперь... Будем исходить из возможностей.
Словом, я добилась своего – где на словах, где на пальцах, но ситуацию обрисовала. К концу этой оригинальной пантомимы лицо сиделки утратило идеально круглую форму. Оказывается, она думала, что с юношей произошел несчастный случай, о нападении не слышала ни слова и уж тем более не подозревала о возможности второй попытки.
– Alors, - закончила я, – vous comprenez bien, та soeur , что раненого нельзя ни на минуту оставлять одного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
– Речь-то идет об убийстве! – вскипел Эмерсон. – Проклятье! Слишком много дыр в твоей теории, Амелия! Старая... э-э... прошу прощения... ведьма со своей комплекцией вряд ли смогла бы скакать по горам Фив и гробить полных жизни мужчин.
– Однако запросто могла нанять убийц. Не спорю, кое-какие пробелы в моей теории пока есть, но стоит ли обсуждать их сегодня? Нам всем нужен отдых.
– Знакомый ход, – пробурчал Эмерсон. – Ты прибегаешь к нему всякий раз, когда выигрыш за мной.
Это ребячество ответа не заслуживало.
Глава тринадцатая
I
С первыми лучами солнца мы были на ногах и в полной боевой готовности. Я отлично выспалась даже при том, что внесла равноценную с мужчинами лепту в ночное дежурство. Эмерсон прядал ушами, бил копытом и рвался в гробницу, но проиграл сражение с более здравомыслящим членом нашего семейства и согласился до начала работы проверить обстановку в доме. О'Коннелла оставили на посту у гробницы, пообещав сразу прислать замену; пылающая на солнце рыжая шевелюра долго маячила огненным пятном на площадке. Чтобы не дразнить любопытную репортерскую душу, вход в пещеру Эмерсон закрыл решеткой.
Шагая рука об руку с мужем и отбросив мысли о скорбных обязанностях, что ждали нас в Баскервиль-холле, я полной грудью вдыхала свежесть горного воздуха и любовалась началом нового дня. Великий Ра вернулся из странствия по безднам мрака и возвещал о своем приходе, как многие миллионы лет до нас и многие миллионы лет после нас... когда все те, кто встречал этот рассвет, превратятся в прах...
У Эмерсона давно вошло в привычку самым грубым образом врываться в мои философско-поэтические раздумья.
– Ты вчера такую чушь несла, Амелия! Ахинея и полная галиматья!
– Следи за языком. Ругаешься как извозчик.
– Сама довела. Мало того – еще и выложила свои гениальные теории одному из главных подозреваемых!
– Я не подозреваю мистера О'Коннелла. Просто захотелось немного прощупать юного джентльмена.
– Ага. О'Коннелл из списка выбыл! Кто же занял его место? Леди Баскервиль?
Издевку я великодушно пропустила мимо ушей.
– Леди Баскервиль тоже нельзя исключать, Эмерсон. Похоже, ты забыл, что первой жертвой был ее муж.
– Забыл? Я?!! - Далее зазвучали не поддающиеся расшифровке звуки и, наконец, что-то значимое: – А кто упирал на ревность как основной мотив убийства?
– Не основной, но один из возможных. Ясно же, что череда убийств призвана скрыть истинный мотив. Следовательно, прежде всего нам нужно вычислить главного убиенного... если не возражаешь против такого экстравагантного термина.
– Допустим, возражаю, и что изменится? – буркнул Эмерсон. – К тому же термин сильно уступает в экстравагантности самой теории. Ты в своем уме, Амелия, хотел бы я знать? По-твоему, три жертвы – собственно, даже четыре, если считать Хасана, – всего лишь очковтирательство?
Убийца, по-твоему, косит кого ни попадя, чтобы замести следы?
– Почему бы и нет? Узнай мотив – найдешь убийцу. Элементарно... Эмерсон! Под подозрение подпадает любой, кому выгодна смерть жертвы. В данном случае жертв четверо; Хасан, разумеется, в их числе. Отсюда и избыток мотивов.
– Угу. – Эмерсон обратился за советом к ямочке на подбородке. – Угу... Но первым все-таки был лорд Баскервиль...
– Именно. Не затуманили бы газетчики мозги полиции всей этой белибердой о фараоновом проклятии – кого бы в первую очередь заподозрили в убийстве лорда Баскервиля? Наследников, кого же еще! Его супругу, а потом и племянника, когда Артур заявил бы права на титул. Но лично я настаиваю, что сэр Генри не был основной мишенью. Его убили только для того, чтобы сбить нас с толку. Армадейл или Артур – вот в кого метил преступник!
– Боже правый... Если ты вздумаешь ступить на криминальный путь, я за наш конченый мир и гроша ломаного не дам, – с чувством признался Эмерсон. – До чего ж дикая идея, Амелия! Скажу больше – бесподобно дикая, чем и привлекает. Я очарован, но не убежден. Что же касается мотива... уж больно их много, и ты назвала лишь несколько из возможных. Нельзя забывать, что убийства начались после открытия гробницы. Смерть лорда Баскервиля могла быть на руку местной братии во главе с Али Хасаном – раз. Религиозное рвение имама запросто могло толкнуть его на убийство «осквернителя покоя усопших» – два. Вандергельт определенно имеет виды на гробницу, а заодно и на супругу лорда Баскервиля – три. А копнуть личную жизнь его светлости, так еще с полдюжины мотивов найдется.
– Согласна. А убийство Армадейла и нападение на Артура как объяснишь?
– Армадейл знал убийцу и попытался его шантажировать.
– Неубедительно, Эмерсон. Ой неубедительно! С какой стати тогда Армадейлу убегать в горы и скрываться столько времени?
– А может, он и не скрывался. Может, он уже давным-давно мертв.
– Я его видела! Юноша умер несколько дней... максимум неделю назад, но уж никак не месяц с хвостиком.
– Пусть мне это специалист скажет. И хватит строить домыслы. Без фактов все равно ни до чего не додумаемся.
– Ас фактами и додумывать ничего не придется. Будут факты – откроется истина.
– Как сказать, – мрачно заключил Эмерсон.
II
Я очень надеялась, что успею привести себя в порядок прежде, чем в доме разнесется новость о страшной находке. Двадцать четыре часа раскопок, скалолазания, стрельбы и всего прочего не могли не отразиться на моем внешнем виде и состоянии одежды. Увы, едва ступив во двор, я поняла, что от излишеств придется отказаться. Баскервиль-холл встретил нас гробовой тишиной и зловещим безлюдьем. На звук хлопнувшей двери откуда-то появилась Мэри, полетела по коридору, бросилась ко мне:
– Господи, какое счастье! Вы вернулись! – В глазах у девушки стояли слезы.
– Успокойтесь, дорогая. – Я пригладила ее растрепанные локоны. – Что такое? Артур?.. Он...
– Нет-нет! Артуру, слава богу, получше. Но в остальном... Амелия, тут такой ужас творится!
Еще секунда – и слезы полились бы ручьем. Пришлось принимать меры.
– Мы здесь, дорогая, – строго сказала я. – А значит, тревожиться не о чем. Пойдемте-ка в гостиную, за чаем все и расскажете.
Дрожащие губы Мэри сложились в слабое подобие улыбки.
– В том-то и дело, Амелия! Чаю нет. Завтрака нет. Прислуга бастует. Несколько часов назад кто-то из слуг обнаружил тело бедного Алана, рассказал, конечно, всему дому... и когда я пошла за завтраком для сиделки, Ахмед на кухне уже собирал вещи. Пришлось разбудить леди Баскервиль...
– Леди Баскервиль закатила истерику... – продолжила я.
– Она расстроилась, – кивнула наша воспитанная крошка. – Сейчас мистер Вандергельт беседует с Ахмедом, пытается уговорить его остаться. Карл побежал в деревню в надежде найти замену...
– Идиот! – взревел Эмерсон. – Суется не в свое дело, нет чтобы меня спросить! Даром только время потеряет. Амелия, пойди... гм... уговори Ахмеда распаковать вещи. Он подаст пример остальным. Я к рабочим. Раз Карла нет, пошлю Фейзала или еще кого на смену О'Коннеллу.
– Профессор... – робко шепнула мисс Мэри.
– Некогда, дитя мое. Потом.
– Но, профессор... ваши люди тоже бастуют...
Последнее слово застало Эмерсона в броске. Одна нога надолго зависла над полом, опускал он ее медленно, осторожно, словно боялся раздавить стекло. Свинцовые кулаки сжались, лицо исказилось. Мэри съежилась и юркнула за мою спину.
– Спокойно, Эмерсон, – посоветовала я, – а то удар хватит. Чем ты, собственно, возмущен? Этого можно было ожидать, причем давно. Люди держались исключительно благодаря боговдохновенной личности своего уважаемого профессора.
Эмерсон изволил убрать с лица зверское выражение.
– Спокойно? По-твоему, я недостаточно спокоен? Прошу прощения, дамы, я вас на пару минут покину. Хочу спокойно поговорить со своими людьми и спокойно их предупредить, что если они сию же минуту не уймутся, то я спокойно пришибу всех по очереди.
С чем и удалился размеренным, величавым шагом. В нашу спальню. Я было бросилась следом – увещевать, уговаривать, настаивать, в конце концов, – но вовремя сообразила, что Эмерсон просто избрал самый короткий путь через окно. Оставалось надеяться, что произойдет чудо и он не расплющит по дороге к цели мой единственный туалетный набор.
– Не перестаю удивляться полному отсутствию у мужчин логики, – поделилась я с Мэри. – Ну кто рискнет напасть на гробницу средь бела дня? Эмерсону заняться бы более насущными проблемами, а он... Возвращайтесь к Артуру, дорогая, а я позабочусь о завтраке.
– Но как... – распахнула глаза девушка.
– Как – это моя забота.
Мистер Вандергельт застрял на кухне. Ахмед восседал на полу среди пожитков, куда входили и его драгоценные кастрюли. Собрав морщины в маску скорби, араб меланхолично изучал потолок, а американец, размахивая веером зеленых банкнот, похоже, отгонял от его носа мух.
Когда я вышла из кухни, Ахмед колдовал у плиты. Справедливости ради не стану приписывать себе всю честь целиком. Эффектная поза Ахмеда выдавала его быстро растущий интерес к зеленым бумажкам, и жалованье, которое он соизволил принять, удовлетворило бы даже личного повара фараона.
Мистер Вандергельт забросал меня комплиментами, я их тактично отклонила, попросив его осчастливить хорошей новостью леди Баскервиль, а сама нырнула в нашу спальню. При всем желании поплескаться вдоволь я не могла: со слугами проблема решилась, но на очереди стояла масса других. Эмерсон возник в окне, когда я застегивала платье. Спрыгнул с подоконника, пересек комнату и жахнул дверью в ванную.
Все ясно. Миссия потерпела неудачу. К сожалению, у меня не было лишней минутки, чтобы утешить мужа, да он и не принял бы соболезнований. В гостиной слуги уже выставляли дымящиеся миски на буфетную стойку; я приказала одному из них приготовить поднос с завтраком и отнести в комнату больного. Мисс Мэри встретила меня изумленно-радостным возгласом:
– Вы уговорили их остаться?!
– Слуги на месте, – уклончиво ответила я. – Доброе утро, сестра.
Улыбчивая сиделка кивнула. На круглом румяном лице не было и следа ночных бдений, как, кстати, и ни капельки пота – несмотря на длинный и плотный черный наряд. Пока она угощалась честно заработанным завтраком, я осмотрела раненого.
Мисс Мэри не преувеличила, состояние ее подопечного и впрямь внушало надежду. Артур был по-прежнему бледен до синевы и по-прежнему в коме, но зато дышал глубже и ровнее, да и пульс стал заметнее.
– Неплохо... Но без еды он долго не протянет, – размышляла я вслух. – Бульону бы... Прикажу Ахмеду сварить цыпленка. Куриный бульон – вот что возвращает силы!
– А доктор посоветовал коньяк, – робко вставила Мэри.
– Исключено. Мэри, дорогая, идите к себе, вздремните часок. Будете продолжать в таком духе – сами свалитесь. И как я тогда без вас?
Этот довод сразу пресек все возражения девушки. Бросив нежный взгляд на возлюбленного, мисс Мэри тихонько закрыла за собой дверь. А я подсела к даме в черном.
– Нужно поговорить, сестра. Начистоту. Сиделка снова заулыбалась, кивнула, но рта не раскрыла. Немая она, что ли?
– Отвечайте! – не выдержала я. – Если, конечно, можете!
Безмятежный лоб дамы в черном перерезала морщинка:
– Quoi?
– Вон оно что! – простонала я. – Вы говорите только на французском? Хорошенькое дело.
Артур очнется, может быть, даже скажет, кто на него напал, а вы... Ну да ладно, что уж теперь... Будем исходить из возможностей.
Словом, я добилась своего – где на словах, где на пальцах, но ситуацию обрисовала. К концу этой оригинальной пантомимы лицо сиделки утратило идеально круглую форму. Оказывается, она думала, что с юношей произошел несчастный случай, о нападении не слышала ни слова и уж тем более не подозревала о возможности второй попытки.
– Alors, - закончила я, – vous comprenez bien, та soeur , что раненого нельзя ни на минуту оставлять одного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44