— Нет. Я подумала, что он где-то с Анникой. Он вечно за ней бегает. У нее нет… то есть, не было, ни брата, ни сестры, и она всегда была очень ласкова с Буссе.
— А что было дальше? Буссе вернулся?
— Да, он вскоре пришел. Наверное, он был где-то близко, но мы его не видели.
Мартин Бек кивнул. Ему хотелось закурить, но он не видел нигде в комнате пепельницу и отбросил эту мысль.
— А куда, по-вашему, ушла Анника? Буссе не сказал, где он был?
Девочка замотала головой, и длинные светлые волосы упали ей на лоб.
— Мы подумали, что она пошла домой. Буссе мы ни о чем не спрашивали, а сам он ничего не говорил. Потом так закапризничал, что мы решили пойти к нам домой.
— Ты знаешь, сколько было времени, когда Анника ушла с детской площадки?
— Не знаю. У меня не было часов. Но когда мы пришли сюда, домой, было три часа. А мы долго не играли. Примерно, полчаса, не больше.
— Вы видели в парке еще каких-нибудь людей?
Лена откинула назад волосы и наморщила лоб.
— Мы на это не обратили внимания. По крайней мере, я. Думаю, там некоторое время была какая-то женщина с собакой. С таксой. Буссе хотел поиграть с ней; мне пришлось подойти и увести его.
Она с серьезным видом посмотрела на Мартина Бека.
— Он не должен играть с собаками, — объяснила она. — Это опасно.
— И больше никого ты в парке не заметила? Подумай, может, кого-нибудь вспомнишь?
Она покачала головой.
— Нет, — ответила она. — Мы играли, и мне приходилось присматривать за Буссе, так что я не видела, есть ли там кто-нибудь еще. Может, кто-нибудь проходил мимо, но я этого не знаю.
В соседней комнате стало тихо, и фру Оскарсон вернулась в гостиную. Мартин Бек встал.
— Не могла бы ты мне сказать, как фамилия Уллы и где она живет? — спросил он девочку. — Мне пора идти, но, возможно, я еще зайду к тебе. Если ты о чем-нибудь вспомнишь — о том, что случилось или что ты видела еще, скажи маме, и она позвонит мне.
Он повернулся к матери девочки.
— Это может быть какая-нибудь, на первый взгляд, совершенно незначительная подробность, — сказал он. — Но я бы хотел, чтобы вы позвонили мне, если что-нибудь вспомните.
Он дал фру Оскарсон свою визитную карточку и получил листок бумаги с фамилией, адресом и телефоном третьей девочки.
Потом он вернулся в парк Тантолунден.
У специалистов из технического отдела было еще полно работы в ложбинке у летнего театра. Солнце стояло низко и отбрасывало на газон длинные тени. Мартин Бек оставался там до тех пор, пока не увезли мертвое тельце. Потом он вернулся на Кунгсхольмен.
— Трусики он снова унес, — сказал Гюнвальд Ларссон.
— Да, — сказал Мартин Бек. — Белые. Тридцать шестого размера.
— Гнусная свинья, — сказал Гюнвальд Ларссон.
Он ковырялся карандашом в ухе и бормотал:
— А что на это говорят наши четвероногие друзья?
Мартин Бек бросил на него критический взгляд.
— Как поступим с Эриксоном? — спросил Рённ.
— Отпусти его, — сказал Мартин Бек.
Через несколько секунд он добавил:
— Но не спускай с него глаз.
XII
Утреннее совещание во вторник, тринадцатого июня, было коротким и вовсе не многообещающим. То же самое относилось и к заявлению для прессы. Места, где были совершены убийства, полиция разрешила фотографировать с вертолета. Общественность оказала помощь тысячами сообщений, и полиция все эти сообщения честно обработала.
Полиция контролировала всех известных ей эксгибиционистов, эротоманов и других лиц с сексуальными отклонениями. Одного человека задержали и допросили, чтобы выяснить, что он делал в то время, когда произошло первое преступление. Теперь этого человека выпустили.
Все были невыспавшиеся и усталые, даже журналисты и фотографы.
После совещания Колльберг сказал Мартину Беку:
— Есть два свидетеля.
Мартин Бек кивнул. Они пошли к Гюнвальду Ларссону и Меландеру.
— Есть два свидетеля, — сказал Мартин Бек.
Меландер даже не поднял головы от своих бумаг, ни Гюнвальд Ларссон сказал:
— Ну ты даешь. И кто же?
— Во-первых, ребенок в парке Тантолунден.
— Трехлетний малыш.
— Вот именно.
— Девушки из полиции нравов уже пытались с ним поговорить, тебе это известно так же хорошо, как и мне. Он даже еще не умеет как следует разговаривать. Это почти такая же мудрость, как тогда, когда ты советовал мне допросить собаку.
Мартин Бек проигнорировал как это замечание, так и изумленный взгляд, который бросил на него Колльберг.
— А второй? — спросил Меландер, по-прежнему погруженный с головой в бумаги.
— Грабитель.
— Грабителем занимаюсь я, — сказал Гюнвальд Ларссон.
— Вот именно. Так найди его.
Гюнвальд Ларссон откинулся назад, так что вращающееся кресло затрещало. Он пристально посмотрел на Мартина Бека, потом на Колльберга и наконец сказал:
— Ну-ка. И что же, по-вашему, я делаю последние три недели? Я и ребята из отдела негласного наблюдения в пятом и девятом округах? Очевидно, вы полагаете, что мы играем в картишки? Или, может, ты станешь утверждать, что мы не сделали все, что было в наших силах?
— Вы сделали все, что было в ваших силах. Но теперь все изменилось. Теперь вы просто обязаны его найти.
— Но как, черт возьми? И прямо сейчас, немедленно?
— Этот грабитель — специалист, он свое дело знает, — сказал Мартин Бек. — Он сам это доказал. Хотя бы раз он напал на кого-нибудь, у кого не было при себе денег?
— Нет.
— Хотя бы раз он напал на того, кто сумел бы себя защитить? — спросил Колльберг.
— Нет.
— Ребята из патрулей в штатском были хотя бы раз где-нибудь поблизости? — спросил Мартин Бек.
— Нет.
— И что же из всего этого следует? — спросил Колльберг.
Гюнвальд Ларссон не ответил сразу. Он долго ковырял карандашом в ухе и наконец сказал:
— Он специалист.
— Ну вот, сам видишь, — сказал Мартин Бек.
Гюнвальд Ларссон снова погрузился в раздумья. Наконец он спросил:
— Когда ты был здесь десять дней назад, ты хотел что-то сказать, но не сказал. Почему?
— Потому что ты меня перебил.
— А что ты хотел сказать?
— То, что мы должны изучить временной график этих ограблений, — сказал Меландер, глядя в свои бумаги. — Систематическая работа. Мы уже это сделали.
— И еще одно, — сказал Мартин Бек. — Леннарт уже минуту назад намекнул на это. Твой грабитель специалист, ты сам это говоришь. Он такой специалист, который наверняка знает всех людей из отделов негласного наблюдения так же хорошо, как свои собственные ботинки. И из отдела расследования убийств тоже. Возможно, даже знает и автомобили.
— Ну хорошо, и что же я должен делать? — сказал Гюнвальд Ларссон. — Я что же, должен из-за этого бандита набрать новых полицейских, а?
— Ты мог бы взять людей из других мест, — сказал Колльберг. — Самых разных людей… и женщин… и другие автомобили.
— Ну, теперь уже поздно, — через минуту произнес Гюнвальд Ларссон.
— Это верно, — подтвердил Мартин Бек. — Теперь уже поздно. Но с другой стороны, сейчас еще намного важнее, чтобы мы его схватили.
— Этот субъект даже не взглянет ни на один парк, пока по городу будет разгуливать убийца, — сказал Гюнвальд Ларссон.
— Вот именно. Когда произошло последнее ограбление?
— Между девятью и четвертью десятого.
— А убийство?
— Между семью и восемью. Послушай, что ты мне здесь рассказываешь о вещах, о которых все мы знаем?
— Не сердись. Может быть, для того, чтобы убедить самого себя.
— В чем? — спросил Гюнвальд Ларссон.
— В том, что этот твой грабитель видел девочку, — сказал Колльберг. — И того, кто ее убил. Этот грабитель не делает ничего на авось. Ему приходится каждый раз часами бродить по парку, пока не представится стопроцентная возможность. Либо ему должно невероятно везти.
— Так везти не может никому, — возразил Меландер. — Не девять раз подряд. Пять, может быть. Или шесть.
— Найди его.
— Может, мне апеллировать к его чувству справедливости, а? Чтобы он объявился сам?
— Это не исключено.
Зазвонил телефон.
— Да, — произнес Меландер, взяв трубку. Он около минуты слушал, а потом сказал: — Отправьте туда радиопатруль.
— Что-нибудь случилось? — спросил Колльберг.
— Нет, — ответил Меландер.
— Чувство справедливости! — повторил Гюнвальд Ларссон и покачал головой. — Ваши понятия о мире бандитов в самом деле… ну, у меня просто нет слов.
— Черт возьми, мне сейчас совершенно безразлично, чего у тебя нет, — накинулся на него Мартин Бек с нотками ярости в голосе. — Найди его.
— Развяжи язык своим осведомителям, — сказал Колльберг.
— Ты думаешь, что я… — начал Гюнвальд Ларссон, но тут его тоже перебили.
— Где бы он ни был, — сказал Мартин Бек, — на Канарских островах или в какой-нибудь старой лачуге в Сёдермальме. Привлеки всех осведомителей и чем скорее, тем лучше. Используй каждый контакт с преступным миром, используй газеты, радио, телевидение. Угрожай, давай взятки, уговаривай… делай что хочешь, лишь бы только схватить этого субъекта.
— Вы что, считаете, будто у меня такая слабая голова, чтобы я сам не мог до этого додуматься?
— Ты очень хорошо знаешь, какого я мнения о твоем уме, — с серьезным видом сказал Колльберг.
— Да, знаю, — добродушно ответил Гюнвальд Ларссон. — Ну ладно, свистать всех наверх.
Он протянул руку к телефону. Мартин Бек и Колльберг вышли из кабинета.
— Возможно, что-нибудь и получится, — сказал Марши Бек.
— Возможно, — словно эхо, повторил Колльберг.
— Гюнвальд не так глуп, как кажется.
— В самом деле?
— Послушай, Леннарт.
— Да?
— Что с тобой, собственно, происходит?
— То же самое, что и с тобой.
— Что же?
— Я боюсь.
На это Мартин Бек ничего не ответил. Отчасти потому, что Колльберг был прав, отчасти потому, что они были знакомы уже так давно и так хорошо знали друг друга, что в большинстве случаев понимали друг друга без слов.
Подгоняемые одной и той же мыслью, они спустились по лестнице и вышли на улицу. Там стоял красный «сааб» с иностранными номерами, который, несмотря на это, принадлежал государственной полиции.
— Этот малыш, как бишь его зовут… — задумчиво сказал Мартин Бек.
— Бу Оскарсон, — сказал Колльберг. — Они зовут его Буссе.
— Да, я с ним общался, но только пару минут. Кто с ним разговаривал?
— Думаю, Сильвия. Или Соня.
Стояла невыносимая жара, и на улицах было безлюдно. Они переехали через Вестерброн, свернули к Полсундет-каналу и продолжили путь по Бергсундстранд. Во время езды они слушали бесконечную болтовню на волне сорок метров.
— Сюда может влезть любой радиолюбитель на расстоянии до восьмидесяти километров, — раздраженно проворчал Колльберг. — Знаешь, сколько стоит изолировать частную радиостанцию?
Мартин Бек кивнул. Он где-то слышал, что это стоило бы каких-нибудь сто пятьдесят тысяч. Которых, естественно, у них не было.
В действительности же он думал о другом. Когда в последний раз они разыскивали убийцу с привлечением всех средств и напряжением всех сил, им понадобилось сорок дней и ночей, чтобы схватить его. Когда в последний раз у них был случай, похожий на этот, им понадобилось десять дней. Теперь убийца нанес удар дважды с промежутком меньше четырех дней. Меландер сказал, что грабителю в парке может повезти пять или шесть раз подряд, что, кстати говоря, вполне соответствовало действительности. Но если бы это оказалось справедливым для того дела, которое они сейчас расследовали, то это уже была бы не математика, а кошмар.
Они проехали по Лильехольмсброн, продолжили путь но Хорнстульстранд, переехали через железную дорогу и выскочили на холм к высотным домам, в места, где раньше стоял городской сахарный завод. В скверике перед домом играли дети, но их было мало.
Они поставили машину и поднялись лифтом на седьмой этаж. Позвонили, но им никто не открыл. Они немного подождали, а потом Мартин Бек позвонил в соседнюю квартиру. Дверь приоткрылась, и выглянула какая-то женщина. У нее за спиной стояла девочка лет пяти-шести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27