Он взглянул на меня несколько растерянно.
— Надо же мне было что-нибудь делать, — ответил он. — Я и раньше встречался с Перейрой, когда примерно год тому назад привозил сюда Эймса. А Фернандесом я стал называть себя потому, что это имя звучит более красиво, чём Термигло.
Он довольно вызывающе посмотрел на меня.
— Вас еще что-нибудь интересует? — спросил он.
— Нет, — ответил я ему. — А в тот вечер, перед смертью Эймса, ты был выходной? Да?
— Совершенно верно, — подтвердил он. — У меня был выходной день. Ну и что из этого?
— Да так, ничего, — сказал я. — Просто я решил поинтересоваться, где ты был в это время. Вероятно, ты где-нибудь провел тот вечер, и, может быть, кто-нибудь тебя видел? Где?
Он засмеялся.
— Конечно, — сказал он. — Если вам это обязательно нужно знать, я могу сказать. С горничной Мэри ходил в кино. Я не знал, что вы потребуете от меня алиби.
— Речь здесь не идет об алиби, Фернандес, — успокоил я его. — Просто мне интересно знать, кто и где был в тот вечер.
Он бросил на Перейру быстрый взгляд. Я подошел к маленькому столику и налил себе еще бокал виски. И только я успел пригубить его, как раздался телефонный звонок. Фернандес взял трубку и кивнул мне.
— Это вас, — сказал он. — Меттс, начальник полиции Палм Спрингса, просит позвать вас.
— Эй, слушай, Лемми! — прогремел в трубку Меттс. — Здесь грозят свадьбой, и я не знаю, как мне поступить. Полагаю, что о'кей!
— О чем ты говоришь, Меттс? — удивился я. — Кто на ком собирается жениться и почему? Какое это имеет отношение ко мне? Я думал, что у тебя там совершилось преступление или еще что-нибудь. Кто там у тебя рехнулся и решил окрутиться?
— Генриетта с Мэлони. Когда их привезли сюда, Мэлони заявил, что ты арестовал Генриетту по обвинению в убийстве Грэнворта Эймса и за распространение фальшивых облигаций и что ты подлец. Он сказал мне также, что Генриетта в ужасном положении. У нее совсем нет денег, а тут еще ты оклеветал ее, обвинив в таких тяжких преступлениях, и он решил, что самое лучшее, что он может сделать, так это жениться на ней. Он утверждает, что уже говорил с ней по этому поводу и что он должен обязательно это сделать, чтобы хоть кто-нибудь мог о ней позаботиться, нанять адвоката и вообще поддержать ее. Генриетта настолько потрясена всем случившимся, что готова согласиться на все. Ну что я мог ему сказать? Оба они жители здешних мест и имеют право пожениться. Поэтому я позвонил в мэрию, и их сотрудник явится сюда примерно через полчаса, чтобы соединить их брачными узами. Но потом мне пришло в голову, что об этом надо поставить в известность тебя. Вот поэтому я и решил позвонить тебе, чтобы ты был в курсе дела.
— Спасибо тебе, Меттс, — сказал я. — Я сейчас же еду к тебе и думаю, что немедленно же отменю эту свадьбу. Слушай, какого же черта затеял там Мэлони эту аферу? Он что, хочет превратить твое полицейское управление во дворец бракосочетаний?
Но ты ничего им не говори до тех пор, пока я не приеду. Просто задержи эту свадебную церемонию и все. Ну, смотри, чтобы никакой свадьбы ни в коем случае не состоялось. Ты понял меня?
Он сказал, что понял, и повесил трубку.
— Фернандес, — сказал я. — Я вот все думал, почему это ты сначала так стремился жениться на Генриетте, потом вдруг совершенно неожиданно дал задний ход? Наверно, это произошло потому, что ты решил, что она замешана в деле с фальшивомонетчиками?
— Именно поэтому, — с некоторой поспешностью подтвердил Фернандес. — А когда вы приехали сюда, я понял, что она имеет непосредственное отношение и к смерти Эймса. Вот я и раздумал жениться на ней.
— Понятно, понятно, — сказал я. — Что ж, мне, пожалуй, пора ехать. Но вот что я еще должен сказать вам, ребята. Вероятно, я попрошу вас обоих совершить со мной прогулку в Нью-Йорк. Я хочу выставить вас свидетелями по делу Генриетты. Во всяком случае, окружной прокурор захочет выслушать вас.
Перейра начал было что-то лепетать насчет того, что он не может оставить без присмотра свое заведение, но Фернандес остановил его возражения.
— Если, по вашему мнению, мы должны ехать, мы, конечно, поедем, — сказал он. — Откровенно говоря, неплохо за казенный счет провести несколько дней в Нью-Йорке.
— • О'кей! — поставил я точку. — Значит, будьте готовы завтра выехать со мной в Нью-Йорк. Если у вас есть какие-нибудь дела, займитесь ими сейчас же, потому что поедем мы рано утром. Ну, пока, ребята, завтра увидимся.
Я сел в машину и примерно полмили ехал на полной скорости. Потом поехал помедленнее, потому что высматривал полицейского, который согласно уговору с Меттсом должен был прибыть сюда в мое распоряжение. Минуты через две я увидел его. Он сидел за деревом недалеко от дороги.
— Поезжай как можно скорее на гасиенду Алтмира, но так, чтобы тебя никто не видел, — приказал я ему. — Внимательно наблюдай за гасиендой. Там сейчас только Перейра и Фернандес. Если они куда-нибудь поедут, следуй за ними, но я думаю, что они никуда не двинутся. Я вернусь примерно через час.
Я поехал дальше. Я мчался так, как будто мне в штаны насыпали горячего свинца. Спешил я потому, что мне необходимо было во что бы то ни стало приостановить эту свадебную комедию.
Но, как следует обдумав всю ситуацию, я решил, что в конце концов какое мне дело до того, что Генриетта выходит замуж за Мэлони? Мне-то ведь это совершенно безразлично. Правда, потом у этой дамы могут возникнуть кое-какие удобства в связи с этой свадьбой, но… Какое мне дело?
Моя старушка мама часто говорила, что есть только одна вещь хуже одной женщины — это две женщины. Я считаю, что царь Соломон был просто чокнутый. Подумать только, возиться с четырьмя сотнями баб и при этом стараться угодить всей этой команде. Конечно, в древности мужчины были совсем другие. Настоящие мужчины! И если вы читали какую-нибудь историческую литературу, вы должны были заметить, что от столетия к столетию темперамент мужчин все больше и больше остывал. Возьмите хотя бы этого английского парня, Генриха Восьмого. Мы считаем, что он настоящий мужчина, потому что у него было шесть жен. Но по сравнению с царем Соломоном он просто сосунок. В самом деле, что такое шесть жен по сравнению с четырьмя сотнями?
Приехав в полицейское управление, я сразу прошел к Меттсу. Он сидел за столом и, ожидая меня, курил трубку, которую он, вероятно, набил слегка подопревшим луком, потому что вонь в кабинете была страшная.
— Что за чепуха с этой свадьбой Генриетты и Мэлони? — спросил я его.
Меттс рассмеялся.
— Ее привезли сюда вместе с Мэлони. Она, конечно, рвет и мечет по поводу того, что ее арестовали по обвинению в убийстве Грэнворта Эймса. Денег у нее нет, и она даже не может нанять адвоката. Вот Мэлони и решил, что если он женится на ней, он сможет оказать ей помощь. Он посоветовался со мной и я сказал, что не против. Поэтому я позвонил в мэрию, и они уже прислали своего служащего. Пусть их поженят.
— Этого не нужно делать, — потребовал я. — Слушай, Меттс, арест Генриетты — это сплошная липа. Она никогда никого не убивала, но мне просто нужно было для пользы дела произвести этот арест. Ну-ка, отведи меня к жениху и невесте.
Он встал, отложив в сторону свою трубку, чему я был несказанно рад, и отвел меня в соседнюю комнату.
Кто-то успел поставить на стол цветы. Около стола стоял служащий из мэрии, готовый начать церемонию. Рядом — двое полицейских в качестве свидетелей и Генриетта с Мэлони.
— Одну минутку, — вмешался я. — Боюсь, что мне придется прервать эту брачную церемонию, так как мне все это не нравится, не нравится даже сама идея этого.
Я обратился к представителю мэрии и сказал ему, что мне очень жаль, что его побеспокоили, вытащив из постели в такой час, но никакой свадьбы не будет. Он тут же удалился, а с ним и оба полицейских.
И тогда выступила Генриетта. Она спросила меня, кто я такой, чтобы приостанавливать чью бы то ни было свадьбу? У них есть разрешение Меттса, и они обязательно поженятся. По ее словам, я ее все время преследую, предъявляю ей ложные обвинения, и, если Мэлони настоящий мужчина, который может защитить ее от всяких посягательств, то она будет очень рада, если он примет соответствующие меры.
Да, ребята. Здорово разошлась Генриетта. Глаза блестят. Чудо, как хороша!
— Мне кажется, я в жизни никого так не ненавидела и не презирала, как вас, — крикнула она. — Я уже говорила вам, что считаю вас подлецом. И сейчас повторяю. Вы подлец!
Наконец она замолчала, потому что буквально задыхалась от ярости.
Тут выступил Мэлони.
— Послушайте, Кошен, будьте благоразумны. Вы не имеете права прерывать свадебную церемонию. Кто-то же должен позаботиться о Генриетте. Она и так в ужасном положении, а так как вы еще всячески ухудшаете его, преследуете ее… И позвольте мне вам сказать…
Я закрыл ему рот ладонью.
— А теперь заткнитесь вы оба и слушайте меня внимательно, — сказал я им обоим. — Ты тоже можешь послушать, Меттс. Генриетта, постарайтесь понять все, что я скажу, и запомните это хорошенько, потому что это Очень важно.
До какой степени вы меня ненавидите, это сейчас не имеет никакого значения. Я выполняю свою работу и делаю это по-своему. Может быть, Генриетта, когда все будет кончено, вы посмеетесь над собой, а пока что выслушайте меня и хорошенько запомните следующее. Ваш сегодняшний арест на гасиенде Алтмира был обыкновенной уловкой. Я сделал это нарочно, для того, чтобы расшевелить осиное гнездо. И если мой план удался, все будет в порядке. Я сделал все, чтобы Перейра и Фернандес поверили в этот спекталь, и предупредил их, что завтра я возьму их с собой в Нью-Йорк.
О'кей! Сейчас я возвращаюсь на гасиенду, но, прежде чем уеду, я хочу кое-что сказать вам, Генриетта, и вы хорошенько это запомните. Сегодня ночью, после того, как я вернусь, вы встретитесь с миссис Полеттой Бенито, женщиной, находившейся в любовной связи с вашим мужем. Между прочим, у этой женщины находятся подлинные облигации на двести тысяч долларов.
Теперь слушайте дальше. Я собираюсь предъявить обвинение в убийстве Грэнворта Эймса этой самой Полетте Бенито. И попытаюсь доказать это. Грэнворт Эймс мог быть убит одной из двух женщин, потому что только эти две женщины виделись с ним вечером 12 января. Одной из них были вы, другая — Полетта.
Я хочу вычеркнуть Генриетту Эймс из списка подозреваемых и сделаю это. Я собираюсь заявить, будто мы проверили и установили в Нью-Йорке, что Генриетта не могла убить Грэнворта Эймса потому, что уехала из Нью-Йорка на поезде, отошедшем от вокзала за пять минут до того, как ночной сторож на пристани Коттон Уорф увидел машину Эймса. И собираюсь заявить, что контролер билетов и проводник поезда опознали по фотографии Генриетту и подтверждают, что она выехала из Нью-Йорка именно этим поездом.
Все поняли, Генриетта? Вы вернулись в Хартфорд поездом, который отправился с нью-йоркского вокзала в 8.40. Поняли? Смотрите, не забудьте.
Она с любопытством взглянула на меня. Бедняжка страшно устала, и казалось, что она вот-вот расплачется.
— Хорошо, Лемми, — сказала она. — Я ничего толком не понимаю, но все запомню и постараюсь ничего не забыть.
— О'кей! — подвел я итог. — А теперь я сматываюсь… — Я повернулся к Меттсу и сказал ему: — Генриетта уже больше не находится под арестом, но я не хочу, чтобы она отсюда выходила. Пусть оба подождут меня здесь.
Когда я подошел к двери, я снова взглянул на Генриетту. Она улыбалась, глядя мне вслед.
— Когда я вернусь, милочка моя, я расскажу вам, почему я не дал вам выйти замуж.
Глава 13
КАНДИДАТЫ НА ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ СТУЛ УБИТЫ ПРИ АРЕСТЕ
Пожалуй, я был чрезвычайно рад, что Генриетта не вышла замуж за Мэлони.
По дороге на гасиенду Алтмира я вдруг начал ни с того ни с сего философствовать . по поводу женщин. Я уже говорил вам, что ценю в женщинах многие качества, но среди них есть такие, которые не могут не вызывать беспокойство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31