Ох уж эти «порочные» «Подсолнухи», стоящие сейчас десятки миллионов долларов. Лежат себе где-то тихонечко. Думаю, они где-то в Японии. Если бы выяснилось, что они действительно существуют, уверена, эта новость дошла бы и до меня. Все права на эти цветы принадлежат Эйко Хатаме, в чьих жилах течет кровь японского студента-художника, некогда снимавшего комнату по соседству с моим дедом. Он честно обменял картину на бутылку вина. Теперь я слегла, как когда-то мой дед, и единственное, о чем жалею, так это о том, что не поведала Эйко арльскую историю. Подумать только, какая удивительная случайность! Она поделилась со мною своей сокровенной мечтой о том, что, возможно, где-то существуют еще одни «Подсолнухи». Мне грех роптать на судьбу. Я была счастлива. Я завидую сочетанию ума и отваги в этой девушке. Думаю, что Господь, направивший ее ко мне, укажет ей иной, отличный от моего и более счастливый путь к «Подсолнухам».
Прикурив «Хайлайт», я повернулся к Хараде:
– Ну и?…
– Ну и?!. Вы, кажется, не слишком удивлены?
– Можно ли доверять этому завещанию?
– Можно. Все рассказанное мною, от начала до самого конца, реальные факты. Вы же знаете, сколько усилий мы затратили. Неужто в ваших глазах эта история не стоит таких стараний?
– Трудно сказать. Я не могу вам доверять.
– У вас нет другого выхода, кроме как довериться нам.
– Ван Гог довольно подробно описывает свои отношения с женщинами в письмах к брату. Однако об этой истории не сказано ни в одном из его писем. Допустим, рассказ Ришле правдив, но ведь ее дед мог все выдумать.
– Что касается отношений Ван Гога с женщинами, – холодно произнес Харада, – он действительно довольно откровенно описывает их в письмах к Тео. Однако далеко не все, как вам наверняка известно. К тому же после инцидента с отрезанным ухом письма стали приходить с перерывами. Ну а что до Гастона, то он был простым бродячим артистом, абсолютно несведущим в искусстве. Не думаю, что он смог бы сочинить такую историю.
– Ты сказал, что хочешь со мной посоветоваться. Это как-то связано с твоим рассказом?
– Конечно, – ответил он с силой, – с вашей помощью мы отыщем восьмые «Подсолнухи» Ван Гога. Вот так.
– Зачем?
– Зачем?! Произведение, о котором Гастон Рибо поведал внучке, является ценнейшим культурным достоянием нашей эпохи. Если оно будет найдено, это, несомненно, станет величайшей сенсацией в живописи нашего века. Добавлю также, что картина имеет и огромную материальную ценность. Все, конечно, зависит от того, в каком картина состоянии, но, учитывая ажиотаж, который поднимется вокруг нее, можно говорить как минимум о шести или семи миллиардах иен. А возможно, и о сумме свыше десяти миллиардов.
– Можно высказать мнение?
– Какое?
– Похоже, последний довод интересует вас больше всего.
– Нисина был художником. Он понимает ценность художественного произведения и в полной мере осознает ту степень уважения, которой оно достойно.
– Понимание и уважение к художественному произведению могут идти вразрез с какой-либо другой целью. Ты ведь сам сказал, что он давно ушел из искусства в коммерцию.
Какое-то время Харада молча глядел на меня, затем улыбнулся:
– Если быть до конца откровенным, нас действительно интересует то, о чем вы говорите.
– Только прав у вас на это никаких нет.
– Тем не менее, если бы не мой рассказ, вы не узнали бы о завещании Ришле. Даже ваша жена, будучи вписанной в него, не узнала бы ничего об этом факте.
– Что вы ему пообещали?
– Пообещали?!
– Сомневаюсь, что поверенный показал вам завещание, ничего не требуя взамен.
Он снова внимательно посмотрел на меня и покачал головой. Казалось, он в чем-то пытается убедить самого себя.
– Хорошо. Пожалуй, я расскажу вам. Мы стали его представителями в Японии. Прибыль мы поделим с ним в определенной пропорции.
– Прибыль? Откуда взяться прибыли? Я же сказал: у вас нет никаких прав.
– Господин Акияма, вероятно, вы чего-то не понимаете. Вы не находите, что ваши суждения несколько однобоки, учитывая тот факт, что я предоставил вам ценную информацию?
– Не нахожу.
– Отчего же?
– Я чувствую себя участником азартной игры.
– Что это значит?
– Ты показал еще одну карту. Уж не знаю, по ошибке или специально.
– Простите, но я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.
– Допустим, ты говоришь правду. Значит, до того, как эта история стала известна мне, у вас было время для поиска. В вашем распоряжении были любые средства. Представляю, как вы рыли носом землю. Вы могли заниматься поиском с конца прошлого года, когда, по твоим словам, увидели это завещание, до марта этого года, когда произошла наша встреча с Иноуэ. Учитывая колоссальную прибыль, которую может принести находка, в ваших интересах было сохранить поиски в секрете. Я так и вижу, как вы с гордостью объявляете общественности: «Найдено ранее неизвестное произведение Ван Гога! Правообладатель неведом», сочиняете какую-нибудь правдоподобную легенду. Между тем этот вариант не удался, и вам пришлось рассказать историю мне. Обратившись ко мне за помощью, вы расписались в собственной слабости. Я прав?
Склонив голову, он смерил меня взглядом и усмехнулся:
– Я уже говорил, что вы крайне интересная личность. События развивались именно так, как вы сказали. Мы не нашли «Подсолнухи». В том числе и в Киото.
– Позволю заметить, что рассказывать мне об этой истории было совершенно бессмысленно.
– Но ваши воспоминания…
– Какие воспоминания?
– Например, о разговорах, что велись между вами и вашей женой. Особенно о тех, что имеют отношение к нашей истории. Нужен толчок.
Я не ответил. Сигарета потухла. Я достал еще одну и закурил. Только сейчас я заметил, что держу в руках зажигалку из казино. Тоскливый рай.
Харада промолвил:
– Содействие окажется для вас крайне выгодным. Если мы найдем картину, вы получите миллиарды. Кстати, унаследуй вы ее, вам пришлось бы выплатить гигантский налог на наследство. Как вы решите эту проблему? Расплатитесь с государством натурой? Мы же готовы помочь вам выплатить нужную сумму.
Я выдохнул табачный дым прямо ему в лицо. Харада поморщился. Наверняка недавно бросил курить.
– Значит, вы не только воры, но и мошенники?
– О чем вы?
– Думаешь, раз я в этом деле дилетант, так мне и лапшу вешать можно? В чем, в чем, а в вопросах наследства у меня большой опыт. В свое время внимательно слушал адвоката. По прошествии трех лет, если только факт получения наследства не был специально скрыт, нужды платить налог уже нет, срок давности истекает.
Усмехнувшись, он просто кивнул:
– Прошу простить мне этот глупый довод. Тогда я спрошу вас: вы собираетесь вести поиски в одиночку?
– Если это все, что вас волнует, можете быть спокойны. Я не собираюсь ничего искать. Меня не интересует Ван Гог.
– Что это значит?
– Что слышал. Он меня не интересует. Только и всего. Твой рассказ я сотру из памяти. Так мне будет спокойнее.
Некоторое время Харада глядел на меня со странным выражением на лице, словно человек, признавшийся в любви и ожидающий реакции. Затем со вздохом покачал головой:
– Похоже, вы говорите искренне. Во всяком случае, у меня именно такое ощущение. Пожалуй, мы допустили просчет.
– Что за просчет?
– Неправильно смоделировали ситуацию. Мы не ожидали от вас такого поведения в экстремальных условиях. Позвольте и мне высказать свое мнение.
– Ну что там у тебя?
– В вас еще больше мальчишества, чем я предполагал.
Я взглянул на него. Губы изогнуты в той же изящной улыбке. Я взялся за его галстук – белые горошины, рассыпанные по зеленому полю.
– Хороший галстук.
– Ну что вы, ничего особенного.
Я с силой вдавил тлеющую сигарету прямо в зеленый фон. В воздухе запахло паленой тканью. Несколько секунд я удерживал сигарету в таком положении, а когда оторвал ее, к тонущим в зеленом поле горошинам добавился новый акцент.
Его улыбка не погасла.
– Почему вы это сделали?
– Надоел ты мне со своими мнениями.
В этот момент в кармане у Харады запел телефон.
– Если собираешься трепаться по мобильному, иди в тамбур. Слышал объявление?
– Так я и сделаю.
Он встал и исчез в проходе.
Состав постепенно снижал скорость. Мы подъезжали к Нагое. Харада вернулся и, не садясь в кресло, сообщил:
– Господин Акияма, похоже, кое-что произошло.
– Что еще?
– В это время как раз заканчивают разносить утреннюю почту. Мне позвонил молодой человек по имени Сато и сообщил, что в ваш дом проникли посторонние.
– Посторонние?
– Несколько мужчин. Кажется, они обыскивают дом. Но словам Сато, рыщут так, что слышно у него в квартире.
– Хм-м-м… – протянул я, – это не ваши люди, верно?
Он кивнул:
– Не наши. Это те самые идиоты.
– Кто знает о завещании?
– Сейчас только Нисина, я, вы и еще один человек. Вероятно, обыск в вашем доме начат по его указке.
– Кто он?
– Вы отказали нам в содействии. Обязан ли я делиться с вами дальнейшей информацией?
– Наверное, нет.
– А вы простой.
– Это все потому, что теперь мне стало легче.
Глядя на меня, он долго качал головой:
– Не знал, что вы атеист. Да вы просто уникум.
– Атеист?!
– Да. Что в наше время является божеством? Вам это должно быть хорошо известно.
– Нет, не известно.
– Деньги – вот единственный бог, не имеющий конкурентов. Только вы в него, похоже, не верите.
– Прости меня за это.
За окном показалась станция Нагоя. Глядя на перрон, Харада неожиданно улыбнулся:
– Пожалуй, я должен был рассказать вам об этом человеке. Времени у нас мало, поэтому скажу только, что он ожидает вас в Киото. Я говорю вам это в знак извинения за доставленные неудобства. Кажется, у нас возникли непредвиденные обстоятельства.
Я проследил за его взглядом. Трое мужчин стояли на платформе, явно собираясь сесть в наш поезд. Их внешний вид не оставлял сомнений в роде их деятельности.
Харада вздохнул:
– Это я виноват. Надо было пожестче обойтись с тем парнем на Токийском вокзале.
Я взглянул на наручные часы. Семь сорок.
– Видимо, он пришел в себя и позвонил в Киото. Могли они успеть?
Он кивнул:
– Запросто. Думаю, они выехали из Киото в шесть сорок семь на поезде, идущем с юга. На этом я с вами прощаюсь. Займусь парнями на перроне.
Я вопросительно взглянул на него, и он ответил:
– Поезжайте в Киото. Им нужен только я – лишняя фигура в этой истории. Я сам разберусь.
– Неужели пойдешь против них? Ты уверен?
– У меня есть некоторый опыт в этой области.
С этими словами он двинулся назад по проходу и, на некоторое время исчезнув из виду, снова появился уже на перроне. Теперь я мог видеть его спину. Мужчин почти не было видно. Харада прошел вглубь платформы и, видимо, обратился к ним. Мужчины не стали садиться в поезд. Все трое, расправив квадратные плечи, медленно двинулись на него. В этот момент состав дернулся, и платформа осталась позади. Я снова закурил. А этот Харада не просто ходячее расписание поездов. Пожалуй, его даже можно назвать джентльменом.
14
Выйдя из здания вокзала со стороны Хатидзё, я взял такси.
– К храму Симогамо, – бросил я водителю и уставился в окно.
Низкие кварталы заливал утренний свет.
Давно я не бывал в Киото. Поженившись, мы с Эйко часто сюда наведывались – она была родом из этого старинного города. Каждый раз, когда нам удавалось выбраться в отпуск, мы отправлялись сюда. Сначала это было желание Эйко, но вскоре я и сам привык к этим поездкам, мне даже понравилось. Как правило, мы приезжали в Киото два раза в год. В последний раз это было… точно, в сентябре, восемь лет назад. Как раз во время подготовки к выставке фовизма, перед самой поездкой Эйко к Ришле. На мгновение мне показалось, будто я попал в воздушную яму.
Все три дня, пока мы гостили здесь, стояла жуткая жара, хотя на календаре давно была осень. В один из вечеров, мы, как обычно, избегая туристических маршрутов, прогуливались узкими окольными улочками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49